СЕНТЯБРЬ 2 страница

– Нет, мне просто пора. – ответила я, укладывая книгу в пакет. Дима поднялся.

– Я провожу тебя.

– Спасибо, но я знаю дорогу домой.

– Но я-то ее еще пока не знаю. – он поднялся, и взял одеяло.

– А ты нахал. – сказала я, наблюдая за тем, как он резко встряхивает клетчатый кусочек ткани.

– Да, я такой. Тебе придется подождать, пока соберусь я. – ответил Дима, отдавая аккуратно сложенное одеяло. Мы подошли к месту его «стоянки». Я бегло оглядела местечко: плед, полотенце, несколько журналов и ноутбук.

– Ты, что работал на природе?

– Да. Знаешь ли, иногда нужно подумать – что может быть приятнее работы на свежем воздухе? – ответил он, складывая ноут в специальную сумку-чехол. Дима быстро собрался и мы пошли в гору.

Спустя минут сорок мы подошли к моему дому. За это время я узнала, что Дима адвокат, весьма успешный. Что он любит Стивена Кинга, шоколад и игры-симуляторы. Также что он был женат, но весьма неудачно.

– Спасибо, что проводил, дальше я сама. – сказала я, протягивая руку, что бы взять свой пакет.

– Даже чай за труды не предложишь? А говоришь, что я нахал! – он скорчил рожицу, отдавая мне пакет. – Ну, может, поощришь, хотя бы номером телефона? Иначе мне придется караулить тебя здесь каждый раз, когда я захочу тебя увидеть.

– Чаю не предложу. Телефоном не поощрю. Ты сам напросился меня провожать, я тебе ничего за это не обещала. Ты помимо того, что нахальный, еще и корыстный.

– Ну, теперь, когда ты знаешь почти все мои отрицательные черты, может, дашь возможность, проявится положительным чертам?

– Дам. – ответила я, кивая. – Обязательно дам. Но не сегодня. Приятно было и все такое, но мне действительно пора. Пока.

Я отделилась от него, и, не оборачиваясь, пошла домой.

Придя домой, я залезла под прохладный душ. В такую жару одеваться не хотелось совершенно, поэтому я, как была голышом, со спутанными мокрыми волосами, так и вышла на середину своей комнаты. Ррраз! И на пол полетел пушистый плед. И два – я плюхнулась на него голая и замерла, уставившись в потолок, ощущая всем телом приятное щекотание ворсинок пледа. Теплый ветерок продувал мокрые пряди волос, приятно скользил по коже, и пропадал где-то в районе ног, нагреваясь от духоты комнаты. Меня неудержимо клонило в сон. Закрыв глаза, я задремала.

– Лариса! Лариса! Где ты? – я резко открыла глаза на крик. Я задремала над учебником. Кажется, матери что-то нужно. Я протерла глаза и пошла на крики.

– Ну что? Мам, что тебе… – я так и не смогла закончить фразу, на кухне, прямо передо мной сидел совершенно синий человек. Он был похож на татарина или еще кого-то, я плохо разбираюсь в национальностях, но он был синий, у него были длинные, почти до груди, тонкие усы и узкие с прищуром глаза. Может, монгол? Но что даже монголу делать у меня на кухне, и почему он синий?

– Вы кто?

– Я друг. – голос, казалось, пронизывал меня насквозь. Он был спокойным, но внушал какой-то непонятный страх.

– Чей друг? – я почувствовала, как детская теплая ладошка оказалась в моей руке и крепко ее сжала. Мой братик. Мы же идем гулять. Ему пять. И я его обожаю.

– Его. – мужчина кивнул на моего брата. Мне стало страшно, я инстинктивно прикрыла собой маленького ребенка.

– Ты ему не друг. – покачала я головой. – И близко к нему не подходи.

Я вышла из кухни, крепко сжимая ручонку братика. Мы идем гулять. Я ковыряюсь в песочнице, строю замки и куличики, на улице жаркое лето, пахнет сиренью. Вдруг я понимаю, что братика нет со мной рядом, я оглядываюсь, громко зову, но его нигде нет. Леденящая волна страха поднимается из пяток, и, как цунами, обрушивается на меня… Я точно знаю, где он… Он пошел туда, к этому страшному человеку… Бегом, бегом, бегом по лестнице вверх, вот мой этаж, вот моя квартира, коридор… Я задыхаюсь от бега… Болят легкие… Мне так страшно… Я на цыпочках подхожу к кухонной двери. Она закрыта… Через стекло в двери я вижу, как они разговаривают, братишка кивает головкой и доверчиво кладет свою руку в протянутую синюшную ладонь…

– Нет!!! Нет!!! Отпусти его!!! – я кричу что есть сил, но они не слышат меня, я поднимаю руки, и что есть силы бью по стеклу… Оно должно было разбиться, но нет, оно прочное, как сталь…

– Отпусти его!!! Отпусти!!! Не ходи с ним!!! Нет!!!

Я смотрю, как они уходят… Откуда в кухне вторая дверь? Они уходят куда-то далеко… Так далеко, что мне туда ни за что не попасть… Как бы я не старалась – туда мне входа нет… И ему выхода… По моему лицу бегут слезы… Я все еще стучу по стеклу…

– Пожалуйста!!! Нет! – мой собственный крик разбудил меня. Пару секунд я так и лежала, с широко открытыми глазами смотря в потолок. Сон… Это снова тот же сон. Он снится мне слишком часто, с тех пор, как умер мой брат. Постепенно мое дыхание успокаивается. Это сон. С этим ничего не поделаешь. Я свернулась в клубочек, на глаза набежали слезы. Прошло столько лет, а я все еще по нему скучаю… Наверное, это единственный человек, по которому я скучаю так. И по-другому не будет.

«Кто сказал, что время лечит?

Оно лишь делает привычной боль…»

Психиатр сказал, что со временем чувство вины должно пройти. Но я с трудом верила в его слова. И глубоко внутри себя считала, что если пройдет и это чувство, то тогда я совершенно никчемный человек. Все вокруг говорили, что я очень тяжело пережила гибель брата, но мне казалось, что они преувеличили. Зачем-то появился психиатр. Я послушно ходила на приемы и тренинги. Я делала это лишь для того, чтобы от меня отстали, и дали возможность подумать. Подумать о себе, о нем… Побыть одной… Это так несправедливо. Он был такой маленький, и он совсем ничего не видел в этой жизни, кроме урода-отца, вечно отсутствующей матери, и бабулек – стаи оголтелых ворон. С самого рождения не нужный никому, кроме меня и матери. Нас было двое – в огромном мире нас было только двое. У меня появился маленький человечек, который ждал меня, радовался мне, делил со мной свои радости и несчастья. Как же я любила его. Мне нравилось быть старшей сестрой…

Если бы в тот день я пошла с ним… Он просил, чтобы я пошла с ним на речку, но я бездумно попросила его сходить с друзьями… Как же это было бездумно…

Почему в тот момент ничто не екнуло внутри меня?

Я была спокойна, весела и легкомысленна. Я даже не забеспокоилась когда позвонила мать, и сказала что его до сих пор нет дома, а раньше он никогда не задерживался так долго.

Я не забеспокоилась, когда его друзья не открыли мне двери, а мой вопрос – где Олежка? – остался без ответа…

Кто первым придумал позвонить в милицию? Не помню. Но именно из этого звонка мы узнали, что маленький мальчик с такими приметами три часа назад был сбит автобусом, и сейчас лежит в больнице…

Он в коме…

Состояние тяжелое…

И все завертелось в бешеном вальсе…

Я останавливаю машину на улице, мы прыгаем в нее и несемся к детской больнице… Сумка дома… с собой нет денег, чтобы рассчитать водителя… плевать… судорожно объясняю ему ситуацию… он кивает… оставляю ему номер телефона:

– Позвоните, я Вам отдам деньги… Спасибо, огромное… До свидания…

Серый, холодный холл приемного отделения…

К нему пропускают только мать… Не меня…

Мать…

Она находится там всего несколько секунд…

Это называется «опознание»…

Несколько секунд живет надежда, что это не он… Что они все перепутали… Несколько секунд…

Выходит мать… Без слов я понимаю…

Это он.

Три дня в коме…

Три дня около моей постели сидят подруги. Они не спят. Они по очереди дежурят около меня и матери. Непонятно, кто умирал в эти долгие три дня… Я или он?

Страшно звонить в больницу… Страшно… Состояние без изменений… Без изменений – это хорошо или плохо? Это нормально…

Не лучше, не хуже…

Под утро третьего дня я задремала. Меня разбудила мать. Разбудила страшными словами. Никогда не забуду ее голоса…

Ее лица в этот момент…

Он умер…

Он умер, а я осталась… Я осталась одна… Без него… Почему он? Почему не я? За что? Неужели он сделал что-то плохое? Или я? Если я сделала, нужно было наказывать меня, но не так жестоко! Не так!

Почему он?

Почему?

Даже после стольких лет… Этот вопрос оставался главным для меня. Появись передо мной фея и спроси: что я готова отдать за то, чтобы он жил, я, не задумываясь, отдала бы все, что имею. Все, до капельки.

Наверное, именно в тот момент появилась усталость…

Я сидела на полу и глотала слезы. Боль не стала привычной, даже спустя столько лет… Все так же больно… И все так же обидно… И все так же его не хватает…

Ладошками я отерла струящиеся по лицу слезы. Необходимо отвлечься. Я включила телевизор, вяло пощелкала каналами – ничего интересного или увлекательного. Немного поразмыслив, я решила накинуть футболку, умыться и прибегнуть к самому простому способу ухода от реальности – напиться. Напиваться в одиночестве мне не хотелось, поэтому я, быстренько сполоснув лицо, набрала номер Грошика.

– Грошик, ты сильно занят? – спросила я в ответ на его стандартное «алло».

– А в чем дело?

– Покатай меня, а?

– Интересно, у тебя хоть раз в жизни возникла мысль, что я могу тебе отказать?

– Ой, давай ты мне будешь отказывать в следующий раз, а? – плаксиво протянула я.

– Ладно, сейчас приеду.

Вот и замечательно. Закинув свое тело в джинсы, я, прихватив ключи, выскочила на улицу, решив подождать его прибытия где-нибудь у подъезда на лавочке.

– Грошик, скажи, а я красивая? – спросила я, рассматривая свое отражение в окне автомобиля. Игорь с недоверием посмотрел на меня. Мы стояли на светофоре. Мы колесили по городу несколько часов. Наверное, Игорь устал. Устал от меня, от моего молчания, от моей недоговоренности. Я его понимаю, иногда сама от себя устаю, но что поделать. Назвался моим другом и плакательной жилеткой – будь добр соответствовать.

– С чего вдруг тебя стали волновать такие вопросы?

– Не знаю. Так просто, стало интересно. Я смотрю в зеркало и вижу себя. Простую себя. Интересно, что видят другие?

– Все равно. Это подозрительно. Стареешь что ли?

– Поехали! Зеленый уже. И не язви, я серьезно спрашиваю.

Игорь плавно нажал на газ, машина тронулась. Некоторое время мы ехали молча.

– Грошик, ну серьезно. – капризно протянула я, возвращаясь к прежней теме.

– Ты нормальная. – ответил он, сворачивая к дороге, которая вела к моему дому. – Хотя, какая ты к черту нормальная? У тебя снаряд в голове видно за 20 метров. Похоже, ранение в голову увеличивает свои масштабы, и скоро доберется до твоего позвоночника.

– Вот и я думаю, что обыкновенная. – вздохнула я, пропуская мимо ушей поток сарказма.

– Послушай, – он остановил машину у моего подъезда и заглушил мотор. – Тебе что, кто-то сказал, что ты красива, и тебя это огорчило?

– Мммм… Нет, мне сто лет этого никто не говорил. – я задумчиво водила пальцем по кожаной обивке сидения.

– У тебя появилось увлечение?

– Грошик, если я тебе скажу: что у меня появилось, то ты мне не поверишь, а потом начнешь собирать всякие гадости. Ладно, я устала и хочу спать. Отложим этот разговор на потом. – я открыла дверь и вышла из машины.

Медленная музыка заполняла меня целиком. Правда, ее место во мне уже съедалось опьянением, но все же музыка заполняла мои уши и приникала глубже. Саунд трек из очаровательного фильма ужасов Сайлент Хилл – был поистине великолепен.

Катание с Игорем приносит все меньше удовольствия. И от мыслей не убежишь. И от себя тоже. На работе появилась новая сотрудница. Наши мужчины сделали стойку. Была бы я мужчиной, может, и у меня было бы больше радостей в жизни, например, делать стойку на таких, как она. Красивая, стильная, строгая… Совсем не такая, как я. Из той породы девушек, что даже в 30 градусов по Цельсию надевают колготки, и мучаются на высоких шпильках в душных деловых костюмах. Зато как красиво. Лицо фирмы или компании, и в минус и в плюс 30. А я? Я совсем не такая. Меня не видно. Хотя рыжие волосы нельзя назвать «серыми и незаметными», но я умудрялась сделать их такими. Иногда хотелось быть красивой. Но быть красивой просто так. Без всяких ухищрений типа шпилек, помады, туши. А быть красивой просто так, от природы. Я подошла к зеркалу. Обычная. Самая обычная. Но стоит вот так улыбнуться, чуть приподнять удивленно бровки, или чуть приоткрыть губы – получалось именно то, на что мужчины делают стойку. Почему-то это меня развеселило. Я криво улыбнулась своему отражению и быстро стерла у себя на лице следы этой похабщины. Чушь какая, меня совершенно не интересует как я выгляжу. Мне все равно. Наверное потому, что одна «голден скай» уже внутри меня. А алкоголь имеет волшебное свойство прибавлять сексуальности и загадочности.

Даже мне.

В дверь позвонили.

– О, привет. – я чуть пьяно улыбнулась. Передо мной с ноги на ногу переминалась Лешка. – Прикольно. Заходи!

Я распахнула дверь и пошла в комнату. Лешка тенью скользнула за мной и замерла на диване.

– У тебя появляется привычка исчезать и появляться. Ты фокусник? – меня слегка штормило, но все равно было весело. Как будто куча маленьких веселых пузырьков поднималась внутри меня, начиная свой путь от ног и лопаясь где-то в голове.

– Нет. – она пожала плечами.

– Ладно, какая разница. Давай потанцуем! – я подлетела к ней и, схватив за руки, дернула на себя. Лешка взлетела и оказалась в моих объятиях. По тому, как резко покраснели ее щеки, я поняла, что она смутилась. Чего она смутилась? Меня? Или моих рук, кольцом охватившим ее стройную талию? Я отстранилась от нее и посмотрела в глаза. Она снова вспыхнула до кончиков ушей и спрятала взгляд себе в плечо. Я весело от души рассмеялась и приникла к ней, уткнувшись носом в тонкую шейку. Она вздрогнула, но не оттолкнула меня. Просто замерла, как кролик перед удавом. Мы медленно переступали ногами под томную и тяжеловатую музыку, которую написал, как мне сказали, какой-то японский композитор. Я расслабилась и вновь позволила мелодии войти в себя, я вдыхала запах Лешки, постепенно забывая, что это ребенок, и ребенок женского пола. Медленно исчезали стены, потолок, все вокруг. Казалось, не существует ничего, кроме этого пола, мелодии, и ощущения теплого податливого тела, необыкновенно мягкого и гибкого. Плавно кружилась голова, внизу живота возникало непонятное томление. Лешка чуть повернула голову, и ее дыхание коснулось моих губ. Ощущения росли и поднимались внутри меня, заставляя еще крепче прижаться к такому влекущему телу. Я вздрогнула, когда почувствовала руку Лешки на своей спине. Это одним махом разрушило паутинку очарования. Я в миг осознала, что за ощущения возникли во мне, чего я хочу сейчас, и почему низ живота так неожиданно заломило. Так же, как и то, что в моих объятиях находится девушка, которая младше меня почти на 10 лет. Я приоткрыла глаза. Такой спокойно-умиротворенной мордашки, я, наверное, не видела никогда. Нужно это остановить.

– Где ты была все это время? Чем занималась? – тихо спросила я. Мне не хотелось тревожить ее или пугать. Я хотела мягко все остановить. Глаза распахнулись с немым вопросом, рука тут же опустилась вниз, губы, такие мягкие и влекущие всего секунду назад, стали твердеть и сжиматься в полосочку.

– Так, ничем особенным. Дома была. – она пожала плечами. Я разжала руки, и Лешка, пошатнувшись, сделала шаг назад.

– Прикольно.

Веселые пузырьки внутри меня растаяли. Наверное, их действие тоже ограничено, как и все вокруг.

– Что-то я устала. Давай расправим диван, посмотрим фильм… Ты любишь ужасы? – спросила я, выключая музыку.

– Триллеры.

– Выбери что-нибудь на свой вкус. – я кивнула на стойку с дисками. – А я пока раскину лежбище.

Она подошла к полке.

– Кстати, ты есть хочешь? – спросила я, бросая две подушки на разложенный диван.

– А у тебя есть что поесть? – она наклонилась к стойке и пальчиком вела по названиям фильмов. Вытаскивала один, читала, качала головой и ставила обратно.

– Хм… ты права, но можно заказать пиццу.

– Да ну ее. Не хочу я есть. Как тебе «Полусвет»? Еще раз посмотришь? – она протягивала мне диск. Хороший фильм. Интересный. Я кивнула, соглашаясь.

– Лешк, а ты вино пьешь? Или тебе еще нельзя?

– Пью. Иногда. А ты хочешь меня напоить? – спросила она, устраиваясь на диване.

– Мне не хочется пить одной, когда дома есть еще кто-то, кроме меня. Будешь?

Она кивнула.

- Заводи шарманку, а я сейчас вернусь.

Я открыла холодильник и извлекла из него две бутылки «небес». Достав штопор, я вывернула обе пробки. Интересно ей нужен стакан или фужер, ну из чего обычно пьют вино? Подумав еще чуть-чуть, я достала стакан. Надев его на горлышко одной из бутылок, я пошла с ними в комнату.

– Я не знаю, как ты пьешь вино, поэтому принесла тебе бутылку и стакан. – протягивая ей вино, сказала я.

– А как его пьешь ты? – она смотрела прямо на меня.

– Из горла.

– Вкусно?

– Безумно! – я немедленно ей это продемонстрировала. Вино кисло-сладкой леденящей струйкой пролилось в желудок. Она сняла стакан и поднесла горлышко к губам. Глотнула и посмотрела на меня, ожидая одобрения. Я одобрительно кивнула, перебралась через нее и удобно устроилась на диване рядом. Мы погрузились в созерцание истории о человеческих чувствах: любви, горя, страдании и страха.

Я проснулась оттого, что мне было холодно. Блин. Телевизор показывал синий экран – фильм давно кончился. Я огляделась, насколько позволял призрачный свет телевизора. Рядом, свернувшись в калачик, посапывала Лешка. Тоже замерзла. Нужно достать одеяло. Я быстро открыла шкаф и, достав оттуда огромное синтепоновое одеяло, укрыла замерзшую Лешку, и нырнула следом. Сейчас будет тепло. Ногой нащупав пульт от телевизора, я подтянула его к себе и выключила ящик, погружая себя в блаженную темноту. Лешка заворочалась и стала что-то бормотать. Не думая, я повернулась к ней, обняв двумя руками, подтянула к себе, и, закинув одну ногу ей на бедро, – вырубилась, как тот ящик.

Второй раз меня разбудил запах кофе и яичницы. Если я дома, то откуда у меня запах кофе? А если я не дома, то как я вообще оказалась вне его? Открыв один глаз, я увидела Лешку. Она сидела у дивана, сложив руки под голову, и смотрела прямо на меня.

– Привет. – она улыбнулась. У нее красивая улыбка с утра.

– Привет. Слушай, а ты никогда не пробовала красить волосы в более удобоваримый цвет и не делать из них ирокез? – я сладко потянулась под теплым одеялом, прикрывая глаза.

– Хочешь, попробую? – она смешно наклонила голову на бок.

– Хочу. – я улыбнулась в ответ. – А еще я хочу кофе.

– Сейчас. – она, как птичка, вспорхнула и улетела на кухню. Спустя пару минут у меня в руках дымилась большая кружка вкусного кофе.

– Завтракать будешь? – Лешка снова сидела у дивана, только теперь у нее в руках тоже была чашка. Я помотала головой. Кофе, сейчас только кофе.

– А сколько времени? – спросила я.

– Почти 10.

– Ого! Мне на работу пора. Спасибо за кофе. – я отставила кружку и поднялась. Краем глаза я заметила восхищенный взгляд Лешки, скользящий по моим ногам, чуть прикрытым футболкой. Стало немножко неудобно, и я, выхватив первые попавшиеся джинсы, запихала в них себя. Лешка, почувствовав мое смущение, подхватила обе кружки и удалилась на кухню. Ее уход позволил мне быстренько натянуть другую футболку и чистые носки. Я уже обувалась, когда Лешка появилась в коридоре.

– Я побежала на работу. Работаю я обычно до шести вечера. – скороговоркой проговорила я, втискивая ноги в ботинки. – Дверь захлопывается, так что, если надоест сидеть в одиночестве, то можешь уйти. – я подняла голову и наткнулась на ее взгляд.

– Мне можно остаться и подождать тебя?

– Да, вдруг я вечером захочу кофе. Ты его делаешь отлично. – я озорно ей подмигнула и, подхватив сумку, выскочила за дверь.

– Я буду ждать тебя, возвращайся скорее. – донеслось мне вслед через пролеты этажей. Интересно, мне понравится, что меня дома кто-то ждет?

День пролетел незаметно. В хлопотах, беготне и ругани. Как всегда. Домой меня гнало любопытство. Ждет или ушла? Влетев в подъезд, я быстро простучала подошвами пару этажей и остановилась в нерешительности перед своей квартирой. Рука медленно поднялась, и палец коснулся звонка.

Ти-ши-на.

Я пожала плечами, и полезла в сумку за ключами. Открыв дверь, я, обутая, прошла в кухню, комнату, даже заглянула в ванную. Никого нет. Ушла.

Ну и ладно, может, ей стало скучно.

А вот я, гонимая непонятно какими чувствами, даже не заглянула в магазин. И теперь в холодильнике шаром покати. Пошарив на полках, я нашла шоколадку. Вот, сейчас налью себе чаю, съем шоколадку, и будет не так грустно. Я налила себе чаю и пошла в комнату. Сев на диван, я включила телевизор. Как-то странно он показывает. Слишком четко, и как-то необычно – цвета сочнее стали? И только теперь мой мозг стал замечать некоторые перемены в окружении. Никаких признаков того, что вчера у меня был «депресс»: диван заправлен, пол подметен, бутылок не было видно. Я поставила кружку на пол и подошла к телевизору. Провела пальцем по нему – чисто. Огляделась. Девственно чистая, вымытая пепельница стояла на таком же чистом столе. Газеты и журналы, обычно кучей занимавшие стол, строгой стопкой покоились на предназначенном им месте. Я открыла шкаф, он приветствовал меня аккуратно сложенным бельем. Похоже, Лешке было действительно скучно. А, ну и ладно.

Я допила чай, съела шоколадку, и решила, что пора принять ванну. Скинув одежду, я голая прошлепала в ванную, пустила воду, секунду подумала и насыпала соли с запахом хвои. Небольшая комнатка заполнилась чудесным запахом леса. Я погрузила свое тело в эту вкусно пахнущую, чуть зеленоватую воду и расслабилась. Поленившись 20 минут в ванной, я вытащила пробку. Большое махровое полотенце приняло мое горячее распаренное тело в пушистые объятия. Уже надевая футболку, я услышала телефон.

– Да? – выдохнула я в трубку, пытаясь запихнуть влажную руку в рукав.

– Привет Лара. – голос в трубке мне показался смутно знакомым, но угадать точно, кто это, было сложно. Тем более футболка никак не желала надеваться на влажное тело, стараясь закрутиться в самых неожиданных местах.

– Ага, а кто это?

– Богатым буду. – голос рассмеялся. – Дима. Если помнишь.

– Помню. – от неожиданности я попала рукой в рукав и футболка наделась на меня сама.

– Это уже хорошо. Раз помнишь, это избавит меня от необходимости напоминать о нашем знакомстве.

– Тебе никто никогда не говорил, что ты произносишь слишком много лишних слов?

– Такая у меня работа – произносить лишние слова. – голос улыбнулся.

– Думаю глупо спрашивать, где ты взял мой номер телефона, но вот спросить, знаешь ли ты о том, что звонить человеку, который не давал тебе номера телефона и не ждет твоего звонка, неприлично, думаю, стоит. Ответ есть?

– Да, это все моя работа. Мне часто приходится звонить людям, которые не ждут моего звонка.

– Ты же адвокат, а не налоговый инспектор…

– Адвокат иногда хуже налоговика. Ну ладно, давай поговорим о моей работе при встрече.

– А кто тебе сказал, что она будет?

– Ну, есть же ты хочешь?

Я подумала.

– Ну, хочу.

– Ну, пошли тогда. Что за девушка? Встретимся через полчаса у городского сада.

– А если мне не хватит полчаса? У меня полчаса только на дорогу уйдет! – Возмутилась я.

– Лара, ты же хочешь кушать? За час ты просто с голоду умрешь. И я тоже. Ну, хорошо, я подожду тебя еще минут 10, но не больше. – он положил трубку.

Нахал.

Подумала я, прикидывая, что можно на себя надеть.

Наглец.

Продолжала я список его достоинств, надевая светлые льняные брюки и тунику.

Нахал, наглец, самоуверенный тип.

Подвела я итог, смотря на себя в зеркало. В целом неплохо выгляжу. Повесив сумочку на руку, я пошла на встречу.

Димочка очаровывал меня весь вечер. Я все время думала: неужели его так приперло? Молодой, интересный, неженатый, без детей, с работой и деньгами – неужели на него никто не польстится, лучше меня? Сплошное удовольствие, а не мужчина. Ему бы очень подошла наша новая сотрудница – обалденная бы пара получилась. Хотя, с другой стороны, если все эти достоинства на виду, то наверняка есть какие-то заморочки, которые сводят на нет все плюсы. Может, он алкоголик? Но за весь вечер он кое-как выпил бутылку пива, и теперь пил только сок. И перегаром от него не пахло. Игрок? Ну, из тех людей, которые проигрывают все деньги, оставляя только на дорогу до дома? Что же в нем не так? Как в анекдоте: рыбка, где нае*ка?

– Дим, а почему ты расстался с женой? – ой, кажется я, перебила его «наиинтереснейший» рассказ «даже-не-помню-о-чем». Он замолчал на полуслове с самым изумленным видом.

– А… Не знаю. – он помолчал, задумчиво раскручивая сок в стакане пластиковой соломинкой. – Просто так получилось.

– Она была стервой? – снова спросила я.

– Нет. Она изумительная женщина.

– Значит, ты был сволочью? – сделала я следующее предположение.

– А других предположений у тебя нет?

– Ну, вы, мужчины имеете обыкновение любое состояние женщины объяснять ПМС или недобором секса, почему бы и мне не быть столь же узкой. – пожала я плечами.

– Ну, я бы не стал равнять всех мужчин под одну гребенку.

– Аааа… Ты типа из поколения современных мужчин? Так почему вы расстались?

– Просто любовь прошла.

– У кого?

– У обоих. – коротко ответил он. – Давай поговорим о чем-нибудь еще, а?

– Давай. – легко согласилась я. На самом деле, любая другая тема мне была уже не интересна. Мысль зацепилась за последнюю фразу и начала разматывать события сама по себе. Просто любовь прошла… Разве может любовь просто пройти? В этой жизни слишком мало вещей, которые, проходят сами по себе. Все взаимосвязано. Если болел зуб, а потом перестал, значит, либо выпили обезболивающее, либо вырвали зуб, либо вылечили. Может ли такое чувство как любовь пройти «просто так», само по себе? Или любовь остывает постепенно, под натиском каких-то невидимых сразу факторов? Капелька раз – и чуть-чуть любви стало меньше, еще капелька, еще и еще и так до тех пор, пока чаша не будет пуста… Можно ли заметить такую вот течь? Можно ли как-то сохранить то, к чему ты никогда не сможешь прикоснуться? Ведь любовь нельзя потрогать, ее можно почувствовать, но можешь ли ты быть уверен в том, что это именно любовь, а не что-то другое? Изо дня в день ты просыпаешься рядом с человеком, ты открываешь глаза и видишь его, он смотрит на тебя и хриплым со сна голосом говорит тебе «доброе утро, любимая»… Потом просто «доброе утро»… Потом вообще ничего не говорит, просто встает, одевается, и уходит на работу. В какой из этих моментов нужно начинать думать, что любовь «проходит»? И можно, а главное, нужно ли что-то делать?

– Ла-ри-са! Ау! Ты где?

– Извини, я задумалась…

– Ну вот, я тут распинаюсь перед ней, а она задумалась. О чем хоть задумалась?

– А, тебе это неинтересно. Так о каких птичках мы ведем разговор? Может, пойдем прогуляемся?

Он рассчитался и мы вышли из кафе. На город вместе с ранней ночью спустилась благодатная прохлада. Тут и там слонялись парочки, где-то под гитару орали малолетки – город жил своей ночной загадочной жизнью. Я молчала, молчал и Дима. Просто так, молча, мы дошли почти до моего дома.

– Хочешь покачаться на качелях? – вдруг спросил он, хватая меня за руку? Мы как раз проходили мимо детской площадки.

– А давай!

Мы почти бегом устремились к высокому и какому-то несуразному сооружению из железа. Димка подсадил меня, и вот, спустя пару секунд, я вся наполнилась смехом и каким-то почти щенячьим восторгом. Ветер обдувает лицо, треплет волосы, екает сердце, под ногами проносится земля, а если запрокинуть голову, то можно увидеть, как качается небо. Это как давно забытые ощущения из детства, беззаботность, радость, скорость и… самое странное ощущение – свобода.

Наверное, только ребенок может выдержать долгое качание на качелях. На взрослых качели действуют как наркотик – временное удовольствие и кураж, которое потом сменяется унынием и ностальгией.

Веселые смешинки исчезли так же внезапно, как и появились.

Качели замедлили ход…

Я продолжала все так же тупо сидеть на них, уставившись на кончики своих туфель. Я почувствовала теплое прикосновение Димкиной руки. Он стоял так близко, что мои колени упирались ему в живот. Я подняла голову. Пусть он поцелует меня. Сейчас.

– Лар… знаешь… я…

Ну почему, почему мужчины вечно все портят? Неужели я хотела каких-то слов? Я просто хотела, чтобы меня просто поцеловали, к чему вся эта мишура из слов и фраз? Неужели я так много хочу?

– Не нужно Дима. Не сейчас. – я отпихнула его и легко соскочила с качелей. – Мне пора домой. Спасибо и все такое, приятно было, но мне пора.

– Я прово…

– Не сегодня Дима. Пока.

Я оставила его на площадке и ушла.

АВГУСТ

Из дней складывались недели, из неделей месяцы, из месяцев года. У жизни своя простая арифметика. Ее правила не переделаешь. Не остановишь. Все, что ты можешь – это «потерять» время. А потом удивляться, куда оно делось. Можешь попытаться вспомнить то, чем ты занимался и что происходило. Если ты деятель, то ты обязательно вспомнишь, то, что ты успел сделать за этот промежуток времени, чего достиг, в чем проиграл. Меня не волнует течение жизни, моя работа, и люди, которые меня окружают. Я слишком устала от всего этого. Я просто жду… Жду, когда это все закончится. Поэтому мои дни жутко однообразны… Серой полосой течет рабочая часть времени, и чуть светлее выходные дни и праздники. У меня ничего нет, и я ничего не хочу.