Присяга

Евреи часто жаловались, что ихъ присягѣ, произносимой противъ не-евреевъ, свѣтъ не довѣряетъ [97] и нѣкоторые христiанскiе ученые повѣрили заявленiямъ защитниковъ iудейской присяги. Мнѣ было бы весьма прiятно согласиться съ ними; но, къ сожалѣнiю, я убѣжденъ въ совершенно противномъ относительно еврейской присяги.

Разсуждая на основанiи талмуда, мы видимъ, что въ системѣ раввинизма противъ не-евреевъ нѣтъ присяги у евреевъ, потому что какое значенiе можетъ имѣть присяга противъ животныхъ, каковыми евреи, по смыслу талмуда, считаютъ гоевъ т.е. не-евреевъ? — Присяга въ этомъ случаѣ выходитъ нелѣпостiю, потому что правильная, святая, присяга имѣетъ цѣлiю приводить къ окончанiю споры только между людьми. Если же вслѣдствiе этого талмудистъ бываетъ принужденнымъ произнести присягу въ пользу или во вредъ христiанина, то онъ принуждаетъ себя до страннаго поступка, котораго бы онъ самъ по себѣ никогда не совершилъ. Въ этомъ случаѣ онъ принужденъ произнести слова, которыя онъ уполномоченъ талмудомъ считать пустою формулой, гласомъ пустыни, который къ его совѣсти не имѣетъ никакого отношенiя. Далѣе, если талмудъ имущество и кровь не-еврея провозглашаетъ собственностью еврея, то вслѣдствiе этого, какой можетъ быть споръ не-еврея съ евреемъ о томъ, что мое и что твое? Еврей, основываясь на талмудѣ, имъетъ право брать, чего только можетъ достигнуть; такъ все — есть его собственность. Какъ же я могу (я еврей) присягнуть или прямо сказать: мои деньги — твои деньги, когда въ моемъ правѣ собственности я убѣжденъ? Если же меня кто будетъ принуждать къ тому, чтобы я далъ подобное заявленiе, или присягнулъ, то если сила моей воли не будетъ меньшею отъ моего убѣжденiя, я въ душѣ произнесу: “скорѣе умру, чѣмъ совершу эту нелѣпость”. Если же эту присягу я дамъ по слабости, поставивши выше правды страхъ предъ убыткомъ, то я въ душѣ своей скажу: “деньги мои, однако, я опять возьму къ себѣ, гдѣ буду имѣть возможность взять, quia res clamat domino (это дѣло вопiетъ къ Богу). Такая присяга, такое заявленiе, не имѣютъ значенiя.

Въ талмудѣ находится много примѣровъ знаменитѣйшихъ раввиновъ, примѣровъ, которые имѣютъ обязательное значенiе для талмудистовъ. Раввинъ Акиба произнесъ присягу, а въ сердцѣ не призналъ за нею никакой важности. [98] Равнинъ Iоахонанъ далъ такую присягу какой-то знаменитой женщинѣ въ сохраненiи тайны: “Богу израиля не открою этои тайны (т.е. ради Божественнаго всевѣдѣнiя, вѣдающаго всѣ тайны) для славы Божiей сохраню эту тайну”, а въ душѣ разсуждалъ: “но израилю, его народу, открою”. [99] Относительно нарушенiя присяги означеннымъ способомъ въ мысляхъ, раввины учатъ, что это нарушенiе присяги дозволяется, если она дана принудительнымъ способомъ. [100] Если же христiанское начальство вызываетъ еврея (признающаго талмудъ) къ присягѣ, то основываясь на вышеизложенномъ ученiи талмуда, нужно думать, что еврей считаетъ для себя самый вызовъ принужденiемъ и потому считаетъ себя свободнымъ отъ искренней присяги. Если король, говоритъ упомянутая книжка, велитъ присягнуть и сдѣлать заявленiе о другихъ евреяхъ, согрѣшилъ ли онъ съ гоiею (иноплеменкою) съ тою цѣлiю, чтобы въ случаѣ преступленiя, подвернутъ еврея смерти, то такая присяга должна быть признана принудительною и должна быть нарушена. [101] Другой раввинъ учитъ: если князь велитъ еврею присягнуть, что онъ не пожелаетъ удалиться изъ страны, то еврей долженъ разсуждать въ умѣ: сегодня (не пожелаю уходить изъ страны). Если же князь потребуетъ ясно, чтобы никогда не удаляться изъ страны, то еврей долженъ въ умѣ себѣ говорить: “подъ такимъ-то и такимъ-то условiемъ”. Далѣе раввины еще яснѣе учатъ: такого рода присягу можно признаватъ до тѣхъ поръ, пока объ этомъ не узнаетъ язычникъ, но если есть основанiе думать, что объ этомъ узнаетъ язычникъ, воспрещается нарушать присягу, потому что имя Божiе въ такомъ случаѣ будетъ не въ славѣ; поэтому былъ наказанъ Седекiя, такъ какъ нарушилъ присягу, данную имъ Навуходоносору, несмотря на то, что присяга эта была вынуждена. Если же иной еврей колеблется относительно того, выполнять ли ему присягу, данную имъ при поступленiи въ военную службу, то въ такомъ случаѣ ему надо имѣть въ виду, что идолопоклонникъ о нарушенiи этой присяги легко можетъ узнать; впрочемъ раввины вообще замѣчають, что тайно грѣшить можно, нужно только избѣгать обнаруженiя грѣховъ, чтобы чрезъ это вѣра iудейская не была запятнана (Ghagiga 16; Kidd. 40; Maim. Sad. ch. 4, 11, f. 31,1; ose Mikk. seph. miz. gad. f. 132 и мн. сравн. Baba k 113) Далѣе, существуетъ много еврейскихъ книгъ, въ которыхъ требуется, чтобы еврей сильно вѣрилъ, что будутъ ему прощены въ день судный всѣ грѣхи, хотя бы самые тяжкiе въ томъ числѣ и клятвопреступленiе и при этомъ нѣтъ и рѣчи объ обязанности вознаградить обиду или обязанности исправленiя себя. Христiанинъ также вѣритъ въ отпущенiе грѣховъ, но онъ при этомъ знаетъ, что непремѣннымъ условiемъ прощенiя грѣховъ служитъ вознагражденiе обиды ближняго, возстановленiе отнятой отъ него чести и вообще самоисправленiе. Нѣкоторые христiанскiе ученые, благосклонно судящiе о совѣсти еврея талмудиста, требуютъ, чтобы обыкновенная присяга была произносима въ синагогѣ съ страшными клятвами, такъ какъ таковая присяга человѣка впечатлительнаго удержитъ отъ клятвопреступленiя. Но что касается меня, то я разсуждаю такъ: если бы я все ученiе талмуда и раввинизма признавалъ произведенiемъ Божественнымъ, то я считалъ бы себя даже обязаннымъ въ душѣ нарушать клятву. Судите сами, кто имѣетъ право требовать отъ меня присяги въ томъ, что мой домъ не моя собственность? (По ученiю талмуда, все, что существуетъ въ мiрѣ принадлежитъ евреямъ, и евреи всѣми мѣрами должны стараться вырвать всѣ имущества изъ рукъ гоевъ). Если бы я далъ въ этомъ искреннюю присягу, то я прогнѣвалъ бы Бога, а такъ какъ талмудистъ, руководясь примѣромъ Акибы, второго Моисея, можетъ во время присяги въ сердцѣ нмѣть свои соображенiя, свои предосторожности, то я присягнулъ бы, какъ отъ меня требуютъ, но во время присяги думалъ бы совершенно противное. Если бы, напримѣръ, шло дѣло о жизни, то я, какъ послѣдователь талмуда, будучи вызванъ властiю подъ присягою дать свое заявленiе объ убiйствѣ евреемъ, вслухъ присягалъ бы, что человѣка онъ не убилъ, а въ душѣ въ то время мыслилъ бы: “онъ убилъ звѣря”. Для человѣка, владѣющаго силою своего собственнаго разсудка и послѣдовательнаго все равно приносить ли ему присягу въ синагогѣ при торжественной страшной обстановкѣ или частнымъ образомъ.

У евреевъ есть слѣдующая особенная молитва, которую они произносятъ въ судный день, которая, однако, разнится отъ отпустительной молитвы. “Всѣ связи и обязательства, говорится въ этой молитвѣ, преступленiя и присяги, которыя отъ настоящаго суднаго дня до такого же дня слѣдующаго года мы будемъ заключать, произносить, пусть будутъ намъ разрѣшены, дарованы, нами нарушены, для насъ не обязательны и не важны”. “Наши обязательства пусть не считаются обязательствами и наша присяга пусть не считается присягою”. Актъ этотъ у евреев совершается торжественнымъ образомъ вечеромъ “длинной ночи” (ночью наканунѣ суднаго дня). Представитель синагоги съ двумя другими лицами возвышеннымъ голосомъ во имя Бога произноситъ означенную молитву. Кромѣ того каждый еврей во всякое время можетъ обратиться къ раввину или тремъ частнымъ лицамъ мужескаго пола, если произнесъ присягу, которая тревожитъ его совѣсть — и тѣ разрѣшатъ его отъ клятвы. Есть нѣсколько сочиненiй еврейскиxъ, доказывающихъ, что эти два обычая относятся къ обязательствамъ и присягамъ, произнесеннымъ по ошибкѣ или необдуманности и притомъ касательно собственной личности, а не другихъ. Я бы охотно поверилъ этому, но величайшая торжественность, съ которою въ день судный произносится означенная молитва, заставляетъ насъ усомниться въ справедливости этого объясненiя. Къ этому надо еще прибавить, что обращенные въ христiанство ученые утверждают до настоящаго дня, что такого рода оправданiя евреевъ — пустыя слова. — Обращенiе ученаго еврея въ христiанство не служитъ поводомъ къ тому, чтобы не вѣрить ему, напротивъ, мы въ его поступке должны вѣрить исполненiю обязанностей относительно общества: открыть начала, подрывающiя общественное благо. Къ такимъ лицамъ принадлежитъ Шмидтъ (обращенный изъ ученыхъ евреевъ), который говоритъ, что, раввины, по талмуду, могутъ освободить даже Самого Бога отъ данныхъ имъ обязательствъ. То же самое утверждаютъ и другiе: Бренцъ и Драхъ, — человѣкъ высокаго духа и учености а также и многiе другiе. [102]