III]. Л.С.Клейн А.О. Добролюбскому

22.09 2007

Дорогой Андрей Олегович,

Очень рад, что Вы приняли мои критические замечания с той же доброжелательностью, с которой они писались. Ваши мемуары выдержаны именно в устном стиле, и для устного воспроизведения в интимном дружеском кругу они хороши. Для участников, естественно, тоже - им приятно вспомнить. Но задачи мемуаров как литературного произведения другие, и характеристика некоего поколения для будущего историка морали - лишь одна из них. Кроме того, я думаю, что Вы неправильно, необъективно оцениваете себя этим хабальным очерком со стороны. И Вы не случайно не сразу себя узнали в Вашем лирическом герое. Полагаю, что этот взгляд на него через бутылку и через компанейское молодечество - очень односторонний. Ваша роль была (и остается) другой.

Если у Вас сохранилась переписка, взгляните на нее. Уверен, что там предстанет другой Добролюбский. Ваш текст - не "святая правда", а искаженная картина, замаскированная под наивную правду.

Мне кажется, что публиковать "хабальный треп" нельзя. Это сырой материал, его нужно сохранить для компанейского использования, а на его основе сделать более серьезное аналитическое исследование. А мемуары ученого - это именно исследование. Даже если Вы задались целью описать и исследовать алкоголизм Вашей среды - это тоже нужно делать серьезнее. У всех нас в жизни есть масса дел, которые нас занимают, отнимают много времени, причем регулярно, и дела эти вполне естественные, например дефекация и опорожнение мочевого пузыря, запоры, поносы, проблемы с простатой, но вряд ли это стоит подробно излагать в мемуарах и любоваться своими подвигами. Хотя Алексей Толстой этим любовался (однажды сказал одной даме, выйдя из уборной: "Такой был изумительный стул, жалко было спускать воду!"), но в печать это не дал. По мне, алкогольные проблемы - того же плана.

Опять же мат. Ведь Вы не везде используете эти ресурсы русского языка - для них есть своя аудитория, свой круг общения. А мемуары - для всех, и главным образом совсем для другого круга. Вы пишете, что на пляже имеете обыкновение всегда прикрывать гениталии. Но в мемуарах Вы ведете себя как нудист, покинувший нудистский пляж и вышедший в город, не одеваясь. Мемуары Ваши будет читать в основном та же публика, которая читает Ваши книги и статьи. А написаны сейчас мемуары для другой публики - для узкой компашки Ваших личных друзей и собутыльников. Вы правильно заметили: они уже прочли и насладились. А теперь будет читать (или отказываться читать) другая публика. Вы же выходите с этой публикацией на большой парад. Не превращайте его в карнавал - Вы будете один в карнавальном наряде.

Вы задеваете там многих. Это не прощается. Я отнюдь не предлагаю Вам ослабить Ваши выпады, смягчить критику, пожалеть негодяев. Но Ваши удары должны быть не бранью, а именно серьезными ударами. И уж, конечно, в таких случаях нужно не подставляться противникам самому.

Насчет личных врагов, которых у Вас осталось мало (померли), не обольщайтесь. Померли не все, а новые на их место уже встали и ждут удобного случая. Они нацелены пока не лично на Вас, а на всю категорию. И когда будут бить Вас, они будут в Вашем лице бить всю категорию (даже несколько категорий, для них ненавистных).

Очень советую Вам перечесть свое произведение придирчиво под этим углом зрения. Дать его также серьезному редакторскому работнику с хорошим вкусом. И очень серьезно над ним поработать. Не относиться к нему легковесно. Ведь оно может стать самой известной Вашей книгой.

Против рака я уже борюсь семь лет, с метастазами живу три года (удалось притормозить). Да и возраст - восемьдесят первый.

Понимаю, что жизнь кончается, поэтому и работаю с максимальной напряженностью. Всё же в ближайшее время еще обрыв нити у Парок вроде не предвидится. Так что есть планы новых книг. В частности история русской археологии в лицах - одну главу дал Сергею ("Рыбаков"). Я ведь работаю споро.

Так что можете и заглянуть ко мне.

Ваш Л. Клейн