Выбор оружия 7 страница

изогнутые брови.

- Репарации - это что-то связанное с войной?

- Точно. Компенсация за ущерб. Она покачала головой.

- Вы говорите... странно.

- Я приехал издалека.

Женщина помолчала, потом улыбнулась.

- Шиаса Энджин. Пишу стихи.

- Вы поэт? - восторженно воскликнул он. - Меня всегда восхищали поэты. А

однажды я даже сам попытался

написать стихи.

- Да? - Женщина насторожилась. - Все когда-то пробовали. А вы... Чем вы

занимаетесь?

- Меня зовут Шераданин Закалве. Я солдат.

- Войны не было вот уже триста лет, разве вам не грозит опасность

разучиться воевать? - Шиаса откинулась на

спинку стула. - Из какого же далекого далека вы прибыли, Закалве?

- Вы угадали, я... оттуда, - он сделал неопределенный жест рукой. -

Благодарю вас, - это предназначалось

официанту, принесшему напитки, один из бокалов он передал женщине.

- Почему же вы так похожи на нас? Разумеется, не все инопланетяне

обязательно должны быть негуманоидами, и

все-таки...

- Думаю, мне известна настоящая причина.

- И какова она?

- Алкоголь. Это вещество есть везде, им просто пронизана Галактика. Любой

паршивый вид, стоит ему изобрести

телескоп, спектроскоп и прочую ерунду, начинает пялиться на звезды. Что же он

видит? - Закалве постучал ногтем по

бокалу. - Массу материи, но изрядная доля ее - алкоголь. Гуманоиды - это способ,

которым Галактика пытается избавиться

от спиртного.

- Понятно. - Шиаса неуверенно кивнула. Она сделала глоток и испытующе

посмотрела на него. - А к нам вы зачем

пожаловали? Надеюсь, не для того, чтобы начать войну?

- Нет, я в отпуске. Решил убраться подальше от своих, и это местечко

показалось мне подходящим.

- Долго собираетесь здесь пробыть?

- Пока не надоест. - Он улыбнулся в ответ и поставил бокал на стол, затем

потянулся к кнопке звонка, но женщина

опередила его.

- Моя очередь, - безапелляционно заявила она.

- Нет. На этот раз совершенно иное.

* * *

Когда он пытался разобраться в своих чувствах, привести их в порядок, что

же в ней так его притягивает, то,

разумеется, начинал с более важных вещей - красоты, творческих способностей,

отношения к жизни. Но стоило ему просто

увидеть ее или вспомнить какие-нибудь даже незначительные события минувшего дня,

и тогда ее жесты, отдельные слова,

движение глаз или рук приобретали не меньшую ценность. Тут он сдавался, утешаясь

сказанной ею однажды фразой:

нельзя любить то, что вполне понимаешь. Любовь, утверждала Шиаса, это процесс, а

не состояние; оставаясь в

неподвижности, она рискует зачахнуть. Он не был в этом уверен, хотя, благодаря

ей, пребывал в состоянии ясного покоя,

которое вообще-то не было ему свойственно...

Ее талант, а возможно, и гениальность, увеличивали его недоверие к ней. А

как еще можно относиться к тому

обстоятельству, что любимая женщина является личностью гораздо большего

масштаба, чем способен постичь твой разум.

Да, она была такой, какой он ее знал здесь и сейчас - цельной натурой, щедро

одаренной красотой и умом... И все же, когда

они оба в конце концов умрут (он обнаружил, что снова может думать о собственной

смерти без страха), мир будет помнить

ее только лишь как поэта. Она не раз говорила ему, что хочет написать о нем

стихи, но для этого ей нужно побольше узнать

о его прошлой жизни. Однако у него не было желания исповедоваться перед ней.

Непостижимым образом этой женщине

удалось снять бремя с его души; а его причудливые фантазии и предубеждения

гармонично выстраивались благодаря

некоему магниту, который содержался в ней.

... А эти ужасные воспоминания! Давным-давно он примирился с мыслью, что

с возрастом они будут становиться

лишь сильнее. Но Шиаса просто стерла их, раздробила на части и выбросила, даже

не подозревая об этом и не осознавая

степень своего влияния на него.

* * *

- Сколько же тебе лет? - спросила она незадолго до рассвета в ту, первую

ночь.

- Я старше и моложе тебя.

- Звучит загадочно, но все же ответь на вопрос, - Прохладная ароматная

ладонь легла на его лоб.

Задумавшись, он сдвинул брови под ее тонкими легкими пальцами.

- Ну... какова у вас продолжительность жизни?

- Около... восьмидесяти-девяноста лет.

Пришлось напрячься, вспоминая здешние единицы времени, кстати, довольно

близкие к стандартным.

- Тогда мне... примерно двести двадцать, сто десять и тридцать.

Она тихонько присвистнула.

- Какой выбор...

- Я родился двести двадцать лет тому назад, прожил сто десять из них, а

физически я соответствую

тридцатилетнему возрасту.

Шиаса ответила гортанным смехом, затем прижалась к его животу своими

крепкими грудями. Колени сжали его

бедра, и она уселась на него верхом.

- Так я лежу в постели с долгожителем? - Похоже, ее это очень забавляло.

Он положил руки ей на поясницу, гладкую и прохладную.

Она закрыла ему рот поцелуем.

- Не забудь, что завтра... нет, фактически уже сегодня мы должны

выяснить, что случилось с этим кирхом.

Возможно, бедное животное застряло среди зарослей.

- Да, - согласился он, лениво переворачиваясь на спину.

Шиаса села на постели, потягиваясь и сладко зевая, затем вскочила и

направилась к окну. Подняв шторы, она сняла

с крючка на стене бинокль и поднесла его к глазам.

- Все еще там.

Он наблюдал за ней из-под опущенных век, поэтому стройный силуэт казался

размытым, далеким - как, впрочем, и

ее голос.

- Кирхи, я за ними несколько раз наблюдала, иногда просто перестают есть

и тупо пялятся на что-то перед собой,

как бы впадая в коматозное состояние. Первые же капли дождя или севшая на спину

птица тут же пробуждают его.

Разумеется, животное могло и застрять среди ветвей, эти толстокожие не

отличаются ловкостью. В любом случае

стоит подняться на холм - вид оттуда открывается прекрасный, и ему не помешает

размяться. Они будут валяться на траве и

болтать о пустяках, глядя на искрящийся в мареве океан... а вечером Шиаса

напишет еще одно стихотворение.

Пока что он фигурировал в ее стихах в качестве некоего безымянного

возлюбленного. Впрочем, листы, исписанные

мелким почерком, как правило, отправлялись в корзину... Шиаса говорила, что

когда-нибудь напишет стихотворение,

посвященное событиям его жизни, - если, конечно, они станут ей известны.

Стены дома колыхались, легкие шторы и решетчатые перегородки сразу же

отзывались тихим шорохом на

малейшее движение воздуха.

- Сегодня мне все же следует немного поработать, - пробормотала она

вполголоса.

Тем первым утром в сером рассвете Шиаса подробно исследовала его тело.

- Сколько шрамов, Закалве, - она осторожно провела пальцем по груди.

- Я постоянно попадаю во всякого рода истории, - вздохнул он. - Конечно,

можно было бы избавиться от этих

рубцов, но... они помогают... помнить.

- Брось. Признайся, ты просто любишь щеголять ими перед девушками!

- Ну, не без этого.

- Вот этот... если у тебя сердце на том же месте, где и у нас...

учитывая, что все остальное, кажется, там же. -

Шиаса водила пальцем по небольшой отметине рядом с соском.

Почувствовав, что он напрягся, она подняла взгляд. Странное выражение его

глаз - как у больного или загнанного

животного - вызвало у женщины невольную дрожь. Вполне возможно, что ему

действительно столько лет, если не больше.

Она отодвинулась, поправила волосы.

- Эта рана - недавняя?

- Эта? - Он попытался улыбнуться. - Эта как раз одна из самых старых. -

Странное выражение в его глазах исчезло.

- А эта? - спросила она, касаясь его головы.

- Пуля.

- В сражении?

- Можно сказать и так. Женщина.

- О! - Шиаса зажала ладонью рот, изображая ужас.

- Тебя это смущает?

- Нет, не будем вдаваться в подробности... Как насчет этой?

- Лазер... очень сильный свет, - пояснил он, заметив недоумение на ее

лице.

- А эта?

- Хм... от насекомых.

- От насекомых? - она вздрогнула.

Он мысленно перенесся в потухший кратер вулкана... Что там было еще?

Озеро со стоячей водой и камнем

посередине... Он полз и полз по кругу... а насекомые... Впрочем, все это

осталось в далеком прошлом. Жизнь обрела

смысл только здесь и сейчас...

- Тебе лучше не знать.

Ее черные кудри тяжело качнулись.

- Я поцелую их все - и тебе станет легче!

- Эта работа может оказаться долгой, - предупредил он, когда женщина

переместилась к его ногам,

- Ты куда-то спешишь? - Шиаса осторожно прикоснулась губами к мизинцу на

его ноге.

- Вовсе нет. Времени - сколько угодно, целая вечность.

* * *

Он почувствовал, как она пошевелилась и, затаив дыхание, ждал, когда

женщина откроет глаза.

- Интересно, почему ты всегда просыпаешься раньше меня?

- Не знаю, - вздохнул он. - Наверное, мне нравится смотреть, как ты

спишь.

- Почему?

Он поцеловал ее в шею, глубоко вдыхая запах ее душистых волос.

- Когда ты бодрствуешь, то многое: какие-то жесты, движения, слова, мысли

- все это ускользает от моего

внимания, но во сне ты неподвижна, и я могу все вобрать в себя.

С трудом удавалось подобрать слова...

- Ты... - Она опустила взгляд. - Знаешь, мне нравится слышать подобную

чепуху.

Он понял, что она хотела сказать, но так и не сказала.

- На самом деле ты думала о том, что пока тебе нравится слушать подобную

чепуху, но что будет дальше... Почему

надо столько сил и внимания уделять будущему, которое может и не наступить?

Шиаса осторожно коснулась губами его лба, заглянула в глаза и

отвернулась.

- Мне не следовало влюбляться в тебя, - сказала она, обращаясь в пустоту.

А может, эта фраза предназначалась

притихшему дому?

- Почему?

- По многим причинам... Я просто беспокоюсь, что это долго не продлится.

- Ничто не вечно, помнишь?

- Помню. - Женщина вздохнула. - Мне нравится рассуждать о том, что может

случиться, чтобы не быть

застигнутой врасплох. Я стараюсь быть готовой и к хорошему, и к плохому. А

тебя... Разве тебя это не беспокоит?

- Что? - Он попытался поцеловать ее, но она отрицательно покачала

головой.

- То, что я не могу поверить тебе до конца и до сих пор сомневаюсь в

твоих чувствах.

- Нет, меня это нисколько не беспокоит.

* * *

Иногда, лежа без сна в темноте ночи, он представлял, что сквозь

колышущиеся стены-занавески в дом входит

призрак - Шераданин Закалве.

Призрак держит в руках какое-то неизвестное, но, вне всякого сомнения,

смертоносное оружие, готовое

выстрелить. От призрака походят флюиды ненависти, и - что еще хуже -

презрения...

Ведь для того Закалве, каким он был прежде, точнее, был всегда, такого

рода самозабвенная привязанность,

всепоглощающая любовь - не что иное, как предательство, позорное преступление.

Настоящий Закалве посмотрел бы на нынешнего сквозь прицел и выстрелил бы

- не колеблясь ни секунды.

Глава 6

Держа плазмовинтовку за ствол, он глядел, прищурив глаз, в дуло, что-то

тихо бормоча.

- Закалве, - Сма сдвинула брови. - Космический корабль изменил курс

только для того, чтобы вовремя доставить

тебя в Вуренхуц. Может быть, сначала все-таки следует выполнить задание, а потом

уже вышибать себе мозги?

Закалве обернулся и увидел в дверях малого отсека Сма, дрона, позади них

мелькнула, уносясь прочь, капсула

пневмотрубы.

- А? Привет.

Он поднял плазмовинтовку, небрежно прицелился. В противоположном конце

отсека, в шестистах футах от него,

стоял черный куб высотой футов в тридцать, с ярко сверкающими гранями. Короткая

вспышка света, гулкий треск...

оружие дернулось у него в руках, ударив в плечо.

- Странно, - пробормотал он и почесал ушибленное место.

Рядом с ним в воздухе плавал маленький поднос, на котором стояли изящный

металлический кувшин и

хрустальный бокал с темным напитком. Закалве сделал несколько глотков, поставил

бокал на место и принялся

внимательно разглядывать винтовку.

- Чем ты, собственно, занимаешься? - поинтересовалась Сма.

- Упражняюсь в стрельбе, - Он опять пригубил спиртное. - Хочешь выпить? Я

закажу еще один бокал.

- Нет, спасибо.

Внимание женщины привлек странный куб.

- Это что такое?

- Лед, - ответил за него Скаффен-Амтиско. - Выкрашенный в черный цвет.

- Зачем тебе лед?

- А затем, - раздраженно произнес Закалве, ставя бокал на место, - что на

борту этого дурацкого корабля с дурацким

названием, кучей народа и невообразимым тоннажем нет ничего лишнего, вот почему.

- Он щелкнул парой

переключателей. - Охрененная грузоподъемность - и никакого, черт побери, мусора,

кроме, разумеется, того дерьма,

которым начинены его электронные мозги!

Он снова нажал на спуск и уставился на экранчик прицела. Грохнул выстрел.

- Но при чем здесь лед? - не отставала Сма.

- Диззи, неужели ты не понимаешь? - закричал он. - Потому что эта

железяка утверждает, что на ее борту нет

ничего, куда мне можно было бы пострелять.

- Но есть же мишени-голограммы...

- Голограммы, Дизиэт, дело хорошее, когда нужна калибровка и тому

подобная чепуха. - Он протянул ей винтовку.

- Подержи-ка минутку, я посмотрю вот здесь, - и открыл управляющую панель на

прикладе.

Сма с трудом удерживала в руках десятифутовую винтовку, пока он

сосредоточенно изучал панель, бормоча себе

под нос:

-... Для того, чтобы почувствовать оружие, нужно что-то разнести,

понимаешь? - Закалве взглянул на Сма. - И

увидеть обломки. Настоящие обломки, а не голографическое дерьмо.

- Подержи эту... пушку, - Дизиэт протянула винтовку дрону.

Поля Скаффена засветились бледно-розовым, плавно перешедшим в бордовый,

но он выполнил просьбу.

- Мне кажется, корабль не понимает, что такое хлам, - Сма осторожно

принюхалась к содержимому кувшинчика и

сморщила нос. - Для него существует только материал, который используется в

настоящее время, и материал, пригодный

для повторного использования и превращения во что-то другое.

- Да, - буркнул Закалве, - примерно такую чушь я от него и услышал.

- И получил лед? - догадался Скаффен-Амтиско.

- Пришлось удовлетвориться этим. - Закалве щелчком задвинул на место

панель и взял винтовку из полей дрона. -

Никак не могу заставить ее заработать.

- Чему ты удивляешься, - произнес дрон. - Этому оружию место в музее.

Закалве тщательно прицелился, глубоко вздохнул и задержал дыхание...

затем осторожно положил винтовку на

пол и отпил из бокала.

- Но она выглядит такой мощной... - Он снова поднял оружие и принял

боевую стойку. Эхо выстрела прокатилось

по отсеку.

- Ничего не получается, - грустно вздохнул Закалве. - Отдача есть, но она

просто бездействует.

- Можно мне? - попросил дрон, подлетев к оружию.

Закалве подозрительно взглянул на него, но отдал оружие.

У плазмовинтовки мгновенно вспыхнули все имевшиеся в наличии экраны,

начали открываться и закрываться

разнообразные панели, и все это сопровождалось пощелкиванием, потрескиванием,

бибиканьем и прочими звуковыми

эффектами.

- Она в идеальном порядке, - доложил дрон.

Он крутанул ее перед собой, точно пропеллер, остановил вращение и

выстрелил, проделав все одним плавным

движением. Лед остался неповрежденным.

- Черта с два!

- Как же ты пытался объяснить кораблю, что тебе нужно? - поинтересовался

Скаффен-Амтиско.

- Не помню, - пожал плечами Закалве. - Ну, сказал ему, какой он полнейший

кретин, раз у него нет ничего, что

можно было бы разнести вдребезги. А он ответил, что когда людям хочется

пострелять по какому-нибудь дерьму, то они

обычно используют лед. Я и говорю тогда: "Ладно, дерьмовая ракета, дай мне

немного льда!" И все. - Он бросил винтовку

на пол и раздраженно пнул ее ногой.

Дрон тут же подхватил оружие.

- Попробуй попросить его очистить отсек для учебной стрельбы, - предложил

он, - и конкретно - в зоне действия

люка.

Закалве отобрал винтовку у Скаффена-Амтиско и буркнул:

- Ладно.

Затем, почесав затылок, взглянул на дрона и, похоже, хотел заговорить с

ним, но отвел глаза.

- Ты... ты попроси... сам. Машины лучше объясняются между собой.

- Сделано, - доложил Скаффен. - Требовалось только попросить.

- Хм... - Подняв винтовку, Закалве прицелился в куб и выстрелил.

Тонкая белая линия соединила оружие и глыбу льда, которая рассыпалась на

миллион сверкающих черных

осколков. Скаффен-Амтиско подобрал с пола кусок размером с хороший кулак. Эхо

взрыва несколько раз отразилось от

стен, постепенно стихая.

- Доволен? - поинтересовалась Сма. Закалве моргнул, затем отключил

винтовку и повернулся к Дизиэт.

- Похоже, действует отлично! Сма кивнула.

- Точно.

- Давай выпьем.

- Лед нужен? - Дрон протянул черный осколок, уже начавший таять.

- Нет, спасибо.

В пневмотрубе что-то тускло замерцало, и появилась капсула с гостеприимно

отъехавшей в сторону дверью.

- Что это такое - "зона действия люка"? - поинтересовался Закалве.

- Внутренняя защита от взрыва, - объяснил дрон, пропуская людей в

капсулу. - Мгновенно гасит все, что

превышает мощность, с которой ты выпускаешь газы, и отправляет в

гиперпространство радиацию и прочее...

Ничего себе! - удивился Закалве. - Ты хочешь сказать, что в этих

загогулинах можно хоть ядерные бомбы взрывать

- и никто не заметит?

- Кто надо - заметит, а остальные - вряд ли. Закалве стоял, покачиваясь

на носках, наблюдая, как закрывается дверь

капсулы.

- Вы, ребята, просто понятия не имеете о честной игре, вот что я вам

скажу.

Последний раз он был на борту космического корабля десять лет назад,

после того, как чуть не погиб на Фолсе...

- Шераданин?.. Шераданин?

Какой прекрасный женский голос! И как хочется ответить ей... но как это

сделать?

- Шераданин?.. Шераданин?

Очень терпеливый и почему-то озабоченный голос. Сколько в нем любви и

надежды... А что, если это его мать?

- Шераданин? Ты меня слышишь? Он попытался открыть глаза, и темнота

заколыхалась перед ним подобно

занавесу.

- Шераданин?

Нежная рука погладила его по щеке. Шиаса! - молнией вспыхнуло имя, но он

отправил это воспоминание туда, где

хранил все прочие.

- Шераданин... - Теперь голос звучал у самого уха. - Это я, Дизиэт,

Дизиэт Сма. Помнишь меня?

- Да... - услышал он свой вздох.

- Постарайся открыть глаза, хорошо?

Свет появился внезапно, но предметам, потребовалось еще какое-то

некоторое время, чтобы застыть на месте.

Наконец лицо Сма на фоне зеленого потолка обрело знакомые очертания.

- Отлично, - улыбнулась она. - Как ты себя чувствуешь?

Он задумался над ответом.

- Странно. - С минуту он молчал, затем поинтересовался: - Где я?

- На "Прирожденном Оптимисте". С тобой все в порядке... С тобой будет все

в порядке.

- Если это так, почему я не могу пошевелить ни рукой, ни но... Черт!..

Внезапно он снова оказался привязанным к деревянной раме, и перед ним

стояла та девушка в красном платье. Он

попытался освободиться от пут, но почувствовал, как его тянут за волосы, а потом

тяжелый удар клинка...

Он сделал вдох и снова открыл глаза, хотя бы это у него получилось. Сма

тревожно смотрела на него.

- Ты вспомнил?

- Да. Все в порядке. Дизиэт закусила губу.

- Эй! - Он слабо улыбнулся. - В этот раз на волосок от смерти, да?

- Можно сказать и так. Еще несколько минут - и мозг был бы необратимо

поврежден. Почему ты отказался от

наводящего имплантанта? Тебя нашли бы раньше...

- Ты же знаешь, я не люблю все эти хреновины.

- Знаю... как бы там ни было, тебе придется некоторое время оставаться в

таком виде. - Сма откинула кудрявую

прядь со лба. - Новое тело вырастет примерно через полгода. Врачи интересуются:

хочешь проспать все это время или

оставаться в сознании? Или предпочитаешь нечто промежуточное? Решение за тобой.

Для процесса это безразлично.

- Надо подумать. Представляешь - какая масса возможностей для

собственного развития! Можно читать, смотреть

фильмы, слушать музыку... А выпивать разрешено?

- Выпивать?

- Да, могу я напиться в хлам, в доску?

- Не знаю... - Сма заколебалась и посмотрела в сторону, откуда донесся

чей-то невнятный голос.

- Кто это?

- Стод Перис, - в поле его зрения появился молодой человек. - Ваш врач.

Присматриваю за вами.

- Если вы усыпите меня, я буду видеть сны?

- Зависит от того, насколько глубокий вам нужен сон. Мы можем сделать

так, что эти полгода пролетят как один

миг. Или, если хотите, каждую секунду этих двухсот дней вы будете видеть

увлекательный яркий сон.

- Кстати, а что делает большинство людей в подобной ситуации?

- Предпочитают обходиться без сновидений, а затем просыпаются с новым

телом.

- Так и думал... и все-таки, можно мне выпить перед тем, как вы

подсоедините меня к какой-нибудь штуковине?

Стод Перис усмехнулся.

- Полагаю, это можно устроить. Да, кстати, хотите, мы вам вживим

наркожелезы?

- Нет, спасибо. - Он даже попытался покачать головой.

- Хорошо. - Врач улыбнулся. - Договорились.

- Сма? - Она подняла брови. - Я остаюсь в сознании.

- Нисколько не сомневалась в этом...

- Ты побудешь со мной?

- Ладно. Прослежу, как ты набираешь в весе.

- Спасибо. И хорошо, что с тобой сейчас нет этого проклятого дрона. Могу

себе представить его шуточки.

Наблюдая за тем, как Дизиэт танцует с очередным поклонником, он почему-то

вспомнил, как несколько лет назад

Шиаса Энджин водила пальчиками по его рубцам на теле. Прохладные, легкие

прикосновения, тонкий аромат ее кожи и

щекочущий взмах душистых волос...

Через полгода у него будет новое тело, и старый шрам над сердцем исчезнет

навсегда. Но сердце в груди останется

прежним. Значит, он все-таки потерял ее. Не Шиасу, которую любил или думал, что

любил... Ту, другую, настоящую, что

жила в нем на протяжении долгого ледяного сна. Ему казалось - они не расстанутся

до его смертного часа, но теперь он

знал, что все будет иначе, и чувствовал себя сломленным этим знанием и

окончательной потерей. Расположенный на

потолке прибор, осуществляющий постоянный мониторинг, зафиксировал, как из

слезных каналов бестелесного человека

сочится прозрачная жидкость.

- Сколько лет Цолдрину?

- Условно говоря, восемьдесят, - ответил Скаффен.

- Неужели вы не можете дать ему мирно состариться?

- На кон, Закалве, поставлено немного больше, чем счастливая жизнь в

отставке одного стареющего политика.

- Что? Вселенная? Жизнь - в таком виде, как мы ее знаем?

- Да; в десятки, а может, и в сотни миллионов раз большее.

- Какой глубокий философский ответ.

- Ты ведь не дал этнарху Кериану мирно состариться, не так ли?

- Верно. - Тот старый хрен миллионнократно заслуживал смерти.

В переоборудованном рабочем пространстве миниотсека располагалась

настоящая выставка оружия. Он вел себя,

как ребенок в магазине игрушек; отбирая снаряжение, грузил его на поддон,

который Скаффен-Амтиско направлял следом

по узким проходам между оружейными пирамидами, ящиками и полками, сплошь

набитыми и заставленными

иглолучевыми пистолетами, лазерными винтовками, плазмопроекторами,

разнообразными гранатами, эффекторами,

плоскостными зарядами, пассивными и реактивными доспехами, сенсорными и

охранными устройствами, полными

боевыми скафандрами, ракетными ранцами и по меньшей мере дюжиной других

устройств типа, которые Сма не были

известны.

- Ты не сможешь утащить всю эту уйму, Закалве.

- Это всего лишь краткий список, - сообщил он ей. И, взяв с полки

винтовку с укороченным стволом, показал ее

дрону. - Что это?

- Штурмовая винтовка, - отбарабанил Скаффен-Амтиско. - Семь

четырнадцатитонных батарей, семиэлементный

одиночный выстрел на сорок четыре и восемь десятых килопатронов в секунду

(минимальное время стрельбы - восемь и

семьдесят пять сотых секунды), максимальная очередь - семь раз по двести

пятьдесят килограммов; частота - от

средневидимой до высокорентгеновской.

Закалве прикинул ее на руке.

- Не очень хорошо сбалансирована.

- Это ее заводская конфигурация. Отодвинь назад верхнюю часть.

- Хм-м. - Закалве сделал вид, будто прицеливается. - Плазмовинтовка

лучше, - и положил КРУС на место. - В

любом случае, Сма, вам следует радоваться, что старики хотят вернуться. Черт

побери, лучше заняться разведением цветов

или чем-нибудь в этом роде, чем метаться по галактическим захолустьям, делая за

вас грязную работу.

- О, да, - Сма кивнула, иронически улыбаясь. - Мне пришлось здорово

потрудиться, убеждая тебя бросить свой

цветник и вернуться к нам.

- Должно быть, я телепатически уловил чрезвычайность положения. - Он

вынул из оружейной пирамиды

массивное черное ружье и, крякнув от натуги, еле удержал его обеими руками. -

Интересно, вы стреляете из этой дуры или

применяете ее как таран?

- Идиранская ручная пушка, очень старая, - вздохнул Скаффен-Амтиско. - Не

маши ею так; это большая редкость,

можно сказать, уникальный экземпляр.

- Не удивительно. - Закалве не без труда поставил ружье обратно и

двинулся дальше по проходу. - Если

поразмыслить, то, вероятно, я слишком мало требую за всю эту злосчастную

эскападу.

- Ну, если ты так заговорил, то и мы могли бы спросить с тебя за... явное

нарушение. Я имею в виду - за

возвращение кое-кому молодости с применением нашей технологии.

- Не придирайся. Разве тебе известно, что это такое - рано состариться?

- Да, но это приложимо ко всем; а ты возвращал молодость только самым

злым, одержимым жаждой власти на

планете.

- У них там иерархические общества! Чего ты еще ждала? Да и в любом

случае: если бы я стал возвращать

молодость всем желающим... произошел бы демографический взрыв!

- Закалве, подобные вещи преподают в начальной школе; это часть нашей

истории, часть нашего воспитания. Вот

почему сделанное тобой выглядит безумным даже для школьника. Ты и есть школьник

- даже не хочешь стареть. Более

незрелого существа просто не существует.

- Ого! - Он внезапно остановился у открытой полки. - А это что такое?

Какая красавица!

- Винтовка из разряда микровооружений, - доложил дрон. - У нее система

полуразумной охраны, имеются

компоненты реактивного щита, наборный ранец быстрого реагирования или

антигравита... И, чтобы опередить твой вопрос,

сразу скажу: эта версия для левшей... Баланс полностью регулируемый. Требуется

примерно полгода тренировки, чтобы

научиться пользоваться ею, так что оставь оружие в покое.