Глава вторая. Подвал содрогался от звуков рэпа

Подвал содрогался от звуков рэпа. Дешевый магнитофон звучал на полную мощность. Несколько пацанов, одетых как хип-хоперы, дымя сигаретами, резались в карты, изредка прикладываясь к бутылке вина. Разговор сводился к репликам «пас», «храп», «помог» и другим картежным терминам. В подвал по лестнице осторожно спустился Сырников.
— О, Сырого принесло, — хмыкнул первый пацан. — Что-то ты зачастил в последнее время.
— Чё, неинтересно в твоем Суворовском? — спросил второй.
— А ты сходи — узнаешь, — посоветовал Сырников.
— Делать мне больше нечего. Курить будешь?
Сырников взял предложенную сигарету, затянулся. Игра продолжалась.
— А винца потянешь? — Первый пацан протянул Сырникову полупустую бутылку.
— Не хочу, — коротко ответил Сырников.
— А, ну да, тебе ж нельзя... Воспитатель в угол поставит. Или кто там у вас главный?
— Да успокойся ты, Димон, — поморщился второй пацан. — Чё прицепился? Леха нормальный пацан... Свой, со двора.
— Не знаю, — ухмыльнулся первый, — нормальные пацаны сами в погоны не лезут.
— Ну да, — в тон сказал Сырников, — нормальные пацаны никак ПТУ закончить не могут.
Все засмеялись.
— Да уж лучше в ПТУ, чем в погонах, — буркнул первый.
— Слышь, Сырой, на тебя сдавать? — спросил второй, тасуя колоду.
— А почем игра?
— У нас ставки божеские, по пятачку с носа.
— Ну, сдавай, — поколебавшись, согласился Сырников.

В компьютерном клубе резались за соседними компьютерами Макаров и Перепечко. Напротив засели Сухомлин со своей курсанткой.
— Оль, ты их не видишь? — напряженным голосом спросил Илья.
— Нет, а ты?
— Аналогично. Попрятались, гады...
Макаров скосился в монитор Перепечко.
— Ну чё ты возишься? — прошипел он. — Взлетай давай.
— В смысле? Я же...
— Я говорю, взлетай! — жестко оборвал Максим. — Эф-девять жми и вперед! Быстрее, пока не засекли!
Сухомлин повертел головой из стороны в сторону:
— Н-не понял... Они чего, уже на аэродроме?
— Как это?
— Щас проверим.
Он сосредоточенно вцепился в мышку, не отрывая глаз от экрана. И тут же взвыл от досады.
— Опаньки! — Макаров яростно кликнул мышкой и теперь ухмылялся во весь рот. — Один уже проверил.
— Блин, Макар, — простонал Сухомлин.
— Тихо-тихо-тихо, — покровительственно пробормотал Максим. — Без драм.
— Оля, осторожно! Они на ангаре... На крыше!
— Сухой, — прикрикнул Максим, — тебе только что башку снесли, а ты все трындишь!
В этот момент у него зазвонил телефон. На экране крупно высветилось имя «Рита». Поколебавшись немного, он нажал на кнопку и отключил аппарат.
— Макар, сзади! — гаркнул над ухом Перепечко.
— Что? — Максим взглянул на экран.
— А уже ничего, — усмехнулась Оля. — У архангелов пополнение...

Максим заканчивал умываться, когда к нему приблизился Соболев. Молча стоял, разглядывая Макарова, словно видел впервые.
— Чего смотришь? — хмыкнул Максим, утираясь. — Не знаешь, какой умывальник выбрать?
— Как увольнение? — вместо ответа спросил Кирилл.
— Чудесно, а что?
— Ты был с ней? — Голос Соболева неожиданно стал хриплым.
— С кем? — поднял брови Максим.
— Ты знаешь с кем.
— Слушай, Соболь, я ребусы не люблю. Говори конкретнее.
— Кончай дурака включать. Ты был с Ритой?
— Я был в увольнении, — усмехнулся Макаров, отворачиваясь к умывальнику.
Кирилл с силой взял его за плечо.
— Я у тебя серьезно спрашиваю!
— А я тебе серьезно отвечаю. Или у тебя паранойя? Руку убрал...
— Рита — моя, тебе ясно? — Соболев тяжело, шумно дышал.
— Значит, слушай меня сюда, — вздохнул Макаров. — Если Рита — твоя, то иди в город и расскажи ей об этом. А то она, наверное, не знает... Чего ты мне все это лепишь?
— Ты прекрасно знаешь, что меня в увалы не пускают.
— Блин, — разозлился Максим, — двойки я тебе ставлю, да?
В умывалку вошел Василюк. Кадеты встали по стойке «смирно».
— Что тут у вас? — недовольно буркнул майор.
— Ничего, товарищ майор, умываемся, — ответил за двоих Макаров.
— Понятно... Соболев!
— Я.
— Зайди в канцелярию.
Василюк вышел. Кирилл продолжал пристально смотреть на Максима.
— Ну чего стоишь? — хмыкнул тот. — Иди, тебя звали.

— Скажи, Соболев, ты хочешь закончить наше училище? — после долгой паузы спросил Василюк у замершего перед ним Кирилла.
— Так точно.
— Тогда, полагаю, тебе не нужно объяснять, что основная задача любого суворовца — это учеба.
— Я это понимаю, товарищ майор.
— А вот у меня есть ощущение, что не понимаешь, — прищурился Василюк.
— Почему? — удивился Соболев.
— По кочану! Тебе дать журнал полистать?
Кирилл опустил голову.
— Пойми, Кирилл... Девушки — это, конечно, хорошо, встречайтесь, общайтесь, влюбляйтесь на здоровье... Я только «за», если это не наносит ущерб всему остальному!
— Товарищ майор, причем здесь это? — покраснел кадет.
— При том, Соболев, при том! Или ты думаешь, что я ничего не вижу, ничего не знаю? Я понимаю, понравилась девушка... Но на ней что, свет клином сошелся? Других, что ли, мало? Вон, гроздьями висят на заборе, хоть палками сбивай. Оставь ты ее в покое, а?
Кирилл непонимающе пожал плечами:
— Кого — ее?
— Девушку друга. Рита или как ее там?
— Товарищ майор, — Соболев с трудом перевел дыхание, — Рита — это МОЯ девушка!
Повисла неловкая пауза. Наконец Василюк улыбнулся:
— У-у, как все серьезно... А она тоже так считает?
Соболев снова умолк.
— Хм... Кирилл, я все понимаю. И поверь, в твоем возрасте у меня тоже в голове... амуры дрались. Но ведь недаром же в песне поется: первым делом — самолеты, ну а девушки...
— Товарищ майор, — каким-то чужим, отстраненным голосом произнес кадет, — разрешите, я пойду.
— Иди, Кирилл. Только подумай... Очень надеюсь, что ты меня услышал.

...По пустому коридору училища шел Сырников.
— Леша, подожди, — раздался сзади голос Ротмистрова.
Услышав отца, Алексей остановился, но не обернулся. Ротмистров заглянул сыну в лицо:
— Скажи мне, пожалуйста... Алексей. Где ты был в субботу после обеда?
— Товарищ майор, — выдержав паузу, сухо заговорил Сырников, — в субботу после обеда я был в увольнении. Если вам нужен подробный отчет, могу написать объяснительную.
— Перестань ерничать, — нахмурился Ротмистров. — Я сейчас с тобой разговариваю как отец.
— Ой, пап, извини, — начал валять дурака Сырников, — что ж ты мне сразу не сказал?!
Ротмистров притиснул сына к стене:
— Я повторяю свой вопрос. Где ты был?!
Сырников с усмешкой поднял на него глаза:
— У мамы.
--- Где?!
— Я был у мамы, ясно? — отчеканил Алексей. — У нее именины были в пятницу, если ты еще помнишь.
— Ты же сейчас врешь, — растерянно проговорил Ротмистров.
— Не веришь — позвони маме и спроси.
Отец и сын впились друг в друга глазами.
— А я вот сейчас пойду и позвоню, — наконец произнес отец.
— Не позвонишь. Ты вообще когда ей в последний раз звонил?
Ротмистров перевел дыхание.
— Даже если ты и был у мамы... Неужели так трудно заскочить домой и предупредить? Я, между прочим, волновался!
Сырников фыркнул, отвел глаза.
— Что смешного?!
— Да ничего, пап... Просто, если я прихожу, твоя Наташа волнуется. А если не прихожу — волнуешься ты. Даже не знаю, что делать.
Резким движением высвободившись, он зашагал по коридору. Ротмистров, с трудом сдерживая себя, смотрел ему вслед.

— Ну все, время, — пробурчал Василюк, взглянув на часы и поднимая глаза на класс. — Сворачиваемся.
Суворовцы начали прятать учебники и тетради, класс самоподготовки наполнился оживленным гулом. Только Перепечко, сопя; продолжал что-то писать.
— Перепечко, — повысил голос Василюк, — тебе что — особое приглашение?
Товарищ майор, у меня тут задача, — уныло отозвался Степа.
— Твоя задача сейчас — плотно поужинать, ясно? Так, чистим обувь, моем руки и строимся на ужин!
Суворовцы гурьбой устремились к выходу из класса. Василюк окликнул Макарова:
— Задержись на секунду... Перепечко, активнее покидаем аудиторию!
Дождавшись, пока Степа выйдет, Василюк кивнул Максиму:
— Ну что, геометрию сдал?
— Так точно.
— Сколько у тебя в задаче с треугольником получилось?
— Тридцать градусов.
— Правильно, молодец. Сложное решение?
— Да так, ерунда, — поскромничал Максим.
— Ерунда, говоришь? Вот бы и в жизни так все треугольники разрешались, да?
— Какие треугольники, товарищ майор? — насторожился Макаров.
— Любовные, какие еще...
Максим напрягся. Но постарался не подать виду. Напротив, хмыкнул:
— Товарищ майор, я не понимаю...
— А в вашем возрасте вообще мало кто что понимает, — кивнул майор. — Ты главное помни: любовный треугольник — штука опасная, кругом острые углы. Того и гляди, кто-нибудь поранится.
— Товарищ майор... что-то я не понял, к чему вы это?
— Да так, — усмехнулся Василюк, — навеяло... геометрией. Иди строй взвод.
У дверей Макаров неожиданно задержался, улыбнулся:
— Товарищ майор, а ведь в треугольнике еще и тупые углы могут быть.
— Смотри, Макаров, чтобы этим тупым углом не оказался ты. Ясно?
— Так точно! – уверенно отозвался Макаров.

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться?.. — Лицо у прапорщика Кантемирова, догнавшего подполковника Ковалева, было озабоченным.
— Ну? — приостановился шагавший по коридору офицер.
— Разрешите сегодня на пару часов пораньше уйти...
— А что случилось?
— Да я все со справками этими... — вздохнул прапорщик. — В ЖЭС надо.
— В ЖЭС? — удивился Ковалев. — Погоди, а в прошлый раз ты куда ходил?
— Тоже в ЖЭС. Только тогда не получилось. Сначала тетку какую-то ждали... Печать, видите ли, только у нее... Потом главного инженера ловили. У него там что-то где-то прорвало... Бардак, короче...
— Понятно, — улыбнулся Ковалев. -- Ладно, иди разбирайся со своими тетями. Надеюсь, сегодня в последний раз?
— Постараюсь, — махнул рукой прапорщик. — Они ж, заразы, по выходным не работают...
— А она хоть ничего? — вдруг хитро подмигнул Ковалев.
— Кто?
— Ну тетя эта, с печатью...
— Товарищ подполковник, — покачал головой Кантемиров, — это же ЖЭС!
— А-а, ну да...

— Теперь по поводу сочинения суворовца Сухомлина. — Палочка перебрал на столе несколько тетрадей, нашел то, что искал, и взял двумя пальцами исписанный листок, отыскивая Сухомлина взглядом. — Вам не стыдно, суворовец?
— За что? — опешил Илья.
— За сочинение.
— Помолимся, Печка, — шепнул Макаров Степе, — похоже, приплыл Сухой.
— А что там? — окончательно приуныл Илья.
— Там все хорошо, — потряс листком Палочка. — Я имею в виду прошлое сочинение... Почему сразу так не написали?
Сухомлин, облегченно вздохнув, пожал плечами:
— Не знаю... Я просто... Ну...
— Расслабились, да? — уточнил Палочка. — А я всю эту белиберду должен читать по ночам! Это же совсем другое дело! По сравнению с первым вариантом — небо и земля... Кстати, он у вас не сохранился?
— Н-нет... Он это... — замялся Илья. — Я его порвал.
— Жаль, — покачал головой преподаватель. — Могли бы сравнить и убедиться. Хотя, может быть, и правильно сделали... Садитесь, Сухомлин. Пять-пять.
Палочка торжественно передал Илье листок с сочинением. Перепечко пихнул Макарова локтем в бок:
— Ни фига себе... А Сухой-то прав был.
— Причем тут Сухой? — наставительно произнес Максим. — Вот что крест животворящий делает!

Насвистывая что-то себе под нос, Максим гладил в бытовке китель. Услышав пиликанье мобильника, осторожно поставил утюг на подставку, взял телефон и взглянул на экран. Там крупно было написано: «Рита»...
Поколебавшись несколько секунд, он нажал на кнопку «Сброс» и вернулся к утюгу. А Рита в это время подошла к телефону-автомату и снова набрала номер Максима. Телефон запищал снова. Теперь на экране высветилось «Номер не определен».
Помедлив, Макаров взял трубку.
— Привет, — произнесла Рита на том конце провода.
— Привет, — после паузы ответил Максим.
— А ты чего мои звонки сбрасываешь? — с обидой поинтересовалась Рита.
— Почему сбрасываю? Не сбрасываю... Просто говорить не мог...
— Ясно... — Рита помолчала. — Скажи, пожалуйста, а ты в субботу в город идешь?
— Н-ну... не знаю пока, как там с увалом получится. А что?
— Да так... Просто... — Было слышно, как Рита слегка замялась. — Просто хочу тебя увидеть. Или ты не хочешь?
После паузы Максим медленно проговорил:
— Ну почему не хочу? В принципе... В общем, я подумаю... Рит, ты извини... Построение тут у нас. Пока...
Он шумно вздохнул, глядя на телефон.

В медпункте Марианна заполняла какую-то карточку. Вошел Кантемиров с папкой для бумаг.
— Ну, как сходил? — с улыбкой приветствовала Марианна мужа.
— Да никак. — Прапорщик вяло бросил папку на стол. — Два часа из кабинета в кабинет пинали.
— Так а что со справкой?
— Ничего, — хмуро отозвался Кантемиров. — Чтобы эту бумажку чертовую получить, надо еще три справки собрать. Как будто сразу предупредить не могли! Мэрия называется... Тупорыльство сплошное! Сидят там, стулья протирают.
Марианна встала, нежно обняла мужа.
— Вань... ну успокойся...
— Мариш, может, ну ее в баню, ипотеку эту? — раздраженно проговорил Кантемиров. — Чтобы все эти писульки собрать, со службы увольняться надо... Суворовцы скоро уже забудут, как их старшина выглядит.
— Ну, давай я побегаю, — предложила жена.
— Куда ты побегаешь?
— По кабинетам.
— Здрасте, — невесело хмыкнул прапорщик.
— А что?.. У меня времени побольше, да и отпроситься проще.
— Времени, может, и побольше, — улыбнулся Кантемиров, — а нервов?.. Ты хочешь, чтобы эти чинуши тебя там ухайдакали?
— А я без нервов, — весело сказала Марианна. — Спокойно всех обойду и все сделаю.
— Ничего ты не обойдешь! — повысил голос муж. — Без нервов она... Будешь стоять там, двери целовать! Никуда я тебя не отпущу!
— Ваня, — прищурилась Марианна, — а ты меня сейчас ни с кем не путаешь?
— В смысле?
— Чего ты раскричался?
— Хм... извини, родная. — Кантемиров виновато почесал в затылке. — Это все из-за них! Сидят там...
— Ва-ня... — недовольно протянула Марианна.
— Ладно, черт с ними, — махнул рукой Кантемиров.

Поздно ночью Макаров осторожно приподнял голову с подушки. Присмотрелся к соседям... Суворовцы спали. Перепечко храпел. Сухомлин невнятно пробормотал что-то во сне и перевернулся на другой бок...
Тихонько улыбнувшись, Максим достал мобильник и нажал на кнопку. Экран засветился голубоватым, призрачным светом. Нажав на «Фото с камеры», Макаров выбрал фотографию Полины. Поверх картинки высветилась надпись: «Удалить — да/нет».
С полминуты Максим, нежно улыбаясь, рассматривал снимок, потом решительно нажал на «Да».
Фотография Полины пропала, экран померк…

...— Алло, Рита?.. — Максим говорил торопливо, пользуясь моментом, когда в умывалке никого не было. — Привет. Слушай... В общем, я приду…

Химик неторопливо прохаживался между рядами парт.
— Если помните, на прошлом уроке мы проходили основные типы органической химии... Кто желает высказаться по этой теме?
Руки подняли Сырников и Соболев. Преподаватель хмыкнул:
— Ого, сразу два человека...
Сырников, оглянувшись, увидел поднятую руку Соболева и сразу же опустил свою.
— Сырников, а вы чего? Передумали или испугались?..
— Никак нет, — ответил кадет. — Просто Соболеву оценка нужнее.
— Действительно, — согласился химик, — Соболев в последнее время, мягко говоря, не блещет... Прошу, Соболев.
Кирилл направился к доске. Максим, толкнув Перепечко локтем, ухмыльнулся:
— Гляди-ка, у Соболя покровитель нарисовался.

...Соболев отвечал уже десять минут. Химик не перебивал его, да и многие суворовцы слушали с интересом.
— Следующий тип — ковалентная полярная связь... — Голос Кирилла звучал уверенно и спокойно. — Это наиболее распространенный тип химической связи. При взаимодействии атомов, у которых значения электроотрицательностей отличаются ненамного, происходит смещение общей электронной пары к более электроотрицательному атому. Рассмотрим примеры...
— Достаточно, Соболев, — кивнул химик.
— Почему? Я же еще про водородную не сказал.
— Вы и так уже на шестерку наговорили, — усмехнулся химик. — Так что извините. Оценку придется на балл снизить. Садитесь, Соболев, пять.
Проходя мимо Сырникова, Соболев благодарно обронил:
— Спасибо, Леха!

— Товарищ майор, разрешите обратиться?
Василюк, запиравший дверь канцелярии на ключ, взглянул на подошедшего Соболева:
— Ну, это смотря кем ты хочешь обратиться, — улыбнулся майор, — соколом или красной девицей... Шучу. Анекдот такой есть. Что у тебя?
— Товарищ майор, я двойку по химии исправил.
— По химии? Молодец.
Но Соболев не уходил, а смотрел на Василюка выжидательно.
— Молодец, Соболев, — повторил майор. — Мо-ло-дец! Вот если бы ты еще и остальные предметы исправил!
— Так я же и остальные исправил, — напомнил Кирилл, — я же подходил вчера!
— Хм... — озадачился Василюк. — Ты же сказал вчера, что исправил алгебру и географию.
— И физику, — уточнил Кирилл.
Василюк недоверчиво уставился на Соболева.
— Так, подожди... Ты мне что сейчас хочешь сказать? Что у тебя нет ни одной открытой двойки?
— Так точно!.. — Соболев улыбнулся. — Товарищ майор, разрешите мне сегодня в увольнение?
— Ты уверен, что ВСЕ исправил? — недоверчиво переспросил Василюк.
— Так точно!
— Все-все-все?!
Соболев улыбнулся.
— Стоп! — осенило Василюка. — Это же легко проверяется! Ну-ка, за мной, стахановец.

— Товарищ полковник, разрешите? — В кабинет Ноздрева заглянул Ковалев. — К вам гут родители.
— Родители? А я думал, ходоки, — хмыкнул Ноздрев.
— Товарищ полковник, просто там не... не суворовца родители.
— А чьи? Твои, что ли?
— Никак нет, девушки какой-то.
— Какой еще девушки? — повысил голос Ноздрев. — Они там, случайно, адресом не ошиблись?
— Они говорят, что их дочь кто-то из наших суворовцев... то ли обидел, то ли что-то там еще.
Ноздрев шумно вздохнул:
— Та-ак... Черт знает что! Ну, приглашай, чего стоишь?
В кабинет вошла интеллигентного вида пара.
— Здравствуйте, присаживайтесь. — Ноздрев показал на стулья напротив стола. — Полковник Ноздрев Александр Михайлович... Слушаю вас внимательно.
— Понимаете, Александр Михайлович, — взволнованно заговорила мать, — Леночка, она с пяти лет занимается фигурным катанием...
— Замечательно, — кивнул Ноздрев, — только, я извиняюсь, Леночка — это кто?
— Леночка — это наша дочь, — пояснила мать. — У нее очень большие перспективы, она уже заявлена на кубок области...
Ноздрев вздохнул, устало потер рукой лоб:
— Поверьте, я очень рад за вашу дочь. Но я не совсем понимаю...
— Света, ты не с того начинаешь, — нервно перебил отец. — Понимаете, товарищ полковник, он просто пудрит ей мозги! Задурил голову какими-то дискотеками, тусовками... И в результате — все! Коньки на гвоздик! Не хочу, не поеду!
— Так, стоп! — начал терять терпение полковник. — Кто кому пудрит мозги!
— Суворовец ваш! — выпалил отец. — Фамилия его, кажется...
—...Трофимов, — договорила мать.
— Ну вот, уже что-то, — буркнул Ноздрев.

— Хм... химия. — Василюк сосредоточенно водил пальцем по графам журнала. — Смотри-ка, точно... Дальше у нас что? География...
Соболев молча улыбался, наблюдая за офицером.
— Видишь, Кирилл? Шуганул своих амуров — и сразу результат... Ага, а вот по физике у нас двоечка все-таки не закрыта.
— Как это? — напрягся Соболев. — Не может быть, он ставил...
— Куда ставил?.. Ну, подойди посмотри...
— Может, на следующей странице? — предположил Кирилл.
Василюк заглянул на соседнюю страницу и хмыкнул:
— Точно, он уже сюда залез... гляди ты. А почему четверка?
— Ну... — замялся Кирилл, — я там пример не привел... но в целом...
— Ладно, — усмехнулся майор, — надеюсь, в следующий раз будет пятерка?
— Так точно!
— Ну, вот тогда в увольнение и пойдешь.
Лицо Соболева мгновенно вытянулось. Василюк засмеялся:
— Да шутка, шутка! Заслужил, нечего сказать. Молодца!

— Ну а что я в такой ситуации могу сделать?! — раздраженно говорил полковник Ноздрев родителям девушки Лены, по-прежнему сидевшим у него в кабинете. — Поехать вместо нее на областные соревнования, извините?!
— Я не знаю, — жалобно проговорила мать. — Но пусть он хотя бы придет к ней, поговорит... убедит ее, в конце концов.
— Но я же не могу дать суворовцу такой приказ!
— Почему не можете? — возразил отец Леночки. — Вы же у них начальник! И вообще, как вы их воспитываете, если у них на уме только одно...
— Так, секундочку! — побагровел Ноздрев. — Не надо всех в одну кучу! Воспитываем мы их достаточно строго. На первом месте у нас учеба, на втором — дисциплина. А шуры-муры — дай бог, если на десятом...
В коридоре послышалась возня, раздался возмущенный голос Ковалева: «А я вам говорю, подождите!» Потом дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник коротко стриженный толстяк в дорогом пальто и с золотым перстнем на каждом пальце.
— Что происходит? — повысил голос Ноздрев.
— Так, командир, ты у этих сопляков главный по учебе? — вместо приветствия гавкнул новый посетитель.
— Мужчина, покиньте помещение! — возник за его плечом Ковалев. — Мне что, силу применить?
— Спокойно, — кивнул ему Ноздрев и, извинившись перед родителями Лены, взглянул на толстяка: — В чем проблема?
— Короче, так, если этот Казанова моей дочке еще раз хотя бы позвонит, я его кастрирую, понятно? — прорычал тот.
— Непонятно. Во-первых, подбирайте выражения...
— А вы пацанов сюда нормальных подбирайте, — повысил голос папаша, — а не шелупонь всякую! А то ходят щеглы — форму нацепили, а содержания ноль!
-- Так, мужчина, — Ноздрев, морщась, махнул рукой, — в коридоре, пожалуйста, подождите. Не видите, у меня люди? Потом зайдете, и во всем разберемся...
— А чё мне ждать? — снова рявкнул толстяк. — Я все сказал! Так и передайте этому... Трофимову.
Он гулко хлопнул дверью. Родители Светы обреченно переглянулись и вздохнули. Ноздрев часто-часто хлопал глазами.

— И помните, — заканчивал речь Василюк, строго оглядывая строй кадетов, — вы уже второй курс! Даже минутное опоздание будет приравнено к серьезному нарушению дисциплины! Всем понятно?
— Так точно, — хором отозвались суворовцы.
— Нале-во! В увольнение ша-агом...
— Отставить, — прозвучал от дверей негромкий голос Ноздрева.
Кадеты встревоженно зашептались.
— Отставить! — скомандовал майор. — Напра-во! Взвод, равняйсь! Смирно...
— Вольно, — кивнул полковник, приближаясь.
— Вольно! — повторил Василюк.
Неспешно подойдя к строю, полковник прищуренным взглядом обвел вытянувшихся кадетов и спросил:
— Ну и кто здесь Трофимов?
— Я! — бодро отозвался тот.
— М-да... — с иронией протянул Ноздрев, подходя поближе. — Богатырь... Дай хоть полюбуюсь на тебя, половой агрессор.
— Товарищ полковник, что-нибудь случилось? — встревожился Василюк.
— Да у нас тут уже не Суворовское училище, а институт имени Ги де Мопассана, — загадочно отозвался Ноздрев, разглядывая Трофимова.
— Н-не понял, — помотал головой Василюк.
— А что тут понимать? — Ноздрев махнул рукой и обратился к кадетам: — Значит, так, любвеобильные вы мои... Все увольнения на ближайший месяц для вашего взвода... прекращаются!
Суворовцы в строю недоуменно переглядывались. Наконец Сухомлин рискнул подать голос:
— Товарищ полковник, а почему?
— А это вы у Трофимова спросите, — кивнул Ноздрев. — Он вам много чего интересного порасскажет... Да, Трофимов?!