Архитектура 4 страница

Интерес к индивидуализации образа, наметившийся на «Королевском портале», был свойствен и мастерам, работавшим над скульптурой трансепта. Отцы церкви на южном фасаде отличаются друг от друга и обликом и темпераментом. Рядом с вдохновенно проповедующим Мартином Турским стоит низенького роста Иероним, похожий на ученого схоласта XIII века; папа Григорий «Великий» погружен в глубокие раздумья. На северном портале можно наблюдать рождение готической скульптурной группы. Встреча Марии и Елизаветы трактована как диалог двух женщин — прорицающей Елизаветы и внемлющей ей Марии; при этом примечательно, что характер диалога раскрыт в первую очередь одухотворенной игрой складок одежды: с покрывала Елизаветы стремительное движение как бы переплескивается на фигуру Марии и завершается в умиротво­ренно ниспадающих складках одеяния Богоматери. Шаг вперед на пути гуманизации образа божества нахо­дим мы в фигуре благословляющего милосердного Христа на южном портале. Около южного крыла трансепта в средневековых храмах нередко происходило рассмотрение судебных дел. Изображение Христа позади седалища судьи должно было напоминать присутствующим о высшем судии, ему должен был уподобляться земной служитель правосудия.

Устремления шартрской школы были по-разному восприняты и развиты в скульптурном убранстве соборов Амьена и Реймса. В Амьене работы были начаты вскоре после 1220 года. Программа западного фасада собора была продумана с большой тщательностью. На порталах ясно обозначились три основные темы французского скульптурного декора: тема Страшного суда, цикл, посвященный Марии, и цикл, связанный с патроном храма или наиболее почитаемым местным святым (в Амьене им был св. Фирмен). В расположении сюжетов мастера учитывали движение зрителя от входных ступеней до нефа. Единство трех порталов было подчеркнуто фризом больших фигур, непрерывной лентой протянувшихся вдоль всех входов. Расположением композиций в квадрифолиях была решена проблема оформления цокольной зоны, остававшейся дотоле свободной. Наибольший интерес среди статуй западного фасада представляют произведения, созданные между 1224 и 1230 годами. Стиль их проще, лапидарнее и демократичнее, чем в Шартре. Лица более жиз­ненны, им присуща внутренняя сила, что наглядно раскрывается в образе Христа на центральных вратах. Главная черта «благого амьенского бога», как прозвали статую еще в средние века, — убежденность проповедника, утверждающего незыблемость учения и призываю­щего достойно пройти жизненный путь. Она в плотно сжатых губах, в решительности, с какой Христос попирает символы греха и смерти — льва и химеру, — наставительном и благословляющем жесте правой руки.

Вершиной французской готической пластики стал собор в Реймсе. Связь ранних скульптур с Шартром здесь несомненна. Но Шампань и сам Реймс обладали собственной художественной традицией. К тому же близость маасских центров с их антикизирующими устремлениями, работы Николая Верденского не могли пройти бесследно для мастеров, подвизавшихся в Реймсе. Не исключено, что реймские мастера знали какие-то памятники античного искусства — об этом свидетельствует, в частности, применение буравчика для обработки статуи. Ближе всего к античным образцам подошел автор знаменитого «Посещения Марией Елизаветы» с западного портала. Он мыслит сцену в ином ключе, чем мастера в Шартре. Взаимоотношения между персонажами обрели большую сложность. Образы резче противопоставлены друг другу: Мария юна и женственна, Елизавета старчески мудра. При этом между статуями существует духовное и пластическое единство. Фигуры слегка повернуты друг к другу, правая рука Марии, поднятая к груди, и левая рука Елизаветы, поддерживающая одежды, замыкают пространство около группы. Несмотря на утраченные кисти рук ясно читается характер жеста — благовествующего у Елизаветы и внемлющего у Марии. Пространство между статуями оказывается пронизанным духовными связями. Единство эмоциональной атмосферы подчеркивает ритм мелких складок. Пластический язык мастера богат, смена точки зрения привносит новые акценты в характеристику образа. В облике Елизаветы читается не только самопогруженность, но и значительность старости, завершающей жизненный путь. В Марии, напротив, за девическим смущением проступает вдохновенная обращенность в будущее. Лицо поражает ясной, почти классической красотой. Тонкая певучая линия очерчивает профиль Марии. Волнообразный ритм откинутых с чистого лба волос контрастирует со спокойным и уверенным движением складок покрывала. Еще никогда средневековый скульптор не был столь чуток к подобному одухотворенному движению линий и контуров. «Греческое мгновение готической скульптуры», которое знаменуют собой статуи Марии и Елизаветы, длилось в Реймсе недолго. Во второй половине 20-х годов XIII века стало ощутимо воздействие амьенской школы. Расположенная рядом с Марией и Елизаветой группа «Благовещение» в современном виде принадлежит двум различным стадиям развития реймской скульптуры. В угловатом облике смущенной благой вестью Марии угадывается традиция демократической струи в пластике Амьенского храма. Узкоплечая, с острым лицом, в простом одеянии, она кажется пришелицей из сельской округи. Облик ее подкупает чистотой и доверчивостью. Улыбающийся ангел, с любезностью пажа возвещающий волю своего господина его избраннице, -произведение середины XIII века: он перешел на портал из другой группы после того, как статуя, первоначально стоявшая на портале была утрачена. Улыбающийся ангел из «Благовещения» достаточно четко обозначил стиль второй половины столетия. Родоначальником его считают мастера, создавшего скульптуру Иосифа в композиции «Принесение во храм» на левой стороне центрального портала в Реймсе (1240-е гг.). Порывистый и стремительный, учтиво галантный Иосиф больше похож на придворного рыцаря, обученного всем правилам светского обхождения, чем на плотника, каким рисует Иосифа еван­гельская легенда. Тонкий и подвижной ум угадывается в живом лице с легким прищуром глаз, кокетливо закрученными усами и небольшой вьющейся бородкой. Характерность и своеобразная красота этого лица, весь облик св. Иосифа невольно заставляют вспомнить образ идеального рыцаря, каким он сложился в середине XIII века в придворно-рыцарской среде, — гордого, дерзкого, веселого и элегантного, любезного в общении с себе подобными, способного не только сидеть в седле, но и слагать стихи и играть на музыкальных инструментах. Этот подвижный и галантный стиль захватил во второй половине XIII столетия все виды искусства и из Реймса распространился в другие районы Франции. В Амьене на портале южного крыла трансепта фигура Марии с младенцем («Золотая Мадонна» середины XIII в.) выдержана в том же ключе. Для облика амьенской Богоматери характерно сочетание кокетливой грации и ликующей горделивости. Важным нововведением немецкой скульптуры, имевшим европейский резонанс, была растительная капитель. На смену стилизованным листьям аканта и орнаментальным плетениям пришли мотивы местной флоры, переданные с необычайной точностью.

Во второй трети XIII века монументальная пластика, дотоле стремившаяся к пространственной свободе, вновь оказалась связанной со стеной — статуи начали помещать в ниши с трехлепестковым обрамлением, которое вторило абрису верхней части фигуры. Напротив, вотивная пластика к началу XIV века приобрела форму свободно стоящей статуи. К этому времени искусство украшения порталов пошло на убыль, главное внимание сосредоточилось на скульптуре внутри соборов. Среди памятников этого кру-га наиболее примечательны «Мадонна Жанны д'Эврё» (1339, Париж, Лувр), драгоценная статуэтка из литого позолоченного серебра, и «Мадонна с младенцем» из Сент-Эньяна (ок. 1330 г., Париж, собор Нотр-Дам), в которой наиболее ярко выразились черты распространенного стереотипа. Наряду с этими вотивными статуями значительную роль приобрели мемориальная пластика и ювелирная церковная утварь.

1. Готическая скульптура Германии (особенности и принципы расположения скульптурного декора, внутрихрамовая скульптура). Собор в Бамберге (всадник, сцена Благовещания), Наумбургский собор (скульптурное оформление леттера и «хор донаторов»). Позднеготическая скульптура XV века: Ханс Мульчер (Мадонна с Младенцем, Троица), Фейт Штос (алтарь костёла Девы Марии в Кракове; скульптурная группа «Товий и Ангел»).

Монументальная готическая скульптура пережила расцвет в Германии во второй трети XIII века. Своеобразие ее образного строя было обусловлено не только традициями немецкой пластики, но и ситуацией в политической и духовной жизни страны, где в этот период затухала рыцарская культура, а имперские идеи были поставлены под сомнение. В стране, лишенной единства, общенациональные интересы были преданы забвению. Средневековый немецкий эпос не поднимал их вовсе и был сосредоточен на семейно-родовых и феодальных связях. Схоластика не определяла ум­ственной жизни Германии в такой степени, как во Франции. Для немецкой мысли более характерной стала еретическая мистика, которая достигла вершины в начале XIV века в творчестве Мейстера Экхарта. В этих условиях не всеобщее, а индивидуальное привлекало к себе внимание немецких скульпторов. Программы немецких скульптурных циклов менее обширны, чем во Франции. Они назидательны, теснее связаны с политическими проблемами времени. В образном строе немецкой скульптуры на первый план выступили черты экспрессии и характерности.

Обращение к новым изобразительным формам раньше всего обозначилось в западных областях, находившихся в непосредственной близости к Франции. В то время как скульптура Саксонии и Тюрингии еще находилась во власти византинизирующего направления, в Страсбурге около 1230 года начала работать мастерская, воспринявшая стиль шартрских статуй. Мастера были призваны оформлять двухчастный портал трансепта собора, который их предшественники построили в тяжелых романских формах. Скульпторы мастерски вписали готические статуи и рельефы в грузное обрамление. Левый тимпан украшает полное драматической экспрессии «Успение Богоматери». Здесь проявилась любовь страсбургских мастеров к тонкой одухотворенной игре складок и классицизирующим образам. По сторонам двухчастного портала установлены фигуры торжествующей Церкви и поверженной Синагоги. Эта антитеза, имевшая широкое теологическое толкование, неоднократно привлекала в дальнейшем немецких ваятелей. Но страсбургская группа выделяется силой эмоционального накала. Символический смысл статуй раскрыт контрастом душевных состояний, выявлен в пластике. Характерный для готики S-образный изгиб тела получил свое звучание в каждой из статуй: у Церкви — это движение гордо откинутой головы и корпуса, в позе Синагоги звучат горечь поражения и бессилие. Силуэт Церкви обобщен, ниспадающий прямыми складками плащ придает фигуре устойчивость. Абрис Синагоги зыбок, мотив сломанного копья резонирует в изгибе тела, в ломких линиях левой руки, из которой выпадают скрижали Завета. Страсбургские статуи драматизируют разделяющее их пространство, одухотворяют приземистое обрамление. Иную интерпретацию французских образцов дали мастера Бамберга. «Младшая» скульптурная школа, прошедшая выучку во Франции, начала работать в соборе Санкт Петер унд Георг также около 1230 года. Мастера завершили скульптурную декорацию «Княжеского портала», поместив в тимпане композицию «Страшный суд», создали скульптуру «Адамовых врат», а внутри храма исполнили изображения «Всадника», Марии и Елизаветы.

В Бамберге сочетание готических статуй с романским зданием оказалось менее органичным, статуи приобрели самостоятельное значение. Достаточно сильной оказалась у бамбергских мастеров тяга к жанровому и характерному. Но у каждого из трех скульпторов она получила различный оттенок. Автор «Страшного суда» — рассказчик, который заостряет образы до гротеска. Скульптор «Адамовых врат» более сдержан, его влекут к себе значительные образы. Программа портала была связана с политическими и моральными проблемами эпохи. Появление изображений Генриха II и его жены Кунигунды в соседстве с апостолом Петром, Адамом и Евой не только прославляло основателей храма, но косвенно намекало на имперскую политику короля и роль епископа. Создатель «Адамовых врат» был крупной творческой личностью. Изображение обнаженных Адама и Евы явилось смелым новаторством в средневековой скульптуре. Третий скульптор, работавший в Бамберге, создал статуи Марии и Елизаветы и большую фигуру «Всадника». Задуманные для слож­ного теологического цикла статуи оказались впоследствии разрозненными и современное положение по­лучили в XVII веке60. Их автор хо­рошо знал скульптуру Реймса. Но в немецкой работе по-иному расстав­лены акценты. В группе «Встречи» на первый план выдвинулся образ Елизаветы. Ее аскетическое лицо пронизано внутренней энергией, сумрачным пафосом пророчества. Не случайно впоследствии статую называли «сивиллой». «Всадник» — наиболее загадочная фигура среди бамбергских статуй. До сих пор не умолкли споры о том, кого она изображает. Всадник был символом власти. Корона на голове позволяет видеть в скульптуре воплощение царского достоинства. Но по своему образному смыслу «Бамбергский всадник» глубже и шире, чем изображение волхва или императора. Он ближе созданиям поэтического гения рыцарской литературы. Взгляд, испытующе устремленный вдаль, роднит бамбергскую статую с правдоискателями рыцар­ских романов, влекомых «стремлением к идеальному преобразованию как человеческой личности, так и всего общества».

Другой известный конный монумент средневековья был создан в Магдебурге (ГДР). «Магдебургский всадник» (ок. 1245—1250 гг.) был установлен вне стен храма на рыночной площади под специально сооруженным балдахином. В фигуре царственного ездока (в нем видят изображение Оттона I или его сына Оттона II) подчеркнуты спокойное величие и твердая воля. Второй крупный скульптурный памятник Магдебурга — статуи разумных и неразумных дев на портале собора (ок. 1245 г.). Их стиль занимает промежуточное положение между бамбергскими произведениями и творчеством Наумбургского мастера.

Ансамбль западного хора собора в Наумбурге (ГДР) возник в самом конце 1240-х — начале 1250-х годов. Единство замысла и исполнения позволяет говорить о влиянии на весь ход строительства выдающейся творческой личности, объединившей в себе талант архитектора и скульптора. Как и большинство его современников, Наумбургский мастер прошел обучение во Франции, следы его деятельности ученые стремятся отыскать в Амьене и Нуайоне. В Майнце сохранились фрагменты композиции, выполненной его мастерской. Мастер работал не один — обнаружено несколько почерков в пределах единой образной системы. В 50—60-е годы XIII века наумбургская мастерская продолжила свою деятельность в Мейсене.

Цикл статуй в Наумбурге, несмотря на все возможные прототипы и аналогии, в целом предстает уникальным явлением. Хор занимают двенадцать фигур донаторов, светских лиц, основателей храма. Алтарную преграду — леттнер — украшают рельефы с изображением страстей Христа и — при входе в хор — монументальное «Распятие» с Марией и Иоанном по сторонам. Можно говорить о соединении двух теологических программ. Одна — повествование о крестном пути Христа — была тесно связана с литургией и проповедью и потому обращена к прихожанам, в сторону нефа (леттнер служил своеобразной трибуной для духовенства). Вторая — фигуры донаторов — восходила к немецкой традиции трактовки западного хора как княжеской половины и диктовалась политическими потребностями момента. Уже в этом соединении двух программ проявилась особенность немецкого готического ансамбля: сопоставление, а не развитие лежало в его основе. Западный хор раскрывается перед зрителем как сумма отдельных компартиментов. Леттнер возникает как фасад небольшой церкви с фронтоном, рельефным фризом, скульптурным порталом. Донаторы в хоре пребывают наедине со своей судьбой, — даже объединенные в группы, они являют резкую противоположность друг другу. Сопоставление приобрело в Наумбурге характер смыслового и образного контраста. В евангельских сценах непременно присутствуют антиподы: всеведущей отрешенности Христа противостоит буря человеческих страстей; алчная жадность Иуды сопоставлена с мучительным сомнением первосвященника; в «Суде Пилата» скульптор сумел пе­редать сложную шкалу противоречивых душевных движений. Обличье персонажей близко современникам автора. У Христа и апостолов простонародные лица, в «Тайной вечере» собравшиеся за столом жадно едят и пьют, круглый хлеб нарезан большими ломтями; в чашках — простая еда.

Вершина наумбургской пластики — фигуры донаторов. Они стали в средневековье первой портретной галереей, которая не имела в XIII веке аналогий ни во Франции, ни в самой Германии. Правда, вряд ли можно говорить о портретноети в подлинном смысле слова: первооснователи храма умерли более чем за полтораста лет до того, как появились их изображения. Но художнику и его мастерской удалось создать яркий и впечатляющий ряд человеческих типов, передать разнообразие темпераментов и душевных состояний. Тема, намеченная в одном образе, варьируется и приобретает иную окраску в другом. Историзм был чужд сознанию XIII века. Донаторов давно прошедших времен скульпторы мыслили как своих современников, одевая их в одежды своей эпохи и создавая человеческие характеры такими, какими воспринимало и трактовало их высокое средневековье. Страдание и испуг написаны на лице, графа Дитмара, который тщетно пытается защитить себя и обнажить меч. Неистовость определяет образ ревностного правдолюбца Зиццо; меланхоличен мечтательный граф Вильгельм. Надутое лицо недалекого Тимо фон Кинстрица выдает темперамент сангвиника. Женственна благочестивая Гербург, погружена в раздумье и молитву стареющая Гепа, возраст и темперамент спорят в облике переступившего порог поздней зрелости графа Дитриха. Узловые точки ансамбля хора — парные группы на переходе от апсиды к хору. Справа от входа представлены мейсенский граф Эккехард и его жена Ута, слева — брат Эккехарда Герман и его супруга Риглинда. Здесь вновь контрастно сопоставлены характеры и темпераменты. Безвольному Герману противостоят суровый, мужественный и хладнокровный Эккехард и лукавая, жизнерадостная Риглинда; противоположностью к ней и одновременно к Эккехарду предстает Ута, глубоко чувствующая и трепетная и вместе с тем величественная и гордая. Группа Эккехарда и Уты — несомненно работа главного мастера, в ней с наибольшей полнотой отразились идеал и реальность эпохи, а образ Уты — одно из самых глубоких и многогранных его созданий.

Группа «Распятие» при входе в хор своим подчеркнутым драматическим пафосом предвещала переход к новой фазе развития немецкой готической скульптуры. Вторая половина XIII века прошла под знаком утраты значительности образов. Статуи на западном фасаде собора в Страсбурге (начат в 1277 г.) восприняли из Северной Франции склонность к облагороженному изяществу фигур. Но на немецкой почве этот куртуазный стиль утратил свою органичность, распался на две самостоятельные темы — духовной напряженности и манерной галантности. Последнее качество определило стиль скульптуры хора Кёльнского собора (до 1322 г.). Небольшие фигуры тонут в обильных складках одеяния. Поднятые на значительную высоту, они теряются в пространстве хора. Более своеобразным оказался путь мемориальной пластики, хотя она также не избежала противоречий. Автор надгробия блаженного Эрминольда (1283, церковь Санкт Георг, Прюфенинг) пытался переработать опыт монументальной пластики столетия, наполнить свои произведения взволнованной одухотворенностью. В надгробиях XIV века возросла характерность изображений, которая доходит подчас до натурализма. Таково надгробие епископа Фридриха фон Хоэнлое (до 1352, Бамберг, собор).

1. Готический витраж (техника, задачи и принцип расположение витража в готических соборах). Витражи Нотр Дам в Париже, Сен-Дени, Сен-Шапель, витражи Шартрского собора, витражи собора в Наумбурге.

Техника изготовления готического витража заключалась в скреплении свинцом вырезанных из окрашенного стекла деталей, эта техника существовала еще в романской эпохе, и пришла в готику практически без изменений. Для того чтобы краска была устойчивой ее обжигали в печи, где она намертво спекалась со стеклом, такой витраж мог простоять под открытым небом веками. Основная тематика готических витражей – религиозная. Темно-красный, алый, золотой, зеленый, синий, фиолетовый – основные цвета готических витражей. Пурпурное стекло и свинцовые рамы создают в помещении полумрак и таинственную атмосферу. Распространена также и другая тематика изображения на готических витражах — бытовые сцены: труд ремесленников и земледельцев, городская и сельская жизнь, а также рыцари, короли, мифологические чудовища – драконы, единороги и т.д. Многоцветное сияние готического витража производит сильное впечатление.

Про расположение я ничего путного не нашла…

Готическая книжная миниатюра (особенности: выбор сюжетов, изменение шрифта, особенности расположения сцен на листе). Псалтирь Робера де Лилль, Псалтирь Людовика Святого, миниатюры Великой хроники Франции Карла V, миниатюры «Роскошного» часослова герцога Беррийского.

Прежде репертуар жанров готической живописи ограничивался в основном иконами, заалтарными образами и циклами фресок, иллюстрирующих жития святых. Вкрапления природы, мотивы реальной жизни, прежде служившие всего лишь символичными атрибутами, начинают теперь приобретать самостоятельную жизнь. Постепенно развивает пейзаж и портретная живопись (появление портретов связано с желанием донаторов видеть себя любимых на изображениях).

В иллюстрации, звучные по чистым краскам, включаются реалистические детали, наряду с растительной орнаментикой — религиозные и бытовые сцены. Употребление остроугольного письма, полностью сформировавшегося к концу XII века, придало тексту вид ажурного узора, в который были вкраплены различные по виду и величине инициалы. Лист готической рукописи с рассыпаннымим сюжетными инициалами и малыми буквицами, имевшими орнаментальные ответвления в виде усиков, производил впечатление филиграни со вставками из драгоценных камней и эмалей.

из «роскошного» часослова

В рукописях второй половины XIII века характерной чертой стал бордюр, обрамлявший поле листа. На завитках орнамента, вынесенного на поля, а также на горизонтальных линиях обрамления художники помещали небольшие фигурки и сцены назидательного, комического или жанрового характера. Они не всегда были связаны с содержанием рукописи, возникали как порождение фантазии миниатюриста и получили название "дролери" - забавы. Свободные от условностей иконографического канона, эти фигурки начали стремительно двигаться и оживлённо жестикулировать.

«Роскошный часослов» был создан при дворе герцога Беррийского братьями Лимбург. На иллюстрации «Искушение Христа» изображён герцогский замок Мёэн-сюр-Евр (от которого теперь остались одни руины). Белые башни с ажурным готическим орнаментом превращают замов в подобие некой монументальной короны. Он символизирует здесь «все царства мира сего и славу их», от которых Христос, стоящий на вершине похожей на минарет горы, отрекается, отвергая дьявольский соблазн. Не исключено, что герцог желал связать эту сцену с переменами, произошедшими в его собственной жизни, на смысл которых и намекает изображение замка – метафорическое обозначение соблазнов чувственного мира. Изображения месяцев в Роскошном Часослове представляют собой сцены различных занятий, связанных с тем или иным временем года и помещённых в обстановку конкретных исторических мест. К июню, например, приурочена сцена сенокоса за городскими стенами Парижа.

Нередко заимствование мотивов и структурных элементов из области архитектуры существенно повышало эстетическую ценность живописного произведения. На иллюстрации к «псалтыри Робера де Лилля» изображено колесо 10 возрастов человека со всеведущим Богов в центре. Источником вдохновения для живописца, создавшего эту миниатюру, вне сомнения, послужило окно-роза готического собора. А промежутки меду лучами, исходящими от лика Бога, заполнены звездчатым и черепитчатым орнаментом, имитирующими поверхность лопастей нервюрного свода.

К середине 13 в. оформилась собственно готическая — по принципу украшения — миниатюра. Распространенными мотивами орнаментики в иллюстрации стали Элементы готической архитектуры — пинакли, флероны, фиалы, стрельчатые арки, розы и т. д. Но многочисленность деталей не приводила к дробности — вся страница рукописи оформлялась художником как единое композиционное целое. К лучшим произведениям такого типа относится псалтырь Людовика Святого (1270), принадлежащая парижской Национальной библиотеке. Страницы украшены стрельчатыми готическими арками. На одной из них — в строгой рамке орнамента четкий, красиво написанный текст и небольшая миниатюра, заключенная в очертания инициала: тройная готическая арка изображает крышу Ноева ковчега. Над бочками и мешками с зерном помещены самые разнообразные птицы и животные, а Ной, протянув руки, привлекает к себе голубя. Небольшие миниатюры рукописи необычайно выразительны по рисунку и очень гармонично вплетены в общую канву страницы.

К концу 14 в. стали себя изживать типичные черты европейской средневековой миниатюры, начинался процесс слияния миниатюры с живописью. Но достижения французских миниатюристов с их выразительным языком, подчас насмешливым, подчас лирическим, привели к расцвету в середине 15 в. и другого, нового вида графического искусства — гравюры, а затем и книжной реалистической иллюстрации.

(псалтыри Антон не подписал, и я просто не знаю, где там какая. в интернете одна бяка)