Квартет

Я боялся опоздать, но еще не было и четырех часов, когда флорентийский разговорчивый шофер высадил меня перед часовней Санта-Мария. Внутри не было никого за исключением большого парня в летнем льняном костюме и с камерой вокруг шеи. Стоя возле алтаря, он восхищался деревянной статуей Богородицы. Издалека он мог напоминать Шона Коннери. Так я в первый раз увидел Магнуса: стильный шестидесятилетний Джеймс Бонд с аккуратно подстриженной серебряной бородкой.

Мы оценивали друг друга издалека. Так как больше нечего было делать, я взял пыльный молитвенник в небольшом шкафчике и стал его перелистывать. Магнус подошел ко мне, положил 10 евро в коробку для пожертвований и зажег свечу. В этот момент задняя дверь бесшумно открылась, чтобы впустить священника, улыбающегося тридцатилетнего человека, который взошел на алтарь и начал службу.

Так как я уважаю традиции, то сел на дубовую скамью посередине нефа. Магнус сделал то же самое, но выбрал другой ряд.

Мы были единственными посетителями в этой церкви, и я спрашивал себя насколько может быть полезной месса в жаркий день, в 4 часа для двух туристов, ни слова не понимающих по-итальянски. Я не имел никакого отношения к религии уже 10 лет. Тем не менее свежесть камней и тонкий запах ладаны были словно бальзам для ран, еще свежих от войны.

Внимательно слушая священника, мне показалось, что я узнал отрывок из Экклезиаста, Vanitas vanitatum et omnia vanitas (лат. Суета сует), и то как он на нас смотрел, на Магнуса и на меня, создавало впечатление, что это именно он устроил эту странную встречу.

Месса шла уже двадцать минут, когда в дверях церкви яростно затормозил желтый кабриолет. Из автомобиля вышла молодая женщина в шикарном костюме и, ни сколько не смущаясь, прошла к центральному ряду.

Я еще долго буду помнить стук ее каблуков по полу часовни и то странное чувство, когда видишь такое тело в доме Божьем.

Она издалека окинула всех троих критический взглядом, и мне показалось, что сейчас она прервет службу. Но священник невозмутимо продолжал мессу, и молодая женщина решила дождаться ее окончания, стоя рядом с бассейном со святой водой недалеко от входа. Так как входная дверь оставалась открытой, проникающий поток света нежно ласкал ее бархатистую кожу. Ее телефон дважды звонил во время службы. Каждый раз она громко отвечала, не потрудившись выйти, и ее акцент янки разлетался по всей церкви. Это была Барбара, которая сразу же вызвала к себе антипатию.

Так как никто не встал, чтобы причаститься, священник прочитал еще несколько слов, для завершения службы и уже готовился удалиться через заднюю дверь. В этот момент в воздухе повисло странное напряжение, как будто каждый ждет от другого каких-то действий.

Кто из нас казался наиболее взволнованным? Возможно я, учитывая те усилия, которые я приложил, чтобы оставить свою затворническую жизнь и приехать на эту встречу. Но, честно говоря, никто не производил впечатление человека, понимающего что он тут делает.

- Кто-нибудь желает получить дополнительно какую-либо информацию? – спросил молодой священник по-английски, чтобы всем было понятно.

-Да, святой отец, - ответил Магнус, - Мне сказали. Что можно полюбоваться живописью Леонардо в окрестностях, это так?

Также как и я Барбара внимательно посмотрела на Джемерека.

-Вы тоже интересуетесь живописью Да Винчи? - спросил нас с Барбарой священник, не ответив Магнусу.

-Да, мой отец, - согласились мы, находя странным называть кого-то столь молодого отцом.

Священник дотронулся до своей щетины и пригласил нас пройти с ним в ризницу. Там он снял свою рясу, поправил джинсы Calvin Klein и футболку Ralph Lauren, которые носил под ней и произнес:

- Отец Витторио Карозо, - очаровательно представился он, протягивая руку.

До сих пор не могу понять, что тогда произошло. Оглядываясь назад, я все еще поражаюсь, что не все сразу рассмотрели его истинное лицо.

- Профессор Магнус Gemereck исследователь в области биологии в Массачусетском технологическом институте.

- Барбара Вебер, директор по продажам Мэтью & Wesson, Сиэтл.

- Тео МакКоул, бывший юрист, представился я в свою очередь, чтобы завершить знакомство.

По приглашению священника, мы расположились за круглым столом, от которого пахло оливковым деревом. Первым взял слово Магнус:

- Отец мой, это вы организовали эту встречу?

- Я ничего подобного не делал, - стал защищаться священник.

Барбара решила выяснить все до конца:

- Слушайте, я провела 9 часов в самолете не для того, чтобы ходить вокруг да около. Позавчера я получила кусок холста Леонардо, сопровождаемый смутными объяснениями. Я просто хочу знать, кто послал его ко мне и что все это значит.

Повисла долгая пауза. Я видел, что священник и Магнус колеблются и не спешат выкладывать карты на стол. Так же как и они, я продолжал молчать, предчувствуя какую-то ловушку во всем этом. Наконец-то священник спокойно произнес:

- Должен признаться, что я нахожусь в такой же ситуации, что и вы.

- И я, - последовал ответ Джемерека.

Ситуация начинала проясняться.

Три пары глаз обратились ко мне. Я достал пачку Marlboro light из кармана рубашки, медленно прикурил си9арету и предложил своим спутникам.

Магнус и Барбара приехали из Соединенных Штатов, я из Франции. Никто из нас не был настолько глуп, чтобы попытаться пройти таможню с куском холста и визитками. Тем не менее, все должны были привезти его с собой. Магнус спрятал его в одном из своих ботинок, Барбара в серебряной пудренице, а я в пачке сигарет. Оставался только часть холста священника.

- Помогите мне, пожалуйста, - попросил он.

После того как он закрыл двери церкви, мы совместными усилиями отодвинули кропильницу. Внизу находилась большая бетонная плита, которую поднимали мы с Магнусом. Священник достал из своего укрытия такой же деревянный ящик с куском холста и визиткой, какой получили все мы.

Мы вернули все на свои места и разложили наши куски на столе в ризнице.

Двумя днями ранее мы все слышали, что Скотланд Ярд – СКОТЛАНД ЯРД! – получил посылку, содержащую половину гвоздей, которыми была прибита рама картины, а также лист бумаги, исписанный литературными, политическими и экономическими цитатами. Каждый из нас уже мог констатировать, что являлся одним из таких получателей. Полиция Лондона не хотела предавать это огласке, то такой же лист с цитатами был разослал во многие журналы и новость очень быстро распространилась.

Размах этого события окончательно убедил меня поехать в Италию, хотя я долго сомневался, принять ли это решение и не оповестить власти.

Париж не понимал, почему эти гвозди были отправлены в Лондон, к тому же без требования выкупа. Предполагало ли это, что картина уже покинула территорию Франции? Для французской полиции это крайне осложняло дело. И по моему мнению, английская полиция предпочла бы остаться в стороне от этого расследования.

Тем не менее, обе страны уже привлекли своих лучших экспертов для расшифровки посланий и поиска общего смысла в них.

В свою очередь мы разложили наши 4 послания друг за другом для всеобщего обозрения.

1. «Рай богатых создан из ада бедных». Виктор Гюго, «Человек, который смеется», 1868.

2. «Нет человека, который был бы как остров, сам по себе, каждый человек есть часть материка, часть суши. Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством. А потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по тебе…» Джон Донн, «Обращения к Господу в час нужды и бедствий», 1623

3. «Знание, если не иметь совести, способно лишь погубить душу». Рабле, «Пантагрюэль», VIII, 1532.

4. «Моральное и политическое убожество лишает власть правителя легитимности». Алексис де Токвиль. «Демократия в Америке», 1835.

Снаружи, цикады продолжали петь под ярким летним солнцем.

Отец Кароза жил в прекрасной квартире с видом на небольшую часовню.

Когда мы поднимались по винтовой лестнице, Магнус, который шел впереди, несколько раз оборачивался, глядя на меня с забавной улыбкой.

- МакКойл, МакКойл, - повторял он, - это же не по-французски?

- Мы жили во Франции до смерти моего отца. Тогда моя мать, которая является американкой, решила вернуться жить в свою страну. Я взял ее имя, когда стал адвокатом.

- Я знал, что ваше имя мне знакомо! Это вы 4 года назад обвинили мэра Спрингфилда в связях с мафией?

Тот факт, что четыре года спустя, такой человек как Магнус связывает мое имя с тем процессом в Спрингфилде мог говорить о двух вещах: либо что это дело имело большое влияние на то время, либо Джемерек навел справки обо мне, прежде чем пригласить на эту встречу, так как знал больше о том процессе, но не хотел это признавать.

Я склоняюсь ко второму варианту, но я все же предпочел не вызывать подозрений у моих спутников и отвечал как можно естественнее:

- Да, это был я, но мэр был плохим политиком, одним из тех, кто стремится как можно больше набить свои карманы.

Магнус усмехнулся.

- Тем не менее, если я правильно помню, вы не выиграли процесс, не так ли?

- Нет, но я всегда был уверен на счет этого мерзавца. Трудно атаковать цитадель без союзников.

- В таком случае почему вы решили вступить в схватку? – раздался голос Барбары сверху, - Зачем начинать бой, если не уверен в победе?

Этот вопрос я задаю себе каждый день вот уже четыре года и не могу найти ответ, который бы меня удовлетворил, по крайней мере такой ответ, который я мог бы сложить в предложение.

- Наверное, остаток идеализма.

Отец Кароса открыл дверь своего жилища и пригласил нас войти. Это была маленькая, но чистая и хорошо освещенная комната, с несколькими картинами на стенах, некоторые из них были подписаны именем священника. Как ни странно, обстановка комнаты не выдавала рода деятельности ее обитателя.

- Итак, приступим к работе, - сказал Магнус.

Для начала он хотел знать. Слышали ли мы ранее те цитаты, которые были нас посланы.

Он рассказал, что знал свою, так как она была предназначена в качестве эпиграфа его книги.

- Свою я тоже знал, - признался священник, - иногда мне приходилось цитировать слова Джона Донна во время мессы.

Магнус повернулся ко мне насмешливо. Я честно ответил, что все адвокаты когда-либо цитировали Токвиля в своих заявлениях. Что касается Барбары, она слышала о Викторе Гюго на курсе литературе в колледже, но никогда не читал ни строчки.

На мгновение все были склонны думать, что все это было чьим-то злым розыгрышем, а холст был лишь копией, потому что тут не было ничего рационального, даже если вам удалось украсть Джоконду, зачем ее уничтожать?

Магнус тут же дал ответ, как будто прошел вопрос на моем лице:

- Для символа, Тео!

- Для какого символа?

- Символа Западной культуры.

- И что дальше? – спросила Барбара.

- Я думаю, что когда учитель говорит о культуре, он подразумевает не только художественную культуру, - пояснил художник и предложил апельсиновый сок.

- Вы все правильно поняли, мой отец, - воскликнул в восторге Магнус.

Священник продолжал:

- Я думаю что под понятие «культура» можно понимать совокупность ценностей общества и цивилизации. И я думаю что те фразы, которые мы получили ссылаются на четыре столпа западной цивилизации.

- Да, но какие именно столпы? – спросил бизнесмен.

- Возьмите ваши карточки и вы увидите, посоветовал профессор.

Авторитетный голос Магнуса звучал резко:

- Экономический либерализм, индивидуализм, наука и...Демократия.

Мы опять все посмотрели на карточки, пытаясь применить к ним классификацию Магнуса.

1. Экономический либерализм.

«Рай богатых создан из ада бедных». Виктор Гюго, «Человек, который смеется», 1868.

2. Индивидуализм.

«Нет человека, который был бы как остров, сам по себе, каждый человек есть часть материка, часть суши. Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством. А потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по тебе…» Джон Донн, «Обращения к Господу в час нужды и бедствий», 1623

3. Наука

«Знание, если не иметь совести, способно лишь погубить душу». Рабле, «Пантагрюэль», VIII, 1532

4. Демократия.

«Моральное и политическое убожество лишает власть правителя легитимности». Алексис де Токвиль. «Демократия в Америке», 1835.

Он начал дальше развивать свою идею. По его мнению эти авторы критиковали в свое время не либеральную экономику, индивидуализм, науку или демократию, а скорее порочные последствия, которые могут возникать в тех случаях, когда эти четыре понятия извращенно толковались и меняли свои изначальные смыслы. Однако эти формулировки, даже если они были сделаны в XVII, XVIII и XIX веках оставались как никогда актуальными в новом тысячелетии.

Экономический либерализм - необузданный, если это приводит к увеличению богатства, что множит неравенство и эксплуатацию бедных. Следствием этого является современный индивидуализм, пропагандирующий эгоизм и цинизм, что приводит к незаинтересованности в человечестве в целом и подрывает старые понятия о солидарности в пользу эгоизма без ограничений. Что касается науки, то с ее развитием уменьшить трудоемкость работы и увеличилась продолжительность жизни, но ее включенность в экономическую сферу с единственной целью рентабельности может привести к новой евгеники.

И наконец, самое худшее – демократия. Она пронизана коррупцией и цинизмом, которые уничтожили все изначально хорошее в ней.

Соединенные Штаты, современная страна, которая наравне с Францией изобрели демократию менее трети электората пришли на последние выборы. Среди воздержавшихся были менее образованные, самые бедные, представители этнических общин, в то время как голоса распределились среди более образованных, с более высокими доходами и белыми.

- Мона Лиза является одним из символов западной культуры, - продолжил Магнус, - Скотланд-Ярд для большинства людей это мифическая демократия, трое из нас американские граждане…

После минутного молчании приговор Барбары был однозначным:

- Поздравляю, ваша речь настолько же красноречива, как и у Ленина в свое время. В отличие от молодой женщины, мысли Магнуса заинтересовали меня:

- Но кто же вы, профессор?

- Очевидно, что каждый из нас является представителем одного из четырех столпов.

- Поясните, пожалуйста, - потребовала Барбара.

- Вы, МакКойл, бывший адвокат, боролись с политической коррупцией, вы представляете оборону демократии. Вы, мой Отец, я вижу в этих картинах, что вы участвовали в многочисленных миссиях по всему миру, - сказал он, указывая на небольшие рамки с фотографиями на серванте. На этой фотографии вы где-то в африканской деревне, на другой вы учите в школе в районе бедных. Вы не нечувствительны к судьбе ваших ближних, вы боролись против зла современного индивидуализма. А я Магнус Джемерек, я единственный член Федерального совета по биотехнологии, которая всегда выступала против рискованных генетических манипуляций. Таким образом, каждый из нас боролся против прогрессирующей дегенерацией Западной культуры.

- Вы забыли меня, Магнус!

- Вы золотая девочка с ноутбуком, признаюсь я не понимаю… Вы представляете сферу экономики, но я не вижу что хорошего вы привнесли…

- Не ищите, вы ничего не найдете, я никогда не выступала в качестве спасителя человечества, - категорически заявила Барбара.

Магнус посмотрел на часы и предложил священнику включить радио, чтобы послушать последний обзор событий.

- Кто знает, Магнус, может Мону Лизу уже нашли и тогда ваша красивая теория может быть выброшена за борт, - сказала насмешливо Барбара, - Это не доставит вам много хлопот, я надеюсь.

Священник быстро нашел новостную волну, итальянскую речь мог понимать только он один. Барбара стояла чуть позади и делала вид, что совсем не обеспокоена тем, что слушали другие. Она открыла ноутбук и попыталась выйти в интернет, чтобы проверить свою почту.

- Есть новости, - сказал священник, - Скотланд-Ярд получил вторую посылку с оставшимися гвоздями от рамы и прядью волос Уильяма Стейнера.

- Что это значит? – спросила Барбара.

- Это значит, что эти два похищения связаны между собой и похитители одни и те же люди.

- Еще какие-нибудь новости есть?

- Да, еще сообщили, что Стейнера содержат уже 2 дня в звуконепроницаемой комнате без еды и питья

- Черт возьми! – возмутился Джемерек, - И никакого требования выкупа?

- Нет.

С минуту все стояли молча, переваривая информацию. Тишину нарушил Кароза:

- Профессор, как долго может прожить человек без еды и воды?

- Немного больше чем 3 дня.

Я обратился к Магнусу:

- Что вы думаете об этом похищении?

- Я уже сказал, Тео, думаю это только начало, первый акт, первая жертва злоупотребления экономическим либерализмом.