Портрет графа Н. П. Шереметева

Новая должность требовала постоянного присутствия в столице, что не казалось обременительным в свете быстрого продвижения по служебной лестнице. После воцарения Павла I Николай Петрович получил должность обер‑гофмаршала, затем обер‑камергера и по совместительству командора русского отделения Мальтийского ордена. Шереметев входил в круг придворных, которые провели с императором мартовский вечер перед убийством в Михайловском замке.

Избрав искусство основным делом своей жизни, граф играл на виолончели, прекрасно разбирался в литературе, живописи и ваянии, в сценографии, европейской экономике, политике, искусстве, особенно в музыке. Именно он начал переустройство и развитие домашнего театра по парижским образцам. Граф Николай не только сохранил труппу, доставшуюся от отца, но и определил ей славу лучшего крепостного коллектива в России. В числе близких знакомых Шереметева были почти все известные деятели русской и зарубежной культуры. Собранная им библиотека включала в себя 16 тысяч томов, половину составляли сочинения по театру. В семейных архивах, или «завалах», как их называли домашние, обнаружились ноты Люлли и Монсиньи, Гретри и Глюка, написанная рукой Вольтера пьеса «Нанина», автограф Stabat mater Генделя, письма к Моцарту, часто с предложением материальной помощи.

О! если Шереметев к дням

Своим еще прибавит веку,

То не по тем своим пирам,

Что были дивом человеку.

Но тем обрел он всех любовь

Что бедным дал, больным покров.

Сии щедроты в род и род,

Как солнечны лучи, не умрут…

Слова из оды русского поэта Г. Державина относились к популярному в то время меценатству, которое в семье Шереметевых принимало колоссальные масштабы. В частности, на средства Николая Петровича в Москве был построен художественный музей. В 1792 году граф собственноручно заложил первый камень Странноприимного дома, который можно назвать величественным памятником вдохновительнице – талантливой крепостной актрисе Прасковье Ковалёвой‑Жемчуговой, впоследствии ставшей графиней Шереметевой.

Щедрый меценат, обладатель энциклопедических знаний и поклонник Дидро, Николай Шереметев владел крепостными, но его отношение к ним явно противоречило принятым нормам. Получив в наследство более 200 000 «душ», хозяин принимал всех своих людей, без ограничения по должности, сразу разрешив крестьянам подавать прошения лично. Начиная с Петра Борисовича, графы Шереметевы представляли малую часть русской аристократии, являвшуюся основным проводником европейской культуры в России. Непосредственно не управляя страной, эти люди создавали особую духовную атмосферу, способствовавшую прогрессу и заметному улучшению общественной среды. К сожалению, нешироко распространилась мода на «веселые и мудрые» имения, каковым считалось Кусково. Однако, по замечанию современников, у Шереметевых даже крепостное право «делалось сносным». Возможно, именно от них исходила популярная формула «православие, самодержавие, народность». Довольно спорное определение сильного государства в 1834 году провозгласил министр народного просвещения С. С. Уваров, который приходился Шереметевым дальним родственником.

Дерзкий нарушитель дворянских устоев, Николай Петрович Шереметев первым и единственным из екатерининских дворян отважился назвать женой крепостную актрису. Плодом страстной любви графа Николая и Прасковьи Жемчуговой стал граф Дмитрий Николаевич Шереметев (1803–1871), прославивший род широкой благотворительностью, подобно отцу.

По замечанию поэта Жуковского, правнук первого русского фельдмаршала являлся «примером добрых дел для современников и памятью добрых дел для потомков». Знаменитый писатель Карамзин вспоминал, как «всегда с неизменным удовольствием» смотрел и слушал своего ученика Дмитрия Шереметева.

Согласно старинной традиции мужчины семейства Шереметевых начинали карьеру в Кавалергардском полку, куда Дмитрий поступил в 1823 году. Его молодость прошла в кругу шумных гвардейцев, по обыкновению проводивших вечера на балах, пирушках, волочившихся за дамами полусвета, к которым, помимо легкомысленных кокеток, относили актрис Императорских театров. Одно время граф увлекался балериной Истоминой настолько сильно, что товарищам пришлось удерживать его от женитьбы. Единственный наследник огромного состояния, красивый и статный юноша, он мог бы составить счастье дочери Александра I, но, выслушав лестные предложения, «решительно уклонился».

Предложение о замужестве получила фрейлина императрицы Александры Фёдоровны, очаровавшая Ф. И. Тютчева красотой и отменными музыкальными способностями. Поклонников привлекала не только прекрасная внешность девушки, но и совершенные человеческие качества, определившие ей репутацию «лучшего из существ; безусловно правдивой и так же искренне приветливой». После венчания супруге Дмитрия Николаевича не пришлось менять фамилию, так как она приходилась ему дальней родственницей. Следуя родовым традициям, Анна Сергеевна Шереметева долго жила за границей, получила хорошее образование, исконно склонявшееся в сторону театра. Доподлинно известно, что она училась музыке у Шопена и великий композитор посвятил ей «Листок из альбома».

После женитьбы граф оставил военную службу, заняв должность коллежского советника в Министерстве внутренних дел. Повторяя судьбу предков, Д. Шереметев обрел чин камергера при Николае I, приступив к обязанностям гофмейстера при Александре II. Граф Шереметев посвятил свою жизнь служению родине в качестве благодетеля и мецената.

Начиная с 1824 года и до самой смерти граф Дмитрий являлся попечителем Странноприимного дома, жертвуя огромные суммы в дополнение к средствам, оговоренным при открытии учреждения. Во времена его деятельности прижилась поговорка «жить на шереметевский счет». В середине XIX века на сей счет существовали московские храмы, обители, гимназии, приюты и отчасти Петербургский университет.

Помощь графа сыграла решительную роль в преображении Лазаревской церкви в Александро‑Невской лавре. С 1852 года 20 лучших воспитанниц московских училищ содержались на проценты со 100 тысяч рублей серебром, отчисленных специально на нужды женского образования. Этот достойный поступок отмечен благодарственным рескриптом императрицы Александры Фёдоровны.

Оправдывая утвердившееся мнение о том, что «у Шереметевых музы ходят хороводом», граф Дмитрий Николаевич заботился о людях искусства, оказывая материальную помощь художникам, певцам, музыкантам. Просторные залы Фонтанного дома часто превращались в мастерскую как знаменитых, так и безызвестных живописцев. Так, в 1827 году Орест Кипренский писал портрет Пушкина на фоне анфилады парадных комнат.

Тремя годами ранее здесь же художнику позировал граф Шереметев в кавалергардском мундире. Обладая природным слухом и привитым матерью музыкальным вкусом, Дмитрий Николаевич испытывал к музыке настоящую страсть. Начав посещать оперные и балетные спектакли еще подростком, в 1820–1840‑х годах он считался постоянным посетителем петербургских Императорских театров.

Музыкальные вечера в Фонтанном доме привлекали весь столичный свет, регулярно съезжавшийся посмотреть на местных и приезжих знаменитостей. Шереметевских гостей развлекали композиторы Гектор Берлиоз, Ференц Лист, родоначальник русской классической музыки Михаил Иванович Глинка, композитор Франц Шуберт и виолончелист Матвей Юрьевич Виельгорский. В залах дворца звучали колоратурное сопрано немецкой певицы Генриетты Зонтаг и чарующее меццо‑сопрано француженки Полины Виардо. Здесь исполнял свои лучшие героические партии итальянский тенор Джованни Батиста Рубини.

Вечера в честь пианиста и композитора Делера завершились его женитьбой на сестре хозяйки дома Е. С. Шереметевой. В 1846 году граф и графиня стали почетными членами Санкт‑Петербургского филармонического общества, изъявившего меценатам «уважение свое» весьма неоригинальным образом.

Многократные бракосочетания являлись своеобразной семейной традицией. Не желая отставать от предков, Дмитрий Шереметев женился два раза и в обоих браках имел потомство. Его первая супруга Анна Алмазова подарила мужу двух сыновей. Один из них, граф Николай Дмитриевич, умер в возрасте пяти лет, а младший сын, впоследствии придворный егермейстер Сергей Шереметев, продолжил родовую линию сыновьями Дмитрием, Павлом и Борисом. Потомки последнего – Анна, Пётр, графиня Екатерина, Мария и граф Василий Сергеевич – не прославили и не посрамили рода, оставшись в истории как рядовые представители необыкновенной семьи. Похоронив первую жену, Дмитрий Шереметев сделал предложение Александре Григорьевне Мельниковой, получил согласие и в положенное время был награжден сыном Александром Дмитриевичем. Последнему знаменитому Шереметеву довелось увидеть освобождение народа. В результате Крестьянской реформы 1861 года крепостные получили статус «свободных обывателей», но многие из дворовых графа Дмитрия покинуть хозяина не пожелали. Его лояльность распространилась столь широко, что вызвала почти фантастическую ситуацию: бывший помещик получил приглашение возглавить депутацию освобожденных крестьян для официального выражения благодарности Александру III.

Дмитрий Николаевич умер в Кускове. В дневнике его сына, Сергея Шереметева, описано трогательное прощание слуг с «добрым барином»: «Крестьяне перенесли его на руках через всю Москву к пути следования в Александро‑Невскую лавру, где, согласно завещанию родителя, погребен он рядом с отцом и с графиней Прасковьей Ивановной. Когда он лежал в гробу, черты лица его выпрямились, и меня поразило сходство его с матерью!».

Последующие поколения Шереметевых хотя и старались продолжать семейные традиции, но не смогли заслужить столь громкой славы, как дети и внуки фельдмаршала. Величественное здание Странноприимного дома, оставшегося единственным в России сооружением подобного рода, выходило фасадом на Сухаревскую площадь. Возведенный в форме полуподковы белоснежный приют‑дворец являл собой образец русского классицизма начала XIX века. Поправки в первоначальный проект вносил великий итальянский архитектор Д. Кварнеги. Строительством и отделкой огромного здания в разное время занимались талантливые крепостные художники П. И. Аргунов, А. Ф. Миронов, Г. Е. Дикушин.

Своеобразие сооружению придавал резко выделявшийся купол домашней церкви Живоначальной Троицы. Торжественная роскошь ее интерьеров являлась заслугой итальянского живописца Д. Скотти. Лепные украшения и два горельефа на библейские сюжеты выполнил русский скульптор Г. Замараев. Парадный вход украшала открытая колоннада, придававшая зданию сходство с античным храмом. Вплоть до Октябрьского переворота здесь находили приют сотни обездоленных, престарелых и увечных. В настоящее время в залах роскошной шереметевской богадельни располагается медицинский музей.