Глава I. Анализ погребального обряда Андроновской культуры

Андроновская культура в широком историко-культурном понимании этого термина соответствует раннему (XVIII-XVI вв до н.э.) и среднему (XV-XII вв до н.э.) периодам эпохи бронзы. В конце II начале I тыс. до н.э. в экономике, быту и культуре племен андроновской культуры происходили изменения, вызванные новой хозяйственной основой общества, переходом к яйлажному, затем к кочевому скотоводству. В этот период, получивший название эпохи поздней бронзы (XII-начало VIII вв до н.э.) андроновские традиции в хозяйстве и культуре сменяются как показали археологические источники, более прогрессивными формами экономики и материальной культуры общества эпохи раннего железа. Одновременно со скотоводством, начиная с эпохи неолита, стало развиваться земледелие. В хозяйстве племен эпохи бронзы скотоводство и земледелие дополняли друг друга и были взаимосвязаны.

Памятники андроновской культуры распространены по всей степной и отчасти лесостепной Южной Сибири. Наиболее южные из них находятся в предгорьях Алтая, самые северные располагаются по границе современной степи и лесостепи. На востоке они известны по всей Минусинской котловине, как на левом берегу Енисея, так и на правом и не только по побережьям рек, но и в глубине степей и доходят до предгорий Саян. Имеются андроновские памятники и в лесостепном коридоре между Минусинской котловиной и степями по верхнему течению р. Оби.

В отличие от более раннего времени, когда в каждом районе существовали своеобразные культуры эпохи энеолита, теперь распространяется от Приуралья до Енисея единая культура.

Андроновская культура характеризуется развитием прогрессивных форм хозяйства, которое началось еще в предшествующее неолитическое время. Прежде всего, это касается скотоводства. Судя по составу костей домашних животных, первое место в стаде занимал крупным рогатый скот. Это же подтверждается и характером погребального инвентаря. В могилах нет костей животных, которые могли быть остатками положенного в могилу мяса. В то же время уцелевшие повсеместно в могилах горшки свидетельствуют о том, что в могилу ставили какую-то жидкую пищу, очевидно, молочную.

Распространение в Западной Сибири в эпоху развитой бронзы андроновской культуры оказало огромное влияние на этнокультурную специфику населения этой территории и в значительной мере предопределило его исторические судьбы. Культурное разнообразие эпохи доандроновской бронзы данного региона было нивелировано мощной миграционной волной андроновцев. В результате прекратили свое существование окуневская, самусьская, степановская, елунинская культуры и в какой-то мере кротовская.

Для андроновских племен характерен устойчивый погребальный обряд.

Андроновские погребения отмечены низкими курганными насыпями, иногда с оградками из камней. В некоторых случаях это обычные могилы. Под курганными насыпями находятся могильные ямы с как бы вставленными в них срубами и деревянным потолком. В других случаях стены могилы имеют каменную обкладку. В могилах находят скорченные костяки, реже — трупосожжения. Погребальный инвентарь состоит из каменных стрел, бронзового оружия и орудий, бус, а иногда — золотых и медных серег. Открыты погребения с повозками, которые иногда сопоставляют с военными колесницами Древнего Востока.

Умерших людей клали в могилу скорченно, на левый бок, с согнутыми руками и ногами. Умершие или их кремированные останки предавались земле с запасом пищи, иногда с орудиями труда и вооружением. Для женских погребений обычны богатые наборы украшений - браслетов, перстней, серег. Детей чаще хоронили отдельно от взрослых. Выделяется две основных разновидности обряда погребения: трупоположение и сожжение.

Чаще всего обряд захоронения был распространен на востоке обитания андроновцев, в Сибири, вплоть до Минусинской котловины. На западе же – в Приуралье – отмечен обряд трупосожжения. Примерно такой обряд можно наблюдать в Крыму и Древней Греции. В Индии сжигание трупов по сей день является обычным явлением.[1]

Несомненно, сожжение - это одна из наиболее устойчивых черт андроновской погребальной практики, поскольку факты сожжения на стороне многократно фиксировались различными исследователями. Условия, при которых проходил процесс кремирования, вероятнее всего, были очень схожи, о чем свидетельствует характер кремированных останков. Большинство костей из андроновских погребений имеют характерный бело-серый цвет снаружи и серый или пепельный внутри. Их внешняя поверхность, как правило, покрыта мелкими трещинами, однако на некоторых фрагментах, обнаруженных во всех четырех могилах, трещины имеют вид вписанных друг в друга овалов — так называемого «U» образного вида. Следует, также, отметить, что крупные кости обычно хорошо и равномерно обожжены. Все вышеперечисленные общие черты: крупные размеры костей, наличие фрагментов со своеобразной структурой, цвет и качество обжига костей напрямую свидетельствуют об общем температурном режиме кремирования, и позволяют говорить о сходных условиях, при которых проходил этот процесс.

При находках кальцинированных костей в захоронениях обычно отсутствуют продукты горения. Это свидетельствует о том, что кости тщательно выбирались после сожжения тела. Факты отсутствия среди костей продуктов горения отмечают практически все исследователи андроновских могильников. Это позволяет говорить о том, что отделение костей от остатков погребального костра являлось обязательной частью обряда, связанного с кремированием. Компактное расположение костей также является устойчивой частью андроновского погребального ритуала, связанного с сожжением. В поисках объяснения данного факта, исследователь М.П. Грязнов, в частности, предположил, что кремированные останки помещались в куклу, имитировавшую умершего, после чего ее размещали в могиле по правилам, действующим при обряде ингумации.[2] Суммируя все вышеизложенное, хотелось бы акцентировать внимание на отмеченных сходствах. Это сожжение на стороне, общий температурный режим, тщательное отделение костей от остатков продуктов горения погребального костра и их компактное размещение в могильной яме. Очевидно, что и сам процесс сожжения, учитывая характер кремированных останков, был сходен. Все это позволяет нам предположить существование у андроновцев, оставивших могильник, канона, регулировавшего действия, связанные с кремированием умерших.

Андроновцы с большой тщательностью строили погребальные сооружения. Они обносили их каменными оградами круглой или овальной формы из вертикально вкопанных или положенных плашмя каменных плит.

В отличие от своих предшественников андроновцы в могилы умерших клали мало вещей. Но зато их снабжали пищей, в могилах всегда стоят горшки, являющиеся основными находками андроновских могил. На Енисее горшок ставили у головы погребенного, чаще перед лицом. На Оби в могилах встречается до четырех горшков. Интересно отметить, что в тех случаях, когда в могиле похоронен пепел, горшки стоят у юго-западной стенки, как они стоят при трупоположении.

Нарядные горшки чаще всего ставили в могилу взрослым, а «банки» — детям. Однако нередко у взрослых стоят «банки», а у детей горшки.

Умерших андроновцев хоронили под невысокими курганами, содержащими, как правило, по нескольку могил, принадлежащих близким родственникам.

Умерших хоронили в одежде и с теми украшениями, которые они носили при жизни. Чаще других украшений встречаются бронзовые бусы, сделанные либо из плоской бронзовой проволоки, либо из выпуклой пластинки, вследствие чего они имеют биконический вид. Такие бусы нашивались на верхнюю часть обуви или нанизывались на шнурок, которым обувь стягивалась вокруг лодыжки. При раскопках могильников у головы иногда находят височные кольца или серьги. Иногда встречаются серьги с раструбом, они широко распространены в западных районах андроновской культуры, здесь же чаще встречаются обычные проволочные серьги или же серьги с несходящимися концами, сделанные на органической основе. Попадаются и бронзовые тонкие выпуклые бляшки. Они чаще всего круглые, но бывают и четырехугольные. Так же нередко в захоронениях обнаруживают литые бляшки с петелькой на обороте, порой до 5 см в диаметре.[3] В женских могилах часто находят бронзовые кованые иглы с загнутым и приваренным к телу иглы верхним концом, образующим ушко. В мужских могилах иногда можно встретить тонкое бронзовое шило. Иногда находятся деревянные и костяные вещи.

В могильнике у с. Андроново была найдена деревянная ложечка, а в Усть-Ербе — обломки большой берцовой барана, которая служила блоком для перематывания пряжи.

Впервые антропологические материалы андроновской культуры с территории Верхнего Приобья исследовались В. П. Алексеевым. Им было изучено четыре черепа из могильника Ордынское 1в.[4] Помимо черт андроновского варианта протоевропейского типа, выделенного на краниологических материалах данной культуры Среднего Енисея и Казахстана, на этих черепах прослеживалась монголоидная примесь таежного происхождения. Это дало основания для утверждения о контактах андроновцев с населением более северных территорий.[5] Позже В. А. Дремовым было исследовано значительное количество черепов андроновской культуры с обширной территории южных районов бассейна Верхней Оби. Их изучение позволило констатировать концентрацию в зоне приобских боров монголоидной примеси. Однако основной характер неоднородности верхнеобской андроновской серии не связывался с европеоидно-монголоидной составляющей.

Коэффициенты корреляции признаков указывали на присутствие в составе андроновцев Верхней Оби, помимо протоевропейского, другого европеоидного типа. Были зафиксированы довольно грацильные черепа с узкой долихокранной мозговой коробкой, наклонным лбом, узким, более высоким и резче профилированным лицом. Присутствие черепов такого морфологического облика объяснялось участием в миграции андроновцев на территорию Верхнего Приобья населения алакульской культуры.[6]

Могильные ямы андроновцев имеют прямоугольную, подпрямоугольную и подвальную форму и углублены в материк на 0,3–0,6 м.[7] Длина могил колеблется в пределах 1,45–1,7 м, либо 2–2,1 м (мог. 15, 17, 51), при ширине 0,7–1,4 м.6 4.[8]

Рама, размерами около 1,5х1,1 м, выполнена из бревен, торцы которых выходят за ее пределы на 0,2 м.[9] По всей видимости, для размещения этой конструкции делались подкопы в стенах могильной ямы. Над нижним рядом бревен, диаметром не менее 0,1 м, прослежены фрагменты второго венца, причем бревна, из которых он сложен, по нашим наблюдениям, имели меньший диаметр, чем нижние.[10] Вероятнее всего, эта конструкция представляла собой двухвенцовый сруб, на который сверху было уложено перекрытие. Его фрагменты в виде отдельных кусочков дерева зафиксированы в восточной половине ямы.

В могилах, где зафиксирован обряд ингумации, положение тел погребенных устанавливается как скорченное на левом или правом боку, головой на ЗЮЗ, ЮЗ или З. Обычно погребения были одиночные.

Произвести частичную реконструкцию погребального обряда андроновцев можно на примере раскопок могильника Рублево-VIII.

«Судя по расположению костей правой ноги, правой подвздошной кости, а так же поясничного отдела позвоночника, первоначально умерший был уложен в могилу скорченно, на правый бок, головой на ЗЮЗ. После этого могилу, по-видимому, перекрыли деревянным настилом, фрагменты которого фиксировались в восточной половине ямы. Позднее, когда связочный аппарат еще не полностью распался, целостность тела была нарушена, и погребение приобрело тот вид, который можно объяснить отсутствие верхней части скелета и перемещение черепа в область конечностей. Подтверждением этому служат обнаруженные в сочленении отдельные части позвоночного столба, кости ног, фрагменты кистей рук и ступней.[11]

В свете предложенной реконструкции погребального обряда, можно рассмотреть, также, факты отсутствия костей торсовой части в нектороых могилах. Возможно, они свидетельствуют об осуществлении каких-то манипуляций с этой частью тела, производимых по прошествии определенного времени. Подобные погребения, известные и в других андроновских памятниках, часто интерпретируют как разграбленные. В случае с могильником Рублево-VIII, можно исключить и возможность ограбления, и вероятность того, что кости просто не сохранились. Мы Предположительно это факт свидетельства существования у населения, оставившего могильник Рублево-VIII, сложных представлений, связанных с телом умершего».[12]

Исследователи выделяют несколько видов погребального обряда детских захоронений: ингумация, кремация и кенотаф. Захоронений, совершенных по обряду ингумации большинство. Хоронили погребенных скорченно на левом боку, головой на ЮЗ,ЮЗЗ или ЗЮЗ.

В детские погребения так же клали сосуды. В большинстве случаев, в могилу помещали один горшок.

Для детских захоронений андроновцев харрактерно в большинстве своем трупоположение, но иногда встречается и обряд трупосожжения.

Так, при раскопках могильника Рублево-VIII было найдено единичное детское захоронение, совершенное по обряду сожжения. Оно обнаружено в единственной на памятнике парной детской могиле, причем один из погребенных, ребенок 2-3 лет, захоронен по обряду ингумации. Такие могилы в литературе принято называть биритуальными.[13] Погребения детей по обряду сожжения так же встречается в ряде других андроновских комплексов. Биритуальные захоронения известны и в Западном Казахстане в могильнике Тасты-Бутак.[14]

Украшения, обнаруженные в андроновских погребениях могильника чаще всего немногочисленны, но достаточно выразительны. Эти находки приурочены к погребениям взрослых, что характерно, в целом, для большинства могильников этой культуры.

Все найденные на памятнике изделия по способу ношения можно разделить на две категории: головные украшения и украшения для рук. Первая категория находок наиболее многочисленна. В нее входят серьги с раструбом, круглые желобчатые подвески в полтора оборота, трапециевидная лапчатая привеска с «бородавчатыми» выпуклостями на концах и пронизки двух видов. Серьги сделаны из круглого в сечении бронзового прута, один конец которого заострен, другой раскован в виде неглубокого раструба. Утолщение у его основания придает ему колоколовидную форму. Подобные изделия Н.А. Аванесова, автор наиболее подробной, на сегодняшний день, классификации андроновских украшений, относит к типу литых серег с раструбом.[15] По ее мнению, такие серьги характерны для восточно-казахстанских, прииртышских, алтайских, верхнеобских и приобских федоровских племен, время существования которых она определяет рамками XIV–XIII вв. до н.э.[16] Вышеупомянутые серьги, также встречаются при раскопках в могильниках канайской культуры (Меновное-9, Березовский). Исследователи относят эти памятники к кызылтасскому этапу и датируют XV–XIII вв. до н.э.[17]

В могильниках андроновцев так же встречаются круглые желобчатые подвески в полтора оборота сделаны из бронзовой пластины с расширенными ложечковидными концами и относительно узкой средней частью. Эти изделия, большинство из которых обернуто золотым листком, находят во многих памятниках андроновской культурно-исторической общности и имеют широкий хронологический диапазон бытования.

Трапециевидная «лапчатая» привеска с тремя выпуклостями сделана из тонкой бронзовой пластины и обернута золотым листком. В верхней части изделия имеются отверстия для пришивания. Круг аналогий украшений этого типа достаточно узок. Большая коллекция подобных изделий происходит из андроновских памятников лесостепного Алтая (могильники Фирсово-XIV, Кытманово, Ново-Александровка, Чекановский Лог-X).[18] Иногда в могилах находят подвески, украшенные геометрическим орнаментом. Такие подвески в частности обнаружены в комплексе кротовской культуры могильника Сопка-2 в Барабинской лесостепи.[19]

Подобные украшения известны, также, в могильниках Верхнего Прииртышья и Центрального Казахстана.[20]

В могильниках находят пронизки-трубочки, которые обычно представлены двумя разновидностями. К одной из них относятся украшения, сделанные из гофрированной бронзовой пластины, обернутой золотым листком. К другой — пронизки из так называемой «пасты».

Как и подвески в полтора оборота, эти изделия имеют многочисленные аналогии в андроновских памятниках.

В могиле 17 (Рублево-VIII) был зафиксирован специфический способ расположения головных украшений.[21] Подвески в полтора оборота, по пять с каждой стороны, лежали дугообразно, в ряд на височных костях черепа. С правой стороны эту композицию дополняли лапчатая привеска с выпуклостями и четыре трубочки-пронизки обоих видов. Внутри подвесок и под ними обнаружен тлен органического происхождения. Аналогичная картина расположения этих украшений была зафиксирована в могильнике Фирсово-XIV, по материалам которого был реконструирован способ их ношения. Подвески в полтора оборота продевались в ухо своей наиболее узкой средней частью.[22] Сквозь них был пропущен кожаный ремешок, обмотанный крученой нитью, к одному из концов которого крепилась подвеска из украшений различных типов.[23] Подобный способ ношения подвесок в полтора оборота характерен как для федоровского, так и для алакульского населения.[24] Сузить круг аналогий возможно только за счет обозначенного выше ареала распространения трапециевидных привесок с выпуклостями.

При раскопках в могильниках часто находят украшения для рук. К данной категории украшений относятся браслеты со спиралевидными окончаниями и бронзовые обоймы, свернутые из тонких прямоугольных пластин. Подобные изделия имеют многочисленные аналогии в андроновских комплексах. Нужно отметить, только, что высокие спиралевидные окончания браслетов в большей степени характерны для изделий из федоровских памятников.[25]

Зачастую в межмогильном пространстве находят большое количество отдельно стоящих сосудов, которые, по-видимому, закапывались в ямки на небольшую глубину. Большинство из них связано непосредственно с погребениями. Какой-либо устойчивой закономерности в расположении их относительно могил не прослеживается.

Обычно эти горшки стоят одиночно, иногда по два-три, в редких случаях археологи находят целые скопления таких сосудов. Так, на площади памятника Рублево-VIII выделяется участок, на котором зафиксировано 17 отдельно стоящих сосудов.[26] По всей видимости, он представлял собой ритуальную площадку, связанную с обрядовой деятельностью населения, оставившего могильник. В качестве аналогий этой площадки можно
рассматривать культовые сооружения погребального комплекса Быково-II и Алексеевского могильника.[27] На могильнике Быково-II были дополнительно прослежены обгоревшие деревянные конструкции, что позволило автору раскопок Ю.Ф. Кирюшину говорить о сооружениях культового характера.[28]

По внешнему виду курганы похожи на небольшие холмики. Башкиры называют их «ямой Фатимы». Название загадочное - старожилы рассказали любопытную историю. После Октябрьской революции, в начале 20-х годов в деревню Туишево совместно с башкирского профессионального художника К.А. Давлеткильдеева – Фатима-апай и при помощи местных жителей произвела раскопки курганов.[29] Скорее всего, это были не настоящие раскопки, а небольшие шурфы, заложенные в центре курганов. На месте шуфров образовывались ямы, их-то местные башкиры затем назвали по имени автора раскопок. По рассказам стариков, в курганах были найдены человеческие кости и глиняные горшки, «наподобие кувшинов».

Другой подобный могильник в том же году был обследован около деревни Ишкулово (Абзелиловский район), на берегу реки Б. Кызыл. Экспедиция раскопала один из самых маленьких курганов, в котором было найдено 5 человеческих могил. Две могилы, по-видимому, были ограблены еще в древности, а в трех остальных умершие похоронены в скорченном положении. На боку, в изголовье или у ног поставлены один-два плоскодонных сосуда с пищей.[30]

Интересный могильник, состоящий из таких же курганов, оставлен андроновскими племенами у подножья горы Кантюбе. Недалеко от села Науразово Учалинского района. Средний диаметр курганов около 18-20 метров. Высота достигает метра, часть курганов распахивается. В одном раскопанном кургане обнаружили погребение, безусловно, относится к андроновской культуре. Умерший человек перед похоронами был подвергнут сожжению (кремации), и от него остались лишь обгоревшие, измельченные кости; в могиле найден обломок плоскодонного горшка.

Немало захоронений андроновцев найдено на Урале, прежде всего курганных насыпей.

Курганные могильники андроновских племен лучше всего изучены на территории Челябинской области. По устройству и характеру находки делятся на две группы. На кладбищах одной группы, как в Кантюбинском кургане, умерших сжигали в стороне, а в могилах хоронили лишь обугленные мелкие кости. Один из подобных памятников наиболее полно был раскопан К.В. Сальниковым около д. Федоровка.

К.В. Сальников пришел к выводу, что вышеописанные два способа захоронения умерших существовали у одного населения андроновских племен, но в разные исторические эпохи. По его мнению, андроновцы в более древние века (1800-1500 вв. до н.э.) умерших сжигали, а позднее этот обряд сменился обычным трупоположением.[31]

Таким образом, изучение могильников и погребального обряда позволяет судить об уровне развития культуры андроновцев, помогает лучше понять их быт и представления о мире. По останкам черепов можно судить о миграционных процессах, происходивших в эпоху ранней и средней бронзы на территории Урала, Сибири и казахских степей.

Чаще всего обряд захоронения был распространен на востоке обитания андроновцев, в Сибири, вплоть до Минусинской котловины. На западе же – в Приуралье – отмечен обряд трупосожжения. Примерно такой обряд можно наблюдать в Крыму и Древней Греции. В Индии сжигание трупов по сей день является обычным явлением.