Уход молодежи в этом случае — сигнал того, что кол­лектив теряет связь с современностью, превращается во что-то допотопное, отсталое, отжившее

Преклонный возраст и творческая дряхлость не всегда следуют друг за другом. Можно привести сколько угод­но примеров творческой смелости и великолепного ощу­щения современности у актеров старшего поколения и примеров обратных: приверженности к рутине и обвет­шалому искусству у молодых.

Современность и современные формы театрального искусства — проблема важная, сложная и, хотя связан­ная с проблемой этического воспитания, тем не менее, выходящая далеко за пределы темы настоящей работы. Думаю, что и молодые и старые согласятся с тем, что в нашем искусстве возраст сам по себе ничего не оз­начает. Согласятся и с тем, что уважение к старшим не должно означать безоговорочного признания их право­ты, а любовь к молодежи не должна означать поощрения или прощения ее неумелости.

В часы «пик» можно наблюдать парадоксальное яв­ление. Люди, висящие на подножке трамвая, негодуют на тех, кто не хочет пройти вперед, потесниться. Но сто­ит им войти в вагон, как они считают совершенно необос­нованными упреки тех, кто остался сзади и кричит: «Граждане, потеснитесь!» Их «философию» можно изло­жить так: «Мы висели, теперь пусть повисят другие».

Есть нечто общее в трамвайной и театральной «психологии». Многие актеры, прошедшие в свое время суро­вую школу массовок и крошечных эпизодических ролей, считают, что эту школу должен пройти каждый молодой актер. В их рассуждениях, разумеется, есть «рациональ­ное зерно», но еще больше в них всяческой шелухи: демагогических заверений в любви к молодежи и беспокойстве за ее будущее, прикрывающих страх перед сорев­нованием, боязнь потерять почетное место, нежелание «потесниться».

В большую часть профессиональных театров прихо­дит молодежь, подготовленная в театральных институтах, училищах, в народные театры — молодежь, подготовлен­ная в студиях, младших классах. Эта молодежь отличает­ся от молодежи, пришедшей в театры десять, двадцать, тридцать лет назад. Надо ли им всем обязательно «по­висеть на подножке»? Не думаю.

Иное дело, конечно, если молодой, даже способный актер приходит в сложившийся коллектив, как говорится, «с улицы». Ему непременно надо пройти все ступени твор­ческой работы. Но, как это всегда было и будет, сроки ученичества у того, кто способен и прилежен, будут мно­го короче, чем этого хотят приверженцы «философии» — «молодежи надо создавать трудности».

Долголетнее, беспорочное служение искусству достой­но всяческого уважения. Но преимущественных прав на роли оно не дает. Распределение ролей — акт творческий. Роли заслуживают, а не выслуживают. Ролями не на­граждают, не расплачиваются. Воспитательное значение большой или маленькой роли имеет не дисциплинарный, а творческий смысл. Снятие с роли — другое дело. Оно очень часто носит дисциплинарный характер. И в этом есть свой резон.

Режиссеры, особенно молодые, приходя в новый для них коллектив, совершают серьезную ошибку, когда, обуреваемые самыми лучшими намерениями, сразу, как говорится, «сходу» снимают немолодых исполнителей с главных ролей и поручают их молодым. Еще хуже, когда они свои намерения «омолодить» состав декларируют на первой же встрече с коллективом. Сначала надо убе­диться, что молодые, одаренные и достаточно подготов­ленные для подобной замены есть.

Г. Товстоногов, назначенный более десяти лет назад главным режиссером Ленинградского Большого драма­тического театра имени М. Горького, начал с того, что освободил от работы более двадцати старых актеров. Одновременно принял столько же молодых. Но случай это был чрезвычайный. Реорганизацию труппы театра, не останавливая работу, удалось провести лишь потому, что положение театра было катастрофическим. Имело немалое значение и то, что к моменту назначения Г. Тов­стоногов уже был признан как режиссер и организатор. Решения нового руководителя казались многим слишком строгими, не всегда справедливыми. Атмосфера работы в первый сезон его службы была сложной и далеко не всегда доброжелательной. Но Г. Товстоногов — человек волевой. Отношение к нему значительной части труппы не влияло на его настроение. То есть, наверное, влияло, но не могло заставить изменить принятый им курс.

Всякий ли режиссер сможет выдержать такое напря­жение? Всякому ли новому режиссеру будет оказано доверие при коренной перестройке работы? У каждого ли нового режиссера есть репутация, престиж, наконец, опыт таких реорганизаций?

Многие режиссеры, пытаясь обновить творческий со­став, наталкиваются на непреодолимые трудности. И до­вольно часто «перестройка» оканчивается тем, что через год-другой коллектив меняет руководителя.

В нашем деле важно не только определить причины застоя, слабой работы, низкого уровня спектаклей, сколь­ко, выбрать подходящее время и, подготовившись, ухва­титься за то самое «слабое звено», потянув за которое можно вытащить всю цепь.