Чувственный детектив 12 страница

Есть люди, которым нужна дополнительная порция адреналина в крови. Упорядоченно и предсказуемо они жить не хотят и не умеют. К таковым относила себя и Алла.

Но дело не только в ее любви к будоражащему кровь чувству опасности. Сейчас многие ощущают себя потерянными и незащищенными. В прежние времена люди чувствовали себя под опекой государства. Пусть это больше декларировалось, пусть и раньше царил милицейский произвол, но все же не доходило до такого беспредела, как в настоящее время. Ныне людям не на кого опереться. Не у всех есть силы и возможности решать проблемы самостоятельно. В теперешней жизни царят деньги, а ведь они есть лишь у минимального количества граждан. А что делать остальным?..

У нее, Аллы Дмитриевны Королевой, состоятельной бизнес‑леди, есть возможность помочь – пусть лишь тем, кого она знает, но ведь нужно с чего‑то начинать. Если каждый поможет хотя бы нескольким людям, – и то дело.

Поставив бокал на столик, она улыбнулась Славе. Чуть поколебавшись, подошла и погладила его по голове здоровой рукой. Уткнувшись лицом в ее грудь, Слава замер. Еще несколько месяцев назад, ощутив губами ее грудь, пусть и через одежду, он бы тут же почувствовал желание. Сейчас – нет.

Может быть, в нем что‑то умерло, когда погибала любимая женщина… Может быть, он уже примирился с тем, что потерял ее… Сейчас он не думал об этом. Ощущая знакомый аромат духов, тепло ее тела и упругую мягкость груди, Слава вообще ни о чем не думал. Он только хотел, чтобы она вот так стояла…

‑ Славка, а ведь я тебя люблю, – проникновенно произнесла Алла.

Он тут же вскинул голову, вглядываясь в ее лицо и пытаясь понять – почему она это сказала? Хотела утешить? Но нет, Алла смотрела на него с непривычной нежностью.

‑ Правда‑правда люблю, – повторила она. – Я только сейчас поняла. Вернее, нет, я поняла это в тот день, когда ты разделался с бандой Саввы. Ты тогда спал, а я лежала рядом и думала, что ты единственный мужчина, который захотел понять меня. Только ты догадался, что в моей душе уже много‑много лет саднит незаживающая рана, и потому я веду себя как оторва. Ты понял, кто я на самом деле, и жалел меня. И мне это было совсем не обидно. Я благодарна тебе, Слав. Ты никогда не использовал меня, как другие мужики, только для койки. Хотя в койке с тобой было здорово…

Она села к нему на колени и обняла за шею. Примерно так же было у них в самый первый раз, в его машине, когда Алла внезапно почувствовала, что хочет этого мужчину. И тут ее снова обдало жаркой волной.

Ломая ногти, Алла стала торопливо расстегивать его брюки. Проделать это одной рукой было трудно, “молнию” заклинило, а Слава так обалдел, что даже не пытался помочь. Потом спохватился и рванул бегунок, вмиг забыв о печальных размышлениях и опять потеряв голову…

‑ Обожаю, когда ты меня раздеваешь, – прошептала Алла, когда лишние одежды наконец оказались на полу…

…При желании Георгий Новицкий умел очаровать кого угодно. И добивался своего – не мытьем, так катаньем. Именно это произошло три года назад, через неделю после сцены в вестибюле Лефортовского нарсуда.

Серафима была дома одна и, услышав трель дверного звонка, удивилась – кто бы это мог быть? На площадке стоял муж с букетом ее любимых желтых тюльпанов.

Гоша смущенно улыбнулся и протянул букет:

‑ Пустишь?

‑ Конечно. – Взяв из его рук тюльпаны, Сима улыбнулась в ответ. Она даже не пыталась скрыть радость – он принес именно те цветы, которые любит жена, и это следует понимать как шаг к примирению.

Муж повесил пальто в стенной шкаф и на секунду замешкался, не зная, куда пройти – в их спальню или на кухню? Эта заминка не ускользнула от ее внимания, и Серафима поняла, что рано обрадовалась. “Этот дом для него уже чужой, и он ждет приглашения, будто гость, – с грустью отметила она, следуя за мужем на кухню. – В нашу комнату его не тянет – слишком интимно, по‑семейному…”

Чтобы заполнить паузу и дать Гоше освоиться в новом качестве, Сима поставила тюльпаны в вазу и занялась приготовлением кофе. Муж сел за стол, дождался, пока жена поставит перед ним его любимую кофейную чашечку, а себе нальет чаю и сядет напротив.

‑ Сима, я тебя люблю… – начал он.

‑ Я тебя тоже, – откликнулась она.

‑ Но сейчас нам лучше не жить вместе.

‑ Почему?

‑ Я тебе потом все объясню.

‑ Это из‑за долгов?

‑ Да, – кивнул муж. – И не только. Есть еще некоторые обстоятельства, о которых тебе пока лучше не знать. Со временем все поймешь. А сейчас нам лучше развестись – тогда к тебе никаких претензий.

‑ Но, Гоша, мы всегда преодолевали трудности вместе, – возразила Серафима. – И в этот раз я хочу быть с тобой плечом к плечу.

‑ Ты болеешь… – покачал он головой.

‑ Но я не настолько беспомощна, как ты думаешь.

‑ Ты женщина, и я не хочу втягивать тебя в опасные дела. Я сам заварил кашу, сам и буду ее расхлебывать.

‑ Нет, Гоша, – твердо произнесла Серафима. – Мы всегда все проблемы решали вместе, а что же сейчас?

‑ Пойми, Сима, у меня должны быть развязаны руки. Я хочу знать, что ни ты, ни Регина с Сережей не пострадаете.

Она помолчала, раздумывая. Ее обрадовало, что муж о них заботится. Развод уже не пугал. “Видимо, Гоша все обдумал и нашел способ выйти из сложной ситуации с наименьшим риском для нас”.

‑ Если ты так решил…

‑ Да, я так решил. – Голос мужа был тверд. – Это единственный выход.

‑ Ладно, – согласилась Сима. – Тебе лучше знать.

‑ Нужно развестись как можно скорее. Я скоро отсюда выпишусь, и никто не заставит вас отдать квартиру в счет моего долга. Все три автомобиля записаны на вас, их тоже не отнимут. Свой “Линкольн” я уже переоформил на другого человека, так же поступлю и с загородным домом.

‑ Большой у тебя долг?

‑ Большой, – вздохнул он.

Серафима не стала его упрекать. Она вообще никогда не корила мужа. Какой смысл осыпать обвинениями! Что случилось, то случилось, словами уже не поможешь. Гоша рискнул, но проиграл. Это может случиться с каждым – бизнес занятие не для слабаков.

‑ А как думаешь выплачивать?

‑ Что взять с банкрота? Частично я погасил долг, а больше нечем.

‑ Тебе не угрожают?

‑ Угрожают. Но от угроз денег на счетах не прибавится.

‑ Ты не боишься?

‑ Не боюсь.

Сима с горделивой улыбкой посмотрела на мужа – все же ее Гоша настоящий мужчина – смелый, решительный и отважный. Ошибся, но готов сам все исправить и принять тяжесть проблемы на свои плечи.

‑ Мне пора. – Отставив кофейную чашку, муж поднялся. – Судебное заседание через неделю. Я приду один. – Видимо, он хотел опередить ее вопрос. – И ты приходи одна. Регина себя ведет как плохо воспитанный подросток. Честно говоря, я был шокирован.

Симе и в голову не пришло спросить – почему в прошлый раз супруг явился на судебное заседание в обществе молоденькой любовницы? Она сразу же придумала ему оправдание: Гоша спасает семью, демонстрируя кредиторам: развод не фиктивный, у него есть другая женщина. Перепутав желаемое с действительным, счастливая Серафима даже не отметила, что муж, против обыкновения, не поцеловал ее на прощанье.

Через неделю Серафима пришла в Лефортовский суд без дочери, как и просил Гоша. Тот тоже был один. Процедура заняла всего четверть часа.

‑ Почему вы решили развестись, прожив почти три десятка лет? – спросила судья.

‑ Когда‑то ведь надо пожить и врозь, – с улыбкой ответил Гоша. – Дети выросли, а мы с Симой решили разойтись – наверное, за столько лет устали друг от друга.

‑ Поживите некоторое время врозь, не оформляя развода, – сделала судья попытку сохранить семью.

‑ Мы уже все решили, ваша честь. – Чуть склонив голову, Гоша произнес эту фразу, подражая американским киногероям, и Серафима невольно улыбнулась – мальчишка! “Шалопай ты мой любимый”, ‑ с нежностью подумала она.

‑ А почему вы молчите? – обратилась к ней судья. – Вы согласны на развод?

‑ Согласна, – кивнула Сима, продолжая улыбаться.

Некоторое время судья внимательно разглядывала ее – видимо, не так часто супруги разводятся, улыбаясь. Потом решила, что это всего лишь фиктивный развод. Точно так же думала и Сима.

‑ У вас есть имущественные разногласия?

‑ Нет, – почти в унисон ответили оба.

Наконец все закончилось, и они вышли из зала судебного заседания. Серафима была уверена, что муж, – она по‑прежнему считала Гошу мужем и не собиралась называть “бывшим” – предложит ей посидеть в уютном ресторане, поговорить о будущем, о своих дальнейших планах, посоветует, как ей теперь держаться, что говорить кредиторам и общим знакомым, но тот, посмотрев на часы, с озабоченным видом произнес:

‑ Мне нужно ехать, Сима.

Торопливо чмокнув ее в щеку, Гоша направился к своему “Линкольну”: по статусу он мог позволить себе личного шофера, но предпочитал водить сам.

Серафима молча следила, как автомобиль мужа скрывается из виду, потом вышла на мостовую и подняла руку. Сегодня она не рискнула сесть за руль – еще не оправилась после долгой болезни.

Вечером Сима объявила о разводе дочери и сыну. Выглядела она при этом спокойной, безмятежно улыбалась, и дети тоже успокоились.

И все же Регина решила втайне от матери встретиться с отцом и вразумить его. Кто его знает – а вдруг возьмет да и женится на потаскухе Катьке! Та красотка хоть куда – именно в том смысле, который вкладывают в это словосочетание циники. Папаша, похоже, совсем потерял голову от этой полупрофессионалки – любой другой мужик встал бы на дыбы от оскорблений, которыми дочь осыпала его любовницу, потребовав объяснений по каждому эпизоду, но провокация не удалась – побагровевший папик лишь одергивал дочку, пытаясь отстоять “честь” своей “дамы”. Когда у мужчины кровь приливает к одной головке, то отливает от другой.

Разыскать отца оказалось не так‑то просто. Регина почти месяц выясняла, где тот трудится.

Подъехав к трехэтажному особняку, на двери которого сверкала золотом табличка с надписью “ЗАО “Атлант”, Регина узнала у охранников, что кабинет отца на третьем этаже. В приемной за секретарским столом восседала Екатерина. Не обращая внимания на ожидающих приема сотрудников, Регина яростно прошипела:

‑ Вон отсюда, сучка!

Она решительно вытолкала в коридор вначале Катю, затем ошарашенных посетителей и вдела ножку стула в ручку двери.

‑ Папа, что за финты? – возмущенно вопросила дочка, едва переступив порог кабинета. – Заявляешь маме, будто обанкротился, а у тебя новая фирма, новый особняк.

‑ Это не моя фирма и не мой особняк, – с достоинством ответил Георгий Новицкий.

‑ И кабинет не твой? – ехидно поинтересовалась Регина Новицкая, сев наискосок от его кресла.

‑ Кабинет мой. А фирма принадлежит Борису Бортнику. Учитывая обстоятельства, он взял меня на должность генерального директора. Я лишь наемное лицо с фиксированной зарплатой, хотя имею право подписи и принимаю решения.

‑ А Катьку‑давалку Боря взял в качестве бесплатного приложения к тебе? Или она и ему периодически отсасывает?

‑ Регина, я не желаю с тобой разговаривать в таком тоне. Ты ведешь себя отвратительно.

‑ А как ты себя ведешь, папа? Об этом ты задумывался? Или плотские радости совсем затуманили тебе мозги?

‑ Еще раз повторю общаться в подобном тоне не намерен.

‑ Ладно, сменим тон, – примирительно сказала она. – Надеюсь, ты не женишься на этой потаскухе?

‑ Моя личная жизнь тебя не касается, – отрезал он. – Я твой родитель, а не наоборот.

‑ Эх, ты, родитель… – Регина посмотрела на отца с брезгливым удивлением. – Я‑то думала, что ты умный, гордилась тобой, а ты…

Безнадежно махнув рукой, она вышла из кабинета, не попрощавшись.

Предусмотрительная Катерина куда‑то спряталась. Попадись она на глаза рассерженной Регине, ей бы прилично досталось. И не только словесно.

‑ Слав, ну что мне с собой делать, а? – жалобно вопросила Алла.

‑ А что тебя беспокоит, моя дорогая?

Слава сидел напротив, совершенно счастливый. Да не умер он, черт побери! Ну, может быть, ненадолго впал в анабиоз, решив, что потерял любимую женщину. Но вот она, его любимая женщина, и он воскрес! И прочь все тягостные думы! Да пусть она остается со своим Олегом – разве мало было в ее жизни любовников, о которых он знал, искусно создавая иллюзию своего неведения! Возможно, когда‑нибудь Алла расстанется с Олегом, а даже если и нет, это не смертельно. Главное, не брать в голову, и можно убедить себя в чем угодно.

‑ Ну как же я теперь? И тебя я люблю, и Олега… Не хочу терять вас обоих… Ты единственный мужчина на свете, которому можно это сказать, и ты меня поймешь.

‑ Аллочка, я счастлив, что ты считаешь меня единственным мужчиной, достойным твоего доверия. У меня нет собственнических устремлений. Вот ты только что сказала, что любишь и меня, и Олега. А я вычленил из этой фразы, что на первое место ты поставила меня. Пусть он будет в твоей жизни, а я перестану об этом думать. Я ведь и о других твоих любовниках знал. Стану считать Олега твоим очередным увлечением, вот и все. Да, ты его любишь, но ведь и меня тоже…

Слава посмотрел на нее с улыбкой, не испытывая ни ревности, ни обиды, – никаких негативных эмоций, – только искреннюю радость.

‑ Славка, я тебя обожаю! – Вскочив с кресла, Алла опять устроилась у него на коленях. – Я совсем немножко посижу, а то от моих восьмидесяти девяти килограммов у тебя ноги отнимутся.

‑ Не отнимутся. – Он зарылся лицом в ее грудь, глубоко вздохнул и закрыл глаза.

‑ Знаешь, еще недавно мне бы и в голову не пришло терзаться из‑за того, что у меня сразу два любовника. А побывав по ту сторону жизни, я стала другой. И теперь в голову приходят необычные мысли. Раньше чувства мужика, с которым я сплю, мне были до лампочки. Как мужчины имеют телок для сексуальной разрядки, так и я пользовала своих партнеров. А теперь… – Алла призадумалась, глядя на любовника с каким‑то непонятным ему выражением. – Слав, я вот о чем недавно думала… И ты, и многие другие люди частенько говорили, что нельзя так рисковать жизнью…

‑ И ты всегда сердилась, – с улыбкой добавил он.

‑ Тогда меня это бесило, – призналась она. – Я ведь считала себя самой‑самой. Самой умненькой‑разумненькой. И была стопудово уверена, что только мне решать, что делать с собой и своей жизнью. В конце концов, это моя жизнь, и отвалите вы все! – так я тогда думала. Я не любительница лезть в чужие дела и такая же не любительница, когда лезут в мои. И вот только на тридцать седьмом году жизни я поняла, почему мне так говорили…

Слава молча смотрел на нее, думая, что слишком дорогой ценой далось это понимание.

Разумеется, каждый вправе распоряжаться своей жизнью. Но ведь он не один на свете. Если этот человек никому не нужен, быть может, человечество ничего не потеряет, если он зайдет слишком далеко и в итоге погибнет.

Но к Алле это не относится. За сутки, пока врачи боролись за ее жизнь, десятки подруг пролили море слез. И не только они. Не могли сдержать скупых мужских слез даже ее друзья‑мужчины, не желая верить, что верная боевая подруга погибнет, и одновременно страшась, что это случится.

Но Слава не хотел говорить этого Алле. Зачем слова? Она и так все поняла.

И все же он был уверен, что если возникнет ситуация, когда потребуется ее помощь, то его любимая женщина не останется в стороне. Слава давно уже понял, что ею движет отнюдь не стремление к риску. Алла никогда не совершала бессмысленных поступков всего лишь ради острых ощущений. Да, ей нравится рисковать, но она не лезет на рожон. Будь она глупа и безрассудна, ее давно бы уже не было в живых – разве мало ситуаций представляли реальную угрозу для ее жизни? Однако, будучи хорошим стратегом и тактиком, к тому же, неплохим психологом, боевая подруга умела мгновенно все просчитать и даже, казалось бы, проигрышную ситуацию обернуть выигрышем. Неплохие качества для мужчины, если он избрал соответствующее поприще, но этими качествами обладает женщина. Сожалеть ли об этом или восхищаться ею? Слава не раз отговаривал ее от участия в рискованных делах, но прекрасно понимал, что Алла не станет прислушиваться к его доводам – она привыкла жить своим умом.

Глядя на любимую женщину, казавшуюся в данный момент безмятежной, Слава осознал, что недавно сказанные ею слова, – всего лишь слова.

Алла все равно будет ввязываться в опасные ситуации. И рисковать жизнью. Верная боевая подруга.

…Все последующие шаги предпринимала Регина. А Серафима предпочла бы ничего не знать. Она, как всегда, находила Гоше оправдания, не желая примириться с реальностью. Не признаваясь в этом даже самой себе, Сима тешилась надеждой, что все обстоит именно так, как обрисовал муж в их предпоследнюю встречу. Она уговаривала дочь не выспрашивать об отце – зачем портить ему репутацию? Что могут знать о нем посторонние люди?!

И еще одна надежда грела Симину душу – муж не может не ценить все, что жена делала для семьи в течение двадцати девяти лет брака. Ведь они всегда жили душа в душу! Ни разу крупно не поссорились, ни разу у них не возникало мысли о разводе. Мелкие стычки случались, – а в какой семье их не бывает?! Гоша отходчив, да и она не любительница скандалить. Они прекрасно ладили и понимали друг друга, им было хорошо вместе.

«Гоша просто увлекся молодой женщиной и потерял голову. Нагуляется, соскучится и вернется ко мне», – обманывала себя Серафима.

Но дочь думала иначе.

‑ Мамуль, если вы с папой опять будете вместе, то я обеими руками “за”. Ехидничала лишь в воспитательных целях – чтобы он осознал, как смешон. Можно понять мужика, будь любовница интересной особой. Но Катька… Ты же видела ее – драная кошка. Сейчас‑то приоделась, видно, папик деньги дает, а в институте выглядела деревенщина деревенщиной и была всеобщим посмешищем. Мордаха‑то у нее смазливая, да только мозгов и женской гордости ни на грош. Под любого ложилась – мужа искала, а находила лишь приключения на собственную задницу. У нее даже не хватало ума скрывать, что мечтает выйти замуж за богатого. С ее‑то минус‑интеллектом – и такие непомерные амбиции! Излюбленный прием Катерины, древний, как ее вторая профессия, – забеременеть и шантажировать будущим ребенком. А наши ребята ржали: “Да это ж сын полка!” На первом курсе она пыталась прибиться ко мне, да Линка ее отвадила, – моя бывшая подруга не терпела никого рядом со мной. А я, честно говоря, жалела Катьку – иногородняя, ютится в общаге, денег вечно нет, парни ее пользуют, да еще и смеются над ней. Не хотела говорить тебе раньше, но сейчас признаюсь: перед госэкзаменами Катерина подошла ко мне и слезно умоляла помочь трудоустроиться. В Москве эта дурында связями не обзавелась, а возвращаться в родной Мухосранск не желала. Ну, я и попросила отца взять ее на работу. Попасть в твой отдел ей не светило – зачем вам юрист без стажа! Папа дал команду начальнику по кадрам, и Катьку приняли на должность референта. А эта дуреха, видать, даже с такими обязанностями не справилась, ее потолок – должность секретутки. Но не растерялась, сучонка, сумела окрутить папика. Так что, мамуль, я в определенной мере виновата в случившемся, раз помогла Катьке пролезть в вашу фирму. А потому предприму определенные меры, чтобы исправить свою ошибку и вернуть отца в лоно семьи. Мне нужно выяснить, чем Катька его взяла. Предполагаю, что раньше отец тебе не изменял, а когда эта шлюха под него легла, вошел во вкус. Мы должны быть во всеоружии, чтобы знать, к чему готовиться.

Лина смотрела на телеэкран, краем глаза следя за мужем. Сегодня суббота – значит, он опять отправится на свидание со своей пассией, наврав, будто намерен навестить родителей.

“Как же я ее ненавижу!” – думала она, глядя, как киношный маньяк душит очередную девушку и представляя на месте жертвы бывшую подругу.

Кирилл достоин лишь презрения – что взять с этого тюфяка! – пляшет под дудку своей любовницы, как комнатная собачка.

Лину распирало от злобы, но отвести душу скандалом нельзя – стоит ей сейчас перегнуть палку, муж подаст на развод. Зря, что ли, она терпела более трех лет, спала с ним, родила от него! Не‑ет, Кирилл за все заплатит сполна.

Ее мечта стать богатой непременно сбудется.

…Регина встретилась со всеми деловыми партнерами родителей и в итоге выяснила, что “Атлант” – это тот же “Новатор”, сменились лишь название фирмы и офис, а хозяин прежний, Георгий Натанович Новицкий.

Один из старых партнеров четы Новицких, Всеволод Андреевич Емельянов, не раз бывавший в их загородном доме и в свое время ухаживавший за Региной, поделился своими соображениями:

‑ Борис Бортник – подставное лицо. Так делают многие фирмы, чтобы уйти от налогообложения или аудиторской проверки – меняют название, тасуют руководящий состав. Истинный хозяин может вообще не числиться, однако всем известно, что решающее слово за ним, а все остальные лишь выполняют техническую работу.

‑ Так значит, “Новатор” не обанкротился? – уточнила дотошная Регина.

‑ Нет, конечно. С чего ему разоряться? Процветающая фирма, неуклонно идет в гору.

‑ А рисковые игры на рынке ГКО?

‑ Ну, это было давно. Да и Георгий не тот человек, чтобы бездумно рисковать. Он играл, как и многие, и неплохо поимел на этом. С его связями не составило труда заблаговременно узнать, что облигации пора сливать. И он не остался внакладе, как раз наоборот – крупно заработал.

Регина встретилась и с Борисом Бортником – давнего приятеля отца она хорошо знала. Тот говорил уклончиво, но умная девушка вытрясла из него максимум информации и сделала правильные выводы даже из того, о чем он умолчал.

Выяснив все, она ошарашила мать новостью:

‑ Мам, папа обвел тебя вокруг пальца. У него теперь новая фирма. На самом деле “Новатор” просто сменил вывеску и теперь называется “Атлантом”.

Но идеалистка Серафима отказывалась верить. Как же так? Гоша говорил, что сделал все для того, чтобы обезопасить семью…

‑ Нет, доченька, – попыталась она защитить мужа. – Ты не знаешь всего. Твой отец взял большой кредит и теперь вынужден скрываться.

‑ Да никуда он не скрывался! Сидит в шикарном кабинете, но делает вид, будто сир и нищ. Мол, всего лишь наемный работник. Папик не только не разорился на ГКО и не брал кредитов, как раз наоборот, еще больше разбогател, а фиктивным хозяином посадил Борьку Бортника.

‑ Может быть, Борису и в самом деле принадлежит новая фирма, – продолжала Серафима цепляться за соломинку.

‑ У этого голодранца никогда лишней сотни не было, – презрительно скривилась дочь. – Борька вечно в долгах, а теперь вдруг стал хозяином крупной строительной компании! Да все говорят, что Бортник – типичный Фунт.

Но Сима все равно не верила.

‑ Мамуль, нам нужно провести расследование, – заявила Регина. – Наймем частных сыщиков, сведущих в области экономики, и они все раскопают. Предстоят расходы, дай мне денег.

Подавленная Серафима отправилась в спальню, где лежали наличные на каждодневные траты. Госпитализация в гинекологическую клинику, операция и лечение обошлись дорого, а потому в домашнем сейфе оказалась мизерная сумма. Обычно деньги туда клала Сима, но из‑за болезни ей стало не до этого, а супруг не озаботился пополнить запас наличности.

‑ Надо съездить в банк, – обратилась Сима к стоящей рядом дочери.

‑ Поехали, – согласилась Регина.

В банке их ожидала убийственная новость – на счете четы Новицких не оказалось ни рубля. Ни единого доллара не осталось и на валютном счету. Регина попросила кассира сделать распечатку прихода‑расхода и обнаружила, что отец снял все деньги в те дни, когда ее мать лежала в больнице.

‑ Вот это да! – качала головой ошеломленная девушка. – Здорово папик нас обжулил. И что самое подлое – проделал все это перед твоей операцией… Представляешь – навещал тебя, приносил передачи, а сам в это время обтяпывал свои делишки… Мало того, что захапал себе фирму, так еще и все снял со счетов… Не такие уж большие здесь были деньги, мог бы и не жидиться, раз уже урвал такой жирный кусок. Мам, разве раньше отец был мелочным?

‑ Нет… – Растерянная Серафима не вполне отчетливо воспринимала происходящее. – Мы ведь зря денег на ветер не бросали, старались все средства пустить в дело.

‑ Оказывается, я совсем не знаю собственного отца. Надо же – прожила с ним двадцать три года, уважала и любила, а он, выходит, человек алчный и расчетливый. И жестокий. Ведь не чужих людей обокрал, а родных детей и жену. Свои ранят больнее…

Губы Серафимы дрожали, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Не потеря денег ее расстроила, а слова дочери. До сих пор не хотелось верить, что муж так некрасиво поступил с ними.

‑ Мам, надо обязательно провести расследование, – твердо заявила Регина. Она снова выглядела собранной и деловой. – Мне нужно точно знать, кто мой отец – подлец или нет. Ты можешь занять денег у своих знакомых?

‑ Могу, – прошептала Сима.

‑ Поехали к тому, кто наверняка даст.

Достав записную книжку, Серафима пролистала ее и остановилась на кандидатуре Валерия Романовича Шенгелия – тот был другом ее покойного отца, они вместе трудились в одном НИИ, а теперь он сменил профессию и стал состоятельным человеком.

Без лишних расспросов Валерий Романович ссудил им десять тысяч долларов – все, что оказалось в его сейфе, – и пообещал в случае необходимости добавить.

‑ Валерий Романович, не могли бы вы по своим каналам выяснить теперешнее финансовое состояние отца? – спросила Регина.

‑ Мне это и так известно. Георгий Новицкий – фактический владелец фирмы “Атлант”, весьма небедный человек.

‑ Вы совершенно уверены, что на нем не висит долг, и он не разорился? – уточнила она.

‑ Абсолютно, – подтвердил тот. – В деловом мире такие сведения сразу становятся известны, никто не будет иметь дело с банкротом.

Выйдя на улицу, Регина оповестила:

‑ Мам, я не собираюсь сдаваться. Поверь, расследование необходимо.

‑ Дочуля, нам теперь придется экономить, а услуги частных детективов стоят немало, – возразила Серафима. Но дело было не в деньгах. Не хотелось ей, чтобы кто‑то копался в жизни ее мужа – она по‑прежнему называла Гошу мужем и мысленно, и вслух, – и выяснял то, что его не красит. Да и сама Сима не желала знать неприятной правды.

Но ее решительную дочь не заставить отказаться от намеченной цели – папины гены.

‑ Тогда я продам свою машину и на эти деньги найму детективов.

‑ Стоит ли, Региночка?

‑ Стоит, мам. – Дочь была настроена весьма воинственно. – Если все подтвердится, мы подадим в суд. По закону тебе положена половина. Да и по моральным критериям тоже – ведь вы вдвоем с нуля создали фирму. Он тебя обманул? Обманул. Обокрал? Обокрал. Неужели ты это спустишь?

‑ Дочуля, не хочу я судиться с твоим отцом. Пойми, он все равно не чужой мне человек. Да ведь и тебе не чужой.

‑ А как же родной человек мог так с нами поступить?! Я работаю в бюджетной организации, получаю три тысячи рублей, ты вообще осталась без работы, Сережке учиться еще два года. На что мы будем жить? Втроем на мои три тысячи?

‑ У нас три машины…

‑ Хорошо, продадим все три машины. Проедим мы их довольно быстро. А дальше что? Я выйду замуж, Серега женится – и мы с ним приведем суженых в наш дом? Устроим коммунальную квартиру и будем все тереться на одной кухне? Я начну лаяться с Сережкиной благоверной, а та – спать с моим мужем – так?

‑ Давай сделаем по‑другому – ты все выясни, а потом мы поговорим с твоим отцом. – Сима и в самом деле надеялась, что если с Гошей поговорить по‑хорошему, он поступит как любящий муж и отец.

‑ И ты надеешься его разжалобить? – скептически отозвалась дочь. – Мне он, глядя в глаза, врал, будто фирма не его. А тебе “благородно” оставил квартиру твоих родителей, прибрав к рукам наш загородный дом, который стоит ровно в пять раз больше. Да и его “Линкольн” существенно дороже твоего скромного “Пежо”. Ты не замечала, мам, что папа всегда покупал все самое лучшее? У него рубашки и галстуки за двести‑триста долларов, а ты ходишь в сторублевых колготках “Леванте”. Он покупает за границей костюмов на десятки тысячи баксов, а ты отовариваешься в местных шопах за сто‑двести долларов.

Серафима подавленно молчала. Это и в самом деле было так. Привыкнув смолоду экономить, она, скрепя сердце, покупала себе двухсотдолларовые костюмы. И то лишь потому, что деловой даме не пристало ходить в барахле с вещевого рынка. А любимого мужа Сима никогда не контролировала в тратах – в конце концов, он генеральный директор и лицо фирмы, а она всего лишь руководитель юридического отдела.

«Теперь я уже никто… – грустно подумала Серафима. – И моего отдела уже нет, и фирмы тоже…»