Quot;Но это ведь неизлечимо, - убеждал Пол. - От этого нет укола. Если ты кого-то заразишь, получится ужасно несправедливо"

Эта статья камня на камне не оставляла от модных рассуждений, что будто бы недопустимо связывать эпидемию "рака голубых" с повышенной сексуальной активностью, поскольку это подрывает репутацию геев и подстрекает общество к гомофобии.

Политически правильная позиция, которую проповедовали некоторые активисты, состояла в том, что нельзя "обвинять жертву", то есть упрекать геев в беспорядочной половой жизни. Но Майкл Каллен усматривал здесь тонкую грань: одно дело - обвинять жертву, а другое - осознавать свою ответственность за происходящее. Он был убежден: если геи хотят выжить, пора начать честный разговор об этой болезни. В своей статье он и Берковиц утверждали, что недостаточно, как советовали в то время многие представители официальной медицины, лишь "слегка изменить свое сексуальное поведение". Необходимы более решительные меры: вплоть до закрытия гей-саун.

Каллен писал - "Если ходить в гей-сауну - это все равно, что играть в русскую рулетку, то единственно правильный совет: выбросить оружие, а не просто постараться реже играть в эту смертельную игру".

В отдел писем "New York Native" моментально посыпались гневные отклики на статью Каллена и Берковица. Писатель Чарльз Джуррист ответил собственной статьей, опубликованной в том же журнале. Там он обыгрывал популярную фразу о том, что у гея больше шансов погибнуть в автокатастрофе, чем умереть от СПИДа. "То, что СПИД вызван какой-то инфекцией, это всего лишь гипотеза, теория, не подтвержденная научными данными, - писал он. - Поэтому преждевременно призывать к запрету на сексуальную свободу во имя физического здоровья".

Дебаты на сексуальную тему не обошли стороной и Нью-Йоркскую организацию геев. Многие члены Совета были возмущены позицией Каллена и Берковица, которую они считали лицемерной. Однако основатель организации, известный писатель и сценарист Лэрри Крамер, все более настойчиво призывал организацию без обиняков раскрывать геям факты о СПИДе и объяснять, что если они хотят выжить, им нужно попросту прекратить заниматься беспорядочным сексом. Крамер все более склонялся к тому, что сауны действительно надо закрыть.

12 декабря 1982 года, Сан-Франциско

Гаэтан Дуга внимательно оглядел себя в мутном от пара зеркале одной из самых популярных в Сан-Франциско гей-саун. Сейчас, глядя на себя в зеркало, не замечая обращенных в его сторону улыбок и заинтересованных взглядов, он готов был отправиться на поиски. Кто сделал с ним это?. Ведь был же кто-то, кто его заразил и обрек на смерть. Гаэтан непрестанно пытался угадать, кто бы это мог быть.

Он отступил назад и снова оглядел себя в зеркале. Да, ему тридцать лет - он и не надеялся прожить так долго. Его дом теперь в Сан-Франциско, городе его мечты. Он пережил все прогнозы врачей и чувствует себя весьма неплохо, хотя уже два с половиной года прошло с того дня, когда ему сказали, что темно-красное пятнышко около его уха называется саркомой. Правда, он стал больше уставать, иногда ему было тяжело дышать. Но, в конце концов, он победит эту болезнь, и уж во всяком случае, она не помешает ему провести прекрасный вечер в сауне.

«Конечно, если бы меня видели здесь эти болваны из Центра по контролю заболеваемости, они бы ужасно разозлились. Но пусть они катятся подальше. Они замучили моих бывших любовников телефонными звонками и неуместными вопросами. И пусть они не говорят, что я, якобы, могу кого-то заразить. Пусть сначала докажут это: рак ведь не заразен? …Рак ведь не заразен…»

17 декабря 1982 года, Атланта

Уже вторую неделю подряд информационный выпуск - "Еженедельного отчета по заболеваемости и смертности" - содержал на своих скучноватых серых страницах настоящую бомбу под названием "Необъяснимые случаи иммунодефицита и оппортунистических инфекций у детей в штатах Нью-Йорк, Нью-Джерси, Калифорния". Несмотря на сухой язык, насыщенный медицинской терминологией, каждый случай напоминал сценарий фильма ужасов.

Например, чернокожий младенец, родившийся в декабре 1980 года, впервые девять месяцев своей жизни развивался очень медленно, а затем его рост полностью остановился. В возрасте 17-ти месяцев у ребенка была тяжелая молочница, различные стафилококковые инфекции. Костный мозг ребенка постепенно и неотвратимо разъедала страшная грибковая инфекция Mycobacterium Avium, которая встречающаяся только у птиц. Мать ребенка была наркоманкой; к моменту его рождения она казалась здоровой, но через год умерла от пневмоцистной пневмонии. Всего таких детей в отчете было 22.

Средства массовой информации, хотя и отметили новый поворот в развитии эпидемии, большого внимания СПИДу не уделяли вплоть до конца 1982 года. Но и те немногие публикации, которые появлялись, утвердили некую стандартную схему сообщений о СПИДе в прессе и на телевидении. Журналисты взвешивали каждое слово, чтобы не возбуждать в обществе панику, не давать оснований для гомофобии, а также не слишком вдаваться в пикантные подробности сексуального прошлого больных. Статьи всегда заканчивались на оптимистической ноте - не за горами открытие чудодейственного лекарства или вакцины. Но самое главное - эпидемия преподносилась как новость только в тех случаях, когда поражала не мужчин-геев, а кого-то кроме них. В этом смысле СПИД оставался "болезнью голубых", достойной упоминания лишь постольку, поскольку иногда она убивала также не-геев. Впрочем, эти исключения в большинстве случаев использовались лишь для подтверждения правила.

28 января 1983 года, Сан-Франциско

Прошло уже почти шесть месяцев после операции, но переливания крови так и не повлияли на здоровье Франсис. Она совсем пала духом. Постоянная усталость превратила ее жизнь в вереницу бесконечных дней, и она перестала себя обманывать, что когда-либо поправится. Состояние Френсис ухудшилось – постепенно ее кожа с головы до ног покрылась красной сыпью, похожей на псориаз. Боб возил жену к разным специалистам – дерматологам, аллергологам, инфекционистам, но никто из них не мог ничего сказать. Каждый предлагал свой новый диагноз, однако эффективного лечения так и не было найдено. Дочь Франсис Кэти начала опасаться, что постоянное недомогание ее матери как-то связано с августовской операцией. Подозрения Кэти все больше укреплялись, когда она видела выпуски новостей, посвященные новой разворачивающейся эпидемий приобретенного иммунного дефицита.

7 марта 1983 года, Нью-Йорк

"Если эта статья не напугает вас до смерти, у вас проблема. Если эта статья не взбудоражит вас, не разозлит и не заставит действовать - значит, у геев нет будущего на этой земле. Продолжение самого нашего существования зависит от того, до какой степени удасться нас разозлить...Если мы не начнем драться за свою жизнь, мы погибнем. Никогда за всю историю гомосексуальности мы не были так близки к гибели и уничтожению. Многие из нас умирают или уже умерли".

Этими словами Лэрри Крамер бросил бомбу в крысиную нору, где большинство американских геев надеялись отсидеться, пока не пройдет эпидемия. Ведущая статья в New York Native, озаглавленная "1112, и счет продолжается...", была сокрушительным выпадом Крамера против гей-лидеров, озабоченных тем, как бы не вызвать панику среди геев и не пробудить гомофобию в обществе.. По мнению Крамера, геям пошла бы на пользу некоторая паника и агрессивная решимость действовать.

В основу статьи легли угрожающие цифры статистики, свидетельства встревоженных врачей, уже не справляющихся с нахлынувшим количеством больных, первые сообщения о самоубийствах геев, предпочитающих лучше умереть, чем столкнуться с жестокой болезнью. Он обрушился на правительство за недостаточное финансирование, из-за которого Центр по контролю заболеваемости не успевает отслеживать случаи заболевания и смерти. Каждый такой случай, тщательно изученный, мог бы подсказать, каким все-таки образом передается СПИД. Через какие жидкости тела, при каких видах секса, в каких социальных условиях? Но потенциал Центра исчерпан, и государственная эпидемиологическая служба не в состоянии выполнить возложенных на нее задач.

Обрушился Крамер и на геевское сообщество. На геев-врачей, которые, по его мнению "не сделали ничего. На пальцах одной руки можно пересчитать наших врачей, которые действительно нам чем-то помогли". А единственное национальное геевское издание, журнал "Адвокат", "еще сам себе не признался в том, что происходит вокруг".

"Меня тошнит от тех, кто стонет, будто бы для них отказаться от беспечного секса на время, пока эпидемия пройдет, невыносимее самой смерти. Неужели они так низко ценят жизнь и так высоко - члены и задницы?"

В конце своей статьи Лэрри Крамер привел список умерших друзей - двадцать два человека и "еще один, который умрет к тому времени, как этот журнал появится в печати. Если мы немедленно не начнем действовать, нам не уйти от этой судьбы".

Статья Лэрри Крамера бесповоротно изменила тот контекст, в котором эпидемию СПИДа обсуждали в стране. "1112, и счет продолжается..." - без сомнения одна из самых влиятельных публицистических статей десятилетия - привела к немедленному результату: для геевского сообщества борьба с эпидемией кристаллизовалась в политическое движение, а гей-лидеры разделились на две полярно противоположные группировки. В редакцию New York Native посыпались письма, в которых Крамера креймили как "паникера", который внезапно стал "секс-отрицательным" и использует эпидемию для того, чтобы самодовольно заявить: "ну вот, я же вам говорил".

12 марта 1983 года Ванкувер, Канада

Все собравшиеся на встрече, посвященной СПИДу, были озабочены известиями об этой новой болезни, о которой так много говорили в США. Аудитория с интересом рассматривала шикарного парня в клетчатой рубашке, потертых джинсах и массивных ботинках. Его представили как Пола Попхэма – гей-лидера из Нью-Йорка. Мало кого оставили равнодушными его слова о друзьях, которых он потерял, и о той смертельной угрозе, которая распространяется в Нью-Йорке и Сан-Франциско, Торонто и Лос-Анджелесе, и скоро придет сюда.

После его выступления слушателям предложили задать вопросы, и Пол с удивлением увидел у микрофона в зале знакомую фигуру.

"Говорят, этим можно заразиться через секс, - начал (резко, вызывающе) Гаэтан Дуга. - А существуют ли какие-либо исследования, подтверждающие это? Разве справедливо утверждать, что это передается половым путем, если пока неизвестно даже, чем вызвана болезнь?".

Никогда раньше Пол не видел обычно дружелюбного Гаэтана таким агрессивным. Большую часть его вопросов Пол переадресовал сидящим в президиуме врачам. Трудно было судить, кто на самом деле знал о болезни больше - врачи или Гаэтан, который в последние два года внимательно читал все, что только мог достать, о странной болезни, которой сам болел уже три года. И по его словам, не существует ни одной публикации, в которой на примере твердых, неоспоримых фактов доказывалось бы, что ему, Гаэтану Дуга, нельзя заниматься сексом.

Пол Попхэм поражался тому, как хорошо выглядел Гаэтан несмотря на давний диагноз. В разговоре Гаэтан сказал, что зимой болел пневмоцистной пневмонией и приехал в Квебек лечиться. Все его друзья с западного побережья думали, что больше его не увидят, но вот - он жив и здоров. Теперь, когда курс химиотерапии закончен, у него снова начали отрастать волосы.

Позже Гаэтан признался, что нуждается в поддержке, но СПИДа у него нет. У него рак кожи. Гаэтан снова начал распаляться, рассказывая о врачах, которые велят ему прекратить заниматься сексом. Кто и когда слышал, чтобы рак был заразным? Гаэтан был классической иллюстрацией озлобленности и нежелания смотреть в лицо фактам.

"Они не имеют права говорить мне, что болезнь передается через секс. Они еще ничего не доказали".

"Пусть, - ответил Пол, - но если существует даже малейший риск, ты не должен этого делать".

"Возможно, ты и прав". - Гаэтан пожал плечами.

Он вспомнил, как много лет назад, они обсуждали между собой, можно ли им пойти по ночным барам сразу после укола от гонореи. В таких случаях врачи всегда советуют подождать несколько дней, но Гаэтан считал, что если кто-то его этим наградил, он сам, в свою очередь, может вернуть кому-то награду.

quot;Но это ведь неизлечимо, - убеждал Пол. - От этого нет укола. Если ты кого-то заразишь, получится ужасно несправедливо".