Соц. течение. Общая хар-ка

Социол-е течение представлено в большинстве своем разночинцами (см. выше), за искл. Салтыкова-Щедрина, Некрасова, Слепцова и Писарева, дворян по происхождению, но не по образу жизни.

Их отличает иная мировоззренческая ориентация: вместо гегльянства (объективного идеализма) – материализм в антропологической (Фейербах) и естественнонаучной (Фогт, Бюхнер, Молешотт) разновид-х. Человеческая природа восходит не к Богу, а явл-ся частью природы. + кантианство (позитивизм): приоритет относительных истин, научно-экспериментальное познание.

Важнейший момент их идеол позиции – иное представление о роли личности и народной массы в русском общ-м прогрессе. По убеждению «60-ков» возрождение невозможно без посредства «Иванушки-дурачка», т.е. на основе эконом., гражд., полит. самодеятельности народа. Сам образованный современник может сформироваться в полноценную личность только на народной основе. А вообще их общетеоретическая оппозиция к писателям «40-х» сводится к: совместимо ли подчинение писателя своего тв-ва интересам народа со служением его искусству?

+ Шестидесятники создали особое течение или школу в русском критическом реализме. Они остро и воинственно осознавали свою противоположность либерализму, дворянской литературе и эстетике. В их произведениях встречаются прямые и порой довольно язвительные иронические замечания против «старой дворянской литературной церкви». Правда, демократы понимали выдающееся общественное значение своих великих предшественников. В «Лирических воспоминаниях Ивана Сизова» (1863) Левитов от своего лица заявляет: «От грома уст Пушкина и Гоголя, Лермонтова и Белинского, сразу, без необходимых потяжек и зевоты, глушь встала на ноги и пошла».

Некоторые из беллетристов-разночинцев испытали сильнейшее воздействие Гоголя (особенно Левитов), а также и Лермонтова (Помяловский). Но вместе с тем сюжеты и типы, созданные Пушкиным и Лермонтовым в «Дубровском» и «Герое нашего времени», подвергаются в некоторых случаях (у того же Левитова, например) осмеянию. И герои этих литераторов, особенно думающая над своей судьбой Надя Дорогова, а также и проницательный нигилист Череванин (у Помяловского), противопоставляют два образа жизни и два способа ее изображения. С одной стороны, речь идет о жизни, воссозданной И. С. Тургеневым в «Дворянском гнезде» или «Накануне» (здесь высокие любовные драмы), а с другой — о том мире, в котором живут герои Помяловского («у нас и любви нет»; «нет дуэлей»; «у нас выйдет простенький роман с веселенькими пейзажиками вместо трагических событий»).

И дело не ограничивалось только литературно-эстетическими декларациями. Беллетристические способы воспроизведения и оценки жизни, вводимые «60-ками», обновляли или разрушали привычные жанровые формы и сюжетные построения. Вместо любовных перипетий — выяснение отношений хозяина и работника, этот господствующий «экономический национальный закон», как говорит Помяловский. Предметом романа становится русская простонародная жизнь, которая в условиях перевала русской истории давала, по убеждению Н. Щедрина, богатый материал для романа, в основе которого — конфликт между трудом и капиталом, драматический процесс пробуждения самосознания трудящихся.

Шестидесятники поставили человека, его духовное и физическое бытие в зависимость от таких объективных элементов общественно-бытовой сферы, на которые русская литература первой половины XIX в. не обращала или почти не обращала внимания.