Защита конституционного права на свободу слова. Особенности споров со СМИ

ГРАНИЦЫ СВОБОДЫ СЛОВА ЖУРНАЛИСТА

В КОНТЕКСТЕ СТАТЬИ 23 КОНСТИТУЦИИ РФ

Е.С. ПАЛЬЦЕВА

Свобода печати обеспечивает свободу народа.

Хартия свободы печати, 16 января 1987 г.

Пальцева Е.С., соискатель кафедры международного и конституционного права Петрозаводского государственного университета.

Конституционные основы свободы слова

После реформ политического режима 90-х годов Россия провозгласила демократический путь развития. Особое место отводится укреплению и защите такого демократического института, как свободные и независимые средства массовой информации. Право на свободу слова часто называют базовым, так как без него невозможна реализация других фундаментальных прав человека: права на свободу собраний и объединений, свободу мысли, совести и религии.

В России на конституционном уровне закреплен принцип свободы слова. Ощутимое влияние на развитие современного законодательства о средствах массовой информации (далее - СМИ) оказала глава 2 Конституции РФ "Права и свободы человека и гражданина". В статье 29 закреплены основные принципы: "Каждому гарантируется свобода мысли и слова. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается".

Таким образом, Конституция возлагает на государство обязанность не только неправомерно не вмешиваться в эту свободу, но и всячески осуществлять ее защиту.

Важным этапом в процессе формирования законодательной базы, регулирующей свободу слова в России, стала ратификация Россией в феврале 1998 г. Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Конвенция стала составной частью российской правовой системы. Россия признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека, а также обязательность всех его решений, которые являются официальным толкованием Конвенции.

В контексте прав журналистов следует обратить внимание на статью 10 Конвенции, закрепляющую право каждого выражать свое мнение. "Это право включает свободу придерживаться своего мнения и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ".

Постановление Пленума Верховного Суда РФ N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" (далее - Постановление N 3) <1>, являющееся ключевым документом, регулирующим аспекты судебных дел о защите чести и достоинства, прямо ориентирует суды общей юрисдикции на использование положений Европейской конвенции и Постановлений Европейского суда.

--------------------------------

<1> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 4.

Таким образом, в Российской Федерации имеются все необходимые конституционные основы для реализации свободы слова. При этом важное значение в этом вопросе играет открывшаяся возможность применения норм международного права наряду с национальными законодательством.

Однако на практике все не так однозначно. Проблем у российских СМИ много и вот только некоторые из них: чрезмерная экономическая и административная зависимость региональных СМИ от местных властей; ограничение доступа к официальной информации (использование законов о государственной тайне как повод для отказа в обнародовании информации о деятельности органов власти); политическая цензура на федеральном уровне.

Попробуем проанализировать такую проблему, как право журналиста на свободу слова, в сочетании с конституционным правом каждого на частную жизнь, личную и семейную тайну, и взаимосвязь указанной свободы и права.

Конституционные границы свободы слова

В настоящее время при декларируемой гласности и открытости журналист свободен в освещении происходящих событий и вправе давать им свою субъективную оценку. Но на практике существует тонкая грань между правом журналиста выражать свое мнение и правом другого лица на деловую репутацию и честное имя, личную тайну.

В правовом государстве свобода реализации права любого гражданина, организации не может быть беспредельной. Она ограничивается правами и свободами других лиц. Часть 3 ст. 17 Конституции РФ предусматривает: "Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц".

Так, в Конституции РФ, с одной стороны, есть статья 23, гарантирующая "право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту чести и доброго имени", а с другой - статья 29, где "каждому гарантируется свобода мысли и слова", свобода искать, получать, передавать и распространять информацию любым законным способом.

В своей деятельности журналист нередко балансирует на грани этих конституционных дозволений.

Кстати, в статье 10 Европейской конвенции о правах человека и основных свободах предусмотрено такое же разделение. С одной стороны, гарантируется свободное выражение мнения, получение и распространение информации и идей (ч. 1 ст. 10), а с другой - допустимо ограничение этой свободы в случаях, представляющих опасность для национальных интересов страны, территориальной целостности, общественного порядка, прав граждан (ч. 2 ст. 10).

Статья 56 Конституции РФ предусматривает дополнительные ограничения свободы слова в условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в соответствии с федеральным конституционным законом. Но данная норма не касается абсолютного запрета на цензуру, которая вообще не может быть применена в России.

Для правильного и объективного применения этих норм Конституционный Суд дал следующее толкование "...ограничения конституционных прав, в том числе, следовательно, свободы массовой информации, должны быть необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целям таких ограничений; в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания; при допустимости ограничения того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство, обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры" <2>.

--------------------------------

<2> Вестник Конституционного Суда РФ. 2003.

От степени открытости, свободы, независимости и профессионализма СМИ зависит демократический дух государства. Журналисту во избежание судебных споров необходимо соблюдать баланс двух конкурирующих прав: свободы слова и права граждан на защиту чести, достоинства и деловой репутации.

Понятие диффамации и ее виды. Ответственность

В пункте 1 Постановления N 3 используется понятие диффамации, широко применяемое Европейским судом по правам человека. Диффамация - это распространение не соответствующих действительности порочащих сведений, затрагивающих честь, достоинство и деловую репутацию. Суть любого диффамационного спора - в разрешении коллизии между правом на защиту чести и достоинства, с одной стороны, и правом на свободу слова и массовой информации - с другой. В общей системе права диффамационное право занимает весьма скромное место; однако если посмотреть на него с точки зрения приоритетов, защищаемых правом вообще, где на первом месте находятся права, свободы и законные интересы конкретного человека, то диффамационное право приобретает весьма важное значение в системе права, так как на основе его регулятивных и охранительных норм строятся отношения между личностью и СМИ <3>.

--------------------------------

<3> Потапенко С. Институт диффамации и российское законодательство // Российская юстиция. 2002. N 6. С. 33.

Можно выделить три вида диффамации и, соответственно, три вида ответственности.

Гражданско-правовая диффамация - это нарушение права на неприкосновенность частной жизни, унижение чести, достоинства, умаление деловой репутации, распространение сведений, не соответствующих действительности (ст. ст. 150, 152 Гражданского кодекса РФ). Здесь мерами восстановления нарушенного права являются опровержение, право на ответ и возмещение морального вреда. Если дело касается защиты деловой репутации, то подразумевается и возмещение упущенной выгоды. Интересно отметить: в российском законодательстве нет такой меры ответственности, как извинение. Это можно сделать только добровольно, потому как в силу статьи 29 Конституции РФ "никто не может быть принужден к выражению своих мнений или отказу от них".

В пункте 15 Постановления N 3 предусмотрено, что подлежащая взысканию сумма компенсации морального вреда должна быть соразмерна причиненному вреду и не вести к ущемлению свободы массовой информации. Данная формулировка означает одно: взысканная сумма компенсации морального вреда не должна вести к банкротству организации, выпускающей СМИ. Такой подход соответствует правовой позиции Европейского суда по правам человека, высказанной в его Постановлении от 13 июля 1995 г. по делу "Толстой-Милославский против Соединенного Королевства". По этому диффамационному спору английский суд присяжных взыскал с ответчика 1,5 млн. фунтов стерлингов. Европейский суд решил, что подобный размер присужденной компенсации за диффамацию нарушает статью 10 Европейской конвенции по правам человека, поскольку несоразмерен ущербу, нанесенному репутации истца.

Беспрецедентной по размеру компенсацией в истории средств массовой информации России является взыскание 310,5 млн. руб. с издательского дома "Коммерсант" в пользу "Альфа-банка".

В июле 2004 г. газета "Коммерсант" опубликовала статью "Банковский кризис вышел на улицу", где, в частности, говорилось о трудностях, с которыми в то время столкнулись вкладчики "Альфа-банка". Банк счел, что сведения, изложенные в статье, порочат его деловую репутацию и оценил ущерб, причиненный публикацией, более чем в 300 млн. руб.

В первоначально назначенную сумму компенсаций входили как прямые убытки банка, так и сумма компенсации за испорченную репутацию. 28 января 2005 г. газета выплатила банку 310,5 млн. руб., так как просрочка и начало исполнительного производства грозили дополнительным штрафом в 7% суммы иска. А в марте 2005 г. арбитражный суд Московского округа снизил штраф до 40,5 млн. руб. <4>.

--------------------------------

<4> Материалы международного семинара журналистов, прошедшего в Москве 26 - 28 марта 2007 г. См. также сообщения информационных агентств: Регнум, Интерфакс, РИА-новости.

Уголовно-правовая диффамация - это клевета (ст. 129 Уголовного кодекса РФ), т.е. распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающего его репутацию, а также оскорбление (ст. 130 УК РФ), т.е. унижение чести и достоинства, выраженное в неприличной форме. Уголовная ответственность установлена в виде штрафа, обязательных работ, ареста, лишения свободы. Если действия лица содержат признаки преступления, потерпевший вправе обратиться в суд с заявлением о привлечении виновного к уголовной ответственности, а также предъявить иск в порядке гражданского производства.

Административно-правовая диффамация во время выборов (ст. 5.13 Кодекса РФ об административных правонарушениях). Особенность данного правонарушения в наличии специального субъекта (зарегистрированного кандидата) и специального периода, начинающегося со дня регистрации кандидата до окончания срока предвыборной агитации. СМИ по просьбе кандидата может опубликовать опровержение или иное уточнение. В случае отказа дело по инициативе кандидата будет рассматриваться в мировом суде и может закончиться наложением штрафа на СМИ.

Признаки гражданско-правовой диффамации

По делам, вытекающим из статьи 152 Гражданского кодекса РФ, обстоятельствами для принятия искового заявления и подготовки дела к судебному заседанию, являются:

- факт распространения ответчиком сведений об истце;

- порочащий характер этих сведений;

- несоответствие их действительности.

При отсутствии хотя бы одного из указанных обстоятельств иск не может быть удовлетворен судом <5>.

--------------------------------

<5> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 4.

Под распространением сведений, порочащих честь и достоинство гражданина, следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидению, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях.

Распространением считается сообщение сведений хотя бы одному лицу. Однако сообщение сведений лицу, которого они касаются, не может признаваться их распространением, если лицом, сообщившим данные сведения, были приняты достаточные меры конфиденциальности.

Бремя доказывания факта распространения лежит на истце, который должен представить оригинал, а не ксерокопию публикации либо запись теле- или радиопередачи.

Истцу будет затруднительно что-то доказывать (по делам с сюжетами на ТВ или радио), особенно если прошло какое-то время. Известно, что редакции электронных СМИ обязаны хранить материалы, вышедшие в эфир в записи, в течение месяца (ст. 34 Закона РФ "О средствах массовой информации"). При этом ответственность за утрату (неимение) редакцией записи до истечения месячного срока не установлена.

В случае если запись утрачена и ее невозможно восстановить, в практике применяется использование свидетельских показаний. Но ситуация для истца осложняется, так как ему требуется доказать не факт выхода сюжета с негативными сведениями, а дословное изложение содержания. В практике был случай, когда адвокат заблаговременно подготовил пять свидетелей, говорящих одно и то же. Однако представители ответчика (редакции) в том процессе выяснили, что свидетели не осознают разницу в юридических понятиях "обвиняемый", "осужденный", "преступник", что имело значение для того дела, а также путаются при детальных опросах. Это позволило защитить редакцию, ссылаясь на то, что совершенно неясно содержание сюжета, в силу чего установить факт нарушения права истца не представляется возможным.

В случае же если истец все-таки представляет суду кассету с видеозаписью сюжета, но есть сомнения в ее подлинности, целесообразно ходатайствовать о проведении судебной экспертизы, чтобы исключить вероятность видеомонтажа или наложений.

Не соответствующими действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели место в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения. Не могут рассматриваться как не соответствующие действительности сведения, содержащиеся в судебных решениях и приговорах, постановлениях органов предварительного следствия и других процессуальных или иных официальных документах.

Порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждение о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни.

Верховный Суд РФ обращает особое внимание: следует различать имеющие место утверждение о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, не являющиеся предметом судебной защиты в порядке статьи 152 Гражданского кодекса РФ, так как, будучи выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, они не могут быть проверены на предмет их соответствия действительности <6>.

--------------------------------

<6> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 4.

Во-первых, статья 152 ГК РФ требует от ответчика (журналиста, редакции СМИ) доказать соответствие сведений действительности. Для этого необходимо сравнить их с объективно существующей реальностью, предоставив в суд соответствующие доказательства. Только фактологическая информация (но никак не мнение) может быть проверена на соответствие действительности. Люди могут придерживаться разных, порой взаимоисключающих мнений.

Во-вторых, часть 3 ст. 29 Конституции РФ закрепляет: "Никто не может быть принужден к выражению своих мнений или убеждений или отказу от них". Одной из санкций по статье 152 ГК РФ является опровержение. Если суд признает мнение не соответствующим действительности и порочащим, обяжет его опровергнуть, то, по сути, он принудит к отказу от своего мнения, а это прямо запрещено Конституцией.

В-третьих, требование доказать соответствие действительности мнения есть нарушение статьи 10 Европейской конвенции в толковании решений Европейского суда по правам человека, которая приоритетна по отношению к российскому законодательству.

Для примера можно привести фрагмент мотивировочной части вынесенного судебного решения Ленинского районного суда г. Воронежа (дело по иску Н. к редакции газеты "Воронежские вести", 2003 г.) <7>:

--------------------------------

<7> Сборник практики российских судов по делам о диффамации / Центр защиты прав СМИ. СПб., 2006. С. 39.

"Исходя из норм действующего законодательства, порочащими могут признаваться только сведения утвердительного характера, но никак не положения, гипотезы, прогнозы, мнения. Предположение и утверждение - это две противоположные смысловые категории, утверждение - сообщение о факте реальной действительности, подлежащее проверке и доказыванию, предположение невозможно проверить на соответствие реальной действительности ввиду того, что само по себе предположение - это личностное суждение о происходящем.

Истец указывает на фразу из статьи как содержащую необоснованное предположение о якобы возможном использовании им бюджетных средств в личных целях; по сути, он оспаривает собственное понимание данной фразы, в то время как смысл ее может быть истолкован по-разному, и каждый поймет ее по-своему.

Суд считает, что данные сведения не могут быть признаны не соответствующими действительности (это в реальной действительности еще не произошло), так как это не утверждение о факте, а предположение. Данные сведения не могут быть признаны, поскольку таковыми могут быть признаны только утверждения о нарушении истцом действующего законодательства или моральных принципов.

Признание необоснованным предположения в рамках действующего законодательства невозможно, так как это будет являться принуждением к отказу от своих мнений и убеждений либо принуждением к выражению иного мнения, что противоречит не только российскому законодательству, но и общеевропейским принципам защиты прав и свобод человека".

Указанная позиция содержится также в практике Европейского суда по правам человека:

"С точки зрения Суда, следует проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, тогда как истинность оценочных суждений не всегда поддается доказыванию... В отношении оценочных суждений выполнить это требование невозможно, и оно нарушает саму свободу выражения мнений, которая является основополагающей частью права, гарантированного статьей 10 Конвенции" <8>.

--------------------------------

<8> Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Лингенс против Австрии" от 8 июля 1986 г. (п. 42).

Таким образом, можно сделать вывод: статья 152 ГК РФ не должна применяться к выражению мнения.

В спорных случаях любая из сторон в процессе может потребовать назначения лингвистической экспертизы с целью установить, являются ли сведения оценочными суждениями или утверждениями о фактах, предположениями, вопросами или утверждениями, относятся они к истцу или нет. На сегодняшний день эта сфера регулируется Федеральным законом от 31 мая 2001 г. "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации". Статья 187 Гражданского процессуального кодекса РФ предусматривает вызов эксперта в качестве свидетеля на судебное заседание при необходимости разъяснения заключения.

***

Подводя итог, можно заключить: в настоящее время было бы неверным говорить об отсутствии конституционного закрепления свободы слова и независимости СМИ. Однако правоприменительная практика не всегда основывается на указанных принципах и складывается в соответствии с ними. Суды не всегда готовы выносить решения, исходя из конституционного права журналистов на свободу выражения мнения, они редко применяют нормы европейского права.

Сейчас скорее встает вопрос о реальном соблюдении этих принципов в правоприменительной практике и внедрении в российскую правовую систему опыта Европейского суда по правам человека.

Насколько это получается, можно судить по оценке независимости российских СМИ западными аналитиками: в 2007 г., по данным правозащитной организации Freedom House, в рейтинге свобод СМИ Россия занимает 165-е место из 195 возможных, обойдя по показателю несвободы Бруней, Казахстан и Таджикистан. О России в отчете Международного комитета по защите журналистов говорится: "Все три общероссийских телевизионных канала теперь находятся под контролем государства. За последние пять лет (2002 - 2007 гг. - Прим. авт.) убиты одиннадцать журналистов; ни одно из этих убийств не раскрыто. Число заключенных журналистов возросло с одного до трех. Используемое в новом законе определение "экстремизм" включает "публичную клевету в отношении лица, занимающего государственную должность" <9>.

--------------------------------

<9> http://www.newsru.com/russia/02may2007/free.html.

Пока не будет выработана единая правоприменительная практика, строго соответствующая конституционным принципам свободы слова и европейскому праву, в условиях слабости редакций СМИ и распространенных фактов оказания на них давления со стороны власти и бизнеса конституционная свобода слова и независимость СМИ будет носить декларативный характер.

СВОБОДА СЛОВА В РЕШЕНИЯХ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ

ЧЕЛОВЕКА И КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Р.И. ПЕТРОВ

Петров Р.И., аспирант юридического факультета Пермского государственного университета.

Практика реализации права на свободу слова и выражения в любой форме - самостоятельно или посредством СМИ - является одним из необходимых условий существования полноценного демократического общества. В то же время приходится с сожалением констатировать, что в современной России реализация права на свободу слова, а в особенности права на свободную передачу массовой информации (деятельность средств массовой информации (СМИ) в целом), относится, по мнению большинства наблюдателей, к одному из самых проблемных вопросов с точки зрения соответствия современным демократическим стандартам.

Представляется, что именно внедрение в российскую практику правовых позиций Европейского суда, сформировавшихся за многолетнюю практику толкования и применения Европейской конвенции о защите прав и основных свобод <1> (далее - Конвенция), способно в значительной степени изменить ситуацию.

--------------------------------

<1> Конвенция о защите прав человека и основных свобод // Собрание законодательства РФ. 1998. N 20. Ст. 2143.

Вопрос о месте правовых позиций Европейского суда в российской правовой системе является одним из наиболее актуальных и дискуссионных в современной российской правовой науке. Однако следует согласиться с теми исследователями, которые утверждают, что именно судебная практика Конституционного Суда РФ может уже сейчас успешно выполнять роль эффективного и действенного "канала" внедрения в отечественную правовую систему не только самих европейских стандартов прав человека, но и соответствующего правопонимания и правовой культуры.

Следует отметить, что формально-юридически, в соответствии со статьей 125 Конституции РФ, Конституционный Суд РФ не обязан, да и не вправе непосредственно в судопроизводстве использовать правовые позиции Европейского суда. Однако, судя по высказываниям самих судей, правовые позиции Европейского суда являются для Конституционного Суда РФ чем-то большим, чем просто источником идей <2>.

--------------------------------

<2> Выступление Председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина на церемонии открытия нового судебного года в Европейском суде по правам человека. 21 января 2005 года // Юридическая Россия. Образовательный правовой портал. [Электрон. ресурс.] Режим доступа: http://www.law.edu/centers/eurocourt.

Вместе с тем анализ практики Конституционного Суда РФ по делам о свободе слова показывает, что использование Конституционным Судом РФ правовых позиций Европейского суда в делах о свободе слова носит декларативный характер и является несистемным, а некоторые выводы судей не только не учитывают страсбургскую практику, но и в определенной степени противоречат ей.

На сегодняшний день все три дела, составляющие практику Конституционного Суда по свободе слова, представляют собой анализ норм избирательного законодательства, которые, по мнению заявителей, противоречили, в частности, статье 29 Конституции РФ, неправомерно ограничивая свободу выражения мнения в предвыборный период <3>.

--------------------------------

<3> Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 30 октября 2003 года N 15-П; Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 ноября 2005 года N 10-П; Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июня 2006 года N 7-П.

Во всех трех делах Конституционный Суд использовал только одно решение Европейского суда - Боуман против Соединенного Королевства (дело Боуман) и фактически только одну правовую позицию, сформулированную Европейским судом в указанном деле, - о том, что "при некоторых обстоятельствах эти два права (право на свободу слова и право на свободные выборы) могут вступить в конфликт, и тогда может быть сочтено необходимым, чтобы до или во время проведения выборов были установлены определенные ограничения свободы слова" <4>.

--------------------------------

<4> См., например: абзац пятый пункта 3 Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 30 октября 2003 года N 15-П.

Оставляя без внимания вопрос о том, какие правовые позиции Европейского суда были, как представляется, неоправданно исключены из поля зрения Конституционного Суда РФ при рассмотрении указанных дел, остановимся на наиболее принципиальных моментах.

Конституционный Суд РФ соглашается с законодательной концепцией деления на информирование избирателей и предвыборную агитацию (статья 44 ФЗ от 12 июня 2002 N 67-ФЗ) <5>. При этом, например, в Постановлении от 14 ноября 2005 года N 10-П в Особом мнении судья Н.С. Бондарь прямо указал, что, по его мнению, подобная концепция опирается на решение Европейского суда по делу Боуман против Соединенного Королевства.

--------------------------------

<5> Федеральный закон от 12 июня 2002 года N 67-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 24. Ст. 2253.

На наш взгляд, непосредственно в деле Боуман никакое положение не позволяет сделать вывод, что Европейский суд придает юридическое значение делению на информирование и агитацию. Можно лишь утверждать, что постольку, поскольку Европейский суд признает при некоторых обстоятельствах в период предвыборных кампаний необходимость ограничения свободы слова, чаще всего на практике речь идет именно о необходимости ограничить свободу призывов к голосованию за или против кандидатов. Однако с позиций Европейского суда необходимость ограничения свободы слова в демократическом обществе не будет убедительно установлена лишь потому, что речь идет о предвыборной агитации.

Возможно, следовало бы возразить, что подобное деление, установленное на сегодняшний день в Российской Федерации, вполне вписывается в "пределы усмотрения", признаваемые Европейским судом за государствами в той же мере, в какой эти государства обладают свободой формировать свою избирательную систему <6>. Однако проблема лежит в иной плоскости.

--------------------------------

<6> Bowman, 43. Де Сальвиа М. Прецеденты Европейского суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящиеся к Европейской конвенции о защите прав и основных свобод. Судебная практика с 1960 по 2002 г. СПб., 2004. С. 651.

Дело в том, что, соглашаясь с авторами Федерального закона от 12 июня 2002 года об основных гарантиях, который возлагает на СМИ обязанность в период выборов распространять только объективную и достоверную информацию (п. 2 ст. 45), Конституционный Суд РФ считает, что "применительно к средствам массовой информации свободу выражения мнений нельзя отождествлять со свободой предвыборной агитации, к которой не предъявляются требования объективности" <7>.

--------------------------------

<7> Абзац третий п. 3 Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 30 октября 2003 года N 15-П "По делу о проверке отдельных положений Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации".

Многие судьи КС особо отмечают симптоматичность данного тезиса. Так, например, в Постановлении от 30 октября 2003 года N 15-П в Особом мнении судья В.Г. Ярославцев подчеркнул, что "единственное и неоспоримое качество информации по ее содержанию - объективность и достоверность... Это требование к содержанию информации носит универсальный характер...".

В связи с изложенным подчеркнем, что Европейский суд признает бесспорной только одну обязанность прессы: распространять информацию, представляющую общественный интерес, или в некоторых случаях - обязанность ответственно распространять такую информацию <8>. Даже говоря о праве общественности получать такую информацию, Европейский суд не использует понятие "объективность", что представляется вполне оправданным с точки зрения стремления минимизировать любые возможности широкого толкования такого неопределенного требования, как требование объективности или достоверности информации (тем более закрепленного в законодательстве в виде прямой обязанности) <9>.

--------------------------------

<8> См., например: Bladet Tromsm et Stensaas, 59. Де Сальвиа М. Указ. соч. С. 634.

<9> См., например: Observer & Guardian, 59; Sunday Times. N 2, 50; Thorgeir Thorgeirson, 63; Jersild, 31. Де Сальвиа М. Указ. соч. С. 631.

Важность института свободных СМИ для Европейского суда не подлежит сомнению. Почти в каждом деле о предполагаемом нарушении статьи 10 Конвенции (свобода выражения мнения) Суд обращает внимание, что свобода слова представляет собой "одну из несущих опор демократического общества, основополагающее условие его прогресса и самореализации каждого его члена" <10>.

--------------------------------

<10> См., например: Handyside, 49; Sunday Times. N 1, 65; Barthold, 58; Lingens, 41; Miller et al., 33; Oberschlick, 57; Otto-Preminger-Institut, 49; Vogt, 52; Jersild, 37. Цит. по: Де Сальвиа М. Указ. соч. С. 622.

Остается лишь заметить, что если Конституционный Суд РФ не просто декларирует готовность активно использовать в своей деятельности правовые позиции Европейского суда, но стремится стабильно придерживаться подобной практики и тем самым обеспечивать защиту конституционных прав и свобод на европейском уровне, а также ориентировать нормотворческий процесс "в направлении соответствия современному пониманию прав и свобод" <11>, то в первую очередь подобная практика должна быть реализована именно применительно к конституционному праву на свободное выражение мнений.

--------------------------------

<11> Зорькин В.Д. Роль Конституционного Суда Российской Федерации в реализации Конвенции о защите прав человека и основных свобод // Имплементация решений Европейского суда по правам человека в практике конституционных судов стран Европы: Сборник докладов. М., 2006. С. 179.

ДИФФАМАЦИЯ КАК ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ СВОБОДОЙ СЛОВА И ИНФОРМАЦИИ

(КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ)

А.А. СМИРНОВА

Смирнова А.А., аспирантка кафедры теории права Тверского государственного университета.

Постоянно растущее число исков к средствам массовой информации, а также регулярное появление научных публикаций, связанных с проблемами защиты чести, достоинства и доброго имени, свидетельствуют о возрастающей ценности этих и других нематериальных благ в глазах российских граждан. В соответствии с ч. 1 ст. 21 Конституции Российской Федерации (далее - Конституция) достоинство личности охраняется государством и ничто не может быть основанием для его умаления. Положения ч. 1 ст. 23, ст. 45 и ч. 1 ст. 46 Конституции предопределяют возможность защиты каждым своей чести и доброго имени в суде. Характер защищаемых интересов (ценностей) и особенности публичных и частных отношений, возникающих при рассмотрении подобных споров, требуют конституционно-правового анализа. Возможность и необходимость такого исследования связаны с тем, что явление, традиционно определяемое понятием "диффамация", может рассматриваться не только в качестве правонарушения (гражданского деликта или преступления), но и - при определенных квалифицирующих признаках - как злоупотребление такими неотчуждаемыми правами и свободами, как свобода слова, право свободно распространять информацию любым законным способом и свобода массовой информации (ч. 1, 4, 5 ст. 29 Конституции) с целью опорочения других лиц <1>.

--------------------------------

<1> В настоящей работе автор опирается на концепцию злоупотребления правом как на концепцию неконституционного правопользования, обоснованную В.И. Круссом. См.: Крусс В.И. Концепция конституционного правопользования (право на предпринимательскую деятельность): Автореф. дис.... докт. юрид. наук. М., 2004. С. 15, 37 - 41.

Понятие "диффамация" использовалось еще в дореволюционном российском праве. Согласно ст. 1039 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. диффамация представляла собой распространение ругательных или иных оскорбительных для чести сочинений, изображений или слухов. С принятием Закона о печати от 6 апреля 1865 г. содержание этого понятия было конкретизировано: в соответствии с внесенными в ст. 1039 Уложения изменениями диффамация стала определяться как оглашение в печати о частном или должностном лице, обществе или установлении такого обстоятельства, которое могло повредить их чести, достоинству или доброму имени.

Современному российскому законодательству термин "диффамация" неизвестен, однако Пленум Верховного Суда РФ в п. 1 Постановления от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" <2> отметил, что используемое Европейским судом по правам человека в его постановлениях понятие диффамации тождественно понятию распространения не соответствующих действительности порочащих сведений, содержащемуся в ст. 152 ГК РФ.

--------------------------------

<2> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 4. С. 3.

Безусловно, указанная позиция Пленума Верховного Суда РФ заслуживает пристального внимания, однако даже поверхностный анализ зарубежного законодательства и судебной практики, а также практики Европейского суда по правам человека позволяет заметить, что понятие диффамации значительно шире, чем понятие посягательства на честь, достоинство и деловую репутацию в российском гражданском праве. В частности, необходимо отметить, что во многих европейских странах диффамация рассматривается одновременно и как гражданско-правовой деликт, и как преступление. Ограничение понятия "диффамация" только гражданско-правовой сферой общественных отношений необоснованно сужает понятие диффамации, не соответствует его реальному конституционно-правовому смыслу. Кроме того, диффамационное высказывание не обязательно должно быть ложным - главным его признаком является дискредитирующий (затрагивающий конституционные ценности) характер. Таким образом, только достаточно широкая - конституционно-правовая - трактовка понятия диффамации позволяет прояснить суть явления и обеспечить последовательное практическое противодействие его деструктивным социальным последствиям.

Прежде всего необходимо охарактеризовать сущность диффамации как правонарушения, т.е. неправомерного поведения, влекущего юридическую ответственность. Значимыми здесь являются такие условия, как: 1) распространение фактических сведений, могущих нанести вред репутации человека; 2) персональный характер оглашаемых сведений (т.е. отсутствие в этих сведениях содержания, значимого для нормального функционирования общества). В российской правовой науке обсуждается также вопрос о ложности распространяемых сведений как обязательном элементе диффамации <3>. На наш взгляд, этот признак не является существенным, так как диффамация может проявляться как в распространении ложных (в том числе заведомо ложных) сведений, так и в оглашении правдивой информации (например, составляющей личную или семейную тайну лица).

--------------------------------

<3> См., например: Нуркаева Т., Щербаков С. Уголовно-правовая охрана чести и достоинства // Российская юстиция. 2002. N 2. С. 51; Потапенко С. Институт диффамации и российское законодательство // Российская юстиция. 2002. N 6. С. 33 и др.

В связи с вышесказанным представляется возможным определить диффамацию как нарушение чести, достоинства, репутации, доброго имени, а в отдельных случаях - также личной и (или) семейной тайны лица, путем распространения порочащих сведений, имеющих фактический персональный характер. Как справедливо отмечается в литературе, защита этих нематериальных благ в "диффамационном праве" возможна только при условии одновременной защиты права на свободу слова и массовой информации <4>. Вряд ли, однако, необходимы терминологические новации подобного рода. Именно конституционный подход позволяет обосновать правоустанавливающую роль судов при определении справедливого равновесия (баланса) между конкурирующими ценностями, когда они, руководствуясь конституционно-правовым смыслом действующих норм, в установленном порядке решают, каким правам и охраняемым законом интересам должно быть отдано предпочтение в данном конкретном случае. В делах о диффамации судам во всем мире приходится каждый раз соотносить цель, преследуемую конкретным ограничением, с тем более широким воздействием, которое оно оказывает на свободу слова и массовой информации <5>. Это характерно и для нашей страны, что подтверждается правовой позицией Конституционного Суда РФ, высказанной в Определении от 27 сентября 1995 г. N 69-О <6>, согласно которой при рассмотрении дел о защите чести и достоинства суды общей юрисдикции вправе и обязаны обеспечивать должное равновесие при использовании конституционных прав на защиту чести и достоинства, с одной стороны, и свободу слова - с другой.

--------------------------------

<4> См.: Потапенко С. Институт диффамации и российское законодательство // Российская юстиция. 2002. N 6. С. 33.

<5> См.: Энтин В. Реализация стандартов статьи 10 в российском законодательстве и судебной практике // Европейский суд по правам человека и защита свободы слова в России: прецеденты, анализ, рекомендации / Под ред. Г.В. Винокурова, А.Г. Рихтера, В.В. Чернышова. Т. 1. М., 2002. С. 389.

<6> Российская газета. 1995. 22 ноября.

Российские юристы XIX в., в принципиально иной конституционно-правовой ситуации, при рассмотрении данной проблемы, признавая значимость печати, отдавали приоритет защите частных интересов. "Как бы велика ни была общественная задача печати, никто не может требовать, чтобы на алтарь ее свободы безропотно, без надежды на защиту, отдельные личности и целые группы их приносили свою честь и доброе имя", - считал А.Ф. Кони <7>. "Общее правило то, что частная жизнь не подлежит печатному оглашению; она должна оставаться неприкосновенною. Поэтому в случае диффамации не допускаются доказательства позорящих фактов. Если бы каждое частное лицо при распространении о нем печатно позорящих слухов принуждено было перед судом доказывать их неосновательность, то жизнь сделалась бы невыносимою" <8>.

--------------------------------

<7> Кони А.Ф. Избранные труды и речи. Тула, 2000. С. 325.

<8> Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. В 3 т. Т. 1. Общее государственное право. М., 1894. С. 220.

Однако на сегодняшний день большинство судов в демократических странах придерживаются той точки зрения, что общественный интерес в публичном обсуждении серьезных вопросов должен перевешивать законную цель защиты репутации других лиц <9>. В первую очередь это относится к так называемым общественным деятелям (публичным фигурам), которые в силу своего положения должны быть готовы к большим дозам критики за свои общественные действия, нежели частные лица. Как правило, подобная критика выражается в оглашении неоднозначно воспринимаемых обществом фактов, составляющих содержание их деятельности, и достаточно резких оценках их действий. Вместе с тем согласно позиции Европейского суда по правам человека, хотя пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых и шире, чем в отношении частного лица, "частная жизнь общественных деятелей должна защищаться, как и частная жизнь других граждан, за исключением случаев, когда она может оказать воздействие на общественно значимые события" <10>.

--------------------------------

<9> См.: Основные международные нормы, относящиеся к свободе выражения мнений // Российский бюллетень по правам человека. 2001. N 14. С. 95.

<10> Резолюция 428 Консультативной Ассамблеи Совета Европы (раздел C). Цит. по: Смолян Г.Л. Сетевые информационные технологии и проблемы безопасности личности // Информационное общество. 1999. N 1. С. 23.

В современной России и в мире цель защиты общественных интересов достаточно часто декларируется, выступает главным основанием (и "оправданием") при разглашении порочащих сведений, составляющих личную или семейную тайну лиц, занимающих заметное общественное положение и находящихся в центре внимания прессы. Примеров такого подхода множество: газетная публикация о махинациях с ценными бумагами, направленных на оптимизацию налогообложения, стала причиной отставки Министра юстиции Швеции <11>; пришлось оставить пост Генеральному прокурору РФ после показа по центральному каналу телевидения материала, демонстрирующего похожего на него человека в компрометирующем его обществе, и др. <12>.

--------------------------------

<11> См.: Багерстам Э. Свобода прессы в демократическом обществе. Тарту-Вяллингби, 1992. С. 49.

<12> См.: Черников О.Ю. Защита доброго имени: проблемы терминологии // Право: теория и практика. 2003. N 8. С. 43.

Таким образом, есть основания утверждать, что мировая практика идет по пути непризнания статуса правонарушения за распространением порочащих лицо сведений, если эти сведения в силу тех или иных причин представляют значительный интерес для общества. Оставив в стороне вопрос о сложности определения степени значительности общественного интереса и границ частной жизни, которые не должны нарушаться ни при каких обстоятельствах, сосредоточимся на природе такого опорочения.

Представляется, что в подлинно демократическом обществе, предполагающем наличие острой политической борьбы, крайне трудно достоверно определить, действительно ли распространение порочащих сведений было обусловлено заботой об общественном интересе или речь идет о так называемом черном пиаре: специалисты-политтехнологи способны создать "сенсационный" материал практически из воздуха; достигнутый уровень развития информационных технологий позволяет за считанные секунды "растиражировать" любое высказывание, статью, сюжет на весь мир. Систематическая же критика того или иного лица с помощью средств массовой информации приводит, как правило, к существенному умалению его репутации, независимо от справедливости (объективной состоятельности) этой критики. Несмотря на актуальную значимость свободы прессы как неотъемлемого элемента и ключевого социального гаранта свободы выражения мнений в целом и свободной политической дискуссии, которая и лежит в основе самого понятия демократического общества <13>, представляется важным обратить внимание на возможность использования средств массовой информации в качестве средства, инструмента в политической борьбе.

--------------------------------

<13> См.: решения Европейского суда по правам человека по делам Lingens v. Austria, Castells v. Spain и др.

В данном случае разграничение между правомерным по сути и лишь формально правомерным, а фактически направленным на умаление таких нематериальных благ, как честь, достоинство, доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, поведением (распространением информации) можно провести, на наш взгляд, только с помощью таких конституционно значимых критериев, как добросовестность и справедливость. Выраженная направленность на заботу об общем благе свидетельствует о нахождении рассматриваемого распространения порочащих сведений в сфере правомерного (конституционно добросовестного) поведения. В свою очередь, преимущественное желание унизить, опорочить человека, даже если его поведение не идеально с точки зрения общественного мнения, не может быть элементом нормального (добросовестного и справедливого) пользования правом на распространение информации, свободой слова и массовой информации. Следовательно, подобное поведение, включающее в себя недобросовестное пользование принадлежащими лицу конституционными правами и свободами, нацеленное на умаление прав и свобод другого лица и тем самым нарушающее справедливый общественный порядок, хотя бы и прикрытое ширмой заботы об общественных интересах, можно расценить как злоупотребление конституционными правами и свободами.

Диффамация как злоупотребление информационными правами и свободами включает формально не нарушающие охранительные нормы действия по распространению достоверной порочащей информации, когда диффаматор преследует неконституционную (и следовательно, неправомерную) цель злонамеренного опорочения другого лица, а общественные интересы заявляются им сугубо номинальным образом. Подобное "самовыражение" предполагает конституционное противодействие, и вопрос о создании соответствующего эффективного механизма, на наш взгляд, достаточно актуален. Решение вопроса видится как в совершенствовании действующего законодательства о диффамации, так и в ориентировании судей, рассматривающих диффамационные споры, на конституционно-правовой анализ обстоятельств дела, могущих помочь выяснению истинной цели лица, распространившего порочащие сведения.

++++++++++++++++++

ПРИНЦИПЫ КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА, ПРИЧИНЕННОГО

РАСПРОСТРАНЕНИЕМ СВЕДЕНИЙ В СМИ

(Юридическая фирма "Гольцблат БЛП",

Практика по разрешению споров)

Информационное письмо N 178

Материал подготовлен с использованием правовых актов

по состоянию на 13 октября 2010 года

Юридическая фирма Goltsblat BLP сообщает, что принято Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 сентября 2010 г. N 21 "О внесении изменений в Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2010 г. N 16 "О практике применения судами Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации" (далее - Постановление).

В Постановлении даны разъяснения относительно принципов компенсации морального вреда, причиненного распространением сведений в средствах массовой информации (далее - СМИ).

Верховный Суд РФ постановил, что компенсация морального вреда должна отвечать цели, для достижения которой она установлена законом, - компенсировать потерпевшему перенесенные им физические или нравственные страдания. Использование этого инструмента для других целей не допускается. В частности, недопустимо использование права на компенсацию морального вреда для ограничения прав каждого на свободу выражать свое мнение, свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей.

В Постановлении также подчеркивается, что при определении размера компенсации морального вреда судам следует иметь в виду, что сумма компенсации должна быть разумной и справедливой и не вести к нарушению свободы массовой информации.

Комментируемое Постановление было принято после того, как в судебной практике наметилась определенная тенденция взыскания со СМИ значительных компенсаций репутационного ущерба, размер которых имел целью скорее наказать СМИ, чем компенсировать потерпевшим причиненный вред.

Данные разъяснения призваны установить баланс между правом заинтересованного лица на получение компенсации морального вреда, причиненного распространением сведений в СМИ, и необходимостью обеспечить свободу массовой информации.

На наш взгляд, Постановление может существенно сократить количество удовлетворенных исков к СМИ о компенсации морального вреда, число которых выросло после подтверждения Конституционным Судом РФ в 2003 г. возможности взыскивать моральный (нематериальный) вред в пользу юридических лиц.

"Арсенал предпринимателя", 2010, N 4

ОСКОРБИЛИ В ИНТЕРНЕТЕ? ВОПРОСЫ НЕ К ЯНДЕКСУ

Любой предприниматель может оказаться в ситуации, когда в Интернете появляется информация оскорбительного характера или попросту не соответствующая действительности, что порочит деловую репутацию. Разберемся, какова эффективность защиты чести и достоинства граждан, деловой репутации юридических лиц в сети Интернет.

Недавно Коллегия судей Высшего Арбитражного Суда РФ отказала в передаче дела по иску о защите деловой репутации и взыскании 1 млн руб. компенсации компании ЗАО "Дельта" (прежнее наименование истца - ЗАО "Джи Ти Сэвен") к компании Яндекс для пересмотра Президиумом ВАС РФ. Ранее суды трех инстанций отказали истцу в удовлетворении его требований.

Кассационная инстанция - Федеральный арбитражный суд Московского округа - 12.11.2009 оставила в силе решение Арбитражного суда г. Москвы от 20.07.2009. В вынесенном 12.11.2009 Постановлении ФАС МО говорится о том, что суд кассационной инстанции соглашается с выводами суда первой инстанции об отсутствии правовых оснований для удовлетворения иска, поскольку поисковый сервис "Яндекса" не осуществляет распространение информации, а предоставляет пользователям услуги поиска информации, размещенной третьими лицами в сети Интернет. Компания "Яндекс" не является ни правообладателем, ни автором информации, которая, по мнению ЗАО "Дельта", нанесла ущерб его деловой репутации, а также причинила убытки на сумму 1 млн руб.

Ранее ЗАО "Дельта" были обнаружены порочащие его репутацию сведения, размещенные на нескольких сайтах. При обращении к их владельцам порочащая информация была удалена, однако при вводе текста порочащего сообщения в поисковой системе Яндекс тексты все равно были найдены и представлены на обозрение миллионам посетителей сети Интернет. По словам ведущего юрисконсульта компании "Яндекс" Сергея Кучушева, информация, на которую ссылался истец, была размещена на сайтах, не принадлежащих компании "Яндекс", а "поисковый сервис не может и не должен оценивать содержание миллиардов проиндексированных страниц и выполнять роль цензора или суда по установлению его законности". Он также добавил, что "принципы работы поисковой системы наглядно свидетельствуют: предоставлять инструмент для поиска информации не то же самое, что распространять информацию".

Справедливо ли такое решение судебных инстанций с точки зрения закона? Для ответа на вопрос необходимо для начала разобраться, что представляет собой деловая репутация и какие средства правовой защиты деловой репутации закреплены в законодательстве РФ.

Ценность деловой репутации и иных нематериальных благ

Деловая репутация юридического лица - это совокупность его качеств, с которыми их носитель ассоциируется у третьих лиц (потребителей, покупателей). Честность ведения бизнес-деятельности, качество оказываемых услуг, оперативность предоставления услуг и пр. - все эти имиджевые составляющие являют собой деловую репутацию. Таким образом, для юридического лица она является одним из наиболее важных условий его успешной деятельности. Именно хорошая деловая репутация позволит привлечь наибольшее количество потребителей, заключить выгодные сделки, создать кредит доверия у финансовых структур.

Деловая репутация гражданина - совокупность личных качеств гражданина, которые характеризуют его как профессионала в какой-либо области, работника, общественного деятеля и пр. Честь и достоинство, в свою очередь, характеризуют две стороны медали: оценку человека обществом либо самим собой.

Все указанные категории в юридическом смысле представляют собой так называемые нематериальные блага, которые более подробно перечислены в ст. 150 Гражданского кодекса РФ. К последним относятся, помимо вышеуказанных, также жизнь и здоровье, личная неприкосновенность, доброе имя, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права и иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину и юридическому лицу от рождения либо в силу закона. Такие права неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Защита нематериальных благ

Деловую репутацию довольно легко испортить либо повредить ей, особенно это касается разного рода сообщений, размещаемых на веб-сайтах в сети Интернет. Недобросовестные субъекты, как правило, используют для указанных целей такие инструменты, как интернет-форумы, доски объявлений, ленты средств массовой информации (далее - СМИ).

Интернет-пространство пестрит заявлениями о том, что тот или иной банк, та или иная компания оказывают некачественные услуги, обманывают потребителей, продают некачественные товары. Эти сообщения вполне могут оказаться правдивыми, однако зачастую являются выдумкой недобросовестных конкурентов и наносят вред деловой репутации компании, банка и пр.

Как результат - пострадавшие субъекты теряют потенциальных либо уже существующих клиентов, терпят порой колоссальные убытки.

Законодатель, признавая особую важность деловой репутации, чести и достоинства граждан и юридических лиц, предоставляет им юридическую защиту.

Итак, обратимся к действующему законодательству.

Статья 152 ГК РФ предоставляет гражданину, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, право наряду с опровержением в судебном порядке таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением. Данное правило в части, касающейся защиты деловой репутации гражданина, соответственно применяется и к защите деловой репутации юридических лиц (п. 7 ст. 152 ГК РФ).

Согласно разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ (Постановление от 24.02.2005 N 3) правила, регулирующие компенсацию морального вреда в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, применяются и в случаях распространения таких сведений в отношении юридического лица.

Вышесказанное не означает, что юридическое лицо вправе взыскать в судебном порядке компенсацию за причиненный моральный вред. Суды правомерно отказывают в удовлетворении возмещения морального вреда юридическим лицам ввиду того, что юридическое лицо не может испытывать физических или нравственных страданий (под которыми и понимается моральный вред), которые подлежат компенсации.

Вместе с тем, как подчеркнул в своем Определении от 04.12.2003 N 508-О Конституционный Суд РФ, применимость того или иного конкретного способа защиты нарушенных гражданских прав к защите деловой репутации юридических лиц должна определяться исходя именно из природы юридического лица. При этом отсутствие прямого указания в законе на способ защиты деловой репутации юридических лиц не лишает их права предъявлять требования о компенсации убытков, в том числе нематериальных, причиненных умалением деловой репутации, или нематериального вреда, имеющего свое собственное содержание (отличное от содержания морального вреда, причиненного гражданину), которое вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения (п. 2 ст. 150 ГК РФ).

Данный вывод был сделан Конституционным Судом РФ на основании положений ч. 2 ст. 45 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которым каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом.

Кроме того, Конституционный Суд РФ отметил, что суд не может исключить возможность присуждения коммерческой организации компенсации за нематериальные убытки, среди которых необходимо принять во внимание репутацию, неопределенность в планировании решений, препятствия в управлении (для которых не существует четкого метода подсчета) и, наконец, хотя и в меньшей степени, - беспокойство и неудобства, причиненные членам руководства организации.

Учитывая вышесказанное, юридическое лицо наравне с физическим (гражданином) имеет право требовать компенсации нематериального вреда.

В соответствии с нормами гражданского законодательства защита деловой репутации, чести и достоинства путем опровержения возможна лишь при одновременном наличии трех условий:

- сведения должны быть распространены;

- распространенные сведения не соответствуют действительности;

- распространенные сведения должны порочить деловую репутацию заявителя.

Указанные обстоятельства должны быть доказаны в судебном заседании и, более того, должны явно следовать из представленных в суд искового заявления и прилагаемых к нему документов. Ведь по делам данной категории для судов обстоятельствами, имеющими значение для дела, которые должны быть определены судьей при принятии искового заявления и подготовке дела к судебному разбирательству, а также в ходе судебного разбирательства, является именно факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности. При отсутствии хотя бы одного из указанных обстоятельств иск не может быть удовлетворен судом (п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.02.2005 N 3).

Толкование указанных обстоятельств дано в том же Постановлении Пленума Верховного Суда РФ.

Так, под распространением сведений, порочащих честь и достоинство граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц, следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидению, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, распространение в сети Интернет, а также с использованием иных средств телекоммуникационной связи, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в той или иной, в том числе устной форме хотя бы одному лицу.

Однако сообщение таких сведений лицу, которого они касаются, не может признаваться их распространением, если лицом, сообщившим данные сведения, были приняты достаточные меры конфиденциальности с тем, чтобы они не стали известными третьим лицам.

Не соответствующими действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения.

Сведения, содержащиеся в судебных решениях и приговорах, постановлениях органов предварительного следствия и других процессуальных или иных официальных документах, для обжалования и оспаривания которых предусмотрен иной установленный законами судебный порядок, не могут рассматриваться как не соответствующие действительности.

Порочащими, например, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица.

Способы защиты нарушенных прав

В самом общем смысле способы защиты гражданских прав (как материальных, так и нематериальных) закреплены в ст. 12 ГК РФ. Среди них для целей защиты деловой репутации, чести и достоинства могут быть отнесены: признание права; восстановление положения, существовавшего до нарушения права, и пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; самозащита права; возмещение убытков; компенсация морального вреда.

Способами защиты нарушенной деловой репутации, причинения вреда чести и достоинству, согласно ст. 152 ГК РФ, являются:

- обращение в суд с требованием об опровержении сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию;

- обращение в суд с требованием о возмещении убытков и морального вреда.

Опровержение сведений, порочащих честь, достоинство

и деловую репутацию

В соответствии со ст. 23 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на защиту своей чести и доброго имени. Статьей 29 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется свобода мысли и слова, а также свобода массовой информации.

Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Применительно к свободе массовой информации на территории Российской Федерации действует ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в соответствии с ч. 1 которой каждый человек имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения, получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.