II. — Индивидуалисты и анархисты

Но именно в противодействии новой форме государственной власти, складывавшейся под давлением военно-экономической необходимо­сти, в IV и III вв. до н. э. обрели себя различные школы философской мысли, либо вовсе отри­цавшие тиранию, либо не желавшие ее полного торжества или же всячески стремившиеся смягчить ее суровость.

В эпоху Борющихся царств в философских течениях возникли некоторые антиобществен­ные, анархические тенденции, которые позже, в эпоху империи, питали даосизм, одно из са­мых оригинальных и стойких философских те­чений китайской мысли. В философской шко­ле даосов, к которой принадлежал гениальный писатель Чжуанцзы (369-286 гг. до н.э.), выра­жались основные из этих тенденций, но можно предположить, что существовало и более ши­рокое движение, не сводившееся к даосизму. Осуждение роскоши, всего искусственного, техники и новых установлений было общим для основателей всех философских школ, бо­лее или менее близких к даосам. Они различа­лись тем, что выделяли разные нравственные требования: одни учили не отвечать на оскорб­ления, видя в этом универсальное средство для мира между людьми, другие проповедовали покорность течению жизни и эгоистическую самодостаточность, третьи говорили о само­ценности индивидуума и требовали, чтобы каждый сам производил все необходимое ему для жизни. Все они, выдвигая идеал аскезы и независимости, несомненно, имели в виду са­мые малые и изолированные сельские общины, служившие живым примером.

Даосы отдаленные смутные времена, когда люди не знали утонченной цивилизации, считали золотым веком. Технический прогресс, всякое новое учреждение они считали новым шагом к порабощению человека и падению его естествен­ных добродетелей. Та же любовь к исконно-нерасчлененному заметна у них и на понятийном уровне: подражая софистам, даосы любили раз­решать антиномии. Все различия они считают искусственными. Большое и малое, жизнь и смерть имеют смысл только в противоположно­сти друг другу, а в абсолютном измерении стано­вятся одним и тем же: все во всем.

Отказ от всякого обращения к рассудку, не­приятие жизни в обществе с его ограничения­ми, замкнутость в себе доведены у даосов до предела. Но не следует ли видеть здесь здоро­вую реакцию на наступление тирании?

Если некоторые представления, дошедшие из глубочайшей древности, несмотря на разви­тие нравственной рефлексии и рациональной философии в V—III вв. до н. э., не исчезли бес­следно, то этим мы больше всего обязаны дао­сам. Размышления моралистов были основаны на мысли о том, что образцом человеческому поведению служит космический порядок, а ри­туалы действенны всегда и повсюду. Но в то же самое время среди гадателей, знатоков инь-ян, заклинателей дождя на протяжении всех трех столетий, прославленных именами самобыт­ных мыслителей, сохранялся целый арсенал религиозно-магических приемов (в том числе регулирования дыхания, умственного сосредо­точения, оздоровляющей диетологии). Этот поток суеверий захлестнул множество очень рано полученных эмпирических знаний, с удивлением открываемых ныне историками науки[38]. Суеверия широко возродились в ханьскую эпоху, когда проблемы общественно-по­литического строя казались решенными.