Глава 25. Когда они приблизились к лагерю, Волк выбежал навстречу Эйле

Когда они приблизились к лагерю, Волк выбежал навстречу Эйле. Она поняла, что от избытка чувств он готов прыгнуть на нее, и жестом велела ему остановиться. Он выполнил ее приказ, но было видно, что ему с трудом удается сдерживаться. Присев перед ним, она разрешила ему лизнуть ее шею, а сама успокаивающе поглаживала его. Потом она встала. Но он продолжал смотреть на нее с такой мольбой и надеждой, что она кивнула головой и погладила его по загривку. Волк подпрыгнул и, с тихим урчанием положив передние лапы ей на плечи, слегка прикусил ее скулу. Обменявшись с ним кусачим приветствием, она взяла в руки его массивную голову и посмотрела в посверкивающие золотистыми точками глаза.

– Я тоже люблю тебя, Волк, но порой мне непонятно, почему ты так любишь меня. Только потому, что считаешь меня вожаком твоей стаи, или здесь кроется нечто большее? – сказала Эйла, соприкоснувшись с ним лбом, и жестом велела ему опуститься на землю.

– Ты внушаешь ему любовь, Эйла, – сказала Зеландони, – и пробуждаемую тобой любовь невозможно отвергнуть.

Эйла с удивлением посмотрела на свою спутницу, размышляя о ее странном замечании.

– Я ничего не внушаю, – сказала она.

– Ты внушаешь ее Волку. И ему хочется порадовать тебя любовью, которую он испытывает к тебе. Ты вовсе не стремишься очаровывать или соблазнять, но невольно пробуждаешь любовь. И пробуждаемая тобой любовь глубока и искренна. Она переполняет твоих животных. Она переполняет и Джондалара. Я знаю его. Он никого не любил так, как любит тебя, и никогда не полюбит. Возможно, это связано с тем, что ты относишься к ним с такой же искренней и большой любовью, а возможно, Мать ниспослала тебе Дар пробуждения Любви. Любовь к тебе всегда будет страстной, однако нужно быть осторожной с Дарами Матери.

– Зеландони, почему так обычно говорят? – спросила Эйла. – Почему людей должны беспокоить Дары Матери? Разве Ее Дары не хороши?

– Скорее потому, что Ее Дары слишком хороши. Или, возможно, слишком щедрые. Что ты испытываешь, когда тебе дарят очень ценный подарок? – спросила жрица.

– Иза учила меня, что любой подарок порождает обязательство. Нужно отдарить нечто равноценное, – сказала Эйла.

– Чем больше я узнаю о воспитавших тебя людях, тем больше уважения они вызывают у меня, – сказала Верховная жрица. – Когда Великая Земная Мать посылает Дар, Она, возможно, ожидает взамен нечто равноценное. Кому многое дано, с того многое спросится, но как узнать, что и когда? Поэтому люди обычно осторожничают. Иногда Ее Дары слишком велики, больше, чем кому‑то хотелось бы, но их невозможно отдать обратно. Слишком большая щедрость в данном случае не всегда означает более счастливую жизнь.

– Даже слишком большая любовь? – спросила Эйла.

– Лучшим примером для ответа является Джондалар. Он, безусловно, одарен Матерью, – сказала женщина, носившая когда‑то имя Золены. – Ему даровано даже слишком много. Он так замечательно красив и хорошо сложен, что невольно привлекает внимание. Даже от его ярко‑синих глаз трудно отвести взгляд. Ему присуще природное обаяние, всех людей тянет к нему, но в особенности женщин. По‑моему, нет такой женщины в этом мире, которая отказала бы ему в просьбе, разве что Сама Мать. И ему нравилось дарить радость женщинам. Он умный и искусный кремневый мастер, но кроме всего прочего, ему дано любящее сердце, но он любит слишком многое. Любовь переполняет его.

Даже его любовь к обработке кремня, к изготовлению инструментов превратилась у него в настоящую страсть. Но сила его любви настолько велика, что может захлестнуть и его, и тех, кого он любит. Он старается сдерживать свои чувства, но порой они выходят из‑под контроля. Эйла, я не уверена, что ты осознаешь, насколько сильны его чувства. И все его Дары не сделали его счастливым, по крайней мере, до сих пор они зачастую порождали больше зависти, чем любви.

Эйла кивнула, задумчиво нахмурившись.

– Я слышала, как говорили, что Тонолан, брат Джондалара, был любимцем Матери, и поэтому Она призвала его таким молодым, – сказала Эйла. – Неужели он тоже был исключительно красив и одарен многочисленными Дарами?

– Его любили все, не только Мать. Тонолан был привлекательным мужчиной, но он не выделялся потрясающей… красотой, а точнее, мужественной красотой Джондалара, но обладал таким добросердечным и открытым нравом, что его любили все окружающие, и мужчины и женщины. Он заводил друзей легко и непринужденно, он всем нравился, и никто не завидовал ему, – сказала женщина.

Они все стояли и разговаривали, и Волк уже спокойно лежал возле ног Эйлы. А когда они вновь пошли в сторону лагеря, Эйла продолжала сосредоточенно обдумывать все сказанное жрицей.

– А теперь, когда Джондалар привел домой тебя, многие мужчины стали еще больше завидовать ему, и многие женщины испытывают ревность, потому что он любит тебя, – заметила Зеландони. – Именно поэтому Марона попыталась сыграть с тобой злую шутку. Она ревновала и завидовала вам обоим, видя, как вы счастливы друг с другом. Некоторые считают, что она тоже щедро одарена, но единственный ее дар – это необычная красота, а внешняя красота является самым обманчивым из даров. Ее срок недолог. В сущности же, она довольно отталкивающая женщина, которая, похоже, думает только о себе, у нее мало друзей, и нет никаких настоящих способностей. Когда красота Мароны увянет, у нее не останется ничего, и, к сожалению, видимо, даже детей.

Они прошли еще немного вперед, но Эйла вновь остановилась и повернулась к спутнице.

– Я не видела Марону последнее время, ее не было с нами и во время похода.

– Она вместе с подругой отправилась в Пятую Пещеру и пришла сюда вместе с ними. Она предпочла жить в их лагере, – сказала жрица.

– Мне не нравится Марона, но жаль ее, если у нее не будет детей. Иза знала кое‑что о том, как помочь женщине стать более восприимчивой к пробуждению в ней новой жизни, – сказала Эйла.

– Я тоже знаю кое‑что, но она не просит о помощи, и если она на самом деле не способна зачать, то тут уж ничем не поможешь, – сказала женщина.

Эйла услышала печальную нотку в ее голосе. Возможно, она тоже жалеет, что не смогла иметь детей. Затем ее озабоченность сменилась радостной улыбкой.

– А ты знаешь, что я жду ребенка? – спросила Эйла. Зеландони тоже улыбнулась. Ее догадки относительно состояния Эйлы подтвердились.

– Я очень рада за тебя, Эйла. Джондалар знает, что ваш союз уже одобрен Матерью?

– Да, я сказала ему. Он очень доволен.

– Еще бы. Ты говорила еще кому‑то?

– Только Мартоне и Пролеве и сейчас тебе.

– Если это не успеет стать всеобщим достоянием, то мы сможем удивить всех во время вашего Брачного ритуала и объявить эту приятную новость, если хочешь, – сказала Зеландони. – Ритуал сопровождается особыми словами, если невеста уже ждет ребенка.

– Наверное, уже можно сказать об этом, – согласилась Эйла. – Я перестала отмечать мои лунные дни, с тех пор как прекратились кровотечения, но уже подумала, что стоит вновь заняться подсчетом и определить срок рождения моего ребенка. Джондалар научил меня пользоваться счетными словами, но я не знаю таких больших чисел.

– Ты не понимаешь, как пользоваться счетными словами, Эйла?

– О нет. Мне нравятся счетные слова, – сказала она. – Конечно, Джондалар удивил меня, когда впервые использовал их. Он узнал, как долго я прожила одна в долине, просто подсчитав зарубки, которые я делала каждый вечер на счетных палочках. Он сказал, что это было совсем нетрудно, потому что я вырезала одну добавочную отметку в тот день, когда у меня начинались месячные, чтобы заранее знать о времени их прихода. Мне показалось, что в такие дни охота обычно складывается менее удачно. Я думаю, что животные лучше чувствовали мой запах. А потом я заметила, что мои кровотечения всегда приходят на ущербной луне, поэтому мне уже не обязательно было делать зарубки, но я все равно продолжала их делать. Ведь в плохую, облачную погоду луну можно и не увидеть.

Зеландони подумала, что уже начинает привыкать к тому, что ее постоянно удивляют обычные, на взгляд Эйлы, замечания. Однако редкая женщина сама смогла бы установить связь между ежемесячными кровотечениями и фазами луны.

– Эйла, а ты хотела бы узнать побольше о счетных словах и научиться новым способам их применения? – спросила жрица. – С их помощью можно, к примеру, заранее узнать время смены сезонов или выяснить, сколько дней осталось до появления на свет твоего ребенка.

– Конечно, хотела бы, – сказала Эйла, широко улыбнувшись. – У Креба я научилась делать зарубки, хотя, по‑моему, он нервничал, когда я делала их. Большинство женщин да и мужчин Клана в общем‑то умели считать только до трех. Креб умел делать счетные зарубки, поскольку был Мог‑уром, но он не знал счетных слов.

– Я научу тебя пользоваться большими числами, – сказала Верховная. – И мне кажется, что тебе лучше обзавестись детьми сейчас, пока ты еще молодая. Став старше, женщины порой уже не могут обременять себя уходом за маленькими детьми. Ведь неизвестно, какая тебе уготована судьба.

– Я не так уж молода, Зеландони. Если Иза правильно определила мой возраст, когда нашла меня, то мне уже девятнадцать лет, – сказала Эйла.

– Ты выглядишь явно моложе. – Легкая тень пробежала по лицу Зеландони. – Но это не столь важно. У тебя приличный задел, – почти невнятно пробормотала она и мысленно закончила: «Ведь ты уже искусная целительница, и тебе не придется учиться этому, чтобы стать Зеландони».

– Приличный задел? – озадаченно спросила Эйла.

– А‑ах… да, отличный задел для будущей семьи, ведь новая жизнь уже зародилась в тебе, – вывернулась Зеландони. – Но я надеюсь, что у тебя будет не очень много детей. Молодости обычно сопутствует здоровье, но слишком частые роды могут истощить силы женщины, и она состарится раньше времени.

У Эйлы возникло четкое ощущение, что Зеландони не захотела поделиться с ней своими настоящими мыслями, а просто быстро сказала нечто подходящее, стараясь избежать новых вопросов. «Это ее право, – подумала Эйла. – Она может не высказывать своих мыслей при желании, но интересно, что же она скрывает?»

В уже сгустившихся сумерках они заметили впереди огни бивачного костра. Женщины подошли к кухонному очагу, люди, приветливо встретив их, предложили присоединиться к вечерней трапезе. Эйла поняла, что проголодалась; день выдался долгим и загруженным. Зеландони поела вместе с ними и, уйдя ночевать в лагерь Девятой Пещеры, сразу же начала обсуждать с Мартоной и Джохарраном предстоящую охоту и обряд Поиска. Она упомянула, что Эйла присоединится к Зеландони для Поиска, что они восприняли как само собой разумеющееся, но Эйла при этом испытала тревожное чувство. Ей не хотелось быть служительницей Великой Матери, но жизнь, похоже, упорно вела ее в этом направлении, что не вызывало у нее особой радости.

– Нам лучше прийти туда пораньше. Нужно организовать установку мишеней и отмерить расстояние, – заметил Джондалар, когда они вышли из дома на следующее утро. Он держал в руках чашку приготовленного Эйлой мятного настоя и пожевывал кончик веточки грушанки, чтобы почистить зубы. Она недавно сделала запас таких зубных палочек.

– Мне нужно сначала проведать Уинни и Удальца. Вчера мне не удалось толком осмотреть их. Ты ведь можешь устроить поле для демонстрации самостоятельно. А мы с Волком подойдем туда позже, – сказала Эйла.

– Только не задерживайся слишком долго. Люди придут довольно рано, и мне очень хочется, чтобы ты показала им, на что способна. Возможно, никого не удивит, что мой дротик пролетит так далеко, но все явно заинтересуются тем, что женщина с помощью копьеметалки может метнуть копье дальше любого мужчины, – сказал Джондалар.

– Я постараюсь управиться как можно быстрее, но мне нужно расчесать их хорошенько и проверить глаз Удальца. Он покраснел, словно туда что‑то попало. Может, мне еще надо будет полечить его, – сказала Эйла.

– А ты думаешь, что справишься с ним одна? Может, мне лучше сходить с тобой? – очень озабоченно спросил он.

– Нет, я думаю, все не так плохо. Уверена, с ним все будет в порядке. Мне просто нужно убедиться в этом. Иди спокойно, я не задержусь долго, – сказала она.

Джондалар кивнул, закончил чистить зубы и сполоснул рот. Потом он допил остатки и улыбнулся.

– После твоего настоя у меня всегда улучшается настроение, – сказал он.

– Просто он освежает рот и помогает взбодриться по утрам, – сказала Эйла. Встретившись с Джондаларом, она быстро переняла его утренние привычки и начала готовить такой настой и зубные веточки почти каждое утро. – Особенно я заметила это, когда у меня были утренние недомогания.

– А они все еще беспокоят тебя? – спросил он.

– Нет, они прошли, но зато у меня начал расти живот, – сказала она.

Он улыбнулся.

– Мне нравится его округлая форма, – сказал он и, обняв Эйлу за плечи, погладил рукой ее живот. – А особенно нравится то, что в нем.

Она тоже улыбнулась ему.

– И мне очень нравится, – сказала она. Он нежно поцеловал ее.

– Во время наших странствий мы могли делить Дары Радости, когда захотим, и сейчас мне очень не хватает такой свободы. Теперь мы почти постоянно чем‑то заняты и уже не так свободны в своих желаниях. – Он уткнулся носом в ее шею, прикоснулся к упругой груди и вновь поцеловал Эйлу. – По‑моему, с разметкой поля для метания дротиков вполне можно повременить, – добавил он хрипловатым голосом.

– Нет, тебе пора заняться им, – со смехом сказала она. – Но если ты очень хочешь задержаться…

– Нет, ты права, но потом мы с тобой обязательно уединимся…

Джондалар направился в сторону главного лагеря, а Эйла зашла обратно в дом. Вскоре она вышла, захватив с собой заплечную сумку с дротиками и копьеметалкой, в которую положила еще несколько полезных вещей. Призывно свистнув Волку, она отправилась к ручью. Обе лошади давно почувствовали ее приближение и стояли, вытянув шеи ей навстречу, насколько позволяли веревки, ограничивающие их передвижения. Эйла заметила, что веревки слегка запутались в кустах. Кроме того, их уже обвивали длинные травянистые стебли. В привязи Уинни запутались сухие ветки, а Удалец умудрился выдернуть из земли живой кустарник с корнями и листвой. Надо бы все‑таки построить для них загон.

Эйла сняла с них недоуздки и предоставила им временную свободу. Глаз Удальца еще был слегка воспаленным, но в остальном все было в порядке. Обмениваясь приветствиями, Удалец и Волк потерлись носами, а потом Удалец, обрадованный полученной свободой, начал носиться по большому кругу, а Волк тут же устремился за ним. Эйла расчесывала ворсянкой Уинни, но временами поглядывала на устроенные на лугу скачки. Как только Волк почти догонял Удальца, молодой жеребец слегка замедлял бег, пропуская преследователя вперед, и потом сам мчался за ним. Когда они завершали полный круг, Волк, в свою очередь, замедлял бег, пропуская Удальца вперед.

Сначала Эйла подумала, что ей лишь показалось, что они делают так специально, но, продолжив наблюдение, вскоре убедилась, что они играют друг с другом, и эта игра доставляет удовольствие им обоим. Молодые животные были полны жизненной силы, и им очень нравилось играть в догонялки. Эйла с улыбкой покачала головой, жалея, что Джондалар сейчас не может вместе с ней порадоваться, глядя на эти звериные забавы. Продолжая чистку Уинни, она заметила, что беременность кобылы тоже начинала проявляться, но, видимо, совсем не беспокоила ее.

Закончив с кобылой, она увидела, что Удалец уже спокойно пощипывает траву, а Волк исчез из поля зрения. Видимо, отправился на очередную разведку. Она издала особый свист, которым Джондалар обычно подзывал жеребца. Он поднял голову и направился к ней. Он уже почти добежал до нее, когда послышался другой точно такой же свист. Они оба удивленно оглянулись. Эйла подумала, что, должно быть, Джондалар почему‑то решил присоединиться к ним, но увидела приближающегося мальчика.

Она впервые видела его и не могла понять, что ему нужно и почему он издал такой же свист. На вид пареньку можно дать лет девять или десять, и одна рука у него, видимо, была покалечена. Этот мальчик напомнил ей Креба, которому в детстве отрезали руку по локоть, и она сразу же почувствовала к нему симпатию.

– Это ты свистел?

– Да.

– Зачем ты свистел так же, как я? – спросила Эйла.

– Я никогда не слышал такого свиста. Мне хотелось узнать, получится ли он у меня, – сказал он.

– Получилось, – заметила она. – Ты кого‑то ищешь?

– В общем, нет, – сказал он.

– Тогда что же ты здесь делаешь?

– Я просто пришел посмотреть. Мне сказали, что у ручья видели лошадей, но я не знал, что одна из Пещер разбила поблизости лагерь. Об этом мне не говорили. Все стоянки в основном находятся по берегам Среднего ручья, – сказал он.

– Мы прибыли совсем недавно. А ты уже давно здесь?

– Я здесь родился.

– А‑а, значит, ты из Девятнадцатой Пещеры.

– Да. А почему ты так смешно произносишь слова?

– Я родилась в другом месте. Очень далеко отсюда. Раньше я жила на Львиной стоянке племени Мамутои, а теперь стала Эйлой из Девятой Пещеры Зеландонии, – сказала она, делая шаг ему навстречу и протягивая руки для ритуального знакомства.

Он слегка смутился, поскольку не мог до конца вытянуть вперед свою частично парализованную руку. Эйла подошла чуть ближе и взяла обе его руки, словно они обе были в полном порядке, но заметила, что последние два пальца короткой, недоразвитой руки срослись вместе. Продолжая удерживать его руки, она ободряюще улыбнулась.

Наконец, словно опомнившись, мальчик сказал:

– Я Ланидар из Девятнадцатой Пещеры Зеландонии. – Он хотел ограничиться этим, но потом, осмелев, добавил: – Девятнадцатая Пещера рада видеть тебя на Летнем Сходе, Эйла из Девятой Пещеры Зеландонии.

– А ты здорово свистишь. Тебе удалось очень верно повторить мой свист. Тебе нравится такое занятие? – спросила она, отпуская его руки.

– Наверное, да.

– Можно я попрошу тебя не свистеть так больше? – спросила она.

– Почему? – спросил он.

– Таким свистом я обычно подзываю Удальца, а чужой свист может смутить его, – пояснила Эйла. – Если тебе нравится свистеть, то я могу научить тебя другим видам свиста.

– Каким?

Оглядевшись вокруг, Эйла заметила на ближайшем дереве синичку‑гаичку, чирикавшую свою песенку. Послушав немного, она повторила ее песню свистом. Мальчик выглядел потрясенным, а птица на мгновение умолкла, но вновь зачирикала. Эйла вновь повторила птичью песню. Черноголовая птаха, поглядывая вокруг, опять ответила ей.

– Как же это у тебя так здорово получается? – заинтригованно спросил мальчик.

– Я научу тебя, если хочешь. У тебя явно есть способности, ты сможешь научиться подражать птичьим голосам, – сказала она.

– А ты умеешь подражать и другим птицам? – спросил он.

– Да.

– Каким?

– Любым, каким угодно.

– А можешь изобразить лугового жаворонка?

На мгновение, закрыв глаза, Эйла издала заливистые трели, неотличимые от тех, что поет жаворонок, паря в небесной вышине и ныряя в воздушные волны.

– И ты по правде сможешь научить меня так свистеть? – спросил мальчик, удивленно глядя на нее.

– Если ты по правде захочешь научиться, – сказала Эйла.

– А как ты научилась?

– Просто тренировалась. Если у тебя хватит терпения, то когда‑нибудь птицы будут слетаться на твой свист, – ответила женщина. Эйле вспомнились те времена, когда она жила одна в долине и училась подражать голосам птиц. Однажды она покормила их, и после этого несколько птиц постоянно прилетали на ее зон и клевали корм у нее из рук.

– А можешь ты просвистеть как‑нибудь еще? – спросил Ланидар, совершенно заинтригованный странной женщиной, которая так смешно говорила и так замечательно свистела.

Эйла немного подумала и, возможно, потому что этот подросток напомнил ей Креба, начала насвистывать причудливую и жутковатую мелодию, подражая голосу флейты. Он много раз слышал, как играет флейта, но никогда не слышал ничего подобного. Такая западающая в память и тревожная мелодия была ему совершенно не знакома. Ее исполнял на флейте Мог‑ур на Сходбище Клана. Ланидар внимательно прослушал ее до конца.

– Я никогда не слышал подобной мелодии, – сказал он.

– Тебе понравилось? – спросила она.

– Да, но она слегка напугала меня. Эта мелодия будто манит в какую‑то неизведанную даль, – сказал Ланидар.

– Так и есть, – сказала Эйла и, улыбнувшись, вдруг издала пронзительный вибрирующий свист. Вскоре из высокой луговой травы выскочил Волк.

– Смотри, волк! – испуганно заорал мальчик.

– Не бойся, все в порядке, – сказала она, подзывая Волка поближе к себе. – Я дружу с этим волком. Вчера я гуляла с ним по главному лагерю. Я думала, ты знаешь, что он пришел сюда вместе с этими лошадьми.

Мальчик слегка успокоился, но продолжал поглядывать на Волка округлившимися тревожными глазами.

– Вчера я ходил с матерью собирать малину. А потом никто даже не упоминал, что вы пришли сюда. Мне просто сказали, что видели каких‑то лошадей возле Верхнего ручья, – сказал Ланидар. – Все обсуждали только новое метательное приспособление, которое хочет показать какой‑то мужчина. Я не умею бросать копья, поэтому решил лучше пойти и посмотреть на лошадей.

Эйла подумала, что, возможно, ему намеренно не рассказали о Волке, желая подшутить над ним так же, как Марона пыталась подшутить над ней. Однако если мальчик в таком возрасте продолжает собирать малину с матерью, то, вероятно, жизнь не балует его разнообразием. Должно быть, большинство сверстников смеются над его недоразвитой рукой, из‑за которой он не может нормально метнуть копье. Но вторая‑то рука у него действует отлично. Он может научиться метать копье, особенно с помощью копьеметалки.

– А почему ты не учишься метать копья? – спросила она.

– А ты не понимаешь? – сказал он, с отвращением поглядывая на свою уродливую руку.

– Но ведь вторая рука у тебя совершенно здорова, – сказала она.

– В другой руке обычно держат запасные копья. Кроме того, никто не хочет учить меня. Говорят, что мне все равно никогда не попасть в цель, – сказал мальчик.

– А как считает мужчина твоего очага? – спросила Эйла.

– Я живу с моей матерью и бабушкой. По‑моему, когда‑то в нашем очаге жил мужчина, но он давно оставил мать и не хочет иметь со мной ничего общего. Ему не понравилось, когда я зашел навестить его. Он словно испугался меня. Иногда с нами живут какие‑то мужчины, но никто из них не утомляет себя занятиями со мной, – сказал мальчик.

– А ты хочешь увидеть копьеметалку? Я захватила ее с собой, – сказала Эйла.

– Где же ты ее раздобыла? – спросил Ланидар.

– Я знаю мужчину, который изобрел ее. Мы с ним помолвлены. И я обещала ему помочь показать возможности этого нового охотничьего приспособления, когда закончу с лошадьми.

– Наверное, я хотел бы взглянуть на нее, – сказал мальчик.

Ее заплечная сумка стояла рядом на траве. Достав копьеметалку и пару коротких дротиков, она вернулась к мальчику.

– Смотри, как она действует, – сказала Эйла, взяв дротик и вложив его в паз странного приспособления. Она убедилась, что выемка, сделанная на конце древка, попала на крючок в заднем конце узкой дощечки, а потом поддела пальцами петли, тянущиеся от переднего конца. Взглянув в конец поля, она сделала бросок.

– Как долго летело твое копье! – воскликнул Ланидар. – По‑моему, даже мужчина не смог бы метнуть копье в такую даль.

– Наверное, не смог бы. Именно поэтому копьеметалка очень хороша на охоте. Я думаю, что с ее помощью ты сам сможешь метнуть копье. Иди‑ка сюда. Я покажу тебе, как правильно держать ее.

Эйла понимала, что Ланидару нужна копьеметалка меньшего размера, но принцип действия он сможет понять и с ее оружием. Из‑за ущербной правой руки ему удалось лучше развить левую руку. Возможно, он и не стал бы левшой, если бы имел обе здоровые руки. Но в любом случае теперь его левая рука была сильной и ловкой. Решив для начала не озадачивать мальчика меткостью полета, Эйла показала ему, как надо размахнуться и выпустить дротик. Потом она вставила в копьеметалку следующий дротик и передала ему оружие. Его первое копье приземлилось довольно далеко, описав в Воздухе высокую дугу, отчего лицо Ланидара озарилось восторженной улыбкой.

– Я метнул копье! Ты видишь, как далеко оно пролетело! – кричал он, едва не захлебываясь от восторга. – И таким дротиком действительно можно убить какое‑то животное?

– Если потренироваться, то можно, – улыбаясь, сказала она. Окинув взглядом луг, Эйла не обнаружила никакой живности. Тогда она повернулась к лежавшему на земле Волку, который, подняв голову, наблюдал за происходящим. – Волк, поищи‑ка для меня кого‑нибудь, – сказала она, хотя ее жесты поведали ему гораздо больше.

Он вскочил и быстро скрылся в высокой луговой траве, уже начинавшей желтеть. Эйла вместе с мальчиком медленно последовала за ним. Вскоре она заметила пробежавшую по траве волну, а затем увидела удирающего от Волка серого зайца. Тщательно приценившись и прикинув, где будет заяц в следующий момент, женщина метнула копье. Оно попало в цель, и, когда Эйла приблизилась к трофею, Волк уже стоял над ним, выжидающе поглядывая на нее.

– Этот мне нужен, Волк. А ты отправляйся и поймай себе другого, – сказала она четвероногому охотнику, вновь сопроводив свои слова жестами. Но мальчик, конечно, даже не замечал ее жестов, и его совершенно потрясло то, что огромный хищник слушается и понимает эту женщину. Забрав зайца, она пошла обратно к лошадям. – Тебе стоит пойти и посмотреть, как тот мужчина будет показывать изобретенную им копьеметалку. По‑моему, тебе это понравится, Ланидар, и как раз потому, что ты не умеешь бросать большое копье. Ведь пока никто не знает, как пользоваться копьеметалкой. Всем придется учиться с самого начала. Если хочешь, подожди немного, и мы пойдем туда вместе, – предложила Эйла.

Ланидар смотрел, как она чистит и расчесывает молодого коня.

– Я никогда не видел таких темных лошадей. Большинство лошадей похожи на эту кобылу.

– Я знаю, – сказала Эйла, – но далеко на востоке, в конце Реки Великой Матери, которая начинается за восточным ледником, иногда встречаются лошади такого окраса. Там и появился на свет этот жеребенок.

Вскоре к ним прибежал Волк. Покружив немного, он выбрал место и улегся на живот, чтобы отдышаться и поглазеть по сторонам.

– Почему эти животные живут рядом с тобой, позволяют тебе трогать их и выполняют твои приказы? – спросил Ланидар. – Я еще не встречал таких послушных животных.

– Мы с ними стали друзьями. Однажды на охоте в мою ловчую яму упала лошадь. Я не знала, что она выкармливает жеребенка, пока не увидела его. А поблизости кружила стая гиен, и, сама не знаю; почему, я прогнала их. Маленькая лошадка не смогла бы выжить одна, и я решила вырастить ее, раз уж спасла ей жизнь. Возможно, она росла, думая, что я ее мать. Позже мы подружились и научились понимать друг друга. Она делает то, что мне нужно, потому что сама хочет помочь мне. Я назвала ее Уинни, – сказала Эйла, но произнесла это имя так, подражая лошадиному ржанию. Золотистая кобыла, пощипывающая траву на лугу, подняла голову и посмотрела в ее сторону.

– Ведь это ты сейчас заржала! Как же у тебя так здорово получается? – спросил Ланидар.

– Я внимательно прислушивалась к голосу лошади и старалась повторить. Это ее настоящее имя. Но людям проще называть ее Уинни. А этот жеребец ее сын. Я была вместе с ней, когда она родила его. И с нами был Джондалар. Он назвал жеребенка Удальцом, но это случилось гораздо позже, – пояснила Эйла.

– Удальцом обычно называют того, кто всех обгоняет, – сказал мальчик.

– Именно так и сказал Джондалар. Он назвал его Удальцом, потому что с детства этот жеребенок носился быстрее и дальше всех, если, конечно, его не сдерживала веревка. Потом он научился следовать за своей матерью, – сказала Эйла, продолжая чистить лошадь. Она уже почти закончила.

– А как ты нашла волка? – спросил Ланидар.

– Почти так же. Он был совсем крошечным волчонком. Я убила его мать, потому что она похищала горностаев из расставленных мной ловушек. Я даже не думала, что она выкармливает волчонка. Дело было зимой, повсюду уже лежал снег, а в такое время волчицы обычно не выкармливают потомство. По следам я пришла к ее логову. Она растила детенышей в одиночку, никто не помогал ей, и все ее детеныши умерли, кроме одного. И я вытащила из логова этого малыша, у которого только‑только открылись глаза. Он рос на стойбище Мамутои вместе с детьми и привык считать людей своей стаей, – сказала она.

– А его ты как назвала? – спросил Ланидар.

– Волк. Так на языке Мамутои называют этих хищников, – сказала Эйла. – Хочешь познакомиться с ним?

– Что значит познакомиться? Как можно познакомиться с Волком?

– Подойди сюда, и я покажу тебе, – сказала Эйла. Мальчик робко приблизился. – Дай мне твою руку, и мы позволим Волку обнюхать ее и познакомиться с твоим запахом, а потом ты сможешь почесать его за ухом.

Ланидару не очень‑то хотелось подсовывать свою руку так близко к пасти волка, но он все‑таки дал руку женщине. Эйла поднесла ее к волчьему носу. Зверь обнюхал и лизнул руку мальчика.

– Ой, щекотно! – воскликнул мальчик с нервным смешком.

– Ты можешь погладить его по голове, он любит, когда его почесывают за ухом, – сказала Эйла, показывая Ланидару, как это делается. Мальчик восторженно рассмеялся, почесав животное, но отвлекся, услышав ржание молодого жеребца. – По‑моему, Удальцу тоже хочется немного внимания. Хочешь побаловать его?

– А я смогу? – удивился Ланидар.

– Иди сюда, Удалец, – сказала она, одновременно подзывая его призывным жестом. Темно‑коричневый жеребец с черными гривой, хвостом и нижней частью ног вновь заржал и, приблизившись к женщине, опустил голову и протянул морду к мальчику, вынуждая его слегка попятиться от такого большого животного. Возможно, в его пасти не такие острые зубы, но это вовсе не означало, что оно безопасно. Эйла сунула руку в стоявшую рядом сумку.

– Не дергайся, позволь ему спокойно обнюхать тебя. Именно так животные обычно знакомятся, а потом ты сможешь погладить его по носу или по шее, – сказала Эйла.

Мальчик сделал так, как ему сказали.

– Какой у него мягкий нос! – сказал Ланидар. Вдруг, совершенно неожиданно, к ним подошла Уинни и оттеснила Удальца в сторону. Мальчик невольно вздрогнул. Но Эйла давно заметила, направившуюся к ним кобылу, которая, видимо, решила выяснить, что происходит.

– Уинни тоже захотелось внимания, – сказала Эйла. – Лошади очень любопытны и любят, когда на них обращают внимание. Хочешь покормить их? – Он кивнул. Разжав ладонь, Эйла протянула ему два светлых корнеплода молодой дикой моркови, которую лошади очень любили. – А правой рукой ты можешь держать что‑нибудь?

– Могу, – сказал он.

– Тогда лучше покорми их одновременно, – сказала она, вкладывая ему по морковине в каждую руку. – Протяни их лошадям на открытых ладонях, чтобы они могли взять лакомства, – сказала она. – Они начнут ревновать, если ты будешь кормить их порознь, а Уинни может еще и оттеснить Удальца. Она ведь его мать, и он выполняет ее приказы.

– Даже лошадиные матери приказывают своим детям? – спросил он.

– Да, даже лошадиные матери. – Тем временем она успела закрепить недоуздки с привязанными к ним веревками на шеях животных. – Я думаю, нам пора идти, Ланидар. Джондалар, наверное, заждался меня. Придется опять оставить их на привязи. Я предпочла бы не делать этого, но так лучше для их же безопасности. Мне не хочется, чтобы они свободно бродили здесь, пока все Зеландонии не узнают, что на этих лошадей нельзя охотиться. Лучше было бы, конечно, построить для них загон, а то эти длинные веревки вечно путаются в траве и кустах.

Распутав веревки, Эйла вновь привязала лошадей и взяла свою заплечную сумку и тушку зайца, собираясь оставить его в лагере Девятой Пещеры, где его, возможно, кто‑нибудь приготовит. Потом она взглянула на мальчика.

– Ланидар, если я научу тебя свистеть разными свистами, то ты сможешь оказать мне одну услугу?

– Какую?

– Бывают дни, когда мне даже не удается проведать лошадей. Сможешь ли ты в мое отсутствие заходить к ним и проверять, как у них дела? Тогда ты сможешь подозвать их свистом, если захочешь. Надо просто проверить, не запутались ли у них веревки, и слегка приласкать их. Они очень дружелюбно относятся к людям и скучают без внимания. А если возникнут какие‑то сложности, то ты найдешь меня. Как ты думаешь, справишься с таким заданием?

Мальчик едва мог поверить в ее просьбу. Он даже и не мечтал, что его попросят о подобной услуге.

– И мне можно будет также покормить их? Мне понравилось, как они ели из моих рук.

– Конечно. Ты всегда сможешь угостить их свежей травой, а еще они очень любят дикую морковку и некоторые другие овощи, я покажу их тебе. А сейчас мне пора идти. Ты пойдешь со мной посмотреть, как Джондалар будет показывать копьеметалку?

– Пойду, – сказал он.

Они пошли в сторону лагеря, и по пути Эйла просвистела ему еще несколько птичьих песен.

Когда Эйла, Волк и Ланидар подошли к полю, где Джондалар организовал демонстрацию возможностей его нового оружия, Эйла с удивлением заметила, что несколько человек уже вооружились новыми копьеметалками. Часть охотников, присутствовавших на первой демонстрации, устроенной для ближайших Пещер, изготовили свои варианты этого оружия и показали, как они успели овладеть им. Увидев Эйлу, Джондалар с облегчением вздохнул и поспешил ей навстречу.

– Почему ты так задержалась? – с ходу спросил он. – Люди уже изготовили несколько копьеметалок после нашей первой демонстрации, – сказал он, – но ты же понимаешь, как много надо тренироваться, чтобы достичь меткости попадания. Естественно, только я попал в подготовленные мишени, и люди уже подумывают, что я попадаю в них по счастливой случайности, и никто больше не сможет попасть в мишени с помощью этого оружия. Я пока ни чего не говорил о тебе. Подумал, что лучше ты сама покажешь, на что способна. Как хорошо, что ты наконец пришла.

– Я почистила лошадей… воспаление на глазу Удальца уже проходит… и дала им немного побегать, – сказала Эйла. – Нам нужно придумать, чем можно заменить веревки, они путаются в траве и цепляются за кусты. Может, мы построим для них какой‑то временный загон. Я попросила Ланидара приглядывать за ними во время нашего отсутствия. Он познакомился с лошадьми, и они полюбили его.

– Кто такой Ланидар? – слегка раздраженно спросил Джондалар.

Она показала на спрятавшегося за ее спиной мальчика, который испуганно поглядывал на этого высокого и, казалось, сердитого мужчину.

– Это Ланидар из Девятнадцатой Пещеры, Джондалар. Ему рассказали, что возле нашего ручья бродят лошади, и он пришел посмотреть на них.

Джондалар сначала лишь мельком глянул в его сторону, все его мысли были поглощены демонстрацией, которая пока проходила не так хорошо, как он рассчитывал, потом он заметил его уродливую руку и озабоченное выражение лица Эйлы. Ее взгляд явно о чем‑то просил его, и, вероятно, это как‑то связано с мальчиком.

– Я считаю, что он сможет оказать нам большую помощь, – продолжила она. – Он уже научился подзывать лошадей свистом, но обещал не свистеть так без особой надобности.

– Я рад слышать это, – сказал Джондалар, обращая наконец внимание на ребенка. – Я уверен, что нам понадобится его помощь. – Ланидар немного успокоился, и Эйла улыбнулась Джондалару.

– Ланидар тоже хочет посмотреть на нашу демонстрацию. Какие мишени ты установил? – спросила Эйла, когда они направились к толпе мужчин, смотревших в их сторону. Похоже, что кое‑кто из них уже собирался покинуть зрелище.

– Мы нарисовали оленей на шкурах, набитых травой, – сказал он.

На ходу вытащив копьеметалку, она вставила в нее дротик и, увидев мишени, мгновенно прицелилась и метнула его. Глухой удар короткого копья слегка удивил собравшихся, они не ожидали, что женщина так быстро метнет копье. Она сделала еще несколько бросков, но неподвижная мишень казалась уже слишком простой задачей. Конечно, люди впервые видели, чтобы женщина так далеко метала копье, но ведь дальность броска у Джондалара была еще больше. В этом уже не было ничего особенного.

Ланидар правильно понял ситуацию. Он продолжал идти рядом с Эйлой, не зная, хочет ли она, чтобы он остался или ушел. Подергав ее за руку, мальчик спросил:

– А почему ты не попросишь Волка найти зайца или еще кого‑нибудь?

Благодарно улыбнувшись ему, она сделала знак Волку. Поляна была изрядно вытоптана, но если поблизости еще остались животные, то Волк найдет их. С некоторой тревогой люди заметили, что Волк стремительно убежал от Эйлы. Они уже попривыкли видеть этого хищника рядом с женщиной, но сейчас испугались, решив, что он вырвался на свободу.

До прихода Эйлы один из мужчин попросил показать Джондалара предельную дальность полета дротика, выпущенного из копьеметалки, но оказалось, что у него закончились все дротики и их надо сначала собрать. Джондалар с группой мужчин как раз собирались уходить за ними, когда Эйла заметила, что Волк сделал стойку, означавшую, что он нашел какую‑то дичь. И вдруг вспугнутый тетерев вылетел из‑за деревьев, росших на склоне холма, поблизости от того места, где стояли мишени. Эйла уже вставила в метательную дощечку одно из легких копий, которые они с Джондаларом начали использовать для охоты на птиц и мелких животных.

Она метнула свой дротик таким быстрым и отработанным движением, что оно выглядело почти инстинктивным. Кудахтанье подстреленной птицы привлекло внимание собравшихся. Они увидели, как тетерев падает с неба. Интерес к этому охотничьему оружию вдруг заметно оживился.

– А как далеко она может метнуть? – опять спросил мужчина, интересовавшийся предельной дальностью полета копья.

– Спроси ее сам, – сказал Джондалар.

– Просто метнуть или попасть при этом в цель? – спросила Эйла.

– В обоих случаях, – сказал мужчина.

– Если ты хочешь убедиться, как далеко копье улетит с помощью копьеметалки, то у меня есть идея получше, – сказала она, поворачиваясь к мальчику. – Ланидар, ты покажешь им, как далеко можешь метнуть копье?

Он смущенно поглядывал по сторонам, но за время общения с ним она отметила, что он, не смущаясь, спрашивал и отвечал на вопросы, и пришла к выводу, что он будет не против привлечь к себе внимание. Мальчик взглянул на Эйлу и кивнул.

– Ты помнишь, как я учила тебя метать дротик? – спросила она.

Он вновь кивнул.

Она вручила ему свою копьеметалку и еще один метательный птичий дротик – у нее оставалось еще два последних легких копья. Немного неловко действуя укороченной рукой, он все‑таки самостоятельно вставил дротик в копьеметалку. Потом вышел на середину тренировочного поля, отвел назад здоровую левую руку и метнул дротик так, как делал это прежде, позволив концу метательной дощечки подняться вверх и получив выигрыш в силе для дальности полета. Его копье пролетело меньше половины того расстояния, что пролетали копья Эйлы и Джондалара, но тем не менее никто не ожидал, что мальчик метнет его так далеко, особенно учитывая его недоразвитую руку.

Люди, уже забывшие о своем желании покинуть зрелище, столпились вокруг мальчика. Вперед выступил мужчина, интересовавшийся дальностью полета. Взглянув на мальчика, он заметил украшения на его тунике и легкое ожерелье на шее и с удивлением сказал:

– Да ведь этот парнишка не из Девятой Пещеры, а из Девятнадцатой. Вы же только что прибыли, когда же он успел научиться, пользоваться вашим оружием?

– Сегодня утром, – сказала Эйла.

– Он смог так далеко метнуть копье, а взял в руки копьеметалку только сегодня утром? – уточнил мужчина.

Эйла кивнула.

– Да. Конечно, пока он не может попасть туда, куда захочет, но меткость придет со временем, если тренироваться. – Она мельком глянула на своего ученика.

Улыбающееся лицо Ланидара так и светилось от гордости, и Эйла тоже невольно улыбнулась. Он вернул ей копьеметалку, и она, вставив в нее легкое копье, метнула его как можно дальше. Все внимательно следили за его высоким и долгим полетом и увидели, как оно приземлилось где‑то далеко за мишенями, установленными Джондаларом. Все так увлеченно следили за первым копьем, что не заметили, как она метнула второе. И лишь услышав, как оно пробило одну из мишеней, люди повернули головы и увидели, что оно точно попало в шею нарисованного оленя.

Гул голосов становился все громче, и Эйла глянула на Джондалара, улыбка которого уже стала такой же широкой, как у Ланидара. Столпившиеся вокруг них люди хотели поближе посмотреть на новое приспособление, а некоторые даже хотели опробовать его в действии. Но когда у Эйлы попросили копьеметалку, она направила их к Джондалару под предлогом того, что ей надо найти Волка. Хотя сама она порой могла предложить кому‑то воспользоваться ее оружием, но сейчас вдруг поняла, что ей не нравится, когда люди просят у нее ее собственное оружие. Это удивило ее, поскольку мало вещей она считала своей личной собственностью.

Слегка обеспокоенная отсутствием Волка, она отправилась на его поиски. Он сидел рядом с Мартоной и Фоларой на склоне холма. Девушка заметила, что она смотрит в их сторону, и подняла вверх тетерева. Эйла направилась к ним.

Когда она вышла за границу метательного поля, к ней приблизилась женщина, за спиной которой маячил Ланидар.

– Я Мардена из Девятнадцатой Пещеры Зеландонии, – приветливо сказала женщина, протягивая вперед руки. – В этом году Летний Сход проходит на нашей территории. Именем Великой Матери я приветствую тебя. – В этой маленькой и хрупкой женщине Эйла заметила явное сходство с Ланидаром.

– Я Эйла из Девятой Пещеры Зеландонии, ранее бывшая членом Львиного стойбища племени Мамутои. Именем Дони, Великой Земной Матери, известной также как Мут, я приветствую тебя, – ответила Эйла.

– Я мать Ланидара, – сказала Мардена.

– Я так и подумала. Вы похожи друг на друга, – сказала Эйла.

Мардену слегка смутило странное произношение Эйлы.

– Мне хотелось узнать, как ты познакомилась с моим сыном. Я спросила его, да ведь из него порой слова не вытянешь, – сказала мать Ланидара, выглядя немного рассерженной.

– Мальчики любят заводить секреты, – с улыбкой сказала Эйла. – Кто‑то сказал ему, что видел лошадей за нашим лагерем. Он пришел посмотреть на них. А я случайно оказалась там в это время.

– Надеюсь, он не надоедал тебе, – поинтересовалась Мардена.

– Нет, вовсе нет. На самом деле он мог бы даже помочь мне. Ради безопасности лошадей я стараюсь пока держать их подальше от людей, чтобы все попривыкли к ним и поняли, что на этих лошадей нельзя охотиться. Надо бы построить для них ограждение, но пока у меня не было свободного времени, и я просто привязываю их к деревьям. Длинные веревки цепляются за траву, запутываются в кустах, ограничивая движения животных. Я спросила Ланидара, не сможет ли он время от времени проверять их и сообщить мне, если возникнут какие‑то сложности. Я просто хочу быть уверенной, что с ними все в порядке, – сказала Эйла.

– Он ведь всего лишь мальчик, а лошади довольно большие, верно? – озабоченно спросила Мардена.

– Да, они уже взрослые, и иногда их пугает большое скопление незнакомых людей или новая обстановка. Они могут даже встать на дыбы, но они очень хорошо приняли Ланидара. К знакомым они относятся очень дружелюбно, и особенно к детям. Ты можешь прийти и сама убедиться в этом. Но если ты беспокоишься за него, то я найду кого‑нибудь другого, – сказала Эйла.

– Мама, не надо никого другого, разреши мне, пожалуйста! – умоляюще воскликнул Ланидар, встревая в разговор. – Мне так хочется присматривать за ними. Я уже даже гладил их, и они ели у меня прямо из рук, из обеих рук! И она показала мне, как метать копье из копьеметалки. Все мальчики уже пробовали бросать копья, а я еще ни разу.

Мардена понимала, что ее сыну хочется быть таким же, как остальные дети, но чувствовала, что ему придется осознать, что такого никогда не будет. Она сильно расстроилась, когда ее муж после рождения Ланидара покинул их. Она была уверена, что он стыдится этого ребенка, и думала, что все вокруг испытывают подобные чувства. Вдобавок к своему увечью Ланидар был малорослым, для своего возраста, и Мардена всячески пыталась защитить его. Копьеметалка ее мало интересовала, и пришла она посмотреть на эту демонстрацию просто за компанию, решив, что, возможно, Ланидару понравится это зрелище. Но поначалу ей никак не удавалось найти его. Никто не удивился больше Мардены, когда эта странная женщина попросила Ланидара показать, как он освоил новое оружие, потому‑то и отправилась выяснить, как Эйла познакомилась с ним.

Эйла поняла ее нерешительность.

– Если ты не очень занята, то, может быть, придешь завтра утром в лагерь Девятой Пещеры вместе с Ланидаром. Ты сможешь посмотреть, как мальчик общается с лошадьми, и тогда уж решишь этот вопрос, – предложила Эйла.

– Мама, я смогу. Я знаю, что смогу присмотреть за ними, – умолял мальчик.