Зависть

Вскоре после разговора с Рабом зеркала Королева наконец вышла из своей комнаты и выглядела при этом столь же величественно, как и всегда. И, как и утверждала Верона, все королевство лишь ждало возможности признать Королеву своей полноправной правительницей, о чем и было объявлено на весь свет. По сему случаю было устроено пышное празднество.

Этот день прошел в водовороте лепестков красных роз, кружащих в воздухе и порождающих особую волшебную атмосферу, которая пробудила в памяти Королевы картинки свадьбы с Королем, из-за чего ее грудь стянуло от боли, а глаза наполнились слезами. Белоснежка со всех ног бросилась к матери и обняла ее. Верона стояла рядом и улыбалась.

— О мама, я так скучала по тебе! — воскликнула девочка.

Откуда-то сбоку приветливо махали дядюшка Маркус и тетушка Вив. Королева взяла Белоснежку на руки, и собравшаяся толпа перед ней разразилась ликующими криками.

День прошел в нескончаемой череде празднеств, пиршеств и развлечений. А вечером, вернувшись в свои покои, Королева обнаружила, что у нее появился новый источник уверенности в себе. Она подошла к зеркалу и сказала своему отражению:

— Я всех прекрасней в мире.

Она чувствовала себя обновленной, не только из-за того, что теперь она являлась полноправной правительницей королевства, дело было в ней самой. Все эти годы после смерти отца Королева верила, что изгнала его образ из своего разума. Но она ошибалась. Лишь после того, как его лицо сказало, что она красива — всех прекрасней в мире, если быть точной, — этот груз наконец спал с ее сердца. Теперь он был в ее власти, как много лет назад она была в его. И она намеревалась этим пользоваться.

Она вызвала Раба в зеркале так, как научили ее сестры: дождавшись, когда он появится во всполохах пламени и облачках пурпурного дыма, она спросила:

— Зеркало волшебное, кто всех прекрасней в мире?

Раб, обязанный говорить лишь правду, подтвердил, что Королева была всех прекрасней в мире, и это ее успокоило. Страх, что она превратилась в ту самую страшную ведьму, какой когда-то считал ее отец, растворился. А с ним ушла и неуверенность. Даже глубокое горе от потери Короля смягчилось, когда она услышала и увидела, как Раб зеркала — душа и лицо того самого человека, который когда-то только и знал, что унижать и оскорблять ее, — говорит, что она красива, что в мире нет никого прекраснее ее.

Вскоре Королева обнаружила, что если она забывала поговорить с зеркалом, то весь ее день был наполнен раздражительностью, горечью и тревогой. Она срывалась на слугах и даже на самых близких людях — на Вероне и Белоснежке. Ей не хватало воздуха, в груди все сжималось. И она знала, единственный способ исцеления состоял в том, чтобы поддаться навязчивым мыслям и вернуться к зеркалу — к лицу ее отца — и услышать от него, что она красива. И не просто красива, а всех прекрасней в мире.

Для Королевы это стало ритуалом. Каждый день, порабощенная тщеславием и страдающая из-за смерти мужа, она задавала волшебному зеркалу один и тот же вопрос. Радость от власти над отцом затмевали горячечные кошмары, где она заново переживала потерю Короля, или превращалась в старуху, или просто становилась уродливой, какой, по утверждению отца, всегда и была.

А зеркало успокаивало ее своей правдой. Что Королева всех прекрасней в королевстве. Но вдруг в один день его ответ изменился.

— Вы известны своей красотой, Ваше Величество, но вижу я красавицу иную…

Внутри Королевы все вскипело от ярости. Еще никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Ужасное и при этом восхитительное чувство. Впервые ее охватила такая сильная зависть, способная раздуть не только гнев, но даже ненависть. А ненависть пробудила в ней невиданную силу.

— Кто? Кто она? Отвечай, раб! — резко приказала Королева.

— Ее красоту, моя Королева, не колебали ни горе, ни потери, и лик ее не тронули следы пережитых трагедий. Ей не пришлось проходить через всю ту боль и страдания, что познали вы. Эта фрейлина…

— Фрейлина? — перебила Королева.

— Я не смею отрицать, что вы прекрасны, моя Королева. Но и лгать я не могу. Вас затмила Верона. Она единственная женщина во всем королевстве, чья красота превосходит вашу.

— В детстве я грезила о твоей любви, мечтала услышать от тебя хоть одно словечко похвалы! А теперь ты воспользовался этим, чтобы рассорить меня и ту, что мне дороже всех на свете, единственного родного мне человека? О нет, я не верю тебе. Я не верю во все это! Я, должно быть, сплю или околдована, но скоро я проснусь, и все это окажется очередным кошмаром, порожденным моими страданиями и горем! — заявила Королева.

— Хотите ли вы сказать, моя Королева, что станете счастливой без меня? Ведь я прибыл по вашему зову, но если мое присутствие расстраивает вас, я с удовольствием удалюсь до тех пор, пока вы вновь меня не позовете, — сказал Раб и исчез из зеркала.

В следующую секунду в комнату вошла Верона, ведя за руку Белоснежку. Она буквально лучилась счастьем. Такая красивая и милая! Впервые в своей жизни Королева возненавидела ее за это.

— Простите, что прервали вас, Ваше Величество, — сказала Верона. — Но церемония в честь празднования первого месяца вашего воцарения на престоле вот-вот начнется, и мы подумали проводить вас в парадный зал, где уже все собрались в ожидании своей Королевы.

— Да, конечно, спасибо, Верона, — ответила Королева, но, к ее глубокому удивлению, в ее душе не нашлось ни намека на прежнюю сестринскую любовь к фрейлине.

— В таком случае не желаете ли направиться в зал? — спросила Верона, которой явно стало неуютно под тяжелым взглядом Королевы.

— Не раньше, чем я поцелую свою красавицу дочку. Белоснежка, как ты, мой милый птенчик?

— Я счастлива видеть тебя, мама. Я очень скучала по тебе, пока ты болела, и рада, что ты уже столько времени хорошо себя чувствуешь.

— Я тоже скучала по тебе, мой птенчик, и мне жаль, что, пока мне нездоровилось, нам не удавалось видеться так часто, как хотелось.

— Но я рада видеть тебя вновь, мама. Ты очень красива сегодня, как и Верона. Скажи же, мама?

— Да, она прекрасно выглядит, — ровным голосом сказала Королева. — Что же, идемте и насладимся всем, что приготовил для нас сегодняшний день.

И три красавицы направились в парадный зал. Может, у Королевы просто разыгралось воображение, или на Верону, стоило им показаться перед гостями, на самом деле устремилось множество восторженных взглядов? Королева старалась выбросить из головы слова Раба о фрейлине, но ей это никак не удавалось. Праздничный вечер подошел к концу, несколько дней пролетели, а Раб зеркала продолжал твердить одно и то же.

Верона была всех прекрасней в мире.

Королеву разрывало между любовью к женщине, ставшей для нее сестрой, и любовью — вот только могло ли это называться любовью? — к ее отцу. Нет, то было чувство много ужаснее, чем любовь. Его признание стало ее навязчивой идеей, неизлечимой зависимостью. А Верона одним своим присутствием при дворе не давала Королеве получить ежедневное отцовское подтверждение собственной исключительности, которое было ей так необходимо.

Но с чего ей желать признания отца? Разве ей принесут удовлетворение его слова о ее красоте, если она только для того, чтобы услышать их, поддастся приступу зависти? И если да, как это будет характеризовать ее?

Принимая решение об отъезде Вероны в соседнее королевство с дипломатическими целями, Королева убеждала себя, что дело вовсе не в тщеславии. Нет-нет, то было исключительно ради ее спокойствия и для сохранения их дружбы.

Для Вероны прощание стало тяжелым ударом. Как и для Белоснежки, которая не находила себе места от горя. Бедная малышка перенесла столько потерь, а теперь и самая близкая после мачехи женщина должна была покинуть ее. Королева же оставалась невозмутимо-холодной и неприступной. А стоило карете Вероны покинуть двор, как Королева резко развернулась, так что ее мантия взметнулась, и поспешила в свои покои.

Захлопнув за собой дверь, она подошла к зеркалу. Ее охватила нерешительность. Что, если это не сработало? Что, если Верона была лишь первой в целом списке лучших красавиц в королевстве? Наконец, собравшись с духом, Королева вновь призвала Раба зеркала. Ее сердце было не на месте, а когда за стеклом замелькали знакомые язычки пламени, какая-то ее часть вспыхнула надеждой, что Раб, возможно, вообще не появится. Королева не могла определиться, что принесет ей истинное облегчение: если он покажется или нет.

И затем из воронки пурпурного тумана проявилось лицо.

— Что желаете знать, моя Королева?

— Зеркало волшебное, кто всех прекрасней в королевстве?

— Теперь, когда Верона уехала в дальние земли, вы, моя Королева, всех прекрасней в королевстве.

Все напряжение разом покинуло тело Королевы, каждый мускул блаженно расслабился. Она сделала глубокий вдох и выдох. Но что-то внутри не давало покоя. Во что она превращается? Как могло случиться, что она выбрала собственную красоту вместо дорогой подруги?

— Раб, у меня есть для тебя еще один вопрос, — сказала она.

— Я обязан ответить на него искренне, моя Королева.

— Возможно, я всех прекрасней в королевстве. Но как мне вновь стать счастливой?

— Счастье — это красота, а красота — это счастье. Красота приносит радость, кто бы ею ни обладал, мужчина, женщина, девочка или мальчик.

— Как бы мне хотелось, чтобы это была правда, — вздохнула Королева.