Зарубежная социология во второй половине XX в. Микросоциологические теории

Ряд социологов, неудовлетворенных структурно-функционалистскими и структуралистскими макротеориями, ведущими к реификации (овеществлению) социальной системы, пренеб­регающими изучением творческой, сознательной человеческой деятельности, вплотную занялись разработкой теорий, ориен­тированных на выяснение роли конкретных межчеловеческих взаимодействий в создании и функционировании структур со­циального мира.

Среди новых микротеорий можно выделить две разновид­ности социального бихевиоризма, главное внимание в кото­ром уделяется наблюдаемому факту человеческого поведения и взаимодействия. Взаимодействие трактуется в двух различных вариантах: один по формуле «стимул (С)—реакция (Р)», дру­гой — «стимул (С)—интерпретация (И)—реакция (Р)». Первая форма бихевиоризма представлена психологической концепци­ей социального обмена Дж. Хоманса и ее различными вариация­ми, вторая — «символическим интеракционизмом» Дж. Мида и его вариациями.

Теория социального обмена. Теория социального обмена, наиболее яркими представителями которой являются Джордж Хоманс (1910—1989) и Питер Блау (р. 1918), в противополож­ность структурному функционализму исходит из примата не системы, а человека. «Назад к человеку» — таков лозунг, выд­винутый Хомансом и положивший начало критике структур­ного функционализма с позиций психологизма¹.

Структурные функционалисты абсолютизировали норма­тивную сторону жизнедеятельности общества. Бихевиористы провозглашают примат психического над социальным.

Бихевиористы заняли строго определенную позицию в от­ношении двух гносеологических проблем. Первая проблема — свобода выбора или его жесткая детерминированность? Она была решена в пользу детерминизма. Вторая проблема — необ­ходимость знания душевных состояний индивидуумов для объяснения их поведения, которую бихевиористы решительно отвергают, так как считают эти состояния иллюзией.

Бихевиористская концепция Хоманса оказала существенное влияние на концепцию П. Блау. Исходным положением теории социального обмена Блау является то, что людям необходимы многообразные виды вознаграждений, получить которые они могут, только взаимодействуя с другими людьми. Люди, пишет Блау, вступают в социальные отношения, поскольку ожидают, что будут вознаграждены, и продолжают эти отношения пото­му, что получают то, к чему стремятся. Вознаграждением в процессе социального взаимодействия могут быть социальное одобрение, уважение, статус и т. п., а также практическая по-мОщь. Блау учитывает и то, что отношения в процессе взаимо­действия могут быть неравными. В этом случае человек, облада­ющий средствами для удовлетворения потребностей других лю­дей, может использовать их для приобретения власти над ними. Это возможно при наличии четырех условий: 1) если нуждаю­щиеся не располагают необходимыми средствами; 2) если они не могут получить их из другого источника; 3) если они не хо­тят получить то, в чем нуждаются, силой; 4) если в их системе ценностей не произойдет изменений, при которых они смогут обойтись без того, что раньше им было необходимо.

Осознание глубоких противоречий бихевиористского под­хода, а также мысли о несводимости человеческого поведения к набору реакций на внешние стимулы, о способности челове­ка творчески осмысливать свою социальную среду побудили ряд социологов интерпретировать поведение с точки зрения того значения, которое личность (или группа) придает тем или иным аспектам ситуации. Для обоснования этой идеи со­циологи-теоретики обратились к теориям символического интеракционизма, к феноменологической социологии.

Символический интеракционизм. Символический интеракционизм (Г. Блумер, А. Роуз, Г. Стоун, А. Стросс и др.) в сво­их теоретических построениях делает главный акцент на лин­гвистическую или предметную сторону коммуникации, осо­бенно на роль языка в формировании сознания, человеческого Я и общества.

По мнению самих американских социологов, символичес­кий интеракционизм стремится к описанию человеческих вза­имодействий и общества с позиций приспособления и отказа от приспособления друг к другу игроков в игре. Поскольку игры имеют правила, символические интеракционисты пред­почитают фокусировать внимание на том, как игроки в зави­симости от хода взаимодействия создают, поддерживают и осознают правила игры.

Создателем теории символического интеракционизма явля­ется американский ученый Джордж Герберт Мид (1863—1931). Сам Мид считал свою социальную психологию бихевиористской на том основании, что она начинается с наблюдения ре­ального протекания социальных процессов. Но когда дело ка­салось исследования внутренних фаз реального поведения или деятельности, его теория не была бихевиористской. Наоборот, утверждал американский ученый, она непосредственно связа­на с исследованием этих процессов «внутри» поведения как целого. Стремясь определить, как сознание рождается в пове­дении, эта теория идет, так сказать, от внешнего к внутренне­му, а не от внутреннего к внешнему.

Характерными чертами символического интеракционизма, отличающими его от большинства направлений социологии и социальной психологии, стали, во-первых, его стремление ис­ходить при объяснении поведения не из индивидуальных вле­чений, потребностей, интересов, а из общества (понимаемого как совокупность межиндивидуальных взаимодействий) и, во-вторых, попытка рассматривать все многообразные связи чело­века с вещами, природой, другими людьми, группами людей и обществом в целом как связи, опосредованные символами. При этом особое значение придается языковой символике. В основе символического интеракционизма лежит представле­ние о социальной деятельности как совокупности социальных ролей, которая фиксируется в системе языковых и других сим­волов.

Мид рассматривает личность как социальный продукт, об­наруживая механизм ее формирования в ролевом взаимодей­ствии. Роли устанавливают границы подобающего поведения индивида в определенной ситуации. В процессе ролевого ис­полнения происходит интериоризация связанных с ролью зна­чений. Необходимое во взаимодействии «принятие роли друго­го» обеспечивает, согласно Миду, превращение внешнего социального контроля в самоконтроль и формирование чело­веческого Я. Сознательная регуляция поведения описывается как непрерывное соотнесение представления о своей роли с представлением о самом себе, со своим Я. Я как то, что может быть объектом для самого себя, является, в сущности, соци­альным образованием и возникает в ходе реализации социаль­ного опыта.

Согласно концепции символического интеракционизма в изложении Герберта Блумера (1900—1987), люди действуют по отношению к объектам, ориентируясь прежде всего на значе­ния, которые придают этим объектам, а не на их субстанцио­нальную природу. Эти значения формируются и переформиро­вываются в процессе социального взаимодействия. Социальная реальность далека от того, чтобы быть стабильной. Она под­вижна и конвенциональна и является продуктом взаимосогла­сования значений между тесно взаимосвязанными совокупнос­тями действующих лиц — актеров. Эти лица вовлечены в бес­конечный поток интерпретаций, оценок, определений и переопределений ситуаций, так что лишь четкие индуктивные процедуры могут помочь в деле объяснения поведения.

Следуя терминологии М. Вебера, развивавшего ранее во многом сходные идеи, некоторые социологи называют символический интеракционизм «теорией действия». Другие именуют его «ролевой теорией».

Уязвимость многих положений символического интеракцио­низма бросается в глаза представителям других школ социаль­ной психологии. Так, по их мнению, сторонники символиче­ского интеракционизма недопустимо пренебрегают исследова­нием биогенетических и психогенетических факторов, а иногда и вовсе отрицают их существование, крайне мало внимания уделяют и бессознательным процессам в человеческом поведе­нии, в результате чего затрудняется изучение мотиваций, а по­знание реальных «движущих сил» человеческого поведения под­меняется описанием заданного культурой «словаря мотивов» или других форм «рационализации» совершаемых поступков.

Теоретический гуманизм. Внимание к миру «значений» неиз­бежно приводит исследователей этой ориентации к поиску мес­та и роли знания в жизни человека. А это, в свою очередь, озна­чает, что в сфере внимания оказывается вопрос о значении со­циологического знания для общества и человека. Решение этого вопроса составляет центральный аспект социологического на­правления, которое можно назвать «гуманистическим» и кото­рое представляет собой различные модификации так называе­мой критической социологии Франкфуртской школы. Трактовка роли социологического знания о социальном изменении доста­точно характерна для социологов нетрадиционного направле­ния (А. Гоулднер, Р. Фридрихе и др.). Они исходят из положе­ния, что социальный мир изменяется потому, что человек его познает. Иными словами, познанная социальная закономер­ность перестает быть закономерностью в строгом смысле этого слова. Само познание изменяет ее, добавляет к ней новые ком­поненты, делает ее иной. Такое познание, по мнению сторон­ников этой концепции, расширяет сферу человеческой свобо­ды, ибо, изменяя условия жизнедеятельности человека, знание обеспечивает ему расширение сферы реализации собственных возможностей. Социология, считают они, обладает концепту­альным аппаратом, наилучшим образом приспособленным к познанию социальной реальности.

Исходя из положения о том, что человек — творец соци­ального мира, способный изменять его, но в то же время не­редко попадающий в плен тех значений, которые когда-то были порождены им самим, сторонники этого направления отмечают, что социология может указать человеку те границы, которые он сам себе устанавливает: уже само обнаружение данного факта есть, с их точки зрения, известный шаг на пути к реализации свободы человека. Но это не все. Социология как наука о людях и для людей должна, по их мнению, руковод­ствуясь идеалами гуманизма, изыскивать пути уменьшения ог­раничений. Таким образом, социология наделяется статусом некой особой науки «освобождения».

Феноменологическая социология. В 60-х гг. XX в. среди социо­логов Запада резко повысился интерес к работам немецкого философа феноменологического направления Э. Гуссерля и со­ответственно известное развитие получила так называемая фе­номенологическая социология. Большое влияние на развитие этой дисциплины оказали труды австрийского философа Аль­фреда Шюца (1899—1959). В центре внимания Шюца находится проблема «интерсубъективности», т. е. то, как мы понимаем друг друга, как формируется общее восприятие и общее пред­ставление о мире. Шюцевские анализы интерсубъективности составили фундамент «социологии обыденного знания» — од­ной из наиболее разработанных на сегодня концепций фено­менологической социологии.

Каждый человек, пишет Шюц, обладает уникальной био­графией и воспринимает мир по-своему. Однако это не исклю­чает «взаимность перспектив», благодаря существованию кото­рой становится возможным взаимодействие людей друг с дру­гом. Человек, согласно Шюцу, воспринимает внешний мир — вещи, события — как типы. «Типизирующим медиумом», по­средством которого передается социально обусловленное зна­ние, служат словарь и синтаксис повседневной речи. Предста­вителями типов являются и люди, Однако воспринимаются они с различной степенью анонимности. Поэтому наиболее важной для понимания человеком социального мира оказывается та­кая категория социальных индивидов, как «сотоварищи», с которыми его связывают «мы-отношения».

В состав обыденного знания входит также арсенал практи­ческих действий, которые Шюц называл «эффективными ре­цептами для использования типичных средств для достижения типичных целей в типичных ситуациях». Однако эти «верные рецепты» не всегда оказываются годными, и тогда индивид ищет другие. Так, по мере развертывания индивидуальной био­графии растет его опыт. Этот процесс называется у феномено­логов «наслаиванием». Слой за слоем новое здание «вписывает­ся» в уже имеющиеся типы или дает начало ядру, вокруг кото­рого вырастает новая типическая структура.

Обыденный, повседневный мир, по Шюцу, является «выс­шей реальностью», наиболее важной для человеческого позна­ния. Однако в «высшей реальности» существуют конечные об­ласти значения, в границах которых человек может позволить себе сомневаться и ставить под вопрос свои обыденные сужде­ния. К ним относятся магия, религия и наука.

Для социолога наибольший интерес представляет та «ко­нечная область значения», в которой он специализируется, т. е. социология. Он работает в области реальности, резко контрас­тирующей с повседневным миром. Его задача состоит в форму­лировании ясных и последовательных объяснений предмета, который по самой своей природе неясен и непоследователен. Для этого, т. е. для своих собственных научных целей, социолог должен конструировать типы тех типов, которые исследуемые объекты конструируют для своих практических целей. Социо­логические понятия, следовательно, представляют собой иде­альные типы идеальных типов, или, по Шюцу, «конструкты второго порядка».

Наиболее своеобразно положения феноменологической со­циологии Шюца были восприняты двумя различными школа­ми. Первую из них — школу феноменологической социологии знания — возглавили Питер Бергер (р. 1929) и Томас Лукман (р. 1927), вторую, получившую название «этнометодология» (термин сконструирован по аналогии с этнографическим тер­мином «этнонаука» — зачаточные знания в примитивных об­ществах), — Гарольд Гарфинкель (р. 1917).

П. Бергера и Т. Лукмана отличает от Шюца стремление обо­сновать необходимость «узаконения» символических универса­лий общества.

Теория «легитимизации», развиваемая этими американски­ми социологами, исходит из того, что внутренняя нестабиль­ность человеческого организма требует «создания самим чело­веком устойчивой жизненной среды». В этих целях они предла­гают институциализацию значений и моделей действия человека в «обыденном мире».

Этнометодологи (Г. Гарфинкель, А. Сикурел, Д. Дуглас, П. Макхью и др:) полагают, что, вступая во взаимодействие, каждый ин­дивид имеет представление о том, как будет или должно протекать это взаимодействие, причем представления организуются в согласии с нормами и требованиями, отличными от норм и тре­бований общепринятого рационального суждения. Отсюда про­граммное положение этнометодологии: «Черты рациональности поведения должны быть выявлены в самом поведении».

Гарфинкель концентрирует свое внимание на исследовании единичных («уникальных») актов социального взаимодействия, отождествляемого с речевой коммуникацией. С его точки зрения, основная задача социологии — выявление рациональности обы­денной жизни, противопоставляемой рациональности научной. Он критикует методы традиционной социологии как искусственное наложение готовых схем на реальное человеческое поведение.