Социальные системы и социальные организации

3.5.1.Системный подход: общие положения. Какой смысл вкладываем мы в само понятие “система”? Это слово от излишне частого употребления в различных контекстах и по самым разным поводам начинает, порой, утрачивать в нашем сознании свое изначальное значение. Между тем, оно происходит от греческого systema, что в переводе означает “целое, составленное из частей”. Стало быть, мы имеем право обозначить им любое множество элементов, каким-то образом соединенных друг с другом и, благодаря этому соединению образующих определенную целостность, единство.

Возьмем набор деревянных брусков, дощечек и пригоршню гвоздей. Пока они лежат в беспорядке (или даже, может быть, в порядке – в смысле аккуратно разложенные по кучкам, но не соединенные друг с другом), они системы не образуют. Однако, приведя в соответствие друг другу их размеры и установив между ними с помощью гвоздей более или менее прочную связь, вы могли бы сколотить табурет. Этот табурет уже в определенной степени получает право именоваться системой. Вы могли сколотить их как-то иначе и получить, например, посылочный ящик. Вначале, до соединения между собой этих деревяшек и железок, вы вряд ли могли эффективно использовать их для сидения или упаковки в них каких-то вещей. Прежде чем соединить между собой элементы этого набора, вы несколько видоизменили их размеры и форму, хотя своих сущностных качеств ни один из них вроде бы не потерял. Однако, оказавшись соединенными вместе определенным образом, эта совокупность элементов приобрела новое свойство (на этом сооружении можно удобно сидеть или упаковать в него что-либо) – такое, которым каждый из них по отдельности не обладал.

Давайте попытаемся на этом незамысловатом примере увидеть некоторые общие признаки любой системы:

- это всегда совокупность каких-то элементов;

- элементы эти находятся между собою в определенной связи;

- благодаря данной связи совокупность образует единое целое;

- это целое обладает качественно новыми свойствами, не принадлежащими отдельным элементам, пока они существуют порознь.

Такие новые свойства, возникающие в новом целостном образовании в социологии называют эмерджентными (от английского emerge – появляться, возникать). “Социальная структура, – утверждает известный американский социолог Питер Блау, – тождественна эмерджентным свойствам комплекса составляющих ее элементов, т. е. свойствам, не характеризующим отдельные элементы этого комплекса”[100].

Все существующие в мире совокупности можно было бы подразделить на три большие класса: 1) неорганизованные совокупности; 2) неорганические системы; 3) органические системы.

Первые две из них не представляют для нас особого интереса, поэтому ограничимся лишь общим упоминанием о них. Неорганизованные совокупности потому и называются так, что вообще не имеют никаких черт внутренней организации, а связи между составляющими их частями либо вообще не возникают, либо носят случайный, несущественный характер. Что касается неорганических систем, то они статичны, неподвижны; связи внутри них механические, жесткие, вследствие чего их поведение жестко детерминировано.

Главным и, по сути, единственным объектом нашего рассмотрения будут третьи – органические – системы. Органической мы именуем такую систему, которую характеризует развитие, то есть прохождение через ряд последовательных этапов усложнения и дифференциации. К таким системам нужно отнести, прежде всего, биологические и социальные системы. Органические системы обладают рядом специфических свойств, отличающих их от первых двух классов. Эти отличия выступают в качестве характерных признаков органических систем. Рассмотрим наиболее существенные из них.

1. В органической системе имеются не только структурные, но и генетические связи, т.е. такие, которые обусловлены происхождением одного элемента от другого. Так, изучая структуру растения (представляющего собою биологическую систему), можно установить, что ветви и стебель или ствол происходят от молодого побега, которое, в свою очередь, проросло из семечка.

2. В органической системе складываются не только связи координации, то есть взаимодействия, но и связи субординации, то есть подчинения одних элементов другим. Это, в сущности, вытекает уже из наличия генетических связей и происхождения одних элементов из других, что само по себе задает отношения первичности и вторичности, главенства и подчинения.

3. В органических системах, как правило, складываются особые управляющие механизмы, выступающие в качестве особых элементов. С их помощью структура целого оказывает воздействие на отдельные элементы, на характер их функционирования.

4. Связи, которые складываются в неорганической системе, не производят качественного изменения самих элементов. Поэтому они вполне могут существовать и отдельно от системы. В органической же системе зависимость между системой и составляющими ее компонентами настолько сильна, что они отдельно от системы существовать не могут. (Например, срубая с дерева ветку, вы обрекаете ее на засыхание, а затем – на загнивание и распад, то есть прекращение существования во всяком случае – в качестве ветки).

5. Если в неорганических системах элемент зачастую бывает активнее целого (скажем, ион химически активнее, чем атом), то в органической системе, по мере усложнения ее организации, активность элементов во все большей степени “делегируется” целому.

6. Органическое целое складывается не из тех частей, которые функционируют в уже развитом целом. Другими словами, в ходе развития органической системы ее части, испытывая воздействия со стороны целого, преобразуются, “подгоняясь” под выполнение своей функции.

7. Устойчивость неорганических систем обусловлена стабильностью составляющих их элементов. В органических же, в силу их развития, изменения, необходимым условием их устойчивости является, напротив – постоянное обновление элементов.

8. Внутри органического целого практически всегда выделяются своеобразные блоки (подсистемы), которые гибко приспосабливаются под выполнение команд управляющего блока системы. Эта гибкость обусловлена тем, что элементы системы функционируют не жестко детерминированно, как в неорганической системе, а стохастически, то есть вероятностным образом, поскольку имеют определенное число степеней свободы.

Мы не будем здесь вдаваться в подробности теории систем, поскольку это, в сущности, задачи другой научной дисциплины. Попытаемся лишь кратко перечислить основные из используемых в ней понятий, которые так или иначе будут использоваться в дальнейшем.

Попытаемся рассмотреть некоторые понятия системной теории. Весь массив системологических понятий можно условно подразделить на три группы.

(1) Понятия, которые описывают строение систем. Среди них выделим следующие.

Элемент. Это далее не делимый компонент системы при данном способе расчленения. Говоря об элементе, необходимо подчеркнуть, что любой элемент не поддается описанию вне его функциональных характеристик, той роли, которую он играет в системе как целом. Другими словами, с точки зрения системы не так важно то, каков элемент сам по себе, а важно, что именно он делает, чему служит в рамках целого.

Целостность. Это понятие несколько более расплывчато, нежели элемент. Оно характеризует обособленность системы, противопоставленность ее окружению, всему, что лежит вне ее. Основу этого противопоставления составляет внутренняя активность самой системы, а также границы, отделяющие ее от других объектов (в том числе и системных).

Связь. На это понятие приходится основная смысловая нагрузка терминологического аппарата. Это понятно: системная природа объекта раскрывается, прежде всего, через его связи, как внутренние, так и внешние. Не вдаваясь в подробности и не перегружая наше изложение множеством определений, упомянем лишь беглый перечень различных типов и классов связей. Можно говорить о связях взаимодействия, генетических связях, связях преобразования, связях строения (или структурных), связях функционирования, связях развития, связях управления и др.

(2) Группа понятий, относящихся к описанию функционирования системы. Сюда относятся: функция, устойчивость, равновесие, обратная связь, управление, гомеостазис, самоорганизация. Относительно двух последних понятий у нас будет отдельный, более основательный разговор. Что же касается остальных, то мы ограничимся упоминанием о них, поскольку не предполагаем активного их использования в дальнейшем.

(3) И, наконец, третья группа понятий – это термины, в которых описываются процессы развития системы: генезис, становление, эволюция и др. В силу соображений, изложенных выше, мы также не будем останавливать внимания на этих понятиях.

3.5.2.Социальная система: понятие, сущность и проблемы изучения. Понятно, что из огромного множества существующих в мире систем для нас первоочередной интерес будут представлять социальные системы. Это особый класс систем, существенно отличающихся не только от неорганических систем (скажем, технических или механических), но и от таких органических систем, как биологические или экологические. Разумеется, главной особенностью их выступает тот факт, что элементный состав этих систем формируют социальные образования (в том числе и люди), а в качестве связей выступают самые разнообразные социальные отношения и взаимодействия (далеко не всегда носящие “вещественный” характер) этих людей между собою.

Понятие “социальная система”, являясь обобщающим наименованием целого класса систем, очерчено не вполне однозначно и четко, а потому ставит немало проблем уже на уровне понимания. Диапазон социальных систем достаточно широк, простираясь от социальных организаций как наиболее развитого вида социальных систем до малых групп (в которых в гораздо меньшей степени проявляются такие системообразующие признаки, как цель, иерархия, управление, синергия). А приложимо ли понятие «социальная система» к социально-демографическим или статистическим категориям населения – образовательным, профессиональным, половым, возрастным и т. п.? В весьма ограниченной степени – в той мере, в какой некоторые из них могут образовывать какие-то организационные объединения, с помощью которых будут развивать свои системообразующие качества. В то же время мы вправе говорить как о социальной системе о некоторых социальных объектах, не включающих в себя непосредственно людей. Это, прежде всего, продукты человеческой деятельности и взаимоотношений между людьми (например, язык).

Здесь необходимо вспомнить, что теория социальных систем – это сравнительно новая отрасль общей социологии. Она зарождается в начале 1950-х годов и обязана своим появлением на свет усилиям двух социологов – Толкотта Парсонса из Гарвардского университета и Роберта Мертона из Колумбийского университета[101]. Хотя в работах этих двух авторов имеются значительные различия, оба они вместе могут рассматриваться как основатели школы, именуемой структуральный функционализм. Это такой подход к обществу (первоначально использовавшийся специалистами по культурной антропологии в Англии), который рассматривает последнее как развивающуюся систему, каждая часть которой функционирует тем или иным способом, в связи со всеми другими. Тогда любые данные об обществе могут рассматриваться с точки зрения того, насколько они функциональны или дисфункциональны с точки зрения поддержания социальной системы. В 1950-х годах структуральный функционализм, вероятно, стал господствующей формой социологической теории в социологической теории в Америке, и только в последние годы начал утрачивать свое влияние.

В работах Т. Парсонса социальная система определяется с точки зрения двух или более социальных деятелей, вовлеченных в более или менее устойчивое взаимодействие в рамках очерченного окружения[102]. Это понятие не ограничивается, однако, межличностным взаимодействием, а может также иметь отношение к анализу групп, институтов, общностей и межобщинных целостностей. К примеру, его можно использовать при изучении университета или государства как социальных систем, которые имеют структуры, состоящие из взаимосвязанных частей.

Многое из ранних вдохновляющих идей теории систем шло от попыток установить параллели между физиологическими системами в медицинских науках и социальными системами в социальных науках. У Парсонса волюнтаристическая теория действия сочетается с системным подходом к двухличностным взаимодействиям. В более поздних работах Парсонс дал общую теорию социальных систем, пытаясь нащупать пути интеграции социологической теории с разработками в биологии, психологии, экономической и политической теории. Каждая социальная система имеет четыре субсистемы, соответствующие четырем функциональным императивам[103], а именно – адаптации (А), достижению цели (G), интеграции (I) и поддержанию образцов или латентности (L). Эти четыре системы могут быть концептуализированы на различных уровнях так, чтобы, например, базовый AGIL -паттерн соответствовал экономике, политике, социетальной общности и институтам социализации. В процессе адаптации к своему внутреннему и внешнему окружению социальные системы должны решать эти четыре проблемы для того, чтобы продолжить существование, и они эволюционируют путем усиления дифференциации своих структур и достижения более высоких уровней интеграции своих частей. Парсонс пытался показать обоснованность системного подхода через исследование разнообразных социальных объектов – университетов, политики, религии и профессий.

Будучи в значительной степени влиятельной в сфере изучения политических процессов, индустриализации, религии, модернизации, сложных организаций, международных систем, эта теория в то же время подвергалась основательной критике. Аргументы критиков теории социальных систем таковы: (1) она не может адекватно рассматривать вопрос о наличии конфликта и изменения в социальной жизни; (2) ее предположения о равновесии и социальном порядке основаны на консервативной идеологии; (3) она излагается на таком уровне абстракции, что ее эмпирические отсылки часто трудно обнаружить, и, следовательно, данный подход имеет небольшое значение в текущих социологических исследованиях; (4) ее положение о ценности консенсуса в обществе не имеет хорошего эмпирического обоснования; (5) трудно согласовать предоставления о структурных процессах и функциональных требованиях с теорией действия, которая подчеркивает центральное положение целенаправленного выбора индивидуальных деятелей; (6) телеологические положения теории систем не могут объяснить, почему некоторые общества находятся в состоянии недоразвития или деиндустриализации; (7) многие из положений теории тавтологичны и пусты. Например, в одной из аналитических статей само существование социальной системы признавалось единственным реальным доводом в пользу ее адаптации к окружению. Короче говоря, современная теория систем нередко воспроизводит все сущностные слабости эволюционной теории XIX века.

Среди множества разнообразных социальных систем можно выделить гомогенные, то есть однородные – уже в силу того, что они состоят исключительно из социальных элементов (например, те же малые группы). Однако значительно чаще приходится сталкиваться с гетерогенными социальными системами, которые, наряду с человеком, включают в себя и элементы другой природы. Таковы, например, экосоциальные (географические районы) или социотехнические системы, которые образуются как продукт взаимодействия человеческого фактора производства и его технико-технологической базы.

Что выступает в качестве элементов социальной системы? Первый, поверхностный подход подсказывает: это люди. Однако более основательный и глубокий поиск устойчивых элементов общественной жизни приводит к выводу, что эта жизнь представляет собой бесконечное множество переплетающихся взаимодействий этих людей, а значит, именно на этих взаимодействиях и должно быть сосредоточено внимание исследователей. Именно таков взгляд на структуру общественной жизни представителей структурного функционализма. В соответствии с этим подходом можно утверждать, что социальные системы не состоят из людей, люди просто участвуют в системах, образующих своеобразную “оболочку” жизнедеятельности людей. Структуры – это просто совокупности позиций индивидов в системе. Система не изменит своей структуры, если какие-то конкретные индивиды перестанут участвовать в ней, выпадут из своих “ячеек”, а их место займут другие индивиды.

Функционализм как методологическое направление в социологии представляет для нас интерес уже в силу того, что он изначально рассматривает общество как систему. Суть функционального подхода состоит в том, что он стремится во всяком объекте или явлении выделить элементы социального взаимодействия, а затем определить ту функцию, которую каждый из этих элементов выполняет в общей системе взаимодействий. Другими словами, всякий раз, когда мы пытаемся определить то положение, которое занимает в социальной общности (или обществе) тот или иной интересующий нас объект, исходя из закрепленных за ним функций (или “обязанностей”), мы тем самым, во-первых, уже осуществляем явно или неявно функциональный подход, а во-вторых – в той или иной степени системный анализ.

Что такое, в сущности, “функция”? Это слово, как и множество других в нашем языке, многозначно. В социологии этим термином обычно определяют ту роль, которую играет тот или иной социальный институт, общность или социальный процесс, словом, любой из элементов социальной системы. Функция возникает, как правило, спонтанно – в качестве отклика на какую-то общественную потребность и предназначена для удовлетворения этой потребности. “Спрашивать, какова функция разделения труда, это значит – исследовать, какой потребности оно соответствует” – мы уже приводили выше эту фразу Дюркгейма. Того же мнения придерживаются и современные функционалисты. “Функция, – утверждал известный английский этнограф Бронислав Малиновский, – не может быть определена иначе, как удовлетворение потребности посредством деятельности, в которой человеческие существа сотрудничают, используют артефакты и потребляют предметы”[104].

Важной характеристикой социальных систем выступает высокий уровень их сложности. В принципе социальные системы обладают максимальной сложностью среди всех известных нам систем. Дело в том, что базовым элементом любой из них является человек, обладающий собственной субъективностью и неисчерпаемым диапазоном вариантов своего поведения. Поэтому мы вправе отнести практически любую социальную систему к числу так называемых больших систем. Большая система – это термин, используемый для обозначения системных образований, являющихся результатом многократного сложения, соединения относительно малых, более простых систем, входящих в большую систему в качестве составных частей. Специфика большой системы заключается не столько в ее размерах, сколько в сложности поведения, которое является следствием большого числа взаимосвязей элементов и подсистем, а также в подчиненности этих связей общей цели. Из сказанного вытекают, по меньшей мере, два следствия: (1) значительная неопределенность, непредсказуемость функционирования социальных систем, а также (2) наличие границ их управляемости.

Говоря о социальной системе, мы должны постоянно помнить не только о внутренних связях ее элементов, но и о связях социальной системы как целого с ее окружением. А в это окружение входят не только объекты живой и неживой природы и техники, но и другие социальные системы. Таким образом, понятие социальной системы может быть в конечном счете расширено до такой большой системы, какой является человечество (или человеческое общество) в целом. Здесь необходимо брать в расчет степень самостоятельности или целостности, которая, как мы помним, определяется и границами системы. В функционалистской социологии существует понятие пограничной поддержки, которое определяет социальную систему как погранично-поддерживающую, если она в связях со своим окружением сохраняет определенные упорядоченности. Существуют социальные процессы, которые поддерживают как границы, так и равновесие системы относительно других систем, составляющих ее окружение. Для продолжения существования систем должен также совершаться обмен с другими системами через их границы.

Таким образом, особой проблемой при изучении социальных систем является их целостность, в основе которой лежит степень их самостоятельности. Каждая конкретная социальная система находится в более или менее тесных взаимосвязях и с такими же, как и она, социальными системами, и с социальными системами более широкого масштаба – вплоть до человечества в целом, которое можно рассматривать как некую гигантскую макросистему (или суперсистему). Разумеется, большинство социальных систем входят составной частью в более крупные системы, зависят от них и детерминируются ими. В то же время, в силу упомянутых выше границ управляемости социальных систем, любая из социальных систем (начиная с базового элемента – человека) всегда сохраняет какую-то степень самостоятельности. Эта самостоятельность обеспечивает огромное, практически неисчерпаемое разнообразие социальных систем: даже в рамках одного класса или типа систем – будь то предприятие, семья, поселок и т. п. – можно наблюдать значительные различия, что дает нам право утверждать, что каждая социальная система в чем-то уникальна и неповторима.

В связи с этим возникает вопрос: в каких случаях мы можем именовать социальную систему обществом? Достаточно часто употребляя слово «общество», мы вкладываем в него не всегда один и тот же смысл. “Я – сеньор из общества» – так называлась современная итальянская комедия[105]. При этом имелась в виду конкретная общность людей, которых именуют еще «светским» или «высшим обществом». В аналогичном (а текстуально – прямо противоположном) смысле употребил это слово В.Г. Короленко в названии повести «В дурном обществе». В любом из таких или подобных им случаев мы имеем дело с определенной социальной системой, характеризуемой и наличием элементов с присущими им наборами функций, и с определенными связями, складывающимися между этими элементами, и создаваемой ими целостностью.

Однако вряд ли в обоих упомянутых случаях мы имели дело с обществом в строгом социологическом смысле. Как считает американский социолог Э. Шилз, “социальная система является обществом только в том случае, если оно не входит составной частью в более крупное общество”[106]. Скажем, род, то есть объединение родственников, или племя как объединение родов могут и не являться частью другой, более крупной социальный системы. Такая автономность возможна при следующих условиях: (1) данная социальная общность проживает на ограниченной территории, которую она привыкла считать своей собственной; (2) она пополняет свою численность, главным образом, за счет естественного прироста – т. е. детей тех людей, которые уже являются ее признанными членами; (3) она полностью самостоятельно распоряжается своими внутренними делами, т. е. имеет собственную, ни от кого не зависящую систему правления; (4) она имеет свою собственную историю (знает о собственных генетических связях); (5) она обладает своей собственной культурой. Из этих условий естественно вытекает чрезвычайно слабая связь данной системы как с другими социальными системами, окружающими ее, так и с суперсистемой (человечеством).

Во всех иных случаях социальные системы, с которыми нам приходится иметь дело, являются, как правило, составными частями или подсистемами (субсистемами) какой-то более крупной целостности. Они не существуют вне общества как целого, однако в рамках его могут сохранять какую-то относительную автономность. О каких подсистемах можно говорить применительно к современному дифференцированному обществу? Это могут быть и семьи (или какие-то более крупные родственные объединения типа кланов), и различного рода производственные объединения – от мелких ферм до крупных фирм, университеты, школы и другие учебные заведения, политические партии, церкви и другие религиозные объединения, различные корпоративные ассоциации, какими являются, например, профсоюзы; сюда же можно включить и системы, организованные (формально и неформально) по территориальному признаку – деревни, села, города, районы. Список этот можно было бы продолжить до бесконечности, поскольку эти субсистемы накладываются друг на друга, перекрываются, частично совпадают своими элементами, границами и связями. Почему же мы не именуем каждую из такого рода систему “обществом” (а если и именуем, то в весьма ограниченном смысле – скажем, “хоровое общество” или “общество друзей природы”)? Прежде всего, в силу того, что деятельность их не выступает как самодостаточная. Во-вторых, каждое из них выполняет какую-то свою – пусть важную, но все же ограниченную – функциональную роль в рамках более крупного целого. В третьих, собственная система правления каждым из них осуществляется в рамках собственной структуры и в условиях подчинения какой-то общей власти, находящейся за их пределами и представляющей собою власть всего общества. Именно эта подчиненность и определяет относительность самостоятельности любой социальной системы.

Однако, обратившись к рассмотрению систем, которые могут с полным правом именоваться обществами, мы и на этом уровне обнаружим, что самостоятельность и независимость их довольно относительна. В самом деле, у некоторых обществ (например, у довольно крупных кочевых племен) и сегодня не имеется точно зафиксированных территориальных границ, а в прошлом таких сообществ с не обозначенным четко ареалом обитания было гораздо больше. Лишь очень немногие общества (главным образом из числа тех, что затеряны в африканских бушах или южноамериканской сельве и избегают контактов с цивилизованным миром) пополняют численность своей популяции исключительно за счет естественного прироста. Обратившись к истории существующих сегодня обществ – особенно достаточно крупных, – мы увидим, что единой-то истории у любого из них, по сути дела, нет: ее заменяет конгломерат историй различных народов, вошедших в разное время в состав данного общества – посредством ли завоевания, добровольного присоединения или миграции.

Вряд ли мы сможем назвать сегодня какое-то общество, обладающее единой культурой, которая была бы собственной и «монолитной». США имеют общий язык и литературу с Великобританией (не говоря уже о сильном влиянии африканских традиций на “классический” американский джаз), большинство стран Латинской Америки – с Испанией (чья культура, в свою очередь, испытала сильное влияние мавританской культуры во времена т. н. конкисты). Франция дала свой язык отдельным частям Бельгии и Швейцарии, целому ряду стран африканского и американского континентов.

Далее, попробуйте назвать хотя бы одно современное общество, которое в экономическом отношении было бы полностью независимым и самообеспечивающимся. Все общества осуществляют экспорт своих товаров в другие страны и импорт из других стран, при этом складываются достаточно сложные и переплетающиеся взаимоотношения и договорные обязательства, нарушение которых бывает чревато болезненными последствиями. Ни одно общество, в котором развивается современная наука, не может считаться независимым в научном отношении: даже те страны, где наука ушла далеко вперед, заимствуют многие основополагающие идеи у ученых других стран.

Так что нетрудно убедиться: полная самостоятельность и независимость вряд ли может считаться абсолютно необходимым определяющим условием рассмотрения социальной системы в качестве общества. Другое дело, что для того, чтобы считаться обществом, социальная система должна обладать неким собственным, присущим только ей как целому “центром тяжести”.

По мнению Э. Шилза, “современные "национальные" общества – общества, претендующие на то, что они служат воплощением национального единства и обладающие своими собственными национальными культурами, своими собственными, скорее независимыми, чем зависимыми экономическими системами правления, своим собственным генетическим воспроизводством и своим собственным суверенитетом над территорией, обозначенной границами, – представляют собой наиболее самостоятельные из всех социальных систем, известных нам из истории человечества, самые независимые общества своих эпох”[107].

3.5.3.Социальная организация как вид социальной системы. Особой разновидностью социальной системы являются социальные организации. Н. Смелзер определяет организацию кратко: это “большая группа, сформированная для достижения определенных целей”[108]. Формула лаконичная, но не исчерпывающая. Дело в том, что само слово “организация” имеет различные смыслы, будучи употреблено в разных контекстах. А.И. Пригожин указывает по меньшей мере на три из них[109]. (1) Этим термином может обозначаться социальный объект, представляющий собой объединение людей, которое занимает определенное место в обществе и предназначается для выполнения какой-то социальной функции. (“Простите, вы из какой организации?” – спрашивают вас при регистрации на совещании или конференции). (2) Тем же словом обозначают и определенную деятельность по созданию системы, включающую в себя распределение функций, налаживание устойчивых связей, координации и т. п. (“предприятие находится в стадии организации”.) Здесь “организация” выступает как процесс, связанный с целенаправленным воздействием на какой-то объект, а значит, предполагающий наличие, с одной стороны, организатора, а с другой – организуемых им людей. В данном случае это понятие во многом схоже с понятием «управление», хотя и не полностью совпадает с ним. (3) Это характеристика степени упорядоченности социальной системы (“здесь хорошо поставлена организация снабжения”). В данном случае под “организацией” понимают определенную структуру, строение и тип связей как способ соединения частей в целое. В этом смысле организация объекта выступает как его свойство, атрибут. Такое содержание термина употребляется в тех случаях, когда мы ведем речь о более или менее организованных системах, скажем, об эффективной или неэффективной политической организации общества и т. д.

В этом параграфе речь пойдет, главным образом, о социальной организации в первом из трех упомянутых смыслов, т. е. об искусственном объединении институционального характера, которое предназначено для выполнения более или менее ясно очерченной функции. (Хотя при ближайшем рассмотрении можно будет убедиться, что почти всегда будут присутствовать какие-то оттенки и двух других). Каковы ее основные социальные свойства? Начать с того, что организация, как правило, создается людьми намеренно, специально – как инструмент для решения общественных задач, средство достижения целей. “Чтобы решить какую-то задачу, достигнуть какой-либо цели, человеческие существа должны организовываться”[110]. Другими словами, организации – это целеустремленные социальные системы, то есть системы, формируемые людьми по заранее намеченному плану в целях удовлетворения более крупной социальной системы или же для достижения совпадающих по направленности индивидуальных целей, но опять-таки – через выдвижение и стремление к достижению общественных целей. Таким образом, одним из определяющих признаков социальной организации выступает наличие цели. Социальная организация – это заведомо целевая общность, что и вызывает необходимость иерархического построения ее структуры и управления в процессе ее функционирования. Поэтому часто в качестве отличительного свойства организации называют иерархичность, которую можно представить “в виде пирамидальности построения с единым центром”, причем, “иерархия организации повторяет дерево целей”[111], для которых организация создана.

В предыдущем параграфе мы говорили о подходе структурного функционализма, согласно которому системы представляют собой не совокупность людей, а совокупность позиций, которые просто заполняются конкретными индивидами. С этим достаточно хорошо согласуется тот факт, что социальная организация как раз и представляет собою совокупность статусов, правил, отношений лидерства и подчинения. Другими словами, организация достаточно часто объективируется как безличная структура связей и норм. Поэтому анализ социальной организации начинают с подхода к ней как к некой агрегированной целостности, построенной иерархически и определенным образом связанной с окружающей ее внешней средой. Мы выясняем вначале, каковы функции каждого из статусов, находящихся в «узлах» отношений, связывающих ее в единое целое (позиции), и только потом приступаем к выяснению того, насколько эффективно выполняются эти функции конкретными людьми, занимающими данные позиции. “Какой бы формой организованной деятельности мы ни интересовались, – говорит Дж. Гэлбрейт в своей книге, написанной, правда, совсем по другому поводу, – будь то церковь, полицейский участок, правительственно учреждение, комиссия конгресса или увеселительное заведение, мы прежде всего стремимся узнать, кто возглавляет соответствующую организацию. Затем мы интересуемся соответствующими качествами или полномочиями, подтверждающими это командное положение”[112].

Мы не будем рассматривать здесь положения теории социальных организаций – это функции отдельной теоретической дисциплины. Однако считаем необходимым хотя бы бегло перечислить некоторые типы организаций, с которыми приходится иметь дело и которые в тех или иных аспектах будут не раз упоминаться в других разделах курса социологии.

Формальная организация. Это организация, построенная на основе социальной формализации, то есть целенаправленного формирования стандартных, безличных образцов проведения в правовых, организационных и социокультурных формах. Главная функция формальной организации состоит в создании гетерогенной системы, в которой объединены в одно целое люди со средствами и целями общественного труда. Существуют два пути формализации социальных систем. Первый – через оформление готовых, естественно сложившихся состояний, это путь, основанный на рациональном осмыслении предшествующего опыта. Второй путь – это “конструирование” социальной организации; в этом случае реальному созданию организации предшествует создание программы (прошлый опыт здесь, конечно, тоже присутствует, но лишь как прецедент)[113].

Основные особенности формальной организации можно охарактеризовать следующим образом. (1) Она рациональна, т. е. в основе ее лежит принцип целесообразности, сознательного движения к известной цели. (2) Она принципиально безлична, т. е. рассчитана на абстрактных индивидов, между которыми устанавливаются стандартизованные (“идеальные”) отношения по заранее составленной программе; в этой программе не предусмотрены никакие другие отношения между индивидами, кроме служебных, никакие другие цели, кроме функциональных, а значит, она еще и намеренно однозначна. При крайней степени своего развития эти особенности формальной организации трансформируют ее в бюрократическую систему, о которой речь пойдет чуть ниже и для которой характерна абсолютизация отдельных сторон и элементов организации, возведение их в ранг самостоятельных ценностей и превращение средств деятельности в цель.

Мы не будем говорить здесь об особенностях формирования структуры управления формальной организацией, поскольку, по большому счету, это – задача других научных дисциплин (в частности, теории управления и теории организаций), ограничившись лишь беглым перечнем типов таких структур. Они могут быть построены по принципу: (а) линейной организации, (б) функциональной организации, (в) штабной организации и (г) матричной структуры.

Наряду с огромными преимуществами формальной организации в обеспечении эффективности общественного труда, следует отметить ее ограниченность, поскольку она не в состоянии (да и не ставит своей задачей) охватить все организационные отношения в обществе. Поэтому за ее пределами или даже внутри нее складывается другой тип организованности – неформальная организация.

Неформальная организация представляет собой спонтанно сложившуюся систему социальных связей, норм, действий, которые являются результатом более или менее длительного межличностного общения внутри какой-то группы. Мы только что сказали, что неформальная организация возникает уже в силу того, что организация формальная в принципе не способна охватить все стороны, все процессы социального взаимодействия и удовлетворить все социальные потребности входящих в нее индивидов. По отношению к формальной организации неформальная организация выполняет прежде всего так называемую компенсаторную функцию, то есть восполняет недостатки формальной организации. Кроме того, индивид нуждается в участии в такой форме организации как в механизме защиты от ограничивающего воздействия формальной организации, она предоставляет ему более широкие возможности для удовлетворения различных социальных потребностей – самореализации, уверенности в себе, общественного признания и др. Иногда неформальная организация может играть по отношению к формальной и дисфункциональную (т. е. препятствующую достижению потребностей последних) роль, противодействуя достижению общих целей, “рассеивая” авторитет и т. п.

Неформальная организация проявляет себя в двух основных формах: внеформальная и социально-психологическая. Внеформальная организация – это спонтанно развиваемая членами формальной организации система неформализованных служебных отношений, направленная на решение организационных задач такими способами, которые отличаются от формально предписанных. Главная особенность социальных организаций этого типа – “служебное”, деловое содержание деятельности (которая может протекать и в свободное от работы время) и связанных с ней взаимоотношений. Направление этой деятельности может либо совпадать по направленности с целями формальной организации, либо расходиться с ними. Мы уже не раз говорили, что функция в организации не тождественна своему носителю-индивиду. Личность всегда сохраняет определенную степень автономности, независимости по отношению к выполняемой ею функции. Благодаря этой автономии работник формальной организации всегда располагает определенным диапазоном свободы в выборе конкретных форм служебного поведения. Другими словами, люди для достижения стоящих перед формальной организацией целей (особенно, когда эти цели усвоены или интернализованы достаточно глубоко) могут самостоятельно, без воздействий со стороны формальной организации, объединяться для выполнения задач этой организации и действовать при этом способами, отличными от тех, что заданы, «предписаны» формальной организацией.

Социально-психологическая организация – это спонтанно возникающая система межличностных отношений, складывающаяся на основе непосредственной избирательности (чаще эмоциональной, нежели рациональной) и взаимного интереса друг к другу. Она создается с целью удовлетворения индивидами своих социальных потребностей – в общении, признании, принадлежности к группе. Другими словами, это общность людей, находящихся в непосредственном контакте, основанная на их личном влечении. Как правило, эти группы сравнительно невелики по численности, что определяется возможностями поддержания непосредственных личных контактов. Границы таких групп могут совпадать с границами формальных организаций или отличаться от них, могут включать в себя членов различных подразделений формальной организации или вообще функционировать за ее пределами.

Нередко, стремясь удовлетворить в рамках группы свои социальные потребности, человек попадает в зависимость от нее, поскольку группа тем или иным образом контролирует поведение каждого из своих членов. Для этого используется целый ряд средств воздействия: осуждение, моральная изоляция и т. п. – вплоть до остракизма. Социально-психологическая организация формирует собственные нормы поведения, и каждый ее член негласно обязуется следовать им. В группе тем или иным образом происходит распределение ее членов по шкале престижа, которое для группы, сложившейся в рамках формальной организации, часто не совпадает с “Табелью о рангах”, то есть должностной ранговой структурой. В группе возникает собственная неформальная иерархия лидерства и подчинения. Все эти моменты в той или иной степени относятся к вырабатываемому группой механизму контроля. Поскольку такой механизм далеко не всегда совпадает с иерархической системой связей формальной организации, то это нередко приводит к тому, что структура коллектива раздваивается на формальную и социально-психологическую. Иногда на этой основе могут возникать противостояния: подразделение – группа, должность – престиж, руководитель – неформальный лидер и т. п. Нетрудно понять, что такое положение системы не может не вести к ее нестабильности, дезорганизации.

Бюрократия. Рассматривая формальную организацию, нельзя обойти стороной такую систему управления, как бюрократия. Исторически это понятие связано с деятельностью государственных органов и правительственных чиновников, но социологи используют его как для обозначения определенных форм управления, которые обнаруживаются в организациях, преследующих широкий спектр целей.

Как технический термин «бюрократия» в социологии связана с именем М. Вебера. Он дал ей точное определение и предположил, что она является наилучшей административной формой для рационального или эффективного достижения организационных целей. Веберовский идеальный тип бюрократии включал в себя различные элементы:

* высокая степень специализации и ясно выраженное разделение труда с задачами, распределяемыми как официальные обязанности;

* иерархическая структура власти с четко очерченными сферами распоряжения и ответственности; установление формального свода правил для управления деятельностью организации;

* администрирование, основанное на письменных документах;

* безличный характер связи членов организации между собой и с клиентами;

* рекрутирование персонала на основе способностей и технических знаний;

* официальная процедура подготовки должностных лиц;

* долгосрочная служба, продвижение на основе старшинства или заслуг; фиксированное жалование членов организации;

* разделение приватного и официального дохода;

* лояльность каждого работника по отношению к организации и стремление следовать установленным правилам, не уклоняясь от них (хотя это не обязательно должно выливаться в личную преданность руководителю или любому другому сотруднику).

Все эти характеристики, взятые вместе, делают поведение сотрудников и формальной организации в целом достаточно предсказуемым. Конечные результаты деятельности такой системы обезличены, однако “для бюрократии это в большинстве случаев предпочтительнее, чем дезорганизация, неповиновение, неэффективность”[114].

Почему этот способ формальной организации оказался столь устойчивым с самых незапамятных времен? Н. Смелзер утверждает, что это произошло благодаря тому, что “бюрократия способствует переходу от неспециализированного труда, когда один работник мог выполнять множество дел, к специализированному, при котором каждому работнику поручено четко определенное дело”[115]. Поэтому по мере углубления специализации общественного труда может возрастать и роль бюрократии как связующего элемента системы.

Однако бюрократии свойственно стремление к абсолютизации своих характерных черт, распространению их на все существующие в данной социальной системе организации. Когда это удается, то, как показывает исторический опыт некоторых обществ (включая то, в котором мы живем), социальная система неизбежно становится тоталитарной. Это ведет к концентрации всей полноты власти в руках чиновничества, стремящегося избежать или свести к минимуму всякий демократический контроль за своей деятельностью. В условиях нарастающей деградации демократических институтов на первый план в деятельности бюрократической системы управления неизбежно выступает чисто внутренний и самый сильный мотив – стремление к самосохранению и максимизации собственных функций. Общественные цели подменяются целями одной из страт этого общества.

Кроме того, как указывает Р. Мертон, бюрократия становится негибкой из-за различных непредвиденных последствий, которые проистекают из ее структуры. Члены организации могут придерживаться правил в ритуальной манере и возвышать их над целями, которые они намеревались реализовать. Это может оказаться неэффективным, если по какой-либо причине правила не устанавливают наиболее результативные средства: например, если изменение обстоятельств сделало правила устаревшими. Подчиненные склонны следовать установленным правилам, даже если они вводят в заблуждение. Специализация нередко благоприятствует формированию узкого подхода, который оказывается не в состоянии разрешить новые проблемы, а коллеги внутри отделов проявляют чувство лояльности друг к другу и к своим отделам и поддерживают эти интересы, когда только могут.

Итак, в чем состоит основной фактор объединения людей в организации? Прежде всего – в стремлении к взаимному усилению их участников в результате такого объединения. Это служит дополнительным источником энергии и общей эффективности деятельности данной совокупности людей. Именно это побуждает общество, когда перед ним встают какие-то проблемы, создавать организации в качестве особых инструментов специально для решения этих проблем. Можно сказать, что создание организаций является одной из функций системы по имени “общество”. Поэтому организация, будучи сама системным образованием, в определенной степени повторяет, отражает те системные свойства, которые несет в себе общество как большая социальная система.

В то же время следует помнить, что организации создаются не только во имя общественных целей. Вряд ли люди столь охотно вступали бы в организации (хотя случается, что им приходится делать это не по своей воле), если бы эти цели в корне противоречили их собственным целям. Поэтому эффективный механизм соединения в организации должен быть таков, чтобы достижение одних целей было возможно лишь через реализацию других. Участник организации может достичь своих целей лишь в том случае, если будет с полной отдачей работать на организацию; и наоборот – организация тем скорее и успешнее решит стоящие перед ней задачи, чем полнее будет обеспечивать своих участников тем, в чем они нуждаются. Отсюда вывод: организации представляют собой не только целеустремленную, но и, в сущности, многоцелевую систему[116].

Резюме

1. В соответствии с подходами ценностно-нормативной модели, структуры социальных общностей образуют совокупность социальных позиций, характеризующих участие различных индивидов в общей системе. Заполнение той или иной позиции означает для участвующих в ней индивидов приобретение определенного социального статуса.

2. Статусом называется позиция индивида в большой или малой социальной группе, определяемая его правами и обязанностями в отношении других, сопряженных социальных позиций. Права и обязанности – это две стороны одной и той же социальной связи.

3. Совокупность всех статусов в любом обществе организована в иерархические ряды, то есть статусы находятся в соподчиненности друг другу, а значит, соотношение их, как правило, выражается в понятиях “выше –ниже”. Понятие статуса неприменимо ни к одному человеку, пока он находится один, сам по себе, вне связи с другими людьми.

4. Каждый человек – постольку, поскольку он включен в сложный комплекс различных видов социальной жизнедеятельности, – обладает определенным статусным набором. Среди множества разнообразных статусов, которыми обладает один и тот же человек, можно выделить главные (или ключевые) – те, что решающим образом определяют его социальные позиции в обществе в целом.

5. Среди статусов выделяют аскриптивные (приписанные) – те, для обладания которыми не нужно прилагать никаких усилий, и достигаемые – те, что для своего получения требуют определенных энергетических затрат.

6. Признание со стороны окружающих обладания человеком тем или иным статусом называют идентичностью. При этом независимо от того, получена ли идентичность от рождения или же достигнута в результате затраченных усилий, в любом случае она усваивается индивидом через процесс взаимодействия с другими людьми, окружающими его. Именно другие идентифицируют его особым образом. Только если идентичность подтверждена другими, она становится реальной для самого индивида, считающего, что он обладает ею.

7. Характер поведения, ожидаемый от обладателя того или иного социального статуса, как раз и называется социальной ролью. Исполнение людьми определенных ролей упорядочивает социальную жизнь, потому что делает поведение их предсказуемым.

8. Совокупность принципов, норм, правил, регулирующих поведение людей в той или иной конкретной сфере общественной жизнедеятельности и организующих ее в систему статусов и ролей, именуется социальным институтом. Поэтому институты рассматривают как крупномасштабные объединения социальных статусов и ролей. Под институтом, кроме того, подразумевают относительно стабильную и интегрированную совокупность символов, верований, ценностей, норм, ролей и статусов, которая управляет конкретной сферой социальной жизни. Предназначение социальных институтов состоит в том, чтобы удовлетворять важнейшие жизненные потребности общества как единого целого.

9. Категориальные модели в качестве основных компонентов социальной структуры выделяют большие группы людей, объединенных схожими социальными признаками – классы, социальные страты, демографические, профессиональные, этнические и т. п. большие социальные группы.

10. Понятие класс означает любое множество, состоящее из элементов, каждый из которых обладает, как минимум, одним общим для всех свойством. Именно наличие этого общего свойства и позволяет объединить их все в единый класс. Каждый из этих элементов может выступать в качестве выразителя и представителя того или иного класса. Одной из наиболее влиятельных социологических концепций классовой структуры является марксистская теория классов. В этой теории классовообразующим признаком выступает наличие или отсутствие собственности на средства производства. Достаточно часто конкретные люди могут заблуждаться относительно своей реальной позиции в обществе – о таком случае Маркс говорит как о ложном классовом сознании. Представители пролетариата должны развивать в себе классовое сознание, и пролетариат должен расти от бытия в качестве класса “в себе” до становления в класс “для себя”, состоящий из рабочих с классово осознанным взглядом на мир и готовых преднамеренно вступить в классовый конфликт с капиталистами.

11. Макс Вебер трактует класс как группу людей, обладающих одинаковыми жизненными возможностями. Любая классовая позиция, согласно Веберу, детерминирует возможность того, что жизнь индивида будет следовать определенным паттернам. Он предлагал дополнить признак наличия или отсутствия собственности градацией по экономическим различиям в емкости рынка труда. В соответствии с этим он считает, что в капиталистическом обществе можно выделить четыре класса: буржуазию, мелкую буржуазию и рабочий класс.

12. Современные подходы к социальной классификации чаще всего выделяют четыре класса: высший класс (Upper Class), отличающийся наиболее высоким уровнем благосостояния и власти; средний класс (Middle Class), который образуется пестрым конгломератом большого числа социальных групп; рабочий класс (Working Class), объединяющий всех работников физического труда, независимо от сферы занятости; низший класс (Under Сlass), включающий в себя, как правило, представителей этнических меньшинств, а также женщин, занятых на наиболее низкооплачиваемых, наименее безопасных и наименее привлекательных работах.

13. Другим распространенным подходом к анализу социальной структуры является стратификация, в соответствии с которой общество подразделяется на страты (слои). В зависимости от выбранных признаков (богатство, власть, престиж, репутация, соответствие потребностям общества и т. д.) можно выделить множество самых разнообразных способов стратификации.

14. Питирим Сорокин в своей теории социальной стратификации вводит понятие социального пространства, называя этим термином совокупность всех социальных статусов данного общества. Обобщенный социальный статус каждого из элементов этого пространства – будь то индивид или целая социальная группа – определяется тремя статусами его: экономическим, политическим и профессиональным, каждый из которых образует свое социальное подпространство.

15. П. Сорокиным разработана теория социального пространства, под которым понимается совокупность всех главных социальных статусов данного общества в данное историческое время. Эмпирическое измерение стратификации производится с помощью различных параметров, расположенных на соответствующих осях социальных координат. Параметры экономического подпространства: отношение к собственности на средства производства, место в организации труда, размер дохода. Параметры политического подпространства: ранг в государственной иерархии, партийная принадлежность, ранг в партийной иерархии. Параметры профессионального подпространства: образование, квалификация, ранг (престиж) профессии.

16. Изменение социального статуса индивида или группы, а также переход в другую социальную страту называется социальной мобильностью. Выделяют следующие виды социальной мобильности: горизонтальную и вертикальную (которая, в свою очередь подразделяется на восходящую и нисходящую); групповую и индивидуальную; интергенерационную (мобильность представителей одного поколения в сравнении с предшествующей) и интрагенерационную (мобильность одного субъекта в рамках своего поколения). Для сравнительной характеристики мобильности, происходящей в различных обществах, Сорокин использует параметры всеобщности (общее число индивидов, претерпевающих мобильность в единицу времени) и интенсивности (число социальных слоев, которые проходит субъект в единицу времени). Социальный институт, вхождение в состав которого содействует восходящей социальной мобильности, называется каналом социальной мобильности.

Л и т е р а т у р а

Анурин В.Ф. Политическая стратификация: содержательный аспект / В.Ф. Анурин // Социологические исследования. – 1996. – № 12.

Анурин В.Ф. Проблема эмпирического измерения социальной стратификации и социальной мобильности / В.Ф. Анурин // Социологические исследования. – 1993. – № 4.

Анурин В.Ф. Экономическая стратификация: аттитюды и стереотипы сознания / В.Ф. Анурин // Социологические исследования. – 1995. – № 1.

Балабанов С.С. Социальные типы и социальная стратификация / С.С. Балабанов // Социологический журнал. – 1995. – № 2.

Бартоломью Д. Стохастические модели социальных процессов / Д. Бартоломью. – М., 1985.

Блау П. Различные точки зрения на социальную структуру и их общий знаменатель / П. Блау // Американская социологическая мысль. – М., 1994.

Блауберг И.В. Становление и сущность системного подхода / И.В.Блауберг, Э.Г. Юдин. – М., 1973.

Вебер М. Основные понятия стратификации / М. Вебер // Социологические исследования. – 1994. – № 5.

Гидденс Э. Стратификация и классовая структура / Э. Гидденс // Социологические исследования. – 1992. – № 9.

Дюркгейм Э. О разделении общественного труда / Э. Дюркгейм. – М., 1996.

Заславская Т.И. О стратегии социального управления перестройкой / Т.И. Заславская // Иного не дано. – М., 1988.

Ионин Л.Г. Культура и социальная структура / Л.Г. Ионин // Социологические исследования. – 1996. – № 2.

Кравченко А.И. Введение в социологию / А.И. Кравченко. – М., 1994. Гл. 6, 7.

Липсет С.М. Политическая социология / С.М. Липсет// Американская социология. – М., 1972.

Малиновский Б. Научная теория культуры (фрагменты) / Б. Малиновский // Вопросы философии. – 1983. – № 2.

Мельников А.Н. Американцы: социальный портрет: Новые явления в классовой структуре США / А.Н. Мельников. – М., 1987.

Мертон Р. Социальная структура и аномия / Р. Мертон // Социологические исследования. – 1992. – № 2-4.

Пригожин А.И. Организации: системы и люди / А.И. Пригожин. – М., 1983.

Райт Э. Классовая структура американского общества / Э. Райт, С. Костелло, Д. Хейчен, Д. Спрейг // Социологические исследования. – 1984. – № 1.

Россия: изменения в социальной структуре общества // Д иалог. – 1995. – № 6.

Рывкина Р.В. Советская социология и теория социальной стратификации / Р.В. Рывкина // Постижение. – М., 1989.

Смелзер Н. Социология / Н. Смелзер. – М., 1994. Гл. 3, 6, 9.

Современная западная социология: Словарь. – М.: Политиздат, 1990.

Сорокин П. Социальная и культурная мобильность // Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. – М., 1992.

Шилз Э. Общество и общества: макросоциологический подход / Э. Шилз // Американская социология. – М., 1972.

[1] Современная западная социология: Словарь. – М.: Политиздат, 1990. – С. 331.

[2] Смелзер Н. Социология. С. 90.

[3] Berger P. Sociology: A Biographical Approach / P. Berger, B. Berger. – London, 1981. – Р. 74.

[4] The Penguin Dictionary of Sociology. Р. 209.

[5] Сравните следующее развернутое определение американского социолога Ральфа Тёрнера: “В... большинстве... употреблений в определении роли появляются следующие элементы: она дает исчерпывающий паттерн поведения и аттитюдов; она конституирует стратегию для того, чтобы справиться с повторяющимся время от времени типом ситуации; она социально идентифицирована, более или менее ясна по своей сущности; она подлежит исполнению узнаваемым образом различными индивидами; и она обеспечивает главный базис для идентификаци и и размещения личностей в обществе” (Статья “Role: Sociological Aspects” // International Encyclopedia of the Social Sciences. Vol. 13. – N.Y.: Macmillan, 1968. P. 552).

[6] См.: Смелзер Н. Социология. С. 75.

[7] См.: The Penguin Dictionary of Sociology. Р. 211.

[8] См.: Смелзер Н. Социология. С. 78.

[9] См.: The Penguin Dictionary of Sociology. Р. 127.

[10] См. напр.: Смелзер Н. Социология. С. 79-80; Современная западная социология. С. 118; The Penguin Dictionary of Sociology. Р. 124.

[11] Дюркгейм Э. О разделении общественного труда / Э. Дюркгейм. – Одесса, 1900. – С. 37.

[12] Составлена на основе перечня основных функций социальных институтов, разработанного Г. и Дж. Ленски (см.: Lenski G. & Lenski J. Human Societies / 3^rd ed. / N.Y., 1970).

[13] Обобщенное название полицейских сил, судебной и пенитенциарной системы (от англ. coercion – принуждение, подавление).

[14] Смелзер Н. Социология. С. 81.

[15] См. Berger P., Berger B. Sociology: A Biographical Approach. Р. 84-88. Бергеры рассматривают эти характеристики на примере такого важнейшего, по их мнению, социального института, каким является язык.

[16] Фролов С.С. Социология / С.С. Фролов. – М.: Наука, 1994. – С. 124.

[17] Интернализация – восприятие и инкорпорирование личностью стандартов и убеждений другой личности или общества (Collins Dictionary of Sociology. P. 34); перевод внешних требований на уровень внутренних убеждений и ценностей.

[18] См.: Современное российское общество: переходный период. – М., 1998.

[19] От лат. classis – разряд, класс и ...-фикация (facio) – делаю – составная часть сложных слов, означающая: делание, устройство.

[20] Обнищании (pauper – нищий).

[21] От англ. pattern – образец, модель, шаблон.

[22] См.: The Penguin Dictionary of Sociology. Р. 35.

[23] См.: The Penguin Dictionary of Sociology. Р. 232.

[24] Там же. Р.37.

[25] The Penguin Dictionary of Sociology. Р. 155, 256, 259, 273.

[26] Rothman R. Inequality and Stratification in the United States / R.Rothman. – New Jersey, 1978. - Р. 150.

[27] Ibid. P.154.

[28] Blue collars – традиционное собирательное название, принятое в американской социологии для работников физического труда, в отличие от White collars (белых воротничков) – наемных работников умственного (в более широком смысле – нефизического) труда.

[29] См.: Мельников А.Н. Американцы: социальный портрет / А.Н. Мельников. – М., 1987. – С. 29–30.

[30] Wright E.O. Class Structure and Income Determination / E.O.Wright. – N.Y., 1979.

[31] Хотелось бы в связи с этим обратить внимание на слово "определение" в названии монографии Э. Райта. Это не definition, т. е. "определение понятия" и не fixation – "установление точного значения", а determination, что можно было бы привести приблизительно так: "оказание решающего воздействия" дохода на классовую структуру). Другими словами, автор подчеркивает наличие причинной обусловленности доходов характером классовой структуры.

[32] См. также: Райт Э. Классовая структура американского общества / Э. Райт, С. Костелло, Д. Хейчен, Д. Спрейг // Социологические исследования. – 1984. – № 1.

[33] См.: Wright E.O. Class Structure and Income Determination. Р. 42, 116; Райт Э. Классовая структура американского общества / Э. Райт, С. Костелло, Д. Хейчен, Д. Спрейг. С.159, 163.

[34] Рывкина Р.В. Советская социология и теория социальной стратификации / Р.В. Рывкина // Постижение. – М., 1989. – С. 33.

[35] См.: Berger P. Sociology: A Biographical Approach / P. Berger, B. Berger. Р. 139–140.

[36] Weber Max. The Theory of Social and Economic Organization / Max. Weber. – N. Y.: Free Press, 1957.

[37] Lloyd Warner and Paul Lunt. The Social Life of a Modern Community / Lloyd Warner and Paul Lunt. – New Haven, Conn: Yale University Press, 1941.

[38] Этос – устойчивый внутренний нравственный характер (иногда противопоставляется пафосу – внешнему выражению душевных переживаний).

[39] Это течение нашло свое наиболее адекватное отражение в дискуссии, начавшейся со статьи структурных функционалистов Кингсли Дэвиса и Уилберта Мура: Davis K. Some Principles of Stratification / K. Davis, W. Moore // American Sociological Review. 10 (1945). Р.242ff (отсюда распространенное название этого течения в целом – "дискуссия Дэвис-Мура").

[40] См.: Moore W. О стратегии социального управления перестройкой / W. Moore // Иного не дано. – М., 1988.

[41] Berger P. Sociology: A Biographical Approach / P. Berger, B. Berger. Р.140.

[42] Квантификация (здесь) – перевод качественных по своей природе понятий на уровень количественного измерения.

[43] Сорокин П. Социальная и культурная мобильность // Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. – М., 1992. – С. 299.

[44] Там же. С. 299–300.

[45] Там же. С. 298.

[46] Там же. С. 302–303.

[47] Status Inconsistency (См.: The Penguin Dictionary of Sociology. Р. 242).

[48] Липсет С.М. Политическая социология / С.М. Липсет // Американская социология. – М., 1972. – С. 217.

[49] Ленин В.И. Великий почин // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 15.

[50] См.: Анурин В. Политическая стратификация: содержательный аспект / В.Ф. Анурин // Социологические исследования. – 1996. – № 12.

[51] Сорокин П. Социальная и культурная мобильность. С. 355.

[52] Там же.

[53] Там же.

[54] Сорокин. Социальная и культурная мобильность. С. 356.

[55] Айзенк Г.Ю. Узнай свой собственный коэффициент интеллекта. – Н. Новгород, 1993. – С. 18.

[56] См.: Аргументы и факты. – 1996. – № 51.

[57] См.: Анурин В.Ф. Проблема эмпирического измерения с