23 страница. - Всю жизнь ты искал сокровища Валькирии, а когда нашел - не посмел взять

- Всю жизнь ты искал сокровища Валькирии, а когда нашел - не посмел взять.

- Я взял сокровища Валькирии! - запротестовал Мамонт. - Я нашел то, что искал!

- Как же ты нашел, если испугался?

- Ты прав, я побоялся будущего... Но Книгу Любви прочитал от начала и до конца! Истинные сокровища Валькирии - не золото, и даже не соль Знаний...

Иван Сергеевич внезапно бросил камень и вагу, схватил Мамонта за грудки.

- Хочешь сказать?.. Сокровища, это...

- Будет в сердце любовь - значит, будет и будущее. После Книги Камы становится страшно открывать последнюю Книгу. Твой Хамара действительно охотится за будущим, но отнимает не волю и даже не разум. Он изымает из будущего его сердцевину, изначальный свет и огонь, любовь между мужчиной и женщиной, заменяя ее высший смысл примитивным наслаждением. Ты же испытал это, и потому теперь носишь вериги! Состояние Великого Хаоса начинается там, где начинается поиск удовольствий. Так написано в Книге Любви. И нужно ли после этого открывать Книгу Будущности?

Афанасьев неожиданно легко поднял камень на руки и внес его на стену. Там нашел ему место, положил на раствор, крикнул сверху:

- Когда я испытаю земное притяжение, снова сделаю взлетно-посадочную полосу. И научусь летать!

- Я верю в это, Иван! - откликнулся Мамонт.

- Куда ты сейчас пойдешь?

- Я не получил титул Вещего, и потому буду исполнять урок Страги Нового Света. Стратиг оказался прав, он видел мою судьбу.

- У меня просьба к тебе, Мамонт... Не помни зла!

- Не помню, Иван!

- И еще, знаешь, - он замялся. - Помнишь, у меня была Дара, Августа? Если где встретишь.., скажи, я здесь и строю дом. Большой, как крепость.

Блаженный "сизиф" и в самом деле напоминал пчелу, не ощущающую земного притяжения....

***

В объединенном штабе, куда Джейсон вынужден был явиться для уточнения новой даты вылета, его ждали люди Барлетта-Бейлесса - те же парни в кожаных плащах. Без всяких объяснений они предложили сесть в машину, но вели себя предупредительно, никак не выдавая своих намерений. Поехали по дороге к городку Пловар, где располагалась штаб-квартира службы национальной безопасности, и Дениз решил, что встречи с "иезуитом" не миновать. Однако его привезли в здание Гражданской полиции ООН - такая вывеска была у входа, и неожиданно поместили в камеру. Стало ясно, что здесь располагается некая секретная служба, к полиции не имеющая отношения.

Сначала ему предложили расписать по минутам все время, которое он отсутствовал, указав места, где находился и с кем встречался. Только сейчас Джейсон осознал опасность своего положения: группа ученых из "Арвоха" захвачена неизвестными людьми, а он, командир батальона, отвечающий за охрану, вдруг куда-то пропадает и опаздывает на самолет. Установить, что он был на сербской территории, ничего не стоит, и об этом наверняка уже знают. И не так сложно выяснить, куда он ездил. Чтобы подозревать его в связи с злоумышленниками, достаточно одного странного, нестандартного поведения. А если еще станет известно, где и с кем он гулял прошлую ночь - вместо отдыха в центре реабилитации можно надолго поселиться вот в такой камере.

И последствия могут быть непредсказуемые. Ему не докажут вину, поскольку ее нет - Джейсон не помогал неизвестным преступникам, а то, что пропьянствовал ночь в обществе русского, это частное дело, не связанное с похищением ученых, но подозрение все равно останется. И можно погибнуть в примитивной автокатастрофе...

Скрывать правду было опасно и еще опаснее писать все как было.

Дениз скомкал оставленную ему бумагу и забросил в угол.

Примерно через час за ним пришел человек в кожаном плаще и отвел в комнату на втором этаже, где оказался Барлетт-Бейлесс.

- О, Дениз! - почти радостно воскликнул он. - Я полагал, вы уже в Штатах! Но почему-то вижу вас в Боснии!

Это его актерство сразу не понравилось Джейсону, хотя новый шеф играл все время, и понять, когда он бывает самим собой, становилось невозможно.

- Вы написали рапорт? - "иезуит" протянул руку. - Это чистая формальность...

- Почему я должен указывать в рапорте, то, что касается моей личной жизни? - возмутился Дениз. - Я покинул расположение батальона в свободное от службы время. Тем более, официально я отстранен от командования и нахожусь в отпуске.

- Хорошо, хорошо! - тут же сдался Барлетт-Бейлесс. - Но вы опоздали на самолет и не выполнили предписания. Это нарушение по службе, и его я не могу вам простить, как простил халатное отношение к своим обязанностям. Поэтому, Дениз, вы обязаны отвечать на мои вопросы.

- Если я арестован - прошу предъявить обвинение, - отчеканил он.

- Почему вы решили, что арестованы?

- Меня лишили свободы, посадили в камеру!

- Это для вашей личной безопасности, - вывернулся "иезуит". - Мы располагаем информацией, что в Боснии есть... люди, которые охотятся за офицерами службы безопасности.

- Я служу в морской пехоте ВМС.

- Не забывайте, Дениз, кому подчиняется ваш батальон. Вас могут выкрасть, как выкрали ученых... Итак, куда вы ездили? И с какой целью?

Джейсон представил себе, как делает бросок вперед и бьет "иезуита" в лоб, как того негра в школе морской пехоты. И лишь от одной мысли у него закружилась голова и к горлу подступила тошнота...

Физическое отвращение к убийству стойко удерживалось в подсознании...

- Ездил к тому старому сербу, о котором говорил вам в прошлый раз,преодолевая тошноту, сказал он.

- Любопытно!.. Но вы же не знали ни имени, ни места, где он живет. Куда же вы поехали?

- Я нашел записку Густава Кальта у себя на столе. Среди бумаг.

- Как вы считаете, зачем он оставил вам записку?

- Вероятно, хотел сообщить мне, где живет этот человек.

"Иезуит" подошел к Джейсону на расстояние вытянутой руки: великолепная дистанция для прямого удара...

- И что же было в записке?

- Несколько слов... Имя и название селения.

- Да, да, я слушаю, продолжайте, - поторопил он.

- "Радмир Бушич, селение Святки". Барлетт-Бейлесс посмотрел пустыми глазами.

- Кстати, она у вас не сохранилась?

- Нет, я выбросил ее по дороге...

- Жаль!.. Прочитали записку и сразу же поехали?

- Да, было мало времени, я рассчитывал успеть на самолет.

- И вам удалось встретиться с этим человеком?

- Да, сэр.

- И Радмир Бушич удовлетворил ваше любопытство? Он подтвердил, что на горе Сатве жил Христос? Ведь вы же ездили за этим?

- Нет, он ничего мне не ответил, а предложил совершить то, что совершить невозможно: подняться на высокий камень с отрицательным уклоном сторон, а потом спуститься с него.

- Вам это удалось, Дениз?

- Мне это удалось.

- Каким же образом?

- Я до сих пор не могу этого понять, - проговорил Джейсон и тут же поправился. - Точнее, не хочу. Я поднялся на скалу и потом прыгнул с нее.

- И отделались легкими ушибами?

- Все обошлось без всяких ушибов. Я приземлился очень плавно, как на парашюте.

- Разве это возможно?

- Полагаю, в присутствии Радмира Бушича это возможно. Он сказал, что не нужно верить своим глазам и тогда человек в состоянии совершить самые невероятные поступки. Открываются скрытые способности... Но дело не в этом. Я получил ответ и теперь знаю, что на горе Сатве жил Христос.

- Я в этом никогда не сомневался, - вдруг заявил "иезуит". - Скажите, Дениз, где вы находились все остальное время?

- На обратном пути моя машина подорвалась на мине и сгорела, - признался он. - Я добирался на попутном транспорте.

- И вас никто не тронул? Не остановил?

- Нет, - Джейсон еще раз мысленно ударил "иезуита".

- Хорошо, я верю вам! Пока слушал вашу историю, мне очень захотелось познакомиться с вашим сербом Радмиром Бушичем. И самому совершить невозможное. Не согласились бы вы стать моим гидом?

- Нет, сэр. Вы можете поехать сами. Барлетт-Бейлесс сыграл глубокое разочарование.

- Понимаете, Дениз, я верю вам... Но не верят мне! В селении Святки нет человека с именем Радмир Бушич. Как, впрочем, и скалы, на которую вы забирались. Мои люди были там...

- Этого не может быть! - искренне удивился Джейсон.

- Представьте себе!.. Я слышал имя этого старого серба. Он интересовал меня и раньше... Только его никто не может найти. И о камне я слышал... Так где вы были, Дениз?

- Я был в селении Святки! Мне указали его люди, встретившиеся на дороге. И объяснили, как отыскать Радмира Бушича.

- Вот поэтому я прошу вас. побыть моим гидом, - мгновенно уцепился "иезуит", призрачно улыбаясь. - Покажите мне дорогу. Вашу машину мы обнаружили. Кстати, мины не было. При взрыве она бы обязательно оставила след на асфальте. Но следа нет. Так что ваша машина подорвалась и загорелась по неизвестной причине. Вы не знаете, по какой?

- У меня было полное ощущение, что я наехал на мину. Джип сильно подбросило, и я чуть не слетел в кювет. Если бы ехал быстро...

- Видите, сколько странностей? - перебил Барлетт-Бейлесс. - Без вашей помощи мне не разобраться.

Джейсон вынужден был согласиться, однако не из желания помочь "иезуиту" и его службе; этот человек-привидение не обманывал и не готовил сейчас ему ловушку. Чувствовалось, что он в самом деле слышал имя старого серба и искал его, вероятно, по причине, связанной с загадкой горы Сатвы. И если его парни в кожаных плащах не смогли отыскать Радмира Бушича и этот камень, значит, их существование - продолжение чудес, происходящих в зоне.

Тогда где же он был, если не в селении Святки?

Выехали на джипе гражданской полиции ООН с эскортом из четырех мотоциклистов в голубых касках. И пока добирались до сгоревшей машины Дениза, Барлетт-Бейлесс спросил только о том, не встречал ли он медика Густава Кальта, исчезнувшего накануне. Причем спрашивал без особого интереса, словно заведомо знал ответ.

- Да, я увидел его в доме Радмира Бушича, - сообщил Джейсон. - Вернее, во дворе, где растут розы.

"Иезуит" не смог скрыть удивления.

- Вы видели Густава Кальта? В доме старого серба?

- Это вам кажется странным?

- Но получается, что он заманил вас к Рад-миру Бушичу, предварительно оставив записку! Он просчитал вашу реакцию и заманил!

- Получается так, сэр, - буркнул Джейсон, внутренне жалея, что сказал правду.

- Нет, я не ошибся в вас, Дениз! - чему-то обрадовался "иезуит". - Мой выбор как всегда удачен!

Дорога сегодня оказалась совсем пустой, за все десять миль не встретилось ни одной машины и никто не пытался остановить, хотя Джейсону показалось, что на том месте, где его обстреляли, кто-то быстро перескочил через насыпь. Однако эскорт никак не среагировал на это, вероятно, ничего не заметив.

"Иезуит" попросил водителя остановить машину у въезда в селение.

- Вы уверены, Дениз, что это - Святки? - спросил он. - И что вы вчера были именно здесь?

- Абсолютно уверен, - без тени сомнений сказал Джейсон.

У дороги стоял указатель - дорожный знак с названием населенного пункта, простреленный автоматной очередью и проржавевший от пулевых пробоин. Это Дениз отметил еще вчера, когда въезжал в селение.

Только сегодня на знаке была другая надпись - Кравец.

- Что это значит? - спросил Барлетт-Бейлесс.

- Видимо, сменили знак, - предположил он неуверенно.

- Хорошо, показывайте дорогу к дому Радмира Бушича!

Он точно помнил, как ехал вчера, и машину даже тряхнуло на выбоине, как вчера, когда поворачивал на улицу, где жил старый серб. Но сегодня на месте двухэтажного красивого особняка стоял длинный сарай, напоминавший заводской цех.

И вместо камня - небольшой пруд, огороженный от скота деревянным стареньким заборчиком.

- Это было здесь! На этом месте! - Дениз вышел из машины.

- Охотно верю, - усмехался "иезуит". - Только где все то, что было вчера9 Дорожный знак можно сменить, но за одну ночь убрать дом и скалу?.. Как называется подобное явление, Дениз?

- Оно называется - не верь глазам своим...

- Вы рассказали замечательную фантастическую историю!

- Считаете, что я все придумал?

- Я так не считаю, - жестко проговорил он и сел в кабину. - Хотел бы знать, где вы вчера были? Где и с кем?

Мотоциклист из эскорта показывал Джейсону знак - сесть в машину больше охраняли не от нападения - чтобы он не сбежал. "Иезуит" выдержал длинную паузу, и лишь когда выехали из селения Кравец, бывшего вчера Святками, скрипуче произнес:

- На эти вопросы можете не отвечать. Все равно не услышу ничего вразумительного. Отправляйтесь в Штаты, приведите в порядок нервы. Потом встретимся и обсудим боснийские проблемы и феномен... блуждающих селений. А чтобы вас опять куда-нибудь не занесло, я лично посажу вас на борт самолета и подожду, пока взлетит.

Он сдержал слово, доставил на хорватский военный аэродром и посадил в транспортник, который готовился к вылету. Эта его заботливость настораживала Джейсона еще больше. Человек такого типа не мог делать что-либо бескорыстно, это не филантроп, и потому следовало все время быть начеку. Напоследок Дениз мысленно врезал "иезуиту" в переносицу, отправил в нокаут и наступил ногой на горло с таким ощущением, что сделал это с собой - ком тошноты давил и распирал изнутри, так что пришлось до судорог сжимать челюсти.

На всякий случай он вынул из кармана кресла пакет и положил под руку. Однако когда самолет взлетел и сразу же нырнул в низкие облака, приступ медленно утих и отпустило горло. И снова обострилось чувство опасности, вернее, ожидания ее. Он старался проанализи-ровать свое положение, найти уязвимые места, просчитать ситуации, которые могут возникнуть. Обнаружилось, что его поместили в десантный отсек, у самого хвоста, где был двухстворчатый люк, управляемый из кабины пилотов, вернее пилота, а ведь он сам видел через иллюминатор, как в самолет поднимались какие-то люди с носилками - возможно, отправляли в Штаты больных и раненых. Самолет наберет высоту, и где-нибудь над океаном по заданию Барлетта-Бейлесса пилот на несколько секунд откроет люк...

Через полчаса после взлета в отсек заглянул усатый тощий негр в форме ВВС, молча вытащил из корзины и поставил на столик бутыль тоника. Когда он скрылся за дверью, Джейсону показалось, что снаружи щелкнул фиксатор замка. Он встрепенулся, выждал несколько секунд и потянул ручку - нет, дверь не заблокировали. Ступая осторожно, Дениз прошел через темный тамбур и очутился в грузовом отсеке, слабо освещенном и загроможденном какими-то коробками и металлическими конструкциями. Вот куда нужно перейти и спрятаться! Даже если "иезуит" ничего не замыслил, не приготовил ему сюрприз в полете и его станут искать, всегда можно оправдаться тем, что захотелось лечь и поспать. Или вовсе не оправдываться, послав всех в задницу!

Он хотел было уже вернуться, чтобы взять вещи, как сквозь гул турбин услышал отчетливый звериный рык где-то в глубине грузового отсека. Ведомый простым любопытством, Джейсон пробрался узким ходом между коробок, затянутых сеткой, и непроизвольно отшатнулся.

Из стальной решетчатой клетки на него таращилось и скалило зубы человекообразное существо, покрытое густой рыжей шерстью. Вначале он решил, что это - горилла, крупный старый самец, но внезапно увидел человеческие руки, вцепившиеся в железные прутья, а потом разглядел сквозь растительность на лице черты совсем не обезьяньи...

Взгляд был не человеческий, но обладал странной, необъяснимой притягательной силой, так что Джейсон целую минуту стоял перед клеткой, как под гипнозом. Тварь вдруг рыкнула и потрясла клетку, тем самым приведя его в чувство. Он сделал два шага назад и услышал урчащий, завораживающий голос:

- Не уходи... Выпусти меня из клетки... Дениз не поверил своим ушам, снова выглянул из-за коробки: существо скалило зубы, так что были видны две золотые коронки. И говорило странно, как чревовещатель, утробным голосом.

- Выпусти... Я старый человек... Меня звали - Освальд...

Джейсон попятился, закрываясь рукой от пронзительных глаз чудовища. Тот зарычал и заговорил одновременно:

- Я уйду в Гималаи!.. Дева послала меня в Гималаи! Открой клетку, я уйду!

Ощущая брезгливое подергивание, Дениз выскочил из грузового отсека в десантный, захлопнул дверь и перевел дух. К нему кого-то подселили: в кресле, спиной к входу сидел человек и пил тоник из бутылки.

- Привет! - удовлетворенно бросил Джейсон и сосед медленно обернулся... Это был капрал Флейшер.

- Приятная неожиданность, сэр, - улыбнулся он, глядя немигающим взором.Увидел, когда вы поднимались по трапу...

Капитолина как ни в чем не бывало позвякивала посудой, готовила на завтрак бутерброды. Она мельком взглянула в сторону вошедшего Арчеладзе, сказала весело:

- Очень рада, что ты вернулся, Гриф! Надеюсь, у тебя все хорошо?.. Сейчас можешь вымыться в душе и переодеться. Я включила титан, есть горячая вода... Пока я готовлю завтрак.

Он сел у порога, сложившись втрое, спросил то, что придумал по дороге:

- Теперь так будет всегда?

- О чем ты, Гриф?

- О том, что Капитолины больше нет. Есть Дара, самая талантливая...

Она присела перед Арчеладзе на корточки, положила руки ему на колени.

- Ты был изгоем, Гриф. Слепым человеком, бредущим во тьме. Теперь ты воин. И мне не нужно исполнять урок... - она на секунду замялась - полковник ей помог:

- Исполнять урок любовницы? Невесты?

- Да, это так, - согласилась Капитолина.

- Теперь мы с тобой... сотрудники, коллеги или как там на вашем языке?

Она погладила руку, прислонилась к ней щекой. У Арчеладзе возникла мысль оттолкнуть ее, но желание было совершенно иное - обнять.

- Я не должна просить у тебя прощения... Ты же теперь все понимаешь... И все-таки... прости меня. За прошлое, за то, что я вызвала в тебе... чувства, а сама оставалась холодной. Играла... Зато теперь все открыто и честно.

- Открыто, честно и холодно!

- Потому что я должна служить, исполнять свой урок. Понимаешь, наша жизнь так устроена... Дара становится обыкновенной женщиной, если позволит себе отдаться собственным чувствам... Я потеряю энергию, способности, привлекательность. Не будь я Дарой, ты бы даже не посмотрел на меня, не обратил внимания. Как это было у тебя в то время...

- Неужели у тебя совсем не было...

- Молчи! - она зажала ему рот ладонью. - И никогда не вспоминай. Ты воин!.. Ты прозрел сам и объявил войну кощеям. Тебе тоже нельзя растрачивать энергию воинского духа.

- Мне всегда казалось, от чувств эта энергия лишь возрастает, - печально возразил он. - На щитах писали имя возлюбленной.

- Это романтика скучающих рыцарей средневековья. Но когда встал вопрос жизни и смерти, Сергий Радонежский выслал на поединок монахов. Воинов, укротивших свои...земные чувства. Иначе нельзя победить. С точки зрения изгоя, это жестоко, а ты воин, вышедший в поле один.

- Должен же прийти конец этой войне!

- Она длится уже не одно тысячелетие, и нет ей конца, - во вздохе Дары послышалась тоска. - Но я верю в победу Света над тьмой. Хотя бы временную победу, чтобы выпало несколько лет передышки.

- И если она выпадет?.. Она снова зажала ему рот.

- Молчи! Думай об этом и молчи. Изреченное слово - изреченное слово... И не ласкай меня взглядом! Смотри холодно! Страсть гоя - бесстрастная страсть.

- Я не смогу так! Не смогу! - внезапно закричал Арчеладзе, вскакивая. - Это же - пытка! Быть вот так, рядом, и!..

- Прекрати истерику, Гриф! Это недостойно тебя! Мысли разумом, а не сердцем. Ты - Земной человек. Горячее сердце приводит к размягчению мозга, к хаосу мыслей и чувств. Истеричность - первый признак состояния Великого Хаоса.

Огненный клубок мыслей вдруг развалился, превратившись в грубое слово, едва не сорвавшееся с губ...

Арчеладзе ушел мыться, испытывая острое желание крушить все на пути. Только успел намылиться, как в двери застучал Воробьев.

- Никанорыч?!. Фу, гора с плеч! Ты где был?! Мы хотели уж всю Боснию на уши поставить!

Полковник сполоснулся под душем - часть гнева смыл, часть задавил в себе. Вышел к Воробьеву, растираясь полотенцем.

- И что же не поставили?

- Во! Он спокойный, как танк! - продолжал возмущаться "грибник". - Такой переполох! А он!.. Ты где хоть был?

- В разведке.

- Знаю, в какой разведке, - намекнул он на отношения с Капитолиной, однако Арчеладзе заставил себя не услышать этого.

- Иногда полезно тряхнуть стариной, вспомнить молодость... Я нашел тебе, наконец, подходящее занятие, по твоему профилю. Сейчас же и приступишь.

Спокойный тон действовал отрезвляюще.

- Ты в самом деле...ходил в разведку?

- В городке Пловар располагается штаб-квартира секретной службы "Арвоха". Управляет ею... "иезуит", человек по имени то ли Барлетт, то ли Бейлесс. Это "легион смерти", я их знаю. Кожаные плащи... Мне нужно знать все, что говорят в этом штабе. И что думают. Срок тебе - сутки. Можешь взять помощника из группы Кутасова, со знанием английского.

- Все писать на пленку? - деловито спросил Воробьев, словно речь шла о записи какого-нибудь концерта.

- Все не нужно... Меня интересует больше всего информация, связанная с ядерным зарядом. Надо выяснить, где он сейчас находится.

- Зачем "Арвоху" ядерный заряд?

- Вот ты и выяснишь, зачем. Пока только можно делать предположения. Возможно, под этот заряд на Сатве пробурена скважина.

- Какой смысл рвать гору? Неужели они посмеют в центре Европы...

- Подземный взрыв никто не услышит. И не увидит, - со знанием дела сказал полковник. - Ну разве что легкий толчок... Была гора святым местом, а станет проклятым. На многие столетия.

Когда Воробьев ушел, отказавшись от завтрака, Капитолина пригласила Арчеладзе к столу, но сама есть не стала - смотрела, как ест он.

- Надеюсь, ты не будешь использовать... мои способности только в качестве поварихи? - спросила она.

- Другого дела для тебя я пока не нашел, - язвительно проговорил полковник. - Нет пока работы... по профилю.

- Не правда, Гриф. Я могла бы тоже пойти в Пловар...

- В твоих услугах там сейчас... нет надобности, - Арчеладзе встал. - Появится - скажу.

Кутасов вернулся из свободного поиска с добычей - привел человека лет тридцати, одетого в гражданский костюм, но с военной выправкой, что сразу же бросалось в глаза. Его нельзя было считать пленным, поскольку незнакомец внезапно появился на дороге, когда "мосфильмовский каскадер" возвращался на обсерваторию. Он попросил отвести его к Грифу, и Кутасов, заподозрив провокацию, доставил его с завязанными глазами.

Ни оружия, ни документов при нем не оказалось. Судя же по акценту, он был уроженцем какой-то англоговорящей страны.

- Меня зовут Густав Кальт, - представился он Арчеладзе. - Я служил медиком в батальоне морских пехотинцев, командовал которым известный тебе Джейсон Дениз.

Кутасов подстраховался совершенно правильно: этот парень мог быть из секретной службы "Арвоха"...

- Зачем же тебе понадобился Гриф?

- Я исполнил свой урок и получил новый, от Карны, - внезапно сообщил медик. - Урок Драги - отвести в Гималаи осужденных ею археологов "Арвоха".

- Их нет на обсерватории, - не сразу признался Арчеладзе. - Я отпустил их на волю.

- Ты сделал это с ведома Карны?

- Нет, так сложились обстоятельства, - уклонился он.

- Это плохо.

- Карна мне дала свободу действий...

- Плохо по другой причине... Теперь эти животные станут бродить по всей Европе, вызывая к себе нездоровый интерес. Это не входило в расчеты Стратига. Появится еще одно ложное учение о недостающем звене в эволюции человека. Изгои еще больше погрузятся во тьму.

- А если они будут жить в Гималаях, такого учения не появится?

- Там они живут под охраной, в специальных заповедниках, - объяснил Густав Кальт. - Поэтому до сих пор их никто не может отловить для исследований. Один такой заповедник есть на Алтае, но в Европе только заповедник для безумцев. Ты наделал мне много хлопот, Гриф. Придется теперь отлавливать, а они уже наверняка расползлись по многим государствам... Я обязан выполнить урок! - он встал. - Скажи своим людям, чтобы они не завязывали мне глаза. Я вижу сквозь любую повязку и даже через собственные веки.

- Значит, это ты сводил с ума морских пехотинцев в зоне? - провожая гостя, спросил Арчеладзе.

- Нет, я никого не сводил с ума, - холодно проговорил он.

- Я видел этого парня, Джейсона... Он - блаженный.

- Почему ты так решил?.. Джейсон поверил в Христа. А разве можно назвать человека блаженным, если он верит в Бога?

- Таков был твой урок - морские пехотинцы обретали веру?

- Нет, Стратиг поручил мне только Джейсона Дениза. Остальные приходили к Богу случайно, только потому, что оказывались на Сатве в благоприятный час и вспоминали детские молитвы. Вот они становились блаженными. Я не хотел их контролировать, а психика современного человека не выдерживает проявления божественного света. Из темной пещеры выходить следует всегда осторожно. Джейсона я вывел на свет в несколько приемов, поэтому его рассудок не помутился.

- Но зачем это нужно? Или это просто способ вербовки агента? Думаю, его военная карьера после Боснии закончится. Он не может убивать, не может поднять руку на человека.

Густав Кальт вернулся от порога, спросил с нескрываемым горячим интересом:

- Это ты точно знаешь? Ты в этом убедился?

- Да, и не один раз. Он не способен даже подраться, начинается тошнота и рвота. Его выворачивает наизнанку.

- Прекрасно! Это говорит о том, что я хорошо исполнил свой урок.

- Не вижу смысла в твоей борьбе. Привести к Богу какого-то безвестного офицера морской пехоты... Куда ему теперь? В священники?

- Ты рассуждаешь, как воин. Тебе нужен сразу же конечный результат, нужна победа. Возможно, Джейсон станет священником, а возможно...

- Так ты тоже не знаешь цели своего урока?

- Ее знает единственный человек - Стратиг. Это его замысел. А что станет с Джейсоном, мы сможем увидеть лишь через несколько лет. Я бросил семя в возделанную ниву, а каков будет плод - время покажет.

Густав подал руку и, неожиданно отвлекшись, задержал взгляд на лице Арчеладзе. Глаза его сначала были пристально-холодными, затем медленно потеплели.

- Гриф!.. Ты знаешь свой рок? Тебе предсказывали судьбу?

- Нет, свой рок я избрал сам, - усмехнулся полковник.

- Почему?

- Потому что я вольный, и сам себе задаю уроки, предсказываю судьбу...

- Жаль, - он отвел взгляд, выпустил руку. - Мне будет очень жаль тебя, Гриф... Ты возьмешь тяжелую ношу. Ты донесешь ее...

- Молчи!.. Я не хочу знать будущего.

- Вольному - воля, - гордый, холодный Густав Кальт неожиданно поклонился ему и ушел без оглядки.

***

Воробьев вернулся глубокой ночью, в сильный, густой снегопад, что, собственно, и помогло ему добраться до обсерватории через американскую зону, напрямую. Он не вошел в дом, а свалил с плеч ношу - тяжело раненного и умершего по дороге бойца из группы Кутасова, постучал в открытые двери и сел на ступеньки крыльца.

Он был красный от крови с ног до головы, чужой крови, пропитавшей насквозь одежду и доставшей до тела. Розовый липкий снег сваливался с него ломтями, от спины поднимался столб пара; он сидел и, механически двигая рукой, гладил волосы мертвого. Воробьева на подходах к поселку заметил наблюдатель, и потому "каскадер" со своими ребятами прибежали первыми. Стояли вокруг молча, светили фонарями под ноги, чтобы не слепить, тянули влажные сигареты.

Арчеладзе вышел минутой позже, так же молча посмотрел убитому в лицо, попытался закрыть ему глаза - не вышло, веки поднимались, и было ощущение, что мертвый дремлет.

- Вот, - сказал наконец Воробьев. - Взял с собой парня... со знанием английского, немецкого и итальянского...

- Рассказывай, - бросил полковник. - Что говорят в штаб-квартире?

- Смотри, что говорят, - огрызнулся тот, кивая на убитого. - Туда на выстрел не подойти! В охране не пехотинцы, а такие псы!

- Ладно, не пугай. Давай все по порядку.

- Весь Пловар контролируется патрулями, вокруг штаб-квартиры двойное кольцо негласной охраны, и не из морпехов... Их сняли, видимо, после того, как мы взяли археологов. А эти работают как охотничьи собаки, верховым чутьем... Нас засекли еще на подходе, но пропустили через оба кольца. Ну и взяли в оборот...

- Оглянулся бы хоть пару раз, - проворчал Арчеладзе. - Если глаз на затылке нет.

- Никанорыч!.. Я знаю свое дело. У них аппаратура! - он выдернул из кармана прибор размером с ладонь, напоминающий телефонную трубку начала века. - Я такой и не видел!.. Ловит все, что шевелится. На километр!.. Окна в штабе с защитой, стекла не послушать, антенны на крыше - тоже. Есть каминная труба, но попробуй доберись до нее!.. В общем, назад прорывались с боем. Как начали нас с рук на руки передавать!.. Отстреливались до самой зоны. Не пошел бы такой снег, обоим труба... А так глянуть - все тихо-мирно, и вывеска - Гражданская полиция ООН. Лимузины ползают с такой же надписью...