А. Блок 8 страница

– На Городском портале или в личном портфолио… У тебя есть аська?

– Нет. Я вообще не дружу с интернетом.

– Жаль, я бы дала тебе свой номер, а потом бы скинула фотографии.

– Ну, а по-другому никак?

– Даже не знаю…

– Давай завтра? – Сашка даже не пыталась придержать коней.

– Завтра я точно не могу… – смутилась Кира, и в полусумраке Сашка увидела, как смущенно заалели щеки девушки. Это простое проявления такого забытого чувства накатило на Сашку удушливой волной нежности. Очень хотелось прикоснуться к этим щечкам, понять так же шелковиста кожа на ощупь, как она выглядит? Сашка нервно потерла подушечки пальцев, стараясь избавиться от навязчивого желания прикоснуться.

Послышались громкие голоса, дверь распахнулась, и в гримерку, громко смеясь, вошли девушки с подтанцовки.

– О, у нас гости. Мороз собственной персоной!

– О-о-о-о-о-о-о, да он не один, а в компании!!! Мы не помешали?

– Мороз любит бывать в гримерке… не один…

– Ха-ха-ха!!!

– Очень тупо, но не удивительно. – парировала Саша.

– Борюсик кроет тебя матом, – улыбнулась одна из девушек. – Но тебе видимо совсем не до него. Ты можешь пойти в монтажку – там сейчас никого нет. А нам нужно переодеться… Хо-о-отя… Вы можете и остаться, мы не против шоу!

– Держи язык за зубами, кукла! – прошипела Саша сквозь зубы.

Почему-то сальные шуточки в сторону Киры были жутко раздражающими. Гадкими. И как-то по-особенному пошлыми.

Сашка встала и протянула руку Кире:

– Пошли отсюда, глупость это заразно. Пообщаешься и отупеешь.

Она провела Киру по длинному коридору и, подойдя к двери, повернулась к ней лицом.

– Извини их. Нельзя воспринимать то, что говорят глупые куклы.

– Да, все нормально. Я их понимаю, – мягко улыбнулась Кира. – Я и правда очень задержалась. Мне пора… И спасибо еще раз…

– Может, я тебя провожу?

– Не нужно, я на такси. Тем более тебе пора за пульт.

– Я могу…

– Не нужно, – мягко перебила Кира. – Пока.

Стройная фигурка выскользнула за дверь, оставив Сашку в одиночестве. Сразу стало мрачно и неуютно, как будто ярким теплым днем, солнце спряталось за тучу, унеся с собой все краски, оставив мир в серых полутонах.

Сашка вздохнула и снова посмотрела на танцпол. Глаза скользнули по толпе танцующих… Она не увидела, она почувствовала Киркин взгляд. Безошибочно повернув голову, она поймала ласковые глаза и теплый свет приветственной улыбки. Сердце сделало скачок и с силой заколотилось в груди, удушающее чувство радости накрыло с головой, плавно растворяясь в ватных ногах. Сашка улыбнулась в ответ и помахала рукой. Девушка кинула взгляд на часы. Еще полчаса… Тридцать минут… Одна тысяча восемьсот секунд стоять за пультом. Целая вечность, прежде чем придет Борис и сменит меня. А Кирка там, внизу… Скучает наверное. Сашка снова посмотрела в зал. Кира уже вооружившись фотоаппаратом делала снимки из дальнего угла зала, стараясь захватить и пульт, на котором находилась Сашка.

– Ты сегодня делаешь музыку? – расслаблено раскинувшись на кровати, спросила Алина.

– Угу, – Сашка кивнула в ответ, ослабляя резиновый жгут на руке. Откинувшись на спинку кресла, она чувствовала, как жизнь бежит по венам. Раньше, когда-то очень давно, доза приносила огромное удовольствие, забивая все внешние раздражители, уничтожая боль, костлявой рукой сжимающую грудь. Теперь это стало способом существования. Доза утром, доза в обед, доза вечером.

– Какая поразительная тяга к работе. – растягивая слова, протянула собеседница. – Твоя зазноба все еще отказывается гулять с тобой днем? А может она вампир?

Девушка глупо рассмеялась собственному предположению.

– Не говори ерунды… – пробормотала Сашка. Но слова подруги угодили точно в цель, больно кольнув в груди. Как Сашка ни старалась, Кира ни разу не согласилась на свидание вне клуба. Хотя какое, к черту, свидание? Она не соглашалась даже на банальную прогулку. Сашка видела ее лишь в клубе, куда девушка частенько приходила делать новые снимки. Сашка радовалась каждому новому событию, происходящему в клубе. Ведь любое шоу, устраиваемое владельцами клуба, означало, что сегодня непременно придет Кира. Но Сашкина радость почти всегда омрачалась неприступностью девушки. На искреннюю симпатию Сашки Кира всегда отвечала прохладной вежливостью. Ловко выворачиваясь из «нечаянных» Сашкиных объятий девушка шутливо выговаривала ей о необходимости соблюдения приличий, сводя Сашку с ума своей близкой недоступностью. Но что-то происходило в Сашке такое, от чего она не могла злиться на Киру, даже в те моменты, когда отчетливо понимала, что для девушки она лишь знакомый человек, который может кое-что сделать для нее.

– А может быть просто она не любит мальчиков? Ты же ей так и не призналась в том, что ты ни капельки не мальчик, а? – снова подала голос Алина.

– А, по-твоему, каждая вторая – лесба? Фильмов обсмотрелась? – Саша приоткрыла глаза и протянула руку за бутылкой пива, стоявшей на столе.

– По-моему, таких как мы, крайне редко тянет на натуру.

– А как же, все те душещипательные истории про безответную любовь к гетерам?

– Недающих нет, есть те, кто укладывать не умеет. Ты всегда это говорила. И я что-то не припомню ни одной, которая бы отказалась от секса с тобой.

Саша молчала. И почти сразу пришло четкое осознание того, что Кира отказалась бы. Даже более того, опять бы заехала фотиком по лицу.

Интересно, она когда спать ложится… снимает его с шеи?

Хочу ли я уложить ее…

Нет, не так…

Хочу ли я пере…

Нет…

Прикоснуться к ней, вдохнуть ее запах, ощутить ее поцелуй…

Да!

Провести рукой по нежной коже… медовый локон на пальце… Заснуть с ней и проснуться… И потом что бы чувствовать ее рядом… всегда…

– А если уложить в койку не конечная цель? То, что тогда?

– Что??? – от удивления Алина приподнялась и сфокусировала взгляд на Саше. – Подруга, ты что влюбилась??? Да??? Невероятно!!! – Алина снова откинулась на кровать. – Впервые с того самого дня?!! Это просто не вероятно! А мы всегда гадали, когда же тебя это настигнет…- Алина рассмеялась.

Саша почувствовала себя неуютно.

Сама того не зная, девушка озвучила то, чего больше всего на свете боялась Сашка. Услышать то, о чем даже сама боишься подумать. Воспринимать облекаемые в звук тайные мысли. Находить такое внезапное и такое банальное объяснение всем своим чувствам и ощущениям. И признавать, что с тобой случилось то, от чего ты умираешь. То, от чего душевная боль становится во много раз сильнее физической.

Сашка прикусила губу.

Нет! Этого просто не может быть! Это просто обычный бред наркоманки под дозой… Я не способна… Не способна на это чувство… Просто Кира…господи, какая теплая волна разливается по груди… Просто Кира первая, кто мне отказал. И как человек гордый и самоуверенный я не могу перенести отказа. Все это исчезнет, как только я уложу ее в кровать. Станет понятно, что она ничем не отличается… Такая же, как все… Такая же…

Но что-то внутри нее шептало о том, что она ошибается… Этот тихий, еле слышный шепот, повергал в панику, заставлял сердце в трепыхаться в волне ледяного ужаса перед необратимым.

– Вичка просто озвереет… – задумчиво пробормотала Алина, привлекая Сашкино внимание.

– От чего? – уцепилась она за фразу, радуясь тому, что есть повод отвлечься.

– Ха! – довольно выдохнула подруга. – Раньше твоя сестричка практически без потерь удаляла девчушек с поля боя, а теперь ей предстоит напрячься! Ну, это при условии, что ты действительно…

– Заткнись! – резко перебила Саша. – От чего Вика будет в ярости?

– Я не могу одновременно заткнуться и отвечать на твои вопросы, – обиделась Алина, и демонстративно закрыв глаза, замолчала.

Черт бы побрал этих баб!!! – ругнулась про себя Сашка, и пересела на кровать.

– Сядь и рассказывай! – потребовала девушка. – И не зли меня…

Алина с глубоким вздохом села. Спорить с Мороз опасно для здоровья. Проще подчиниться.

– Ну, а ты думаешь, куда девались все те ляли, которых ты успевала трахнуть?

– Да мне ровно, куда они девались, не озадачивалась этим вопросом. Причем тут Вика?

– А при том, – раздраженно продолжила Алина. – После тебя с ними встречалась Вика. Ты же у нас не любишь озадачиваться. А стоило бы. Ну, например, тем, что необязательно сексуальные утехи делать достоянием общественности. Хотя бы иногда их надо скрывать.

– Зачем?

– Бли-и-и-и-ин… Ку-ку земля! Ты меня вообще слышишь? Если мамзель привлекала твое внимание, не только сексуальное, разумеется – на одноразовые акции твоя сестрица вообще не реагировала, то для этой чокнутой это был знак действовать. Она встречалась с ней и популярно объясняла, что гарантией ее здоровья и процветания будет лишь то, что она немедленно забудет и номер твоего телефона, и адрес, и в принципе тебя.

Сашка молча слушала. Она действительно никогда не задумывалась, почему ей так просто удавалось расставаться с очередной девушкой. Не было ни звонков, ни ночных визитов, ни пьяных уговоров. Просто раз и исчезла. Причем совсем – даже в клуб ее бывшие пассии ходить переставали.

– Вичка всех их обрабатывала. Кому-то угрожала, кого-то била, ну а на сладкое приберегала душещипательный рассказ о том, что ты давно и прочно сидишь на игле… Удивительно, как она еще до новой знакомой твоей не добралась…

– Что?! До Киры?! А Кира-то тут причем?

– У тебя совсем мозги ссохлись?! Давай ими за тебя я раскину… Все просто. Ты вышвырнула Вику и запретила ей приходить так?

Сашка кивнула.

– А ты, правда, наивно полагаешь, что если дала команду охране, то они послушно свистят тебе каждый раз, как только Вика переступает порог клуба? Да твоя сестрица уже вычислила и тебя и Киру и знает о ней в сто раз больше чем ты. У тебя появилось новое увлечение, причем несколько странное и тебе не свойственное. Ты сама понимаешь, что стонешь по ней как курица на солнцепеке? Ты даже с ней не спала, а история уже длиной в километр соплей! Ведешь себя странно, вся такая одухотворенная таскаешься с полупридурочной улыбкой на работу… И в довершение всего вышвыриваешь Вику за дверь. Ты думаешь, что она совсем идиотка? Хотя нет, она у тебя совсем идиотка, но не до такой степени… Или не в ту область… В общем я хочу сказать, что Вика провела свои параллели, и я совсем не удивлюсь если твоя прелестная мамзель уже давно знает о твоем маленьком секрете.

– Неужели Вика способна на это… – потрясенно пробормотала Сашка.

– Вот, я сижу смотрю на тебя, и никак не могу понять, кто из вас двоих большая дура… – Алина встала с кровати и пошла в ванную. – Но теперь склоняюсь к тому, что это ты.

Сашка сидела за столиком администрации. В каждом клубе, в самом темном и дальнем углу есть такой столик, где труженики могут прижать свои зады и промочить горло. Иногда за этот столик официантки, бармены, охранники, администраторы и прочая шушера, приглашали своих друзей или отдыхали там сами, если у них был выходной. Сашка задумчиво крутила в руках стакан минералки, жалея, что это не водка. На работе пить нельзя. Если хозяин узнает, то ее выгонят, не смотря на то, что она лучший ди-джей этого крысятника. И ни в одном говноотстйнике этого сраного городишки она не найдет себе работу.

А и нужна ли ей эта гребаная работа? Денег, которые оставили ее родители, и которые успешно преумножал отец Вики, хватит на две безбедные жизни. Тогда зачем она работает? Потому что это приносит удовольствие… А теперь работа дает ей возможность увидеть Киру…

Хотя бы просто увидеть…

То, что узнала Сашка, не давало ей покоя. Несколько раз она порывалась позвонить Вике и спросить, знает ли она Киру… Но что-то подсказывало, что сестра не скажет правды. Точно не скажет. Только не в свете того, что рассказала Алина. Вика быстро поймет, что раз Сашка спрашивает у нее, значит, не решается спросить у самой Киры, и тогда правды точно не узнать.

Остается только одно… Спросить у Киры. Спросить и одновременно выдать себя. Если Кира ничего не знает, то узнает… А если узнает? Ответ на этот вопрос Сашка почему-то знала, и он ее не устраивал.

– Привет, – Сашка вздрогнула и подняла глаза.

– Кира, – выдохнула она. – Привет! Присядешь? – спросила Сашка, отодвигаясь чтобы освободить место.

Девушка приняла приглашение и села рядом с Сашей.

– А ты сегодня не за пультом? – спросила она, кладя фотоаппарат на край столика.

– Я думал, ты читала анонсы: сегодня приглашенные ди-джеи зарабатывают денежку. Нам позволили отдохнуть, – ответила Сашка, усаживаясь в пол-оборота, и, как бы невзначай устраивая руку за спиной девушки.

– И почему ты свои выходные проводишь тут?

– Ну а как же мне еще увидеть тебя? Ты же не хочешь пойти на свидание, – улыбнулась Сашка. – Угостить тебя чем-нибудь?

– Я вообще не хожу на свидания, – в тон ей ответила Кира. – Нет, спасибо, ничего не хочется.

Сашка улыбалась, машинально отвечая на риторические вопросы девушки, а сама наслаждалась ее близостью. Ди-джей объявил какую-то новую «пока еще малоизвестную, но, безусловно, талантливую» танцевальную группу. Кира повернулась к Сашке спиной так, чтобы лучше видеть происходящее на сцене. Задыхаясь от страха, что сейчас ее оттолкнут, Сашка все же придвинулась ближе, и, обвив руками талию Киры, положила подбородок на ее плечо. Кира против своего обыкновения не вывернулась из объятий.

Сашка прикрыла глаза от удовольствия. Наверное, вот так можно сидеть бесконечно долго, просто вдыхая ее запах, чувствуя ее тепло, ощущая как, золотистая кудряшка щекочет нос на вдохе.

– Ты не смотришь!

– Не-а, – лениво призналась она. – Совсем не смотрю.

– Ну, а чем же это тогда ты занимаешься?

– Отдыхаю. – Сашка открыла глаза, и язык сразу же прилип к мгновенно пересохшему нёбу. Возмущаясь Кира повернула голову к ней, и теперь прямо перед Сашкиными глазами были золотистые глаза девушки, а ее губы находились всего лишь в каком-то миллиметре от Сашкиных.

– Кир… – Сашка сглотнула.

– Ч-что? – это слово девушка произнесла на выдохе, губы чуть разомкнулись так и оставшись полуоткрытыми. Сашка почувствовала, как ее тянет к этим губам, тянет так сильно, что нет такой силы, которая сейчас ее бы остановила. Сладко защемило низ живота.

Не могу… Не могу… Не могу… Не могу остановиться… Хочу… Просто… Хотя бы на миг…

Она робко потянулась к губам девушки и в тот же момент, когда их губы слегка соприкоснулись, Сашка поймала короткое «нет» на судорожном выдохе.

Кира отвернулась.

– Пусти…

Сашка переместила голову:

– Нет. – тихо, но твердо ответила она, находя губами нежную кожу щеки под рассыпавшимися прядями медово-рыжих волос. – Не отпущу.

Кира подняла плечо, спрятав лицо за ним. Сашкины губы немедленно нашли нежное ушко:

– Кир… Я с ума сойду…

Одна Сашкина рука переместилась ниже, легко скользнув по бедру обтянутому джинсами, ладонь безошибочно легла между Киркиных ног. В это же время вторая ладонь легла Кирке на грудь.

В горячем желании обладать Сашка совершенно забыла, где находится, сейчас для нее существовала только эта нежная девушка, замершая в ее опытных руках. Желание охватило ее как пожар, сжирая в своем огне все мысли, встречающиеся на пути.

Вдруг она почувствовала резкую боль в нижней челюсти, не понимая, откуда она взялась и, не желая отвлекаться на такие мелочи, Сашка потянулась губами к Кирке, и тут же губы и передние зубы вновь обожгло резкой болью от резкого удара Кириного затылка. В недоумении Сашка открыла глаза и разжала руки. Кира вскочила, и повернулась к ней лицом:

– Если ты хотя бы каплю уважаешь меня и нашу дружбу, то ты никогда больше не сделаешь ничего такого, – Кира посмотрела на Сашу, и в светлых глазах блеснули слезы.

Сашка вдруг явно ощутила, как пол уходит из-под ног.

– Кир… Я…

– Не говори. – перебила Кира. – Не стоит. Я не одна из твоих глупых кукол!!! Не говори ничего!!!

Девушка развернулась и пошла прочь, пробираясь сквозь толпу посетителей.

Сашка недоуменно потерла ноющие губы.

То фотоаппаратом врежет, то головой… А что дальше? Ногами будет пинать? Может, ей действительно не нравятся мальчики? Но я-то совсем, ни капельки не мальчик…

– Кир! Подожди! – она бросилась следом.

Она нагнала девушку лишь на улице.

– Кира! Да подожди ты! – Сашка схватила быстро шагающую прочь Киру за руку и резко повернула к себе. – Ой, блин! – от резкого движения фотоаппарат, висевший на груди девушки, больно врезался в плечо. Кира перехватила аппарат свободной рукой и враждебно уставилась на Сашу.

– Чего тебе?

– Кир… – как много хотела сказать Сашка и как быстро все слова растаяли под враждебным и чуть печальным взглядом золотистых глаз Киры.

– Ну что «Кир»? – передразнила она Сашку.

– Извини… Давай поговорим? – Сашка приглашающим жестом указала на близстоящую лавочку под фонарем.

– Нет желания. Отпусти! – Кира дернула рукой, и Сашкины пальцы разжались, освобождая девушку.

– Пожалуйста!

Кира с минуту молчала, опустив глаза, она старательно разглядывала фотоаппарат. Было видно, что ей не хочется соглашаться, но Сашка надеялась, что природная вежливость возьмет верх, и не ошиблась.

– Хорошо. Говори, я слушаю.

– Извини меня… Я не хотел… Просто… – Сашка с огромным трудом выдавливала слова. Сказать все что угодно, все что она хочет услышать, только бы она не ушла… Я не могу ее потерять… Не могу… Не хочу… Только вот что она хочет услышать? Сашка положила руки на плечи девушки и не отводила от нее взгляда.

– Я… – Сашка набрала воздуха и выдохнула. – Я… люблю тебя…

Девушка была на пределе. Легкое прикосновение ветра к коже было почти болезненным. Она чувствовала себя как оголенный и излишне натянутый нерв. Кира молчала. Может быть, я не услышала ответа? Ветер так некстати играет с листвой, и их шелест мог заглушить слова Киры… Или я не произнесла это вслух?

– Ты слышишь? – почти простонала Сашка. Кира опустила голову, спрятав взгляд. Сашкины ноги подкосились, она позволила себе опустится на колени, и теперь смотрела на Киру снизу вверх не выпуская ее руки из своих.

– Слышишь? Я люблю тебя…

– Прости, – донесся до нее легкий шепот.

– За что? – непонимающе спросила Сашка. Но ответ уже появился внутри нее. Откуда-то из самого темного угла сознания, поднялась черная тень с рваными краями. Корявые ледяные пальцы потянулись к сердцу и легко коснулись его. Сашка коротко выдохнула, чуть сгибаясь, как будто пытаясь отодвинуть себя от этой корявой руки. Боль от холодного прикосновения была физической.

– Саш, – Кира присела перед ней на корточки, легко сжимая Сашкины пальцы. – Ты супер, ты самый лучший… У тебя все будет хорошо, понимаешь? Саш?

– П-почему? – помертвевшими губами выдохнула Сашка. – Почему?

Тень скабрезно ухмыльнулась и, обхватив рукой сердце, с силой сжало его, вонзая грязный маникюр глубже в мясо.

– Саша?

Откуда-то издалека сквозь пелену боли она слышала испуганный Киркин голос. Но он был так слаб и так далеко, что захлебывался и прерывался…

Только не это… Теперь я не смогу… Больше не смогу терпеть это… Эта боль рвет на части…

«Никогда больше…»

«Прости…»

«Не трогай меня!»

«Ты такая славная, сестренка!»

«Никогда больше…»

Избавится от боли… Сделать хоть что-нибудь, что бы ее не было… Все равно что… А сейчас справиться с ней… На секунду…

Обещаю… Обещаю через минуту будет легче… Слышишь?

ОБЕЩАЮ!!!

Сашка, шатаясь, поднялась с колен. На нее смотрели широко открытые от испуга Киркины глаза.

– Саш? – Она положила руку на ее плечо. Сашка ухмыльнулась.

– Все хорошо… Ты… Извини меня. Мне пора. – она легким движением стряхнула руку с плеча и, повернувшись спиной к Кире пошла назад. Каждым шагом толкая асфальт, она чувствовала как пружинит земля под ногами. Как она, отталкивая ногу, помогает сделать шаг. И еще один, и еще… Быстрее, еще быстрее… Как ветер…

История Седьмая (последняя).

Кира с испугом глядела в след быстро удаляющейся фигуре. Так странно. Может быть он чем-то болен? Очень походило на приступ.

Такая боль…

Как будто у него внутри все разорвалось. Никогда Кирка не видела такого. Боль, хлынувшая из Сашиных глаз, обожгла ее, напугала…

Она вновь посмотрела в ту сторону, куда убежал Саша. В таком состоянии его нельзя оставлять одного…

Сказал, что любит…

И чуть не изнасиловал, прямо в зале…

Все равно, одного оставлять нельзя…

Кира нерешительно сделала шаг в ту сторону, куда только что убежал ее знакомый, и остановилась.

Странный он какой-то…

Девушка нерешительно мялась в полутемной аллее. В клуб теперь лучше не ходить… Жаль… Она задумчиво подняла глаза к небу, рука сама собой легла на фотоаппарат. Как красиво ночное небо… Обидно, что его фотография всегда получается плоской… Но так хочется его запечатлеть.

Кира подняла фотоаппарат и…

С проспекта донесся рвущий звук тормозов, глухой удар, потом раздался чей-то крик, и все стихло…

Нехорошее предчувствие скользнуло холодной змейкой в груди, уронив фотоаппарат на грудь, Кира рванулась к ярко освещенному проспекту.

Кира проснулась от громкого отчаянного крика. Он еще не полностью растворился в темноте, как комнату прорезал яркий луч света.

– Тише, тише, Кирюша… Это просто сон… Все хорошо, – мама, как птица приземлилась на постель дочери, обнимая ее руками и баюкая прижимая к груди.

Кира почувствовала, как по щекам заструились слезы. Прижавшись к матери, она тихо заплакала. Женщина обнимала ее, что тихо шептала, баюкала. В яркую полоску света упала чья-то тень. Мать подняла голову. В дверном проеме стоял мужчина и вопросительно смотрел на нее.

– Иди спи, я сейчас приду… – сказала она, вновь обращая свой взгляд на дочь.

– Что-нибудь нужно? – полушепотом спросит отец.

– Нет, – мать отрицательно покачала головой, – Иди, Кирь…

Утром она как всегда проснулась разбитой. Открыв глаза, она прислушалась к своему телу. Болела, казалось, каждая клеточка. Но все равно… Нужно встать. Принять душ.

Девушка поднялась и, застелив постель, пошла в ванную.

– Доброе утро Кирюш, как себя чувствуешь? – спросила ее пожилая женщина, оторвавшись от приготовления завтрака. Девушка, идущая мимо большой двустворчатой двери по коридору, развернулась и вошла в огромную гостиную, совмещенную с кухней. Мать в домашнем, но таком детском передничке жарила что-то на плите.

– Нормально, – вяло ответила она, забираясь на высокий табурет, стоящий около барной стойки.

– Еще не умывалась? – мать с улыбкой указала деревянной лопаткой на полотенце, которое девушка бросила на стоящий рядом такой же табурет.

– Сейчас пойду… Я не сильно ночью? – осторожно спросила Кира.

– А что было ночью? – мать внимательно посмотрела на дочь.

Кира благодарно улыбнулась.

– Да так, по крышам гуляла.

– Иди умывайся и садись завтракать, – мать вернулась к приготовлению завтрака.

Кира, или Кирюша, как звала ее мать, была единственным бесконечно любимым ребенком. Тамара Аркадьевна прожив с мужем много лет, почти потеряла надежду родить ребенка, но произошло чудо, и в 38 лет женщина стала матерью, осчастливив своего 40-ка летнего мужа. Роды были очень тяжелыми и долгими, но Тамара Аркадьевна искренне считала, что за такую красавицу дочь, это была очень справедливая цена. Нисколько не огорчаясь, что родилась дочь, гордая мать назвала ее в честь своего горячо любимого мужа – Кирилла Михайловича. Кирюша росла очень спокойной и рассудительной девочкой. Несмотря на то, что ей многое позволялось, она никогда не переходила грань разумного. Даже став взрослой, она не стеснялась советоваться с родителями и частенько поступала именно так, как они ей говорили. Когда Кире исполнилось 22 года, родители подарили ей однокомнатную квартиру, которую девушка превратила в подобие студии, предпочитая жить в кругу семьи.

После завтрака Кира вышла на балкон. С него открывался великолепный вид на парк, разбитый прямо под окнами дома, в котором девушка прожила всю жизнь. В этом парке она знала каждую тропинку, облазив его с фотоаппаратом вдоль и поперек. Кира увлекалась фотографией так давно, что периодически ей казалось, что она и родилась с фотоаппаратом в руках. В свои 27 неполных лет девушка уже была довольно известным фотографом в Городе. Она не рвалась за славой или большими деньгами, предпочитая оставаться за той гранью, которую зовут искусством, а не ширпотребом. Фотографиями Киры украшали холлы дорогих гостиниц и офисов, больницы, школы, детские сады. Часто ей поступали щедрые предложения подработать фотографом на свадьбе или юбилее, от чего она неизменно отказывалась. Почему-то было склизкое ощущение от такой работы. Гораздо большее удовольствие она получала, фотографируя людей в тот момент, когда они ее не видят. Тогда, когда они настоящие…

Но теперь… Пожалуй в первые в жизни у девушки уже довольно долгое время не появлялось желание взять в руки фотоаппарат.

Перед глазами возникла яркая вспышка света, осветившая месиво из светлых волос, приторного запаха автомобильных шин и гула людских голосов…

Кира вздрогнула, несколько раз моргнула, отгоняя навязчивую картинку и решительно оттолкнувшись от перил балкона, вернулась в комнату.

– Мам, помочь надо?

Кира сидела на деревянной лавочке в парке, разбитом по обе стороны громадного памятника с вечным огнём. Если смотреть на суровые рубленые силуэты гранитных людей, то за спиной будет шуметь цивилизация. Если обойти монумент, то перед глазами во всем своем просторе раскинется изящный поворот реки, на которой стоял город. Но стоит всего лишь пройти сотню метров, и шум города исчезал, поглощенный кронами высокими деревьями. Еще пара сотен метров и пропадала асфальтированная дорожка, если углубиться дальше, то исчезали лавочки и фонари. Так далеко Кира не уходила, ее лавочка была последней. Было тихо, сквозь стройные стволы деревьев просвечивало солнце. Внезапно на лавочку спрыгнула маленькая рыжая белка, зверек замер, внимательно смотря на человека. Кира улыбнулась. Белок в парке было много, людей они практически не боялись и охотно лакомились угощением из рук.

Марго любит кормить белок. Они с Марго познакомились здесь, именно на этой лавочке. Несколько месяцев назад внимание Киры, которая по обыкновению прогуливалась в парке с фотоаппаратом, привлекла молодая женщина, которая сидя на лавке кормила белку с руки, но, казалось, она не видит зверька, а смотрит куда-то сквозь него. Кира сделала несколько снимков, женщина, услышав щелканье затвора, повернулась и тепло улыбнулась девушке. Повинуясь какому-то порыву, Кира сделала три больших шага, одновременно вскидывая фотоаппарат и нажимая на спуск, белка, услышав шум, юрко спрыгнула с открытой ладошки, а женщина удивленно перевела взгляд на руку. Именно вот такая фотография Марго украшала стену в Кириной комнате: теплая улыбка еще не успевшая утонуть в удивлении, чуть вскинутые брови, и взгляд в сторону. Кире настолько понравился кадр, что она увеличила лицо женщины, и, напечатав снимок, повесила его на стену. Марго ни к чему об этом знать… Какая разница, какие фотографии висят у Киры в комнате.

Тем временем белка приподнялась на задние лапки и выжидательно смотрела на Киру. Если человек пришел ее угостить, то почему он просто сидит и смотрит?

Сунув пальцы в карман джинсов, девушка вытащила горстку орешек и протянула их рыжей гостье. Обычно белки игнорировали ее ладонь, предпочитая руку Марго. Но сейчас Кира была одна, и белке пришлось снизойти. Почему-то ощущение близости маленького зверька безумно умиляло девушку. Прикосновение тонких коготков к пальцам было таким новым и необычным…

– Привет, лесной житель.

Белка моментально сорвалась с места и юрко забралась по дереву на безопасное расстояние. Сверху она внимательно осматривала пришельца.

– Спугнула! – разочарованно протянула девушка. – Здравствуй Марго.

– Вернется, – уверено успокоила ее собеседница, присаживаясь рядом. – Давно сидишь?

– Не очень… – Кира задумалась. – Вернее не помню…

– Просто сидишь? Обычно ты «ищешь кадр»… У тебя фотоаппарат сломался?

Киру затошнило. Теперь так случалось всегда, стоило подумать о том, что бы взять в руки фотоаппарат. Перед глазами мелькнули рваные кошмарные воспоминания, которые не давали спать по ночам, и о которых даже днем девушка старалась не вспоминать.

– Нет, – выдавила Кира, вцепившись в край скамейки и опустив голову вниз. – Просто не хочется.

– Что-то случилось? – Марго накрыла ее руку своей теплой ладонью. – Да у тебя руки ледяные!!! Ты замерзла?

Женщина повернулась к ней, и, взяв ее руку в свои начала растирать ладонь. Кира вздрогнула – прикосновение было мягким и необычайно нежным. Сердце вдруг запрыгало в груди с каждым толчком разливая невероятно теплую волну по всему телу.

– Н-не знаю… Вроде нет… – Кира подняла голову и удивленно посмотрела на Марго, женщина вдруг смутилась и выпустила ее руку.

– О, извини… я… просто… у тебя такие руки холодные… извини.

А Кирке вдруг необычайно захотелось узнать, чтобы она почувствовала, если бы Марго обняла ее за плечи? Но сейчас Марго явно смущена… Какая она красивая… Кира нервно сглотнула. Надо ее успокоить… Сказать, что все нормально и извинятся не за что… А еще лучше просто прикоснуться холодными губами к нежной щеке, и тогда разом решить тот вопрос, который мучил Киру с тех пор, как фотография Марго украсила стену ее комнаты – что испытывает человек прикасаясь губами к невероятно нежной коже женщины? А что испытывает человек, когда только подумает, что вот сейчас он прикоснется губами к четко очерченному рту?