Командная Система: конечная станция

-- Можно и чересчур полагаться на собственные обстоятельства. Я имею ввиду одну расу, которая когда-то выступила против нас... о, это было давно,тогда обо мне даже не думали. Эти существа полагали, что Галактикапринадлежит им, и такую ересь они оправдывали кощунственной верой,основанной на их особой форме. Они были водными тварями; мозг и важнейшиеорганы у них располагались в большом центральном стручке, от которогоисходило множество длинных рук или щупалец. Эти щупальца были толстыми утела, а на концах тонкими и снабжены присосками. Их водяной бог якобы создалГалактику по их образу и подобию. Понимаешь? Они верили в это, потому что имели примерное физическоесходство с той большой линзой, которая является нашей общей родиной. Онизаходили в этой аналогии настолько далеко, что сравнивали присоски на своихщупальцах с шаровыми скоплениями и считали, что именно поэтому Галактикапринадлежит им. Несмотря на идиотизм этой языческой веры, она хорошо имслужила, и они были могучими; действительно достойный уважения противник. -- Как они назывались? -- спросил Эвигер. -- Хм-м, -- громыхнул Ксоксарл. -- Они назывались... -- Идиранинзадумался. --...По-моему... фанчи. -- Никогда о таких не слышал, -- сказал Эвигер. -- Разумеется, -- промурлыкал Ксоксарл. -- Ведь мы их истребили. Хорза пристально разглядывал что-то лежащее на полу перед дверьюстанции. Йелсон, не выпуская из виду Бальведу, скосила взгляд и спросила: -- Что ты там нашел? Хорза покачал головой и протянул было руку, чтобы поднять это с пола,но передумал. -- Кажется, насекомое, -- сказал он скептически. -- С ума сойти, -- равнодушно произнесла Йелсон. Бальведа приблизилась, чтобы посмотреть тоже; ружье Йелсон все времясмотрело на нее. По полу туннеля ползло насекомое. -- Что оно тут делает, черт побери? -- сказал Хорза, и голос его выдалпочти панику. Йелсон озабоченно задумалась. -- Наверное, мы принесли его с собой, -- сказала Бальведа ивыпрямилась. -- Оно могло сидеть на поддоне или чьем-то скафандре. Хорза ударил кулаком по крошечному существу, раздавил его и растер потемной скале. Бальведа выглядела удивленной. Йелсон нахмурилась еще сильнее.Хорза посмотрел на пятно, оставшееся на полу туннеля, вытер перчатку и робкоопустил взгляд. -- Мне очень жаль, -- сказал он Бальведе, как будто ему было неловко.-- Не удержался, вспомнил о той мухе в "Цели изобретения"... Как потомвыяснилось, это было одно из ваших комнатных животных, помните? -- Он встали быстро зашагал к станции. Бальведа кивнула и посмотрела на маленькое пятнона полу. -- Ну... -- она подняла брови, -- это тоже один из способов доказатьсвою невиновность. Ксоксарл увидел возвращавшихся мужчину и обеих женщин. -- Ничего не нашли, малыш? -- спросил он. -- Очень много, командир отделения, -- ответил Хорза, подошел кКсоксарлу и проверил проволоку. Ксоксарл хрюкнул. -- Она все еще довольно тугая, союзник. -- Какое горе, -- парировал Хорза. -- Попытайся сильнее выдыхать. -- Ха! -- засмеялся Ксоксарл и испугался, что этот мужчина понялправду. Но человек отвернулся и сказал охраняющему идиранина старику: -- Эвигер, мы поднимемся в поезд. Составь общество нашему другу, толькопостарайся не заснуть. -- Это почти невозможно, ведь он все время болтает, -- проворчалстарик. Все трое вошли в поезд. Ксоксарл заговорил снова. В одном из отсеков поезда были освещенные экраны-карты. Они показывали,как выглядел Мир Шара в то время, когда построили Командную Систему,континенты, города и государства, цели в одном из государств на одномконтиненте, ракетные базы, пункты противовоздушной обороны и морские порты,принадлежавшие строителям Системы, в другом государстве и на другомконтиненте. Можно было видеть две маленькие ледяные шапки, но остальная планетапредставляла собой степи, саванны, пустыни, леса и джунгли. Бальведа хотелаостановиться и повнимательнее рассмотреть карты, но Хорза потянул ее прочь,в другую дверь, ведущую к носу поезда. Мимоходом Оборотень выключилосвещение карт, и яркие поверхности голубых океанов, зеленой, желтой,коричневой и оранжевой земли, синих рек и красных городов и линийкоммуникаций медленно поблекли в серой тьме. Ох-ох. Существ в поезде стало еще больше. Трое, кажется. Они идут вперед. Чтотеперь? Ксоксарл вдохнул и выдохнул. Потом напряг мускулы, и проволока немногососкользнула с роговых пластин. Но тут старик подошел ближе, и он прекратилпопытки. -- Ты ведь Эвигер, верно? -- Да, так меня зовут, -- ответил старик. Он остановился и началразглядывать идиранина, его три ноги с тремя толстыми пальцами каждая, скруглыми костяными утолщениями над как бы обтянутыми кожей коленями, потоммассивный пояс чашеобразных пластин и плоскую грудь и, наконец, большуюседловидную голову командира отделения. Тот наклонил голову и смотрел начеловека. -- Боишься, что убегу? -- загремел Ксоксарл. Эвигер пожал плечами ичуть крепче сжал ружье. -- Мне-то какое до этого дело? -- сказал он. -- Я тоже пленник. Этотсумасшедший крепко держит нас всех здесь. Я не хочу ничего, только бывернуться. Это не моя война. -- Весьма разумная точка зрения, -- похвалил Ксоксарл. -- Я очень хотелбы, чтобы как можно больше людей уяснило, что их дело, а что -- нет.Особенно в отношении войн. -- Ну, я не думаю, что вы лучше. -- Давай скажем: другие. -- Говори что угодно. -- Эвигер опять начал разглядывать телоидиранина. -- Я хочу лишь, чтобы каждый занимался только своим делом. Но неверю, что что-то изменится. Все закончится слезами. -- По-моему, ты не имеешь к этому отношения, Эвигер. Ксоксарл степеннои мудро кивнул. -- Все мы не имеем отношения. -- Храбрый занимается тем, к чему ведет его собственное решение. --Голос идиранина приобрел некоторую жесткость. Эвигер посмотрел в широкое итемное лицо над собой. -- И это говоришь именно ты! Он повернулся и отошел к поддону. Ксоксарл посмотрел ему вслед, быстрозавибрировал грудью, напрягая и расслабляя мышцы. Проволока соскользнула ещенемного. Он почувствовал, что путы вокруг запястий за его спиной немногоослабли. Поезд набирал скорость. Регуляторы и экраны казались тусклыми, поэтомуон смотрел наружу, на огни на стенах туннеля. Сначала они деловито скользилимимо, медленно заглядывая в боковые окна широкой палубы управления, вспокойном ритме его дыхания. Теперь за каждый вздох успевали заглянуть два или три фонаря. Поезднежно вдавливал тело в сиденье и удерживал его в нем. Кровь -- чуть-чуть,совсем немного -- высохла под ним и крепко приклеила тело к сиденью. Курспроложен. Нужно сделать еще только одно. Он исследовал пульт, проклинаятьму, собравшуюся позади его глаз. Разыскивая аварийный тормоз, он обнаружил выключатель носовыхпрожекторов. Маленький подарок Бога; они включились с легким щелчком, итуннель перед ним отразил яркий свет. Засверкала двойная колея, а вдали онувидел тени и отблески на стенах в тех местах туннеля, где выходилиотверстия пешеходных туннелей, и ребра в черных каменных стенах указывали нагермодвери. Зрение продолжало ухудшаться, но он почувствовал себя чуть лучше,потому что хоть немного стал видеть снаружи. Сначала он бессвязно, как-тотеоретически беспокоился, что огни поезда могут слишком рано предупредитьлюдей, если ему повезет застать их еще на станции. Но это ничего не меняло.Воздух, который толкал впереди себя поезд, тоже предупреждением бежал далековпереди. Он поднял крышку рядом с ручкой регулятора мощности и заглянул внутрь. Голова казалась легкой, и ему было очень холодно. Он разглядывалтормоз, наклонился ниже и заклинил свое тело между сиденьем -- при этомразорвав под собой корку засохшей крови и снова начав кровоточить -- ипультом. Он придвинул лицо к краю рукоятки регулировки мощности и схватилсяза предохранитель аварийных тормозов, обхватив его так, чтобы он не могвывалиться. Потом он просто остался лежать. Его единственный глаз находился достаточно высоко над пультом, чтобывидеть туннель впереди. Огни теперь замелькали быстрее. Поезд легкопокачивался, баюкая его. Шум в ушах слабел так же, как исчезала станцияпозади, как тускнел текущий мимо по обеим сторонам и все ускоряющийся потокогней. Он не мог оценить, как далеко нужно было ехать. Он сдвинул дело сместа; он сделал все возможное. А большего от него, в конце концов,требовать нельзя. Он закрыл глаз, чтобы немного отдохнуть. Поезд убаюкал его. -- Великолепный поезд! -- с улыбкой воскликнул Вабслин, когда Хорза,Йелсон и Бальведа вошли на палубу управления. -- Готов к отправлению. Всесистемы на ходу! -- Ты только не намочи штаны, -- посоветовала ему Йелсон. Она увидела,что Бальведа опустилась в одно из сидений и тоже села. -- А может, намвсе-таки воспользоваться транзитными трубами? Хорза нажал несколько кнопок и прочитал данные о системах поезда. Всевыглядело, как сказал Вабслин: готов к отправлению. -- Где этот проклятый робот? -- повернулся Хорза к Йел-сон. -- Робот! Юнаха-Клосп! -- крикнула Йелсон в свой шлемофон. -- Что там опять? -- отозвался Юнаха-Клосп. -- Ты где? -- Внимательно разглядываю коллекцию антиквариата на колесах. Почтиуверен, что эти поезда еще старше, чем ваш корабль. -- Передай, пусть идет сюда! -- приказал Хорза и спросил Вабслина: --Ты проверил весь поезд? Пока Йелсон передавала приказ роботу, Вабслин кивнул и сказал: -- Все, кроме вагона-реактора. Не смог войти в один из отсеков. Где тутуправление дверьми? Хорза вызвал в памяти расположение регуляторов управления поездом. -- Вот оно. -- Он указал на ряд кнопок и светящихся клавиш подлеВабслина. Инженер принялся их изучать. Его свистнули назад. Словно он раб, один из идиранских меджелей...машина. Ничего, пусть немного подождут. Юнаха-Клосп тоже обнаружил в своем поезде карты. Он парил в воздухеперед цветными, подсвеченными сзади пластиковыми экранами, своимиполями-манипуляторами трогал регуляторы, заставлял вспыхивать группыогоньков, обозначавших цели обеих сторон, большие города и военные объекты. Все превратилось в пыль, вся их драгоценная гуманоидная цивилизациябыла перемолота глетчерами, ее выдуло ветрами, смыло дождями. Все покрытольдом... все. Осталась только эта жалкая гробница-лабиринт. Вот им за их человечность или как это ни назови, подумал Юнаха-Клосп.Выжили только машины. Но будет ли это наукой остальным? Достаточно ли увидятони в этом каменном шаре, чтобы понять, чем был он? В этом он не был уверен. Юнаха-Клосп оставил экраны включенными, выплыл из поезда и по туннелювернулся на станцию. Туннель теперь был ярко освещен, но в нем не сталотеплее, и Юнахе-Клоспу показалось, что этот жесткий желтовато-белый свет,льющийся с потолка и стен, был каким-то холодным, бессердечным; как светоперационного зала, свет над разделочным столом. Машина летела по туннелю и думала, что собор тьмы превратился встеклянную арену, в плавильный тигель. Ксоксарл по-прежнему был привязан на перроне к опоре посадочнойплощадки. Юнахе-Клоспу совсем не понравился взгляд, который идиранин бросилна него, когда он вылетел из туннеля. Почти невозможно определить выражениесущества, если вообще можно сказать, что оно имеет выражение, но что-товызвало раздражение Юнахи-Клоспа. У него появилось впечатление, будтоидиранин только что перестал двигаться или делать что-то, чего никто недолжен был видеть. Эвигер, сидевший на поддоне, поднял голову и снова отвел взгляд, дажене махнув Юнахе-Клоспу. Оборотень и обе женщины были с инженером Вабслином на палубе управленияпоезда. Юнаха-Клосп увидел их, взлетел на посадочную площадку возлеближайшей двери и там остановился. Он почувствовал легкий поток воздуха.Почти неощутимый, но он был. Может быть, автоматическая система, там где включился ток, вдувает споверхности или через очистные сооружения свежий воздух. Юнаха-Клосп влетел в поезд. -- Какая неприятная маленькая машина, -- сказал Эвигеру идиранин.Старик неопределенно кивнул. Ксоксарл обратил внимание, что человек смотритна него реже, пока он говорит. Как будто звук его голоса заверяет человека,что пленник все еще на месте и прочно привязан. Кроме того, разговор -- ондвигал головой, чтобы видеть человека, время от времени пожимал плечами,смеялся -- давал ему возможность шевелиться и понемногу сдвигать проволоку.Итак, он говорил; если ему повезет и остальные еще какое-то время пробудут впоезде, у него появится шанс убежать. Уж он устроит им веселую охоту, как только окажется с ружьем в этихтуннелях! -- Но они должны быть открыты, -- сказал Хорза. Судя по пульту, укоторого они с Вабслином стояли, двери вагона-реактора вообще не былизаперты. -- Ты уверен, что правильно пытался их открыть? -- Конечно, -- оскорбленно ответил Вабслин. -- Я знаю, как работаютразличные типы замков. Я пытался повернуть колесо, открыть запоры... пусть уменя не в порядке рука, но... они все равно должны были открыться. -- Наверное, технические неполадки. -- Хорза выпрямился и посмотрелназад, как будто пытался пробить взглядом сто метров металла и пластикамежду собой и вагоном-реактором. -- Хм-м. Но ведь там же недостаточно места,чтобы спрятаться мозгу, верно? Вабслин поднял взгляд от пульта. -- Об этом я даже не подумал. -- Ну, вот и я, -- раздраженно заявил Юнаха-Клосп и вплыл через дверьпалубы управления. -- Что мне опять нужно делать? -- Что-то очень уж долго ты осматривал этот поезд, -- резко сказалХорза. -- Я все делаю тщательно. Тщательнее, чем вы, если я правильно понялто, что вы говорили, когда я вошел. Где мозг не может иметь достаточноместа, чтобы спрятаться? -- В вагоне-реакторе, -- ответил Вабслин. -- Я не смог открытьнекоторые двери. Хорза говорит, что, судя по управлению, они должны бытьоткрыты. -- Я должен буду бросить туда взгляд? -- Юнаха-Клосп повернулся кХорзе. Оборотень кивнул. -- Если это требование не кажется вам чрезмерным, -- ответил он сиронией. -- Нет, нет, -- легко заверил Юнаха-Клосп и снова поплыл к двери, черезкоторую вошел. -- Я уже начинаю получать удовольствие от командировок.Поручай их только мне. -- Он вылетел через передний вагон и полетел квагону-реактору. Бальведа рассматривала через бронестекло хвост стоящего перед нимипоезда, который только что осмотрел робот. -- Если мозг спрятался в вагоне-реакторе, на датчике массы этопроявилось бы или затенилось следом реактора? -- Она медленно повернулаголову и посмотрела на Оборотня. -- Кто знает? -- ответил Хорза. -- Я не специалист по скафандру,особенно поврежденному. -- Вы становитесь очень доверчивым, Хорза. -- Агент Культуры слабоулыбнулась. -- Вы уже переложили свою охоту на робота. -- Я поручаю ему только кое-какую разведку, Бальведа. -- Хорзаотвернулся и снова занялся регуляторами. Он разглядывал экраны и шкалы, иизмерительные приборы, читал изменяющиеся показания и пытался понять, чтопроисходило в вагоне-реакторе, если там вообще что-нибудь происходило. Всеказалось совершенно нормальным, насколько он мог судить, но, конечно, современи своей службы здесь охранником он знал о реакторной системе кудаменьше, чем о других системах поезда. -- О'кей, -- сказала Йелсон, повернула свое кресло боком, уперласьногами в край пульта и сняла шлем. -- А что мы будем делать, если ввагоне-реакторе мозга нет? Поедем в этой штуке, воспользуемся транспортнымитрубами или еще что? -- Не знаю, хорошая ли идея брать поезд. -- Хорза послал взгляд кВабслину. -- Я думал, что оставлю всех здесь, а сам сделаю круговой объездКомандной Системы с помощью транзитной трубы и попытаюсь обнаружить мозгдатчиком массы скафандра. Это займет не слишком много времени, даже еслипридется проехать этот маршрут дважды, чтобы осмотреть все пути междустанциями. Транзитные трубы не имеют реакторов, поэтому никакое фальшивоеэхо сенсору помешать не сможет. Вабслин, занявший место перед главным управлением поезда, пришибленноопустил взгляд. -- Почему бы тогда не отправить всех нас на корабль? -- спросилаБальведа. Хорза повернулся к ней. -- Бальведа, вы здесь не для того, чтобы давать советы. -- Я только хотела помочь. -- Агент Культуры пожала плечами. -- А если ты все равно ничего не найдешь? -- осведомилась Йелсон. -- Тогда мы вернемся на корабль. -- Хорза тряхнул головой. -- Ничегодругого нам не остается. Там Вабслин сможет проверить датчик массы скафандраи, в зависимости от того, что он обнаружит, мы либо еще раз спустимся вниз,либо нет. Теперь, когда включен ток, это не отнимет много времени и сил. -- Жаль. -- Вабслин ощупывал регуляторы. -- Мы не можем использоватьэтот поезд, чтобы вернуться на станцию "четыре", потому что путь блокируетпоезд на станции "шесть". -- Его, вполне вероятно, можно будет сдвинуть, -- утешил инженераХорза. -- На какой угодно путь. Если мы возьмем поезд, нам придется как-томаневрировать. -- О, тогда хорошо, -- мечтательно сказал Вабслин и снова повернулся кпульту. -- Это регулятор скорости? -- указал он на один из рычагов. Хорза засмеялся и скрестил руки. -- Да. Давай посмотрим, не устроить ли нам небольшую прогулку на этомтрамвае. Он наклонился вперед, показал Вабслину несколько других регуляторов ирассказал, как подготовить поезд к отправке. Они показывали и кивали, иговорили. Йелсон нервно вертелась на своем сиденье. Наконец она посмотрела наБальведу. Женщина Культуры с улыбкой наблюдала за Хорзой и Вабслином. Потомона почувствовала взгляд Йелсон, повернулась, широко улыбнулась, чутьмотнула головой, указывая на обоих мужчин, и подняла брови. Йелсон,помедлив, улыбнулась в ответ и переложила ружье. Теперь огни бежали еще быстрее. Они текли мимо, создавая в сумрачнойкабине мерцающий, блестящий узор. Он знал это; он открыл свой глаз и увидел. Даже чтобы поднять веко, ему понадобились все его силы. Он немногопоспал, только не знал, как долго. Боль уже не была такой мучительной. Оннекоторое время лежал тихо, косо свисая изломанным телом из чужого сиденья,голова на пульте, рука в небольшом люке рядом с регулятором мощности, пальцывдавлены под предохранитель рычага. Так было менее утомительно; он даже не мог выразить, как это былоприятно после того ужасного марш-броска ползком -- как через поезд, так ичерез туннель его боли. Движение поезда изменилось. Он все еще покачивался, но теперь чутьбыстрее. В движении появился новый ритм, какая-то вибрация, похожая на стуксердца. Квейанорл решил, что даже может слышать его. Шум ветра, что дул вэтой пещере -- далеко под обдуваемой снежными бурями пустыней наверху.Может, он только вообразил его. Трудно различить. Он опять почувствовал себя маленьким ребенком, путешествующим со своимировесниками и старым кверлом-наставником. Такое же покачивание во сне, и онто погружается в легкую, счастливую дремоту, то снова всплывает. Я сделал все, что мог, постоянно думал он. Может быть, недостаточно, ноэто все, что в моих силах. И это утешало. Это приносило облегчение, как отступающая боль, как успокаивающеепокачивание поезда. Он снова закрыл глаз. И в темноте тоже было утешение. Он непредставлял, сколько уже проехал, но решил, что это не важно. Все сновапоплыло от него куда-то прочь, и он начал забывать, почему все это делал. Нои это было не важно. Пока он не шевелился, все было не важно. Все. Вообщевсе. Дверь вагона-реактора заклинило точно так же, как и во втором поезде.Робот отчаянно ударил в нее энергетическим полем, и отдачей его швырнулоназад. Дверь даже не дрогнула. Ой-ой-ой! Значит, опять придется воспользоваться кабельными шахтами и каналами.Юнаха-Клосп повернулся, пролетел вдоль короткого коридора и спустился вниз,к инспекционному люку под нижней палубой. Опять кончилось тем, что всю работу свалили на меня. Можно было несомневаться. В принципе, то, что я делаю для этого парня, -- убийство другоймашины. Мне нужно попросить проверить свои схемы. У меня сильное желаниеничего ему не говорить, если я вдруг где-нибудь обнаружу этот мозг. Проучитьего. Он поднял люк и спустился в темное узкое пространство под полом. Люк сшипением снова закрылся и перекрыл свет. Робот подумал, не открыть ли егоснова, но он, конечно, опять автоматически закроется, и тогда он можетпотерять терпение и повредить эту штуку. Все это было чуть-чутьбессмысленным и мелочным, поэтому он оставил все как есть. Так ведут себялюди. Он двигался по узкому каналу к задней части поезда, до того места, подкоторым должен находиться реактор. Идиранин говорил. Эвигер слышал его, но не слушал. Он мог также видетьэтого монстра уголком глаза, но не смотрел на него. Направив отсутствующийвзгляд на свое ружье, он беззвучно напевал про себя и думал о том, что онсделал бы, если бы -- как-нибудь -- получил этот мозг в свои руки.Предположим, остальные погибли, и он остался с этим аппаратом. Он знал, чтоидиране хорошо заплатят за этот мозг. Культура тоже; у нее были деньги, дажеесли внутри нее ими не пользовались. Это были только мечты, но в такой ситуации может случиться все чтоугодно. Никогда не знаешь, как упадет пыль. Он сможет купить себе землю,остров где-нибудь на красивой, спокойной планете. Он подвергнетсяомолаживающему лечению и начнет разводить каких-нибудь дорогих скакунов ипри помощи своих связей познакомится с состоятельными людьми. Или найметкого-нибудь для всякой тяжелой работы; с деньгами это можно сделать. Сденьгами можно сделать все. Идиранин продолжал говорить. Его рука была уже почти свободной. Освободиться дальше ему пока неудалось, но, возможно, немного погодя удастся выдернуть руку; со временемэто становилось все легче. Люди уже долго в поезде; сколько они там ещепробудут? Маленькая машина не вернулась. Он едва успел вовремя заметить еепоявление из туннеля; он знал, что ее глаза лучше, чем у него, и намгновение испугался, что она заметила, как он двигал рукой. Но машинаисчезла в поезде, и ничего не произошло. Он постоянно бросал взгляды настарика. Тот, казалось, погрузился в мечты. Ксоксарл продолжал говорить,рассказывая в пустой воздух о древних идиранских победах. Его рука почти освободилась. Откуда-то сверху над головой слетело облачко пыли и поплыло черезспокойный воздух, почти падая, но не вертикально вниз, а постепенно удаляясьот него. Он снова посмотрел на старика и натянул проволоку на запястье. Ну,давай же, проклятие! Юнахе-Клоспу пришлось отбить угол, чтобы пробраться в узкий проход. Этобыл даже не туннель, а кабельная шахта, но она вела в реакторное отделение.Робот проверил свои сенсоры; здесь был такой же уровень излучения, как и вовтором поезде. Он протискивался через маленький люк, который проделал в кабельнойшахте, глубже в металлические и пластиковые внутренности тихого вагона. Я что-то слышу. Что-то приближается, прямо подо мной... Огни образовали сплошную линию, мелькая мимо поезда слишком быстро,чтобы можно было различить каждый в отдельности. К этому потокуприсоединялись огни внизу у рельсов, которые появлялись из-за поворотов илиу дальнего конца прямых отрезков пути, и проносились мимо окон, как метеорыв ночи. Поезду потребовалось много времени, чтобы достичь своей наивысшейскорости, ему пришлось бороться много минут, чтобы преодолеть инерцию тысячтонн своей массы. Теперь он достиг ее и толкал самого себя и столб воздухаперед собой так быстро, как это вообще было возможно. Раскатистый громовойрев, с которым он мчался вдоль туннеля, был громче всякого звука, которыйкогда-либо производил какой-либо поезд в этих темных коридорах. Егоповрежденные вагоны рвали воздух и скребли вдоль краев герметичных дверей итем самым немного снижали скорость, но зато ужасно усиливали шум. Визг бешено вращающихся двигателей и колес поезда, его поврежденногометаллического корпуса, который рвал воздух, и самого воздуха, которыйвтекал сквозь открытые места в вагоны, мчался вдоль них, отражался отпотолка и стен, пультов и пола и наклонного бронестекла. Глаз Квейанорла был закрыт. Мембраны ушей вибрировали от шума, но ужени одно послание не передавалось в мозг. Голова подпрыгивала на вибрирующемпульте, как будто он был еще жив. Рука дрожала на прерывателе аварийноготормоза, будто воин нервничал или боялся. Приваренный, приклеенный, припаянный своей собственной засохшей кровью,он был похож на диковинную, поврежденную деталь этого поезда. Кровь застыла как внутри, так и снаружи тела Квейанорла и пересталатечь. -- Как дела, Юнаха-Клосп? -- спросил голос Йелсон. -- Я под реактором и у меня куча дел. Я дам вам знать, если что-нибудьнайду. Спасибо. -- Он выключил коммуникатор и осмотрел черные внутренностиперед собой; провода и кабели, которые исчезали в шахте. Их было больше, чемв переднем поезде. Прорезать себе путь или попробовать другой маршрут? Эта постоянная необходимость принимать решения! Его рука была на свободе. Он застыл. Старик по-прежнему сидел наподдоне и поигрывал ружьем. Ксоксарл позволил себе слабый вздох облегчения, согнул руку, выпрямилпальцы и снова сжал их в кулак. Мимо его щеки медленно проплыли в воздухенесколько хлопьев пыли. Он перестал двигать рукой. И посмотрел на плывущую мимо пыль. Дуновение, легче бриза, пощекотало его руки и ноги. Очень странно,подумал он. * * * -- Я ничего не скажу, -- заявила Йелсон и немного пошевелила ступнямина пульте, -- кроме того, что не считаю хорошей твою идею отправиться напоиски одному. Может случиться все что угодно. -- Я возьму коммуникатор и буду регулярно с вами связываться, --ответил Хорза. Он стоял со скрещенными руками, прислонясь к панелиуправления, на которой лежал шлем Вабслина. Инженер знакомился суправлением. Оно было в принципе простым. -- Основное правило, Хорза, -- сказала Йелсон, -- никогда не уходитьпоодиночке. Чему тебя учили в этой проклятой Академии? -- Если мне будет позволено заметить по этому поводу, -- вмешаласьБальведа, сложила руки впереди и посмотрела на Оборотня, -- то я сказала бы,что Йелсон права. Хорза с выражением недовольного удивления окинул взглядом женщинуКультуры. -- Нет, вам не будет позволено ничего заметить, -- поставил он ее наместо. -- Как по-вашему, на чьей стороне вы стоите, Перостек? -- О Хорза... -- Бальведа улыбнулась. -- Я с вами уже столько времени,что чувствую себя почти членом отряда. На пульте, примерно в полуметре от тихо покачивающейся, медленнохолодеющей головы подкапитана Квейанорла Гайдборукса Стойрла Третьего оченьбыстро замигал огонек. Одновременно высокий вой пронзил воздух палубыуправления и переднего вагона. Он был передан по всему мчащемуся поезду и навсе центры управления других поездов. Квейанорл, чье крепко заклинившеесятело потянуло центробежной силой в сторону по длинной дуге, как раз мог быего услышать, будь еще жив. Но из людей на это были способны лишь немногие. Юнаха-Клосп пересмотрел свое решение совсем отсечь связь с внешниммиром и снова открыл канал связи. Но с ним никто не захотел говорить. И онострым как бритва силовым полем начал отщелкивать один за другим ведущие вшахту кабели. Почему, сказал он себе, я должен беспокоиться, что повреждаю эту штуку-- после того, что было сделано с поездом на станции "шесть"? Если я затронучто-то важное, Хорза сразу заорет. Кроме того, я без труда смогу все сноваотремонтировать. Поток воздуха? Только показалось, сказал себе Ксоксарл. Дело может быть в том, что вциркуляцию воздуха недавно включился какой-нибудь прибор. Возможно,дополнительной вентиляции потребовало тепло, выделяемое лампами и машинамистанции. Но воздушный поток усиливался. Медленно, очень медленно, чтобы бытьзаметным, слабый постоянный поток набирал силу. Ксоксарл истязал свой мозг.Чем это могло быть? Только не поезд. Определенно не поезд. Он напряженно вслушивался, но ничего не слышал. Он посмотрел на старикаи увидел, что тот уставился на него. Тоже что-нибудь заметил? -- Ну, что, кончились битвы и победы, о которых ты мог бы мне ещерассказать? -- спросил Эвигер. Голос прозвучал устало. Он осмотрел идиранинасверху донизу. Ксоксарл засмеялся -- излишне громко, даже немного нервно,если бы Эвигер получше разбирался в идиранских жестах и голосах, чтобы этопонять. -- Совсем нет! -- сказал Ксоксарл. -- Я как раз подумал о... И он ударился в новую историю о побежденных врагах. Это была одна изтех, которые он рассказывал своей семье, в корабельной столовой и в грузовыхпомещениях военных шаттлов, и он мог бы рассказывать ее даже во сне. И покаего голос гремел в ярко освещенной станции, а старик смотрел на ружье всвоих руках, мысли Ксоксарла были далеко, пытались понять, что жепроисходило. Он все еще ломал и рвал проволоку вокруг руки. Что бы нипроизошло, для него было жизненно важно иметь возможность двигать не тольколадонью. Поток воздуха усиливался. Но Ксоксарл по-прежнему ничего не слышал.Пыль с опоры над его головой уже сдувало постоянно. Это, должно быть, поезд. Не мог ли он стоять где-нибудь включенным?Невозможно... Квейанорл! Неужели мы установили регуляторы так, что... Но ведь онидаже не включали ток. Они только пытались выяснить, для чего служат разныерегуляторы, и убедились, что для движения. Дальше они не продвинулись, да уних и не было для этого времени. Это должен быть сам Квейанорл. Это он. Должно быть, он еще жив. Это онпослал поезд. Целое мгновение -- отчаянно дергая державшую его проволоку, ни намгновение не переставая рассказывать и наблюдая за стариком -- Ксоксарлпредставлял, что его товарищ на станции "шесть" жив. Но с такими ранами это невозможно. Еще когда Ксоксарл лежал напосадочной рампе, ему уже приходила в голову мысль, что Квейанорлу,возможно, удалось уйти. Но потом Оборотень приказал этому старику, Эвигеру,вернуться и прострелить Квейанорлу голову. Это должно было означать дляКвейанорла конец, но, возможно, оказалось совсем не так. Ты подкачал, старик! -- мысленно возликовал Ксоксарл. Поток воздухапревратился в бриз. Слышался далекий писк, настолько высокий, что был награни восприятия. Он был приглушенным, шел от поезда и постоянно усиливался.Сирена. Рука Ксоксарла, которую выше локтя держала последняя проволока, почтиосвободилась. Он пожал плечами, и проволока сдвинулась вверх и расслабленнолегла на плечо. -- Старик, Эвигер, дружище, -- сказал он. Эвигер поднял взгляд,удивленный перерывом в монологе Ксоксарла. -- Что? -- Это звучит глупо, и я не упрекну тебя, если ты побоишься, но мойправый глаз чертовски чешется. Не почешешь его? Я знаю, солдат, которогочуть не до смерти измучил зудящийся глаз, выглядит глупо, но за последниедесять минут он едва не свел меня с ума. Почешешь? Возьми ствол своегоружья, если хочешь; я постараюсь не шевелить ни одним мускулом и не делатьничего угрожающего, только не отказывайся. Почеши стволом или чем тебеудобнее. Сделаешь? Клянусь честью солдата, я говорю правду. Эвигер встал и посмотрел на голову поезда. Он не может слышать воя сирены. Он стар. А остальные, помоложе, могут?Или этот звук слишком высок для их ушей? А машина? Ну иди же сюда, старыйболван! Иди! Юнаха-Клосп растащил обрезанные кабели. Теперь он мог пролезть вкабельную шахту и попытаться обрезать их дальше вверх, делая проход. -- Робот, робот, ты меня слышишь? -- Опять женщина, Йелсон. -- Ну, что у вас теперь? -- спросил он. -- Хорза больше не получает данных из вагона-реактора. Он хотел бызнать, что ты там делаешь. -- Это уж точно, я чертовски хотел бы знать, -- пробормотал на заднемплане Хорза. -- Мне пришлось перерезать некоторые кабели. Кажется, это единственныйпуть в вагон-реактор. Потом отремонтирую, если вы настаиваете. Связь на мгновение прервалась. В этот миг Юнахе-Клоспу показалось, чтослышится какой-то высокий звук. Но он не был в этом уверен. По ту сторонупорога восприятия, подумал он про себя. Связь снова восстановилась. -- Хорошо, -- сказала Йелсон. -- Но Хорза говорит, чтобы в следующийраз, если решишь что-нибудь перерезать, ты ставил его в известность. Ипрежде всего если это будут кабели. -- Ну ладно, хватит, надоело! -- закричал робот. -- Оставьте меня впокое, пожалуйста! Канал снова отключился. Робот на мгновение задумался. Ему пришло вголову, что где-то включился сигнал тревоги, но по логике сигнал этот долженбыл дублироваться на палубе управления, а он, когда говорила Йелсон, ничегоне слышал, кроме упрека Оборотня на заднем плане. Поэтому никакой тревогибыть не могло. И робот снова полез режущим полем в реактор. -- Какой глаз? -- спросил Эвигер издалека. Бриз сдул солому тонкихжелтоватых волос ему на лоб. Ксоксарл ждал, что мужчина заметит, чтослучилось, но тот только откинул волосы назад и с выражением неуверенностина лице посмотрел на голову идиранина. -- Вот этот, правый. -- Ксоксарл медленно повернул голову. Эвигер сновапосмотрел на нос поезда, потом на Ксоксарла. -- Только не говори об этом сам знаешь кому, ладно? -- попросил старик. -- Клянусь. Только давай скорее, пожалуйста, а то уже никакоготерпения. Эвигер шагнул вперед, но все еще был вне досягаемости. -- Честно, без всяких фокусов? -- решил он удостовериться еще раз. -- Слово солдата. Клянусь незапятнанным именем моей матери-родителя.Моим кланом и моим народом! Пусть Галактика превратится в пыль, если я лгу! -- Ладно, ладно. -- Эвигер поднял ружье вверх. -- Я хотел толькоубедиться. -- Он приблизил дуло ружья к глазу Ксоксарла. -- Где там у тебячешется? -- Вот здесь! -- прошипел Ксоксарл. Его свободная рука метнуласьвперед, схватила ружье за ствол и дернула. Эвигер, крепко державший ружье,подлетел вместе с ним и ударился о грудь идиранина. Из груди его резковылетел воздух. Ружье метнулось вниз и ударило по черепу. Хватая ружье,Ксоксарл отвернул голову на тот случай, если оно выстрелит, но это оказалосьизлишним: Эвигер держал его на предохранителе. В освежающем бризе Ксоксарл опустил оглушенного человека на пол, потомвзял лазерное ружье в рот и рукой установил регулятор на минимальнуюэнергию. Скобку спускового крючка он оторвал, чтобы освободить место длясвоих больших пальцев. Проволока плавилась легко. Подобно клубку змей, выползающих из дыры в полу, из шахты выскользнулпучок кабелей, от которых он отрезал примерно по метру. Юнаха-Клосп вплыл вузкую трубу и ухватился за оголенные концы следующего метра кабелей. -- Нет, Йелсон, -- сказал Хорза, -- тебя я не возьму ни в коем случае,даже если решу идти вниз не один. -- Он улыбнулся. Йелсон нахмурилась. -- Почему? -- требовательно спросила она. -- Потому что ты нужна мне на корабле. Тебе придется следить, чтобыБальведа и наш командир отделения вели себя хорошо. Йелсон прищурилась. -- Твое счастье, если это все, -- промурлыкала она. Улыбка Хорзы стала шире. Он отвернул лицо, как будто ему хотелосьсказать больше, но он почему-то не мог. Бальведа сидела, болтая ногами, на слишком высоком сиденье и размышлялао том, что могло быть между Оборотнем и этой темной, покрытой пухомженщиной. Ей показалось, что она заметила какую-то перемену в их отношениях,выражавшуюся главным образом в том, как с ней обращался Хорза. Добавилсяновый элемент: что-то новое определяло его реакцию на нее, но Бальведа никакне могла это идентифицировать. Все это было довольно интересно, но ничем ейне помогало. У нее хватало своих проблем. Бальведа знала свои слабости, иодна из них беспокоила ее сейчас. Она по-настоящему начинала чувствовать себя членом этой команды. Онанаблюдала за Хорзой и Йелсон, которые спорили, кто должен сопровождатьОборотня после их возвращения на "Вихрь чистого воздуха" при следующемпосещении Командной Системы, и не могла не улыбаться украдкой. Этарешительная, деятельная женщина была ей симпатична, даже если не отвечалавзаимностью на ее чувства, и она не находила в своем сердце тойнепримиримости, которую должна была ощущать по отношению к Хорзе. Это была ошибка Культуры. Она считала себя слишком цивилизованной иумной, чтобы ненавидеть своих врагов. Вместо этого она пыталась понять их иих мотивы, чтобы получить духовное превосходство. После победы она умелаобращаться с побежденными таким образом, чтобы они не стали снова врагами.Это была хорошая идея, пока ты не слишком сближаешься с врагом. Но еслипроведешь с ним некоторое время, такая эмпатия может обернуться против тебяже. Рука об руку с этим деятельным сочувствием должна была идти какая-тоотстраненная, нечеловеческая агрессия, но Бальведа чувствовала, что от нееона как-то ускользала. Возможно, я чувствовала себя слишком в безопасности, подумала она.Возможно, дело в том, что в настоящее мгновение не было никакойнепосредственной угрозы. Борьба за Командную Систему позади, поиски утекалив песок, напряжение последних нескольких дней спадало. Ксоксарл работал быстро. Тонкий и узкий луч лазера коротко жужжал надкаждой проволокой, заставляя ее раскалиться докрасна, потом пожелтеть ипобелеть, и когда идиранин напрягал мускулы, она с треском рвалась. Старик,лежавший под ногами идиранина, зашевелился и застонал. Бриз все усиливался. Из-под поезда начало выдувать пыль, и онакружилась у ног Ксоксарла. Он приставил лазер к следующему пучку проволоки.Оставалось еще несколько. Он посмотрел на нос поезда. Там по-прежнему небыло заметно никаких признаков людей или машины. Он посмотрел через плечо вдругую сторону, на последний вагон и просвет между ним и отверстием туннеля,откуда дул ветер. Не было видно никаких огней и не слышно никакого шума.Воздух холодил глаза. Он продолжил свою работу. Ветер подхватывал искры и бросал их на полстанции и на спину скафандра Эвигера. Типично: как обычно, вся работа достается мне, думал Юнаха-Клосп. Онвытащил из шахты очередную связку кабелей. Проход за ним постепеннозаполнялся обрезанными кусками и блокировал путь назад из этой узкой трубы. Оно подо мной. Я чувствую. Я могу слышать. Я не знаю, что это такое ичто оно делает, но я могу чувствовать и слышать. И там еще что-то...какой-то другой звук... Поезд был длинным, расчлененным зарядом в гигантской пушке,металлическим криком из чудовищного горла. Он мчался по туннелю подобнопоршню величайшей из когда-либо построенных машин, обходил повороты и прямыеотрезки, прожектора на мгновение затопляли светом путь перед ним, и ондвигал перед собой километровую колонну воздуха, как будто это и был еговоющий и рычащий голос. * * * С перрона поднялась пыль и облаком повисла в воздухе. С поддона, гдесидел Эвигер, упала пустая банка из-под напитка и со стуком покатилась поперрону к носу поезда, натыкаясь на стены. Ксоксарл видел это. Ветер тянулего, проволока рвалась. Он освободил одну ногу, потом вторую. Вот на свободевторая рука; с нее упали последние витки проволоки. С поддона большой, плоской и черной птицей поднялся кусок пластиковойпленки и запорхал вслед за банкой, которая уже прокатилась через половинустанции. Ксоксарл быстро нагнулся, схватил Эвигера поперек туловища и, безтруда держа его одной рукой, а лазер другой, помчался вниз по перрону кстене рядом с заблокированным отверстием туннеля, где ветер стонал и свистелмимо скошенной хвостовой части поезда. --....а этих двоих запереть здесь внизу. Знаешь, мы могли бы... --сказала Йелсон. Мы близки к цели, думал Хорза. Он отсутствующе кивал и совсем неслушал, как Йелсон доказывала, почему при поисках мозга ему нужна именноона. Мы у цели, я уверен в этом. Я чувствую, что мы рядом. И мы... я...держались все вместе. Но она еще не достигнута, и достаточно крошечногозаблуждения, недосмотра, единственной ошибки -- и крах, неудача, смерть. Досих пор все получалось, несмотря на ошибки, но ведь так легко сделать что-тоне так, не заметить какой-нибудь мелочи в массе данных, которая потом --если забыть о ней, повернуться спиной -- выползет наверх и расправится стобой. Загвоздка в том, что приходится думать обо всем сразу -- и Культура,по-видимому, была права, что это в буквальном смысле под силу только машине-- и быть настроенным на происходящее так, чтобы автоматически думать обовсех важных и потенциально важных вещах и игнорировать остальное. Через сознание Хорзы шоком пронеслась мысль, что его собственноестремление никогда не делать ошибок и думать обо всем сразу не так уж сильноотличалось от того фетишистского стремления, которое отталкивало его вКультуре. Культура хотела сделать все равным и справедливым и исключить изжизни случайность. Он не удержался от улыбки над скрытой в этой мыслииронией, потом бросил взгляд на Бальведу, которая смотрела, как Вабслинэкспериментировал с регуляторами. Стараться быть похожим на своих врагов, думал Хорза. Может, в этомчто-то есть. --...Хорза, да ты меня слушаешь? -- спросила Йелсон. -- Хм-м? Ну конечно, -- сказал он с улыбкой. Пока Хорза и Йелсон продолжали разговаривать, а Вабслин ковырялся врегуляторах поезда, Бальведа хмурилась. Ей почему-то было очень неуютно. Снаружи, у переднего вагона, вне поля зрения Бальведы, вдоль перронапрокатилась маленькая банка и ударилась в стену возле отверстия туннеля. Ксоксарл мчался к задней части станции. Рядом с входом в пешеходныйтуннель, ведущий под прямым углом в скалу за перроном, находился тот самыйтуннель, из которого недавно вышли Оборотень и женщины после осмотрастанции. Идеальная площадка для наблюдения. Там можно избежать последствийстолкновения поездов и держать под обстрелом голову поезда, подумалКсоксарл. Он может оставаться в своем укрытии, пока не наедет второй поезд,а если люди попытаются выскочить -- они в его руках. Он проверил ружье ипоставил регулятор на максимальную энергию. Бальведа спрыгнула с сиденья, скрестила руки и медленно направилась кбоковому окну, неотрывно глядя в пол и ломая голову, почему ей так неуютно. В зазоре между краем туннеля и поездом завывал ветер; он ужепревратился в шторм. Ксоксарл встал на колено, поставив вторую ногу на спинулежащего без сознания Эвигера. В двадцати метрах дальше последний вагонначал шататься и раскачиваться. Робот оборвал резку на полпути. Ему пришли две мысли: во-первых, чертвозьми, действительно слышался какой-то забавный звук, а во-вторых, онпредположил, что на палубе управления выла сирена, и не только людинеспособны слышать ее, но и шлемофон Йелсон не воспринимал этот высокийвизг. Но разве не должно быть и визуального предупреждения? Бальведа повернулась спиной к окну, так и не выглянув в него, ипривалилась к стоящей там консоли. --...от того, насколько серьезно ты намерен найти эту проклятую штуку,-- говорила Йелсон Хорзе. -- Не беспокойся, -- ответил тот и кивнул в ответ. -- Я ее найду. Бальведа посмотрела в окно на станцию. Как раз в это мгновение шлемы Йелсон и Вабслина ожили возбужденнымголосом робота. Бальведу отвлек кусок черного материала, быстро порхавшегопо полу. Она распахнула глаза. Рот ее приоткрылся. Шторм превратился в ураган. Из туннеля доносился шум, как от далекойлавины. Потом над длинными прямыми рельсами, ведущими от станции "шесть" кстанции "семь" появился свет. Ксоксарл не мог видеть света, но он слышал шум. Он поднял ружье иприцелился вдоль стоящего поезда. Скоро эти глупые люди должны кое-чтозаметить. Стальные рельсы запели. Робот задом наперед быстро выбирался из шахты, отшвыривая к стенамобрезанные куски кабелей. -- Йелсон! Хорза! -- кричал он в коммуникатор. Он пробрался вниз по низкому проходу и когда огибал угол, от которогонедавно отколол кусок, услышал слабый, высокий, пронзительный вой тревоги. -- Это тревога! Я слышу! Что случилось? В низеньком проходе он уже могчувствовать и слышать и воздух, который шумел вокруг поезда. -- Снаружи шторм! -- быстро сообщила Бальведа, как только стих голосробота. Вабслин взял с пульта свой шлем. Там, где он лежал, мигал маленький оранжевый огонек. Хорза уставился нанего. Бальведа снова выглянула на перрон. По полу неслись облака пыли. Споддона сдувало легкие предметы. -- Хорза, -- спокойно сказала она, -- я не вижу ни Ксоксарла, ниЭвигера. Йелсон вскочила. Хорза посмотрел в боковое окно, потом снова намигающий на пульте огонек. -- Это же тревога! -- заорал голос робота из обоих шлемов. -- Дураки,вы что, отсидели уши, черт бы вас побрал? Хорза схватил ружье, взял шлем Йелсон за край и сказал в него: -- Там приближается поезд, робот; угроза столкновения. Немедленнопокинуть поезд! Он отпустил шлем, и Йелсон быстро надвинула его на голову и застегнула.Хорза показал на дверь. -- Быстро отсюда! -- сказал он громко и оглядел по очереди Йелсон,Бальведу и Вабслина. Инженер сидел и держал в руках шлем, взятый с пульта. Бальведа бросилась к двери, Йелсон следом за ней. Хорза сделалнесколько шагов, обернулся, посмотрел на Вабслина. Тот уже положил шлем напол и снова повернулся к регуляторам. -- Вабслин! -- заорал он. -- Быстро! Бальведа с Йелсон уже бежали через вагон. Йелсон оглянулась иприостановилась. -- Я трону его с места, -- с нажимом заявил Вабслин, не глядя на Хорзу,и нажал несколько кнопок. -- Вабслин! -- опять заорал Хорза. -- Уходи! Немедленно! -- Все будет нормально, Хорза. -- Вабслин продолжал возиться с кнопкамии переключателями, смотрел на экраны и измерительные приборы, морщился,когда приходилось двигать раненой рукой, и совсем не собиралсяповорачиваться к Хорзе. -- Я знаю, что делаю. Уходите. Я поведу его, вотувидишь. Хорза бросил взгляд назад. Йелсон стояла в центре первого вагона, всееще видимая через две открытые двери, и вертела головой из стороны всторону, стараясь не выпускать из виду и Бальведу, которая мчалась черезвторой вагон к посадочным рампам, и Хорзу, все еще стоявшего на палубеуправления. Хорза махнул ей, чтобы она уходила, вернулся и взял Вабслина залокоть. -- Ты с ума сошел! -- закричал он. -- Он пробегает метров пятьдесят всекунду! Представляешь, сколько нужно времени, чтобы сдвинуть с места такуюмахину? Он потянул инженера за руку. Вабслин вскочил и свободной рукой ударилХорзу в лицо. Хорза отлетел назад и упал на пол. Он был скорее удивлен, чемоскорблен. Вабслин снова занялся регуляторами. -- Мне жаль, Хорза, но я смогу увести его с дороги по этой кривойветке. А теперь уходи! Оставь меня в покое! Хорза поднял лазерное ружье, встал, посмотрел на инженера, повернулся ипобежал. Поезд дернулся, как будто выгнулся и потянулся. Йелсон бежала за женщиной Культуры. Хорза махнул ей, чтобы она не ждалаего, и она так и сделала. -- Бальведа! -- крикнула она. -- Аварийные выходы на самой нижнейпалубе! Агент Культуры ее не слышала. Она держала курс на второй вагон крампам. Йелсон с проклятиями побежала за ней. Робот пулей вылетел из пола и через вагон бросился к ближайшемуаварийному люку. Вибрация! Это поезд! Приближается другой поезд, и быстро! Что там этиидиоты натворили? Придется выходить! Бальведа быстро повернула за угол, ухватившись за край переборки.Согнувшись, она прыгнула в открытую дверь, ведущую к средней посадочнойрампе. За ней гремели шаги Йелсон. Она выскочила на рампу, в воющий шторм, тугой, непрекращающийся ураган.Воздух вокруг нее немедленно сдетонировал треском и искрами; свет вспыхнулсо всех сторон, и по опорам потек расплавленный металл. Она бросилась плашмяна пол и прокатилась по рампе. Опора перед ней, там где рампа делала изгиб иуходила вбок и вниз, снова брызнула искрами под ударами лазера. Бальведаопять привстала и метнулась к поезду, ища опору руками и ногами -- в те долисекунды, прежде чем движущаяся линия лазерного огня ударила в бок рампы, вопоры и по ограждению. Йелсон чуть не столкнулась с ней. Бальведа схватилаее за руку. -- Там кто-то стреляет! Йелсон подошла к краю и ответила на огонь. Поезд дернулся. Прямой отрезок пути перед станцией "семь" был более трех километров. Ивремя между точкой, когда с задней части стоявшего на станции "семь" поездастали видны прожектора мчащейся машины, и тем мгновением, когда поездвылетел из темного туннеля на станцию, составляло меньше минуты. Мертвое тело Квейанорла дрожало и покачивалось, но было заклиненослишком крепко, чтобы его отбросило от пульта. Его холодный, закрытый глазбыл направлен на скошенное бронестекло. За стеклом в черной ночи почтивещественным светом сияли огни-близнецы, а прямо впереди с ужасной быстротойувеличивалось размытое яркое пятно, ослепительное кольцо с серой,металлической сердцевиной. Ксоксарл выругался. Цель двигалась слишком быстро, и он промахнулся. Ноони сидели в поезде, в ловушке. Им не уйти от него. Старик под коленомзастонал и попытался пошевелиться. Ксоксарл надавил посильнее и сноваприготовился к стрельбе. Из туннеля с ревом и визгом, обтекая задний конецпоезда, вырывался ураганный поток воздуха. Ответные выстрелы наугад попали в стену станции далеко от него. Онулыбнулся. В это мгновение поезд тронулся. -- Выходите! Хорза добрался до двери, у которой были женщины, одна из них стреляла,а другая сидела на корточках и время от времени выглядывала наружу. Ветер сревом и рычанием врывался в вагон. -- Это, наверное, Ксоксарл! -- перекричала шум ветра Йелсон. Онавысунулась наружу и выстрелила. Ответные выстрелы плеснули по посадочнойрампе и ударили в обшивку вагона вокруг двери. Бальведа отпрянула назад,когда внутрь влетели горячие обломки. Поезд качнулся и очень медленно двинулся вперед. Хорза что-то сказал. -- Что?.. -- закричала Йелсон. Он пожал плечами, высунулся в дверь ивыстрелил по перрону. -- Вабслин! -- крикнул он и послал град выстрелов через всю станцию.Поезд полз вперед; рампа за открытой дверью сдвинулась уже на метр. Втемноте туннеля, откуда визжал ветер, клубами несло пыль и приближалсяпохожий на далекий, нестихающий гром шум, что-то засверкало. Хорза тряхнул головой и рукой подал знак Бальведе выйти на рампу,которая теперь была доступна лишь на половину ширины дверного проема. Онснова выстрелил; Йелсон высунулась и выстрелила тоже. Бальведа шагнулавперед. В это мгновение в центре поезда распахнулся люк и в том же вагонепроломила обшивку какая-то большая круглая штука -- плоская пробка изтолстого материала стенки опрокинулась вниз. Из открывшегося люка вылетеламаленькая темная фигурка, и пока кусок обшивки вагона падал на перрон, аБальведа бежала по рампе, в большой дыре рядом показалась серебристая точка,быстро распухавшая в толстый, блестящий, зеркальный овоид. -- Это он! -- закричала Йелсон. Мозг покинул поезд. Он хотел повернуть и умчаться прочь, но мигающийлазерный огонь у заднего конца станции переместился. Он уже больше неколотил в рампу и в опоры, а начал осыпать световыми взрывами всюповерхность серебристого эллипсоида. Мозг остановился в воздухе, сотрясаемыйочередью лазерных выстрелов, и завалился набок. Его гладкая поверхностьвдруг сморщилась и замутилась, а сам он покатился через ревущий воздух,искалеченным воздушным кораблем падая на боковую стену станции. Бальведаоставила позади себя рампу и сбежала вниз по откосу почти до нижнего уровня. -- Давай! -- крикнул Хорза и толкнул Йелсон вперед. Поезд удалялся отрампы, его моторы ревели, но их не было слышно в бушующем урагане. Йелсонударила себя по запястью, включая антиграв, и прыгнула, стреляя на ходу, вэтот ураган. Хорза наклонился вперед. Ему приходилось стрелять меж опор рампы. Однойрукой он держался за край дверного проема и чувствовал, как вагон дрожал,словно испуганный зверь. Несколько выстрелов ударили по опорам, поднявфонтаны осколков, и заставили его отпрянуть. Мозг с треском ударился о стену станции, скатился и остался лежать вуглу между полом и сотрясавшейся стеной. Его серебристая кожа дрожала и всебольше мутнела. Юнаха-Клосп вертелся в воздухе, уходя от выстрелов. Бальведа спустиласьвниз и побежала по перрону. Веер лазерного огня из далекого пешеходноготуннеля на мгновение остановился между ней и летящей фигуркой Йелсон, потомметнулся вверх и окутал женщину в скафандре. Йелсон отлетела назад, нолазерный огонь находил ее, заставляя скафандр искриться. Хорза бросился из поезда, вывалился из медленно движущегося вагона. Отудара о пол перехватило дыхание. Его перевернуло воздушным потоком, но онподнялся и побежал, стреляя сквозь ураган по другой стороне станции. Йелсонвсе еще летела сквозь шторм и трескучий лазерный огонь. Задний конец поезда, удаляющегося от станции уже со скоростью пешехода,залил свет. Грохот приближающегося поезда становился все сильнее. Онперекрывал все остальные звуки, даже взрывы и выстрелы, и внутри этогочудовищного рева все происходило будто в шокирующей тишине. Йелсон упала. Еескафандр был поврежден. Ее ноги побежали, еще не коснувшись пола, а потомона бросилась к ближайшему укрытию. Она мчалась к мозгу, матово-серебристомуэллипсоиду у стены. И вдруг изменила решение. Она повернула как раз в тот момент, когда уже могла нырнуть за мозг, ипомчалась мимо него к дверям и альковам в стене. Огонь Ксоксарла нашел ее в то мгновение, когда она повернулась, и наэтот раз броня ее скафандра не смогла адсорбировать энергию выстрелов. Онане выдержала, лазерный огонь пробил ее, будто окутав все тело женщинымолнией. Она подлетела в воздух, раскинув руки и ноги; ее тряхнуло, словнокуклу в руках рассерженного ребенка. Из груди и нижней части туловищавырвалось светящееся красное облако. Поезд приближался. Он ворвался на станцию на приливной волне грохота, с ревом вылетев изтуннеля, подобно громовому металлическому клину, и в одно мгновениепреодолел пространство между отверстием туннеля и медленно ползущим передним поездом. Ксоксарл, который был к нему ближе остальных, успел броситьбеглый взгляд на обтекаемый блестящий нос, прежде чем он врезался в хвостдругого поезда. Он никогда бы не поверил, что может быть еще более громкий шум, чемтот, который производил поезд в туннеле. Но грохот столкновения превзошелдаже эту какофонию. Там, где раньше было тусклое свечение, возникласверкающая звезда шума, ослепительная сверхновая. Этот поезд двигался со скоростью около двухсот километров в час, апоезд Вабслина успел сдвинуться только на длину вагона и двигался чутьбыстрее пешехода. Мчащийся поезд врезался в последний вагон, в доли секунды поднял его ираздавил, вмял в крышу туннеля и сбил слои металла и пластика в тугой пакет.Его нос и первый вагон вонзались под передний поезд, ломая колеса искручивая рельсы. Металлическая оболочка поезда осколками гигантской гранатыразлетелась во все стороны. Второй поезд продолжал врезаться под первый, буксуя и сползая всторону, пока разбитые отсеки обоих поездов сдвигали рельсы, сдавливая все впутаницу рвущегося металла и ломающегося камня в главной части станции,дробя, сминая и скручивая вагоны. Вся длина мчавшегося поезда продолжала изливаться из туннеля, вагонымчались мимо, спеша в хаос кружащихся обломков, вздымали его и рушилисьвместе с ним. В детонирующем мусоре вспыхнуло пламя, взлетели фонтаны искр,из ломающихся окон брызнуло стекло, ленты металла хлестнули по стенам. Ксоксарл отступил подальше в туннель, прочь от брызжущего грохота. Вабслин почувствовал наехавший поезд. Его швырнуло назад, в кресло. Онуже понял, что ничего не получилось; поезд, его поезд двигался слишкоммедленно. Большая ладонь из ничто толкнула его в спину. В ушах затрещало.Палуба управления, вагон, весь поезд вокруг него затряслись, и вдруг средивсего этого хаоса на него помчался задний конец следующего поезда, поезда времонтной пещере. Его поезд на повороте, который, возможно, мог бы увестиего на безопасную ветку, слетел с рельсов. Ускорение нарастало. Он былпригвожден к креслу и ничего не мог сделать. Последний вагон другого поездалетел ему навстречу. Он еще успел закрыть глаза за полсекунды до того, какбыл раздавлен, словно насекомое. Хорза лежал, свернувшись, в нише в стене станции, не представляя, какздесь оказался. Он не смотрел туда, он не мог этого видеть. Он скулил вуглу, а хаос гремел в его ушах, швыряя ему на спину обломки и сотрясая стеныи пол. И Бальведа нашла место у стены -- в алькове, где она вжалась в стену,повернувшись к хаосу спиной и спрятав лицо. Юнаха-Клосп прилепился к потолку за куполом камеры. Он наблюдал заразыгрывающимся внизу столкновением, видел покидающий туннель последнийвагон, другой поезд, врезающийся в тот, в котором они сидели еще несколькосекунд назад, как они двигались вперед одной спутанной и сдавленной массой.Вагоны слетали с рельсов и, лежа, сползали в сторону по каменному полу.Потом обломки замедлились, вырвали из скалы посадочную рампу и сорвали спотолка лампы. Обломки еще летали, и роботу приходилось уклоняться от них.Он видел, как на перроне под ним вагоны ударили тело Йелсон и в облаке искрпокатились по каменному полу. Они едва не попали в мозг, смели изуродованноетело женщины с пола и вместе с рампой погребли в стене, вбили все в черныйкамень рядом с туннелем, из которого выдавило веер обломков, когда последняяэнергия столкновения истощилась в прессовании металла и камня. Вспыхнул огонь, от рельсов полетели искры, замигали лампы, обломкиупали на пол, и дрожащее эхо катастрофы заметалось взад и вперед. Вверхподнялся дым, станцию сотрясли взрывы, и вдруг неожиданно для робота из дырв потолке, расположенных рядом с рядами ламп, хлынула вода. Она превращаласьв пену и падала вниз теплым снегом. Обломки поезда зашипели, застонали и затрещали, опадая. Над нимиполыхали языки пламени, борясь с падающей пеной и ища горючие материалы. Потом гулко прозвучал крик, и робот сквозь пелену дыма и пены посмотрелвниз. Из двери в стене вылетел Хорза. Мужчина бежал вверх по усеянному обломками перрону, кричал и стрелял изружья. Вокруг входа в туннель, из которого стрелял Ксоксарл, лопались ивзрывались камни. Робот ждал, что сейчас ударит ответный огонь и мужчинаупадет, но ничего не произошло. Мужчина бежал и стрелял и все время что-тонечленораздельно кричал. Агента Культуры нигде не было видно. Едва грохот стих, Ксоксарл выставил лазер за угол. В это мгновениепоявился мужчина и начал стрелять. У идиранина было время прицелиться, нонажать курок он не успел. Выстрелы Хорзы попали в стену возле ружья, ичто-то ударило Ксоксарла по руке. Ружье щелкнуло и отказало. В корпусе ружьяторчал осколок камня. Ксоксарл выругался и отшвырнул ружье. ВыстрелыОборотня попали в отверстие туннеля. Ксоксарл посмотрел на Эвигера. Тотслабо шевелился на полу, лежа лицом вниз и перебирая конечностями, будтопытаясь плыть. Ксоксарл оставил старика в живых, чтобы использовать в качествезаложника, но теперь Эвигер не представлял для него ценности. Женщина Йелсонмертва, это он убил ее, и Хорза будет мстить. Ксоксарл раздавил ногой череп Эвигера, повернулся и побежал прочь. До первого поворота было метров двадцать. Ксоксарл бежал изо всех сил,не обращая внимания на боль в ногах и теле. Со станции донесся звук взрыва.Над головой Ксоксарла зашипело, и из разбрызгивающей системы в потолкеударили струи воды. Воздух раскалился от лазерного выстрела, когда идиранин уже собралсяодним прыжком исчезнуть в ближайшем боковом туннеле. Навстречу ему бросиласьстена, и что-то ударило в ногу и спину. Он захромал дальше. С левой стороны было множество дверей. Ксоксарл попытался вспомнитьрасположение станции. Двери должны были вести в диспетчерскую и спальни. Тутможно сократить путь, пересечь по подвесному мосту пещеру ремонта иобслуживания и боковым туннелем добраться к системе транзитных труб. Можетбыть, так ему удастся уйти. Он быстро хромал, толкая двери плечом. Где-топозади громко звучали шаги Оборотня. Робот видел Хорзу, как тот, непрерывно стреляя, бежал, как безумный, поперрону, кричал и выл, и прыгал через обломки. Там лежало тело Йелсон, покаего не смело сошедшими с рельсов вагонами. Впереди Хорзы бежал раскаленныйконус света его ружья. Промчавшись мимо места, где стоял поддон, Оборотень узаднего конца станции нырнул в боковой туннель, из которого стрелялКсоксарл, и исчез в нем. Юнаха-Клосп спустился. Руины поезда трещали и дымились; густым снегомпадала пена. В воздухе распространялся ужасный запах. Сенсоры роботаобнаружили повышенное излучение. В разрушенных вагонах гремели взрывы ивызывали свежие пожары на месте тех, что погасила пена. Пена лежала на гореискореженного металла, подобно снегу. Юнаха-Клосп приблизился к мозгу. Тот лежал у стены, его поверхность,матовая и темная, стала разноцветной, как масляная пленка на воде. -- Ты, конечно, считал себя ужасно хитрым, да? -- тихо спросилЮнаха-Клосп. Может, мозг слышит его, а может, уже мертв; у робота не быловозможности выяснить это. -- Ты спрятался в вагоне-реакторе; спорим, что язнаю, что ты сделал с реактором. Ты сбросил его в одну из глубоких шахт,возле вентиляторных двигателей, возможно, даже возле того, который мы виделина экране сенсора массы в первый день. Ты, должно быть, очень доволен собой.Но посмотри, к чему это привело. -- Робот смотрел на немой мозг. На еговерхней стороне собиралась падающая пена. Собственный корпус робот очищалсиловым полем. Мозг зашевелился, резко поднялся примерно на полметра, сначала однимконцом, потом другим, и воздух вокруг него целую секунду шипел и трещал.Поверхность его ненадолго заблестела. Юнаха-Клосп, не зная, что происходит,отпрянул назад. Потом мозг упал на пол и успокоился. Цвета его оболочкимедленно менялись. Робот почувствовал запах озона. -- Подбитый, но не совсем, да? -- спросил он. На станции темнело,потому что неповрежденные лампы окутывал поднимающийся дым. Послышался чей-то кашель. Юнаха-Клосп обернулся. Из алькова,пошатываясь, выходила Бальведа. Она скорчилась, держась за спину, и кашляла.На голове у нее -- резаная рана, а кожа пепельного цвета. Робот подлетел кней. -- Еще один выживший, -- сказал он больше самому себе, чем агентуКультуры, остановился рядом и поддержал ее силовым полем. Пар и газ ввоздухе душили ее. Со лба текла кровь, а на спине куртки было видно влажноекрасное и блестящее пятно. -- Что?.. -- Она закашлялась. -- Кто еще? -- Ее походка быланеуверенной, и роботу приходилось поддерживать ее, когда она запиналась оразбросанные куски вагонов и обрывки рельсов. Пол усеивали выбитыекатастрофой из стен камни. -- Йелсон погибла, -- деловито сообщил Юнаха-Клосп. -- Вабслин,вероятно, тоже. Хорза отправился за Ксоксарлом. Что с Эвигером, не знаю. Яего не видел. Мозг, по-моему, еще жив. Во всяком случае, шевелится. Они направились к мозгу. Тот постоянно подпрыгивал одним концом вверх,будто пытался взлететь. Бальведа хотела приблизиться, но робот ее удержал. -- Не надо, Бальведа! -- посоветовал он и потянул ее дальше по перрону.Ее подошвы заскользили по мусору. Она продолжала кашлять с искаженным отболи лицом. -- Ты задохнешься, если останешься тут, -- дружелюбно сказалробот. -- Мозг позаботится о себе сам, а если нет, ты все равно ничего несможешь сделать. -- Я в порядке, -- заявила Бальведа, остановилась и выпрямилась. Еелицо стало спокойным, и она перестала кашлять. Робот тоже остановился ипосмотрел на нее. Она повернулась к нему и задышала нормально. Цвет ее лицапо-прежнему был пепельно-серым, но выражение спокойное. Она убрала со спинызалитую кровью руку, а другой вытерла кровь со лба и глаз. -- Вот видишь, --улыбнулась она. Вдруг ее глаза закрылись, тело переломилось в поясе, ноги подогнулись,и она повалилась головой на каменный пол станции. Юнаха-Клосп подхватил ее в воздухе, прежде чем она ударилась, и понес сперрона через первую попавшуюся боковую дверь. Она вела к диспетчерской ижилищам. На свежем воздухе Бальведа быстро пришла в себя, они не прошли и десятиметров. Сзади прогремели взрывы, и по галерее толчками, как неровные ударыбольшого сердца, пронесся воздух. Замигали лампы, с крыши туннеля сначалазакапала, а потом хлынула вода. Хорошо, что я не ржавею, сказал себе Юнаха-Клосп и полетел черезтуннель к диспетчерской. Женщина в захвате его силового поля зашевелилась.Он опять услышал выстрелы. Это был лазерный огонь, но робот не понял, гдестреляли, потому что звук доносился через вентиляционные щели впереди, сзадии сверху. -- Видишь... со мной все в порядке... -- пробормотала Бальведа. Роботослабил поле, давая ей возможность двигаться. Они почти добрались додиспетчерской; воздух стал чистым, а излучение слабело. Станцию встряхнулиновые взрывы. Волосы Бальведы и мех куртки зашевелились в потоке воздуха,сбрасывая клочья пены. Сверху продолжала течь вода. Робот влетел через дверь в диспетчерскую. Лампы горели ровно, и воздухбыл прозрачным. С потолка не лилась вода, и только тело женщины и егособственный корпус истекали водой на покрытый пластиком пол. -- Так-то лучше, -- сказал Юнаха-Клосп и положил женщину в кресло.Сквозь камни и воздух вибрацией донеслись новые взрывы. По всей комнате, на всех пультах и панелях замигали огоньки. Робот посадил женщину прямо, осторожно опустил ее голову меж колен иобмахнул лицо. Взрывы продолжали греметь, сотрясая атмосферу в диспетчерскойкак... как... топот громадных ног! Бум-бум-бум. Бум-бум-бум. Юнаха-Клосп приподнял голову женщины и хотел уже поднять ее из кресла,когда шаги за дверью, которые уже не мог замаскировать даже звук взрывов настанции, вдруг стали громче. Дверь распахнулась от пинка и внутрь ворвалсяКсоксарл -- раненый, хромой, насквозь промокший. Он увидел Бальведу и роботаи пошел прямо на них. Юнаха-Клосп метнулся вперед, целясь в голову идиранина, но Ксоксарлотбил машину одной рукой и швырнул ее в пульт управления. Экраны исветящиеся панели разразились суматохой искр и едкого дыма. Юнаха-Клоспзастрял, полупогребенный в закороченных и брызжущих искрами схемах. Вокругнего все дымилось. Бальведа открыла глаза и уставилась перед собой окровавленным, диким ииспуганным лицом. Она увидела Ксоксарла и открыла рот, но толькозакашлялась. Ксоксарл схватил ее, прижав ее руки к бокам, посмотрел надверь, через которую ворвался, и на секунду остановился перевести дыхание.Он понимал, что силы его покидают. Выстрелы Оборотня почти насквозь прожглироговые пластины на спине, здорово досталось и ноге, которая теперь мешалабежать. Человек скоро догонит его... Он посмотрел в лицо женщины и решил неубивать ее сразу. -- Может быть, ты удержишь указательный палец малыша от нажатия накурок, -- прохрипел Ксоксарл, забросил Бальведу одной рукой на спину ибыстро захромал к двери, ведущей к спальням, комнатам отдыха, а потом времонтную зону. Он толкнул дверь коленом, и она захлопнулась за ними. --Хотя я в этом сомневаюсь, -- добавил идиранин по дороге через короткийтуннель. Потом он прошел через первую спальню, под качающимися сетками.Опять включились разбрызгиватели, свет замигал и потускнел. Юнахе-Клоспу в диспетчерской удалось выбраться. Корпус был покрытгорящими кусками пластиковых проводов. -- Мерзавец, -- сказал он одурманенно и неуверенно полетел отдымящегося пульта, -- бродячий зверинец... Робот добрался до двери, через которую пришел Ксоксарл, замешкался тамненадолго, потом движением, похожим на пожатие плечами, влетел в туннель иначал набирать скорость. Хорза потерял идиранина. Он бежал за ним по туннелю, потом черезнесколько выбитых дверей. Наконец, ему пришлось решать -- вправо, влево илипрямо. Три коротких коридора, мигающие огни, потоки