Слабые стороны МСП, теневая экономика, коррупция, административные барьеры, трудности защиты собственности, рейдерство

Среди слабых сторон малых форм хозяйствования традиционно выделяются следующие:

- Трудности финансирования. Независимое малое предприятие не имеет доступа на рынок капитала, поэтому малый предприниматель всегда испытывает недостаток в финансовых средствах для развития дела или просто для поддержания своей фирмы на плаву. Вот почему для малого бизнеса особенно чувствительна всякая политика блокирования цен, уменьшения кредита, увеличения фискальной или социальной нагрузки.

- Отсутствие информации. Как правило, хозяин предприятия мало разбирается в коммерческих и экономических вопросах; он ведет замкнутый образ жизни, является индивидуалистом и испытывает отвращение ко всяким коллективным действиям.

- Необходимость быть в первых рядах технического прогресса заставляет некрупных предпринимателей чаще обновлять ассортимент своей продукции, использовать новое оборудование, а это требует дополнительных средств, что приводит к новым трудностям.

- Трудности привлечения служащих. По сравнению с крупными корпорациями малые и средние фирмы не могут нанимать наиболее эффективных, квалифицированных и опытных работников, поскольку не в состоянии выплачивать им адекватную заработную плату. Кроме того, малые фирмы не гарантируют им социальную защищенность, не обеспечивают качественную профессиональную подготовку, не всегда могут оплачивать отпуск и производить полные отчисления в пенсионный фонд.

- Невысокий уровень специализации менеджеров. В малой фирме лишь один человек отвечает за все крупные деловые операции, он не может быть сильным экспертом во всех сферах. Не под силу мелким фирмам и исследовательская работа, необходимая для любого бизнеса, из-за ее дороговизны.

- Некомпетентность менеджеров. Малый бизнес нередко привлекает многих людей с недостаточным образованием и отсутствием опыта, но в то же время с энтузиазмом, умом и другими качествами, необходимыми для успеха. Однако их некомпетентность является одной из причин неудач малых фирм.

- Личностные проблемы. Личные проблемы предпринимателя связаны с семьей, поскольку просчеты в бизнесе могут непосредственно отразиться на жизненном уровне семьи. К тому же у малого предпринимателя ненормированный рабочий день, постоянные трудности, груз ответственности и высокая степень риска. Поэтому без поддержки семьи все это трудно реализовать.

- Повышенная чувствительность к экономическим изменениям. Малые фирмы имеют небольшие финансовые резервы, поэтому они чрезвычайно чувствительны ко всем изменениям в экономике — инфляции, росту цен, спаду и т.п.

- Единоличная ответственность предпринимателя за бизнес. Неправильные решения, неконтролируемые факторы (экономический спад, более удачливые конкуренты, неудачное местоположение и пр.) могут привести к банкротству, и вся ответственность ложится на предпринимателя.

- Необходимость постоянно контролировать выполнение обязательств. Управление финансами — одна из сложных задач для предпринимателя, так как он должен выполнять свои финансовые обязательства перед рабочими и кредиторами, сборщиками налогов и владельцами арендуемых помещений, и все это при ограниченных финансовых ресурсах.

- Недостаток экспертного потенциала. Человек может быть квалифицированным работником, но плохим коммерсантом или финансистом. Начав свой бизнес, человек вынужден тратить массу времени на коммерцию, поиски рынков сбыты, составление графиков работы для своих сотрудников и т.д., и у него совсем не остается времени для своей профессиональной деятельности, что часто приводит к неудачам в бизнесе.

- Оперативные недостатки по сравнению с крупными фирмами. Преимущества крупного бизнеса заключаются в наличии квалифицированных специалистов во всех сферах бизнеса, в возможности вести более масштабное производство, что ведет к снижению цен, в наличии достаточных финансовых ресурсов, позволяющих смягчать временные экономические неурядицы. Всего этого лишен малый бизнес[4].

- Нестабильность прибыли малого и среднего предприятия, причем речь идет не о том, что у МП более низкая норма прибыли, чем у крупных корпораций, но и о склонности прибыли мелких предприятий к резким колебаниям, особенно в зависимости от состояния экономики, конъюнктуры рынка, роста инфляции, удорожания кредита и многих других причин.

Как следует из вышеизложенного, целый ряд негативных сторон МСП является прямым продолжением его достоинств. Например, единоличное руководство собственника небольшой фирмы, с одной стороны, повышает ответственность менеджмента, но с другой - чревато серьезными ошибками в руководстве.

В предыдущих главах, в частности, в главе о поиске финансовых средств для начала и развития бизнеса, рассматривались отдельные острые проблемы и трудности малого и среднего бизнеса. К такого рода трудностям следует отнести и нацеленность крупного бизнеса на захват ниш деятельности, ранее традиционно принадлежащих малому бизнесу. Примером последнего может служить активное вытеснение МСП крупными сетевыми торговыми центрами из розничной торговли. Во всем мире крупные торговые сетевые магазины называются «убийцами малого бизнеса». Речь, конечно, идет о торговом малом бизнесе, но, как было показано в первой главе, именно на него в нашей стране приходится основные объемы деятельности МСП.

Теперь подробнее остановимся на самых главных из проблем и трудностей. Широкая вовлеченность российского МСП в теневую экономику (ТЭ[5]), как уже отмечалось, является чертой, отличающий его от малого и среднего предпринимательства высокоразвитых стран. Теневая экономика наличествует во всех странах мира, но дело в том, что она имеет разные размеры и, как следствие, она по-разному воздействует на экономику той или иной страны. Размеры определяют ее значимость для народного хозяйства. Ее большие размеры кратно увеличивают затраты на ведение бизнеса и, самое главное, задают иррациональную с точки зрения национальных интересов мотивацию поведения как субъектов хозяйствования, так и чиновников, призванных обеспечивать и контролировать их деятельность. Росстатом официальный размер теневой экономики нашей страны на 2009 год оценивался в 20% от ВВП[6], что примерно в два раза выше, чем в ведущих развитых странах. А согласно оценкам Всемирного (Мирового) банка, теневая экономика в России составляла 49 процентов ВВП[7], что выше, чем даже в «средних» развивающихся странах.

По экспертным оценкам, ТЭ в российском малом бизнесе в начале века колебалась от 30 до 40% объема продукции и услуг (оборота)[8]. В этом диапазоне находился объем теневой экономики успешного малого бизнеса на 2009 год, полученный в ходе исследования, выполненного специалистами Российского института системных исследований проблем предпринимательства (НИИСП). Отметим, что и эти величины выглядят как заниженные с учетом того, что, по данным Росстата, 63% российской теневой экономики пребывает в сфере торговли[9]. А именно на сферу торговли приходится около 70% объемов деятельности российского малого бизнеса.

По Москве «теневая» составляющая суммарного оборота малых предприятий оценивалась 34–45% от его фактического уровня, а по чистой прибыли эта составляющая оценивалась до 95%.[10]

Заметим, что в абсолютных выражениях доминирующая часть объемов деятельности субъектов ТЭ России приходится на крупный бизнес. Всевозможные действующие схемы нелегального скрытия прибыли от налогообложения, скрытия объемов экспорта и импорта и т.п. пока позволяют некоторым представителям крупного бизнеса полномасштабно добиваться для себя особо льготного положения через ими же организуемые «пробелы» в законодательстве и через унию с коррумпированным чиновничеством всех уровней.

У малого и среднего бизнеса возможности достижения личной унии с чиновничеством на несколько порядков меньше. Для коррумпированного чиновничества малый и даже средний бизнес – это объект не сотрудничества и участия в доходах (хотя бы нелегальных), а постоянного давления и вымогательства взяток. Обратной стороной вымогательства является дозволение на теневую деятельность и, одновременно, - подталкивание к ней.

Влияние теневого МСП на российскую экономику и общество в целом в большинстве случаев – пагубно. ТЭ противостоит инновационным процессам, кооперации, субконтрактным отношениям крупного и малого бизнеса, структурированной кооперации самих субъектов российского МСП, ведению нормальных экспортных и импортных операций. Вовлеченность МСП в ТЭ уменьшает налоговые поступления в государственные бюджеты всех уровней. В свою очередь, образуется ранее отмеченный порочный круг: рост теневого сектора приводит к сокращению базы налогообложения, а для сохранения уровня общественно-необходимых расходов государство увеличивает налогообложение на легальный бизнес, что обуславливает растущую привлекательность теневого сектора для предпринимательства и т.д. При неблагоприятных внешних условиях малые и средние предприятия покидают легальный сектор, оставляя в нем лишь чисто формальные регистрационные документы и ничего не отражающие, нередко «нулевые» бухгалтерские отчеты. В то же время, многие субъекты малого бизнеса не делают даже последнего, что в условиях несовершенства статистики создает иллюзорную картину стабилизации количества МП.

Российские малые и средние предприятия, можно сказать, постоянно дрейфуют между легальным и нелегальным секторами в поиске наиболее выгодных для себя условий. Принятие тех или иных новых нормативных актов, законов, касающихся малого и среднего бизнеса, нередко (в зависимости от их содержания) стимулирует либо выход значительной группы МСП из «тени», либо, наоборот, еще бόльшую включенность МСП в теневую экономику. Существующие государственные институты до последнего времени не могли сколь либо результативно предотвращать эти колебания в поведении малых предприятий.

Масштабная теневая экономика противостоит высокому уровню доверия в предпринимательской среде, в отношениях между бизнесом и властью, характерным для высокоразвитых стран. Низкий уровень доверия крайне затрудняет ведение любой хозяйственной деятельности, кардинально повышает транзакционные издержки (издержки обращения), столь же кардинально снижает общую конкурентоспособность как экономики в целом, так и ее отдельных предприятий. Все рассмотренные в гл.2 негативные особенности российского МСП, включая низкий уровень инновационности, кооперационного сотрудничества, дееспособности предпринимательских союзов, прямо или косвенно связаны с теневой экономикой и низким уровнем взаимного доверия.

ТЭ препятствует расширению легального кредитования малого и среднего бизнеса, ограничивает возможности контактов МСП с иностранными партнерами и с потенциальными инвесторами. Вот почему не получают должного развития банковское кредитование российских МСП и системы кооперационных связей с иностранными партнерами.

Методы и приемы, свойственные ТЭ, нередко используется российскими малыми и средними предприятиями для вытеснения легальных конкурентов с общих рынков сбыта, для создания хотя бы местных иррациональных монополий (обычно при поддержке коррумпированных чиновников из местных и региональных администраций).

ТЭ противостоит самоорганизации российского малого и среднего бизнеса, укреплению его общественного статуса, его легальных лоббистских способностей отстаивания собственных интересов. Так, низкий уровень взаимного доверия в сочетании с высокой «теневой» составляющей деятельности МСП противостоят созданию и сколько-либо эффективному функционированию общественных организаций МСП.

Теневые доходы оказываются необходимы малому и среднему бизнесу, чтобы покрывать ряд расходов, которые невозможно легальным образом произвести в условиях неблагоприятной предпринимательской среды. Теневая экономика «покрывает», «сглаживает» те недостатки экономической и правовой реальности, которые пока что общество не в силах изменить. Теневые доходы МСП в первую очередь направляются на следующие цели:

• на текущую деятельность предприятия («конвертные зарплаты», оплата аренды помещений, расчеты с контрагентами и т.д.);

• на личное потребление;

• на оплату государственных контролеров, «налоговиков» и «силовиков», прохождение различных согласовательных и разрешительных процедур и т.д. (взятки);

• на криминальные «крыши»[11].

В России, как и в других развивающихся странах, теневая экономическая деятельность демпфирует неустойчивость общего социально-экономического положения страны. Например, контрафактное производство в сфере программного обеспечения и информатики позволило установить низкие демпинговые цены на такую продукцию. Это сделало ее доступной для широких слоев населения.

Однако негатив от вовлеченности МСП в сферу теневой экономики в России намного превышает позитивные последствия ТЭ. Контрафактное производство подрывает основы частной интеллектуальной собственности, противостоит инновационному развитию вследствие ограбления, обеднения владельцев такой собственности. Рост ТЭ ведет к деградации общественных и государственных институтов, создает новые институциональные ловушки, разлагает моральные устои общества и препятствует ускоренному экономическому росту[12], тем более – росту инновационному.

Основными причинами ухода малых предприятий в российскую ТЭ считаются: незащищенность прав собственности, коррупция, слабость правоохранительной системы, недостаток доступных финансовых ресурсов, отсутствие оборотных средств и возможность альтернативных расчетов (наличные, бартер и др.), вынужденный характер арендных отношений, административно-бюрократические барьеры, неразвитость рыночной инфраструктуры, тяжелое налоговое бремя и т.д.

По правомерному замечанию Л.А.Близнюк, легитимность контрольных действий со стороны государства признается гражданами лишь в том случае, если оно параллельно и одновременно эффективно защищает права граждан, связанные с их хозяйственной деятельностью. Сегодня в сфере контроля за малым предпринимательством (прежде всего, в связи со сбором налогов и иных доходов госбюджета) государство предпринимает огромные усилия, в то время как в сфере защиты прав собственности ситуация практически не изменилась по сравнению с периодом начала реформ[13].

По данным опроса 2002 г. руководителей российских малых предприятий, на вопрос «Может ли ваше предприятие успешно вести хозяйственную деятельность, не нарушая законов и других нормативных предписаний?» ответили положительно только 15,2% опрошенных, отрицательно – 81,4%.[14]. Ситуация с тех пор изменилась не очень сильно.

Еще раз отметим, нелегальный МСП питает коррупцию госаппарата, коррумпированные чиновники стимулируют развитие ТЭ. Основным инструментом этого стимулирования служат иррациональные административные барьеры на пути предпринимательской деятельности. Подобные барьеры на пути движения товаров, капиталов и рабочей силы служат ведущим инструментом получения статусной ренты для чиновничества в странах с развивающимися рынками[15]. Критерием иррациональности или допустимости, необходимости любого из административных барьеров служит факт того, содействует ли он социально-экономическому развитию страны, или препятствует ее развитию.

Общероссийская организация «Опора России» в 2004 г. провела в 48 регионах России исследование «Рейтинговая карта нарушения прав предпринимателей». Результаты таковы: малые предприятия тратили на преодоление административных барьеров в среднем до 70 часов на одного работника в год. Предприятия в 20 и более человек фактически должны иметь специалиста по «барьерам»[16]. Обратной стороной барьеров являются потери для предприятий и общества в целом.

Отметим, многие иррациональные с точки зрения народнохозяйственных интересов барьеры придуманы и введены чиновниками лишь для решения тех или иных локальных проблем, за которые они ответственны. Так, нынешняя межбюджетная система нашей страны толкает чиновников к изысканию дополнительных средств на зарплаты бюджетникам, на ЖКХ путем незаконного изъятия части прибыли у предпринимателей (заставляя делать отчисления в специально созданные фонды, номинально считающиеся благотворительными и т.п.). Но все же главный стимул для введения бюрократией дополнительных барьеров – это личная заинтересованность в получении статусной ренты, то есть взяток в любой из их форм. В условиях слабого государства, слабого гражданского общества этот интерес обычно реализуется.

Барьерами как инструментом коррупции могут быть любые процессуальные ограничения на открытие и ведение предпринимательской деятельности.

Административные барьеры принято разделять на две группы: те, которые мешают выходу предпринимателя на тот или иной товарный рынок, а также ведению тех или иных хозяйственных операций (лицензирование, сертификация, аккредитация); те, которые возникают в связи с принятием (угрозой принятия) тех или иных мер контроля текущей хозяйственной деятельности.

К первой группе относятся затруднительные процедуры получения разрешений на открытие своего дела. Общая процедура открытия своего дела была рассмотрена в гл.5 В настоящее время регистрация не является самой трудной проблемой начала бизнеса. Но при регистрации предприятий выдача разрешений нередко сопровождается навязыванием договоров о сотрудничестве или просто одноразовой уплаты в указываемый чиновниками фонд. Сам фонд (фонды) может носить очень гуманистическое название (помощь детским садам, пенсионерам и т.п.), а уплата – называться актом благотворительности. Но навязывание такой уплаты в качестве «добровольно-принудительного» условия выдачи разрешения – абсолютно противозаконный акт.

В случае нежелания заключать вышеназванный договор, потенциальным бизнесменам не выдают разрешения на пользование электричеством или водопроводом, не сдают в аренду необходимые им производственные или офисные помещения, находящихся в региональной или муниципальной собственности. Реже в договоры о сотрудничестве вводятся неправомерные требования использования продукции только определенных (обычно местных) производителей или о первоочередной поставке продукции определенным покупателям (иногда еще и по льготным ценам).

Из специальных разрешений на начало предпринимательской деятельности главными считаются получение лицензии для деятельности, попадающей под федеральный закон о лицензировании продукции, а также подготовка и согласование технической документации на производство товаров и оказание услуг (сертификация продукции).

В качестве барьера получения лицензии или сертификата чиновниками применяются неформальные требования к соискателю лицензий или сертификата об обязательном обращении к определенной фирме, которая за плату оформляет необходимые документы. В противном случае любая, даже самым тщательным образом подготовленная заявка определяется соответствующим чиновником как неправильно оформленная. Формально эти организации объявляют себя консультационными фирмами, облегчающими работу чиновников и предпринимателей в оформлении и согласовании заявок. Но в принципе всю консультационно-разъяснительную работу должны осуществлять сами чиновники за счет официальных платежей соискателя и имеющихся у них бюджетных средств (включая их зарплату). Чиновники же ставят соискателей в такие условия, при которых они вынуждены обязательно обращаться к посредникам. Разница между монопольной ценой подготовки заявки на получение лицензии и официальной оплатой в несколько раз превышает официальные платежи и присваивается посредниками вместе с чиновниками. По сути, этот инструмент повышения цен на получение лицензий, сертификатов и прочих разрешений является элементом общего коррупционного механизма, активно функционирующего в нашей стране[17].

Проблемы с получением лицензий и сертификатов порождают также отказы в выдаче лицензии и сертификатов без серьезных оснований, а также поручение экспертиз фирмам, которые сами работают на том же рынке, что и соискатель лицензии и сертификата, и готовы заблаговременно подавлять потенциальных конкурентов.

В административные барьеры на пути развертывания предпринимательской деятельности входят и запреты на движение продукции между регионами. Их обычно устанавливают региональные, реже местные администрации под лозунгом защиты местного производителя. На региональный рынок не допускаются товары (преимущественно, продовольственные), имеющие федеральные сертификаты качества, но не прошедшие дополнительную процедуру региональной сертификации. Эта практика находится в абсолютном противоречии с федеральным законодательством – продукция с федеральным сертификатом качества не должна проходить каких-либо региональных сертификаций[18].

Ко второй группе административных барьеров (барьеры, возникающие в связи с принятием (угрозой принятия) тех или иных мер контроля текущей хозяйственной деятельности) относится набор соответсвующих действий со строны государственнх служащих. В последние годы Президентом РФ и федеральным Правительством предприняты целеноправленные меры по сокращению праверок деятельности МСП, ограничено количество внеплановых их проверок. Но при этом проверяющие органы усилили требования к субъектам МСП при проведении плановых проверок. К числу наиболее заметных органов, производящих проверки деятельности МСП, относятся: противопожарные службы; государственные инспекции по торговле, качеству товаров и защите прав потребителей; государственные службы санитарно-эпидемиологического надзора; административно-технические инспекции. В деятельность МСП всячески стараются вмешиваться органы внутренних дел.

По данным на 2009 год обращения за правовой помощью субъектов МСП Москвы в связи с проведением проверок их деятельности распределились следующим образом (Рис 8.1):

Статистика обращений субъектов МСП Москвы в связи с проверками контролирующими органами [19] Рис 8.1

Особую проблему порождает давление и мздоимство контрольных налоговых органов. Широко известно, что российская практика систематических внесений изменений в бухгалтерскую отчетность под лозунгом необходимости ее совершенствования и приближения к международным стандартам, на самом деле включает в себя значительный элемент подталкивания предпринимателей к необходимости, как минимум, получения консультаций в специализированных фирмах, работающих при налоговых инспекциях. Каждое из таких крупных «усовершенствований» вызывает очередную волну протестов малых и средних предпринимателей.

Неминуемо возникающая из-за внесения изменений в формы путаница и неточности в отчетности породили систему выплаты взяток (точнее, вымогательства взяток) за неизбежно возникающие нарушения.

В России используется характерная для стран с институционально слабой налоговой системой законодательно закрепленная практика уплаты частью субъектов малого бизнеса налога на так называемый вмененный доход. (подробнее о налоге на вмененный доход – гл. 10) Введение этого вида налогообложения изначально преследовало цели, во-первых, недопущения ухода от налогов, сокращения вовлеченности малых предприятий в «теневую экономику», во-вторых, упрощения налоговой отчетности. Но механизм достижения этих благих целей включает в себя неизбежность привлечения чиновников для определения конкретной величины вмененного дохода, подлежащего налогообложению предпринимателей. Наличие нормативных ставок, утверждаемых региональными властями, а также официально утвержденной методики определения этой величины в принципе мало что меняло и меняет. Решение принимает уполномоченный чиновник, что само по себе создает широкие возможности для административного давления как средства вымогательства статусной ренты(взяток).

Таким образом, коррупция бюрократии подталкивает малый и средний бизнес к вовлечению в теневую экономику, теневая экономика мешает экономическому росту и консервирует бедность, бедность стимулирует теневую экономику и коррупцию бюрократии. Этот замкнутый круг, институциональная ловушка в принципе преодолевается очень трудно.

Даже с учетом подключенности к перераспределительным процессам вокруг доходов от экспорта сырья и топлива, российский малый и средний бизнес - небогат. Бедность и теневая экономика взаимопорождают друг друга. В России в 2009 году 13,1% населения (чуть менее 20 млн. человек) имело доходы ниже величины прожиточного минимума[20]. Разрыв в объемах доходов между 10% самыми богатыми россиянами и 10% самыми бедными составляет примерно 15 раз по данным официальной статистики. По экспертным оценкам, этот разрыв - намного больше.

Крупной проблемой, трудностью российского МСП является крайне слабая защищенность его собственности, его прав. В России действует несколько специальных законов, призванных защищать интересы малого и среднего бизнеса. Но дело в том, что в большинстве такого рода законов имеются лазейки для их невыполнения или они просто не выполняются в ряде российских регионов со ссылкой на то, что тот или иной правовой акт на данной территории, в регионе невозможно выполнить в принципе. Последнее, в частности случилось с поправками 2009 года в закон «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд», предусматривающими введение обязательной квоты участия малых предприятий в заказе в пределах 10-20% от общей суммы заказа.

Защитой собственности и прав должны заниматься судебные и правоохранительные органы. Но дееспособность и того, и другого в России оставляет желать много лучшего.

В российской судебной практике случаются такие казусы, как внесение судьями заведомо ложных сведений в судебные постановления в пользу одной из сторон, принятия постановлений на основе подложных документов, игнорирование доказательств одной из стороны в пользу другой стороны вопреки всем требованиям гражданского процессуального кодекса и уголовного кодекса. Такое случилось, например, в одном из судов Московской области в 2009 году[21]. Российская судебная корпорация пребывает вне общественного контроля, что явно отличает ее от судебных сообществ высокоразвитых стран. В России возникла судебная «монополия на истину», ведущая к деградации.

Эту монополию иногда удается разрушить методом подключения к судебным процессам Президента РФ, депутатов, прессы, групп правозащитников (хотя номинально по закону все они не имеет права вмешиваться в конкретные судебные процессы и оказывать давление на суд). Но очевидно, что для большинства субъектов МСП все эти каналы недоступны. Их судебные проблемы, казусы слишком мелки, чтобы ими кто либо заинтересовался.

Не менее тревожно то, что в настоящее время даже наличие судебного решения в пользу конкретного МСП мало защищает предприятие, поскольку немного шансов на то, что оно будет исполнено. В начале 21 века в России исполнялось только 17% судебных решений по гражданским делам. К 2010 году жалобы на неисполнение судебных решений составляли около 30 процентов от всех обращений россиян в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ)[22]. К концу 2009 года в этот суд было подано уже более 33 500 жалоб на неисполнение судебных решений. ЕСПЧ заморозил все дела по таким жалобам-искам и поручил России самой решить проблему. Проблема вместе с жалобами на эту тему переадресована к российскому же правосудию[23]. В России в 2010 г. по инициативе Президента М.Медведева был принят специальный закон для улучшения ситуации в этой сфере. Но кардинального улучшения пока не произошло.

Низкая дееспособность же российской правоохранительной системы стала причиной инициатив Президента РФ Д.Медведева по преобразованию российской милиции в полицию, сочетающейся с внутренними реформами Министерства Внутренних Дел РФ и переаттестацией, частичной заменой кадров.

В качестве примера того, что представляла из себя милиция в защите собственности можно привести результаты эксперимента в одном из поселковых отделений милиции Московской области. Туда по факту реальной кражи электросетьевого оборудования было подано заявление о краже с ходатайством о возбуждении уголовного дела. Цель эксперимента заключалась в отслеживании того, как милиция будет реагировать на заявление о краже.

Последствия были следующие:

1. Заявление не стали регистрировать.

2. Зарегистрировали только второе заявление и сразу потеряли.

3. Представленные потерпевшим доказательства кражи потеряли.

4. Приняли постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и при этом в нарушение закона даже не сообщили об этом потерпевшему.

5. Вопреки всем нормативным актам и законам просто не отвечали на заявления и жалобы.

6. Прокуратура принимала несколько Постановлений об отмене Постановлений поселкового отделения милиции об отказе в возбуждении уголовного дела. Поселковая же милиция принимала повторные Постановления об отказе в возбуждении уголовного дела до тех пор, пока в прокуратуре не признали свое бессилие. У прокуратуры нет полномочий возбуждать уголовные дела, в частности, по факту кражи.

Характерно, что таких полномочий нет и у Суда. Суд может только отменить Постановление милиции об отказе в возбуждении уголовного дела, но не может заставить милицию возбуждать уголовные дела. Милиция на местах этим пользуется и сложился механизм поточных отказов в возбуждении уголовных дел по защите имущества предпринимателей, просто граждан. Милиция тем самым улучала свою статистику раскрываемости и получала премии за счет налогоплательщиков. В том числе тех самых, которых обокрали. О ненормальности нынешнего положения неоднократно говорил Генпрокурор РФ Юрий Чайка. Прокуратура ежегодно принимает десятки тысяч постановлений об отмене Постановлений милиции об отказе в возбуждении уголовных дел. Но на милицию они производят все меньшее впечатление. Отказы приняли поточный, лавинообразный характер.

Статьи в прессе о низкой дееспособности российских правоохранительных органов обычно содержат косвенные предположения о наличии в них коррупции. [24]

В 2010 году Президентом РФ Д.Медведевым подписан Указ о создании на базе Следственного комитета при прокуратуре РФ Следственного комитета РФ. Новый Комитет призван кардинально улучшить, изменить ситуацию с защитой прав, собственности, жизни и здоровья граждан.

Для защиты прав и собственности предпринимателей в 2010 же году в Уголовный кодекс РФ внесены поправки, призванные защитить права и собственность предпринимателей от рейдества.

Пока не выработано четкого определения понятия «рейдерство». В общем виде допустимо использовать следующие формулировки: «враждебное поглощение — установление юридического и фактического контроля над предприятием (его производственными активами), несмотря на отсутствие согласия собственника либо вынуждение последнего на дачу такового»[25]. Действия компании-агрессора (рейдера) сводятся … к достижению контроля над компанией любыми, в большинстве случаев противозаконными средствамии методами[26].

Типичными незаконными методами рейдеров и работающих на них коррупционеров из числа должностных лиц государства считаются: внесение в реестр владельцев ценных бумаг заведомо недостоверных сведений, умышленное уничтожение или подлог документов; представление в орган, осуществляющий госрегистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов с ложными сведениями в целях, направленных на приобретение права на чужое имущество, особенно если это сопряжено с неправомерным доступом к реестру; умышленное искажение результатов голосования или воспрепятствование реализации свободного права при принятии решения на общем собрании акционеров, общем собрании участников общества с ограниченной ответственностью либо на заседании совета директоров; умышленное внесение должностными лицами изменений в единый государственный реестр юридических лиц, уничтожение или подлог документов. Все эти деяния попали под статьи Уголовного кодекса РФ.

Очевидно, что все эти деяния более всего касаются субъектов среднего бизнеса. Но такие инструменты рейдерства, как представление в орган, осуществляющий госрегистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов с ложными сведениями в целях, направленных на приобретение права на чужое имущество; умышленное искажение результатов голосования или воспрепятствование реализации свободного права при принятии решения на общем собрании акционеров, общем собрании участников общества с ограниченной ответственностью; умышленное внесение должностными лицами изменений в единый государственный реестр юридических лиц, уничтожение или подлог документов неоднократно использовались российскими рейдерами для захвата собственности, реже, бизнеса субъектов малого предпринимательства.

Но, как верно заметил академик РАН А. Татаркин, главная проблема заключается в том, что сообщество рейдеров развивается намного стремительнее законодательства. Рейдеры используют любые лазейки в законах. Сегодня предприниматели беззащитны перед судами — суды имеют право принимать несколько заявлений по одному делу и затягивают процессы, в то время как рейдеры пользуются этой паузой для того, чтобы продолжать хищение имущества.[27]

Рейдеры же разрабатывают все новые схемы захватов, причем обычно в связке с коррумпированными чиновниками.
Одна из схем, действовавшая в 2008-10 годах, была такова: рейдеры регистрировали энное количество юридических лиц и, пользуясь связями в департаменте имущества правительства населенного пункта, заключали долгосрочные договора на аренду недвижимости в города. Причем помещения для таких юридических лиц получали в аренду не по коммерческому тарифу, а по льготному, по которому обычно платят государственные и муниципальные учреждения. Затем эти юрлица распродавались в качестве наживки.
Смысл рейдерской схемы в том, что рейдеры продавали юрилица, обремененные кредиторской задолженностью. А.Смирнова купила два таких юридических лица с правом льготной аренды числящихся за этими юрлицами большими площадями. За возможность платить арендную плату по низкому тарифу она должна была делиться прибылью с рейдерами-продавцами юрлиц в размере примерно 300 тыс. рублей ежемесячно. Смирнова рассчитывала, что переоборудует помещение, откроет там предприятие сферы услуг, попадет под социальную городскую программу и ей снизят арендную плату до минимума – тогда можно было бы выжить и развиваться. Но вместо этого, рейдеры через какое-то время предложили ей или платить в два раза больше, или отдать им предприятие. Предпринимательница ответила отказом, а через два месяца ей пришло извещение из арбитражного суда – взыскать с предпринимательницы 5 миллионов рублей долга.
При этом, она не получала ни одной повестки в суд, ни на одно судебное заседание ее пригласили, что также весьма показательно в деле о рейдерстве в отношении российского субъекта МСП[28].
Пример по рейдерскому захвату места ведения бизнеса: известно, что в розничной торговле подавляющее большинство предпринимателей работает в павильонах, стоящих на государственной или муниципальной земле, договоры аренды которой, как правило, краткосрочны (до 3-х лет), а по сезонной торговле — и меньше года. В Санкт-Петербурге была применена следующая рейдерская схема: глава района по окончанию срока аренды с мелкорозничным МП передает землю в аренду новому юридическому лицу-рейдеру. Тот же высказывает предложение о том, чтобы торговая точка прежнего арендатора сохранилась, но за плату теперь уже рейдеру, причем в несколько раз большую, чем ранее. Здесь рейдеры использовали несовершенство законодательства для реализации своих схем. В данном случае это: — полное бесправие арендатора земли при окончании срока действия договора аренды; — избыточные полномочия глав районов в вопросах аренды[29].

Бороться с рейдерством нужно и можно. Но сами некрупные предприниматели не имеют возможности держать юриста, не знают законодательства и уже поэтому крайне уязвимы для рейдерских захватов.