Эволюция информационных технологий 2 страница

"По учению религии, человек состоит из духа и тела, современная же наука хорошо изучила человека и не нашла в нём никакой души. В наше время всем известно, что смерть наступает в результате прекращения работы важных opганов человеческого тела, а cовсем не потому, чтo душа покидает тело. Учёным даже удавалось "оживлять" людей, т.е. восстанавливать прекратившуюся деятельность их органов, так что, если бы душa существовала, это значило, что им yдалось вернуть её обратно в тело".

В вопросе отрицания души материалисты поступают точно так же, как они делают это при отрицании Бога как Творца и Управителя мира. Они ссылаются на достижения науки, позволяющие ближе проследить процессы, происходящие в человеческом теле, как будто эти достижения доказывают, что души не существует. Это так же несостоятельно, как и отрицание Бога на основании поверхностного изучения природы.

Представьте себе такое положение: писатель работает над книгой, в которой хочет развить и защитить свои идеи. Для этого он жертвует сном, отдыхом, развлечениями, едой – словом, всем, к чему он должен был бы стремиться для естественного удовлетворения своего материального начала. Он имеет власть подчинить себе материальную сторону своего существа при помощи воли, осознав при помощи разума, что должен так поступить. Но он может и не послушаться разума и направить свою волю согласно требованиям своего тела, т.е. отдыхать, спать, есть, пить и ни о чём другом не заботиться. Душа и есть то, что заставляет его пренебрегать материальными потребностями.

Утверждение, будто души не существует потому, что учёные не нашли её при детальных исследованиях человеческого тела, наивно и нелогично. Такое утверждение можно было бы привести против учения о существовании души только в том случае, если бы религия учила о материальности души, о том, что она имеет вес и объём или какую-либо особую тонкую структуру, которую можно обнаружить при помощи различных приборов. Но ничего подобного нет: религия, по крайней мере христианская, считает человеческую душу нематериальной субстанцией и такой она считала её и до появления всех усовершенствованных приборов.

Выражения Св. Писания, отождествляющие душу с жизнью или кровью человека, указывают лишь на ту связь, которая логически существует между этими понятиями, т.к. от потери крови человек лишается жизни, как если бы душа оставила тело. Кровь является символом души, носительницей жизненного принципа человека.

Отрицать существование духовной, нематериальной субстанции человека – души – так же неосновательно, как отрицать наличие ума у человека, тело которого после смерти было вскрыто, но при исследовании мозга никакого специального ума обнаружено не было. Современная наука, объясняя причины, вызывающие смерть человека, нисколько не ослабляет того положения религии, что смерть сама по себе состоит в разлучении души с телом. Душа создана Богом не для жизни вообще где-то в мировом пространстве, а для незримого обитания в теле определённого человека. Она неразрывно связана с телом именно этого человека до тех пор, пока оно, в силу старости, болезни или несчастного случая, не приходит в такое состояние, в котором больше не способно служить духовной субстанции этого человека.

Душа разлучается с телом, исполнив своё назначение на земле – оживлять тело, и пребывает до конца мира в бестелесном состоянии. Если же состояние тела таково, что оно ещё может – как своими силами, так и при помощи медицины – после временной приостановки возобновить или восстановить жизненные функции, то душа, конечно, и не расстаётся с ним, и наступившая было смерть – лишь кажущаяся, как, например, при летаргическом сне.

Таким образом, и это утверждение безбожников не имеет никакого права опираться на науку.

"Если бы мир был создан всемогущим, мудрым и благим Богом, то он должен был бы быть более совершенным. В нём не могло бы быть тогда столько страданий и несправедливостей. Бог должен был бы позаботиться о том, чтобы каждый имел всё, что ему нужно".

Мир в том состоянии, как мы его видим, не является идеальным. Мир как целое ещё на пути к совершенной стадии своего развития: в мире много страдания, но и страдание имеет свой смысл; влияя на душу человека и освобождая её от привязанности к земному, оно облагораживает её. Если бы мир был создан таким, чтобы каждый имел в нём всё для своего удобства, то люди совсем оставили бы высокие цели, перестали бы думать о духовном, о небесном, забыли бы, что они созданы по образу и подобию Божию, отреклись бы от своего стремления к совершенствованию.

Современный мир есть место испытания и воспитания для рода человеческого. Он представляет собой нечто вроде универсального стадиона, на котором присуждаются призы потрудившимся и достигшим цели. Окончательная цель Божественного плана – это мир будущего. Теперешний мир – временный, будущий мир – вечный. Жизнь каждого отдельного человека здесь на земле – это мимолётный миг, а будущая жизнь – неизмеримая бесконечность. Ибо перед очами [Божиими] тысяча лет, как день вчерашний, – говорится в Библии (Пс. 89:5).

Мы, живущие в этом мире, ограниченные свойственными ему представлениями, постоянно забываем о громадной разнице между быстро текущими событиями земной жизни и покоящимися в вечности событиями грядущего. Поэтому нам нередко и кажется, что всё в этом мире устроено плохо, и мы начинаем сомневаться в премудрости и благости его Создателя. Мы забываем, что все наши самые тяжёлые скорби в этой жизни по сравнению с жизнью вечной не больше неприятного сна, томящего ребёнка, который исчезает, как дым, в момент пробуждения от ласкового прикосновения материнской руки. Бог допускает страдания в подобной сну временной жизни для того, чтобы, претерпев их здесь, мы могли войти в жизнь вечную и в ней наслаждаться счастьем тоже вечным.

Тот, кто не закрывает глаза на следы Божественного руководства в своей жизни, должен признать, что нередко страдания и неприятности, казавшиеся ему досадными и невыносимыми, в действительности послужили ему же на пользу. Да и может ли быть иначе? Изучая природу, мы узнаём, что Бог заботится о всяком, даже самом ничтожном творении, предохраняя его от опасностей. Он дал тысячам растений тысячи способов распространять семена, дал защитную окраску слабым животным и насекомым, одарил их инстинктом, который бывает иногда мудрее и дальновиднее человеческого ума. Вспомним постройки термитов, искусству которых могут позавидовать архитекторы и инженеры. Вспомним постройки сотов пчёлами.

Учёные высчитали, что выбранная пчёлами форма сотов является самой практичной, самой вместительной, самой удобной. Учёным понадобились логарифмы для вычисления, а пчёлы "знали" способ вычисления с незапамятных времён. Откуда бы они "узнали" всё это, если бы не было Бога, заботящегося о них? Объяснить это явление с точки зрения лучшей приспособляемости совсем невозможно. Тогда пришлось бы предположить, что множество различных видов пчёл совершенно вымерло лишь из-за того, что они не сумели найти идеально практическую форму сотов, а это было бы явной нелепостью.

Другой пример: в реках и озёрах Средней Африки водится довольно крупная рыба, называемая мормирус. Эта рыба снабжена органом, позволяющим ей своевременно узнавать о приближении опасных для неё более крупных хищных рыб. Она обладает настоящим естественным аппаратом "радар", действующим при помощи электромагнитных волн, дающим ей возможность ускользнуть от приближающейся опасности. Как мог бы такой естественный аппарат возникнуть сам собой?

Изучение природы даёт нам великое множество примеров, в которых ясно видна забота Творца об отдельных видах своего творения. Как же можно думать о том, что Он мог забыть о Своём высшем творении – человеке?

"Религия является продуктом социальных отношений и потому не может быть истинной".

То, что религия является продуктом социальных отношений, постоянно повторялось в советских и вообще марксистских книгах. Однако от частого повторения это утверждение нисколько не становится убедительным и тем более истинным. Прежде всего надо помнить, что религия есть явление общечеловеческое, охватывающее своими различными формами все народы земного шара всех времён и эпох.

Мы читаем у Тита Ливия, что уже в глубокой древности можно найти у разных народов всевозможные обычаи и привычки, но нигде и никогда невозможно найти народы без религии. Это положение древности считается достоверным и в наше время, когда уже изучена история всех народов земного шара. Правда, в очень редких случаях, исследователям приходилось сталкиваться и с народами, отличавшимися большой недоверчивостью к чужеземцам, и тогда долго не удавалось обнаружить каких-либо признаков религиозных понятий. Атеисты с радостью подхватывали сообщения о таких случаях, видя в них подтверждение своей теории о вымышленности религии. Однако более тщательное изучение этих народов показало, что они лишь избегают затрагивать религиозные темы в беседах с чужеземцами. Те исследователи, которым удалось снискать их доверие, смогли узнать об их религиозных представлениях и были поражены тем благоговением, с которым эти примитивные народы относятся к миру сверхъестественному. Уже один факт универсальности распространения религии делает очень сомнительным предположение, что она возникла в результате социальных отношений.

Нередко атеисты утверждают, что религия возникла из-за осознания человеком своего бессилия, из-за страха перед грозными силами природы. Поэтому, мол, силы природы обожествлялись людьми. Люди, не имея возможности управлять природными явлениями, старались умилостивить их, обращаясь к ним, как к одушевлённым существам.

Конечно, такую персонификацию сил природы мы находим в языческих религиях. Но этим самым доказывается лишь наивное и неправильное направление религиозного чувства, но отнюдь не объясняется его возникновение. Если бы религия как таковая возникла только из страха, то ни одна из них не могла бы укреплять в людях их готовность к самопожертвованию и героическую верность исповедуемым религиозным идеалам, как мы это видим в христианстве. Если бы религия не имела глубочайшей основы в душе каждого отдельного человека, то как могла бы она распространиться повсеместно? Ведь против неё, как против новшества, должны были бы подняться протестующие голоса, должна была бы вестись длительная борьба, как это имело место при переменах религиозных течений. Тогда неизбежно остались бы где-нибудь народы, не поддавшиеся такому религиозному новшеству!

Кроме того, религиозные представления, сами по себе очень сложные, как находящиеся вне обычного человеческого опыта, не могли бы быть искусственно привиты. Поэтому: либо они являются свойством души, либо душа является органом для их восприятия. Ведь самая "умная" обезьяна, прекрасно имитирующая наиболее сложные действия человека, совершенно неспособна к религиозному восприятию, тогда как человек, даже самый примитивный и ограниченный, всегда к таковому способен.

Доказательства естественного происхождения религии полностью опираются на теории прошлого века, утверждавшие, что все высшие (монотеистические) религии возникли из более примитивных (политеистических) верований. Между тем основные положения этих теорий, если и не разрушены окончательно, всё же очень сильно подорваны позднейшими исследователями. Они показали на ряде примеров, что как раз недавно изученные народы, сохранившие свою первобытную структуру от влияний чужих культур, сберегли в удивительной чистоте идею единобожия (монотеизма) и что, следовательно, больше невозможно говорить о зависимости религиозных представлений от социальных условий и считать, что монотеистические религии возникли из политеистических. Наибольшие заслуги в этих новых исследованиях принадлежат английскому учёному Эндрю Лангу и швейцарскому учёному Вильгельму Шмидту. Последний разработал эти вопросы в своём шеститомном труде "Происхождение идеи о Боге".

"Религия – орудие угнетения трудящихся. Она принуждает их к тому, чтобы те не заботились об улучшении условий жизни, к отказу от бopьбы за такое улучшение, к пассивной покорности эксплуататорам".

Такое утверждение безбожников обычно базируется на отдельных, вырванных из контекста выражениях Св. Писания и на отождествлении некоторых представителей религии или определённых религиозных организаций с религией в целом. Конечно, можно выбрать из всего Св. Писания такие выражения: Слуги, повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым (1 Пет. 2:8), – или: Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога (Рим. 13:1), – или: Напоминай им повиноваться и покоряться начальству и властям (Тит. 3:1) и т.п. Тогда, конечно, создаётся впечатление, что главная цель христианской религии – приучить людей, стоящих на нижних социальных ступенях, к повиновению и послушанию. Но если взять Св. Писание в целом, прочитать его и продумать, то никак нельзя сказать, что вышеприведённые выражения составляют всё социальное учение Нового Завета.

Цель христианства – привести человека через нравственное совершенствование к Богу, а это достигается путём длительной борьбы с самим собой, со своими страстями и эгоистическими стремлениями. Нравственное усовершенствование человека есть также единственное средство для организации справедливого социального строя. Борьба одних социальных групп против других без этого средства, без этого условия только заменяет прежние группы угнетателей новыми, нисколько не уничтожая несправедливости и угнетения. Примеры французской и русской октябрьской революций или господства нацизма в Германии доказывают это с достаточной очевидностью. На протяжении всей истории христианство боролось за нравственное усовершенствование людей; если оно не достигало этой цели, то совсем не потому, что христианские идеалы ошибочны, но лишь из-за отказа людей им следовать, ведь люди чаще предпочитают удовлетворять свои эгоистические желания.

Христианство предъявляет нравственные требования одинаково к сильным и слабым, к бедным и богатым. К имеющим власть и богатым оно особенно строго, как это видно их слов Св. Писания, обращённых к ним: Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды изъедены молью. Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа (Иак. 5:1-2, 4). Вспомним слова проповеди Спасителя: Горе вам, богатые, ибо вы уже получили своё утешение. Горе вам, пресыщенные ныне, ибо вы взалчете (Лк. 6:24-25). Ясно, что таких слов не было бы в Св. Писании, если бы оно предназначалось исключительно для воспитания бедных в покорности богатым. В ряде других мест Библии богатые осуждаются, как притеснители и угнетатели, как забывшие Бога.

Церковь осуждает лишь незаконные притязания революционных организаций, пытающихся разжечь страсти неимущих и натравить их на людей с достатком. Поэтому Церковь, осуждая и предавая анафеме коммунизм, как безбожное, антихристианское учение, сочувствует стремлению трудящихся к улучшению своего материального положения и одобряет их объединение в христианских профсоюзах.

Из всего этого видно, насколько ложно обвинение религии и Церкви во враждебности к простым, небогатым людям.

"Почему же тогда в России Церковь всегда шла на поводу у правительства и богатых?"

Русская Православная Церковь, в лице лучших представителей, тоже резко осуждала злоупотребления имущих и защищала интересы бедных. В этом может убедиться каждый, кто ознакомится с сочинениями Тихона Задонского. Вот как он упрекал богатых, эксплуатирующих трудящихся: "Чем более (кто-либо) богатства собирает, тем более собирает себе гнева Божия и последующие вечные казни. Надобно (ему) вынесену быть из тех чертогов, которые от крови убогих соорудил" [Свт. Тихон Задонский. Слово о хищении]. "А хотя где и праведно собрано богатство, что весьма редко бывает, то когда или в сундуках сокрывается, или на излишние расходы расходуется, – то и это делается против воли Божией" [Свт. Тихон Задонский. Об истинном христианстве. Кн. 2].

Подобных изречений можно найти великое множество в сочинениях пастырей Русской Православной Церкви. Известные русские праведники: Серафим Саровский, Амвросий Оптинский и другие старцы – никогда не делали различия между бедными и богатыми, простыми и знатными.

Правда, надо признать, что Русская Церковь, благодаря тому, что она постепенно превратилась в Церковь национальную, вынуждена была всё более и более подчиняться власти светского правительства, нередко пользовавшегося ею в своих целях. Но этот факт доказывает только необходимость борьбы за вселенскую свободную Церковь, а не против Церкви или даже вообще против религии.

То, что в Русской Церкви раздавались сильные голоса против порабощения её государственной властью, доказывает борьба, которую вели против монастырских владений земельными угодьями русские монахи, известные под именем "заволжских старцев" (XV-XVI века). Число сторонников добровольного отказа монастырей от земель не меньше числа их противников.

"Раз религия призывает людей обращать своё внимание прежде вceгo на сверхприродные начала жизни, отучая их заботиться о мирском, – "Не заботьтесь, что вам есть или во что одеться" (см. Мф. 6, 25), – то ясно, что такое мировоззрение будет вредно отражаться на экономическом и культурном состоянии общества".

История доказывает как раз обратное. Распространение христианства сопровождалось и распространением культуры, и поднятием экономики. То, что монастыри обрабатывали целые местности, до их появления необитаемые или малообитаемые, не могут отрицать даже враги религии. Религиозные темы более чем что-либо другое вдохновляли великих поэтов, художников и композиторов в их служении подлинному искусству. Это доказывает, что возводимое на христианство обвинение, в частности, в том, что оно развивает в людях пассивность и бездеятельность, противоречит историческим фактам. Постоянная устремлённость истинных христиан мыслями к небесному удерживает их только от того, чтобы видеть главный смысл и главную цель жизни в земных, материальных интересах.

Хороший христианин вовсе не пренебрегает земными делами из-за того, что мыслит о Боге и о небесном. Наоборот, мысль о Боге побуждает его исполнять свои обязанности добросовестно, с усердием, не за страх, а за совесть.

Он чувствует себя обязанным хорошо выполнять то, что возложено на него волей Божией. Вот яркий пример этому: когда в XVII веке в России шло жестокое преследование старообрядцев, они уходили в дикие леса, селились там, ведя строго религиозный образ жизни. Несмотря на то, что они ожидали скорого конца мира, их селения, часто созданные по образу монастырей, становились образцовыми хозяйствами. Особенно знаменита была в этом отношении Выговская старообрядческая пустынь, основанная в конце XVII века в Поморском крае и ставшая не только образцовым хозяйственным центром, но и культурным очагом для всего старообрядчества. Старопечатные книги переписывались там массами и развозились целыми возами в разные концы России. Выговская библиотека была по тому времени весьма богата. Кроме переписывания книг, там процветало иконописное искусство. В то же время весь уклад жизни Выговской пустыни оставался строго религиозным, монастырским. Таких примеров история знает немало.

В заключение мы хотели бы обратить внимание ещё на один факт, побуждающий всякого "честно" неверующего задуматься ещё глубже над рядом вопросов, которых мы выше коснулись. Если бы религия была действительно суеверием, противоречащим науке, то опровергнуть её было бы легче и проще всего путём диспутов между её защитниками и противниками. В публичной дискуссии можно легко обнаружить и публично показать антинаучность религии и всю неосновательность доводов её защитников.

По-видимому, русские большевики в самом начале строили свои расчёты именно на этом, т.к. в первые годы после революции они разрешали устройство публичных диспутов на эту тему. Конечно, условия для обеих сторон были неравными: атеисты могли говорить совсем свободно, тогда как верующие должны были взвешивать каждое слово, чтобы не быть обвинёнными в контрреволюции. Государство всем своим аппаратом, конечно, поддерживало атеистов: в их распоряжении были все книги и пособия, тогда как защитники религии должны были довольствоваться немногими уцелевшими у них старыми книгами. И всё же в 1929 г. эти диспуты были окончательно запрещены атеистическим правительством.

Не является ли этот факт лучшим доказательством того, что наука не может опровергнуть религии?

ЧАСТЬ II

Отрицание Христа и Священного Писания

В своей борьбе против христианства атеисты всегда пытались всех убедить в том, будто Христос никогда не существовал. Это утверждение, высказанное впервые во времена французской революции и лишённое всякого серьёзного обоснования, было вскоре забыто, но впоследствии оно снова было подхвачено. Интересно отметить, что почти все серьёзные учёные никогда его не защищали. Те же, кто его защищал, совсем не являлись специалистами в области исследования той эпохи и тех мест, где и когда протекала деятельность Христа.

Хотя никто из уважающих себя учёных не разделяет взглядов отрицателей историчности Христа, всё же следует остановиться на этих взглядах, т.к. порой они преподносятся как чуть ли не "последнее достижение науки". Вероятно, отрицатели боятся, что даже в изображении Своих врагов Христос покажется всё же слишком величественным и привлечёт к себе сердца многих. Как вообще могло случиться, что такое нелепое утверждение всё же распространилось? Русский писатель и мыслитель Мережковский говорил по этому поводу: "Был ли Христос, в голову никому не пришло бы спрашивать, если бы уже до вопроса не помрачало рассудка желание, чтобы Его не было. Вору надо, чтобы не было света, миру – чтобы не было Христа. Вот почему начатое в XVIII веке помешательство мифоманией мир подхватил с таким восторгом, как будто бы этого только и ждал. Знание трудно и медленно, а невежество быстро и легко, оно расходится по миру, как сальное пятно по газетной бумаге, и так же неизгладимо" [Мережковский Д. М. Иисус Неизвестный].

Поэтому будет не бесполезным разобрать ряд возражений, приводимых обычно безбожниками против историчности Христа, а также против подлинности и боговдохновенности книг Св. Писания.

"Нехристианские источники молчат о Христе. Имеющиеся же у них свидетельства являются христианским фальсификациями".

Если бы это было действительно так, то тогда мы имели бы все основания сомневаться в историческом факте существования Христа. Но так как это неправда, то отрицателям приходится прибегать к известному психологическому манёвру. Из нехристианских свидетельств они выбирают обычно известное место из XVIII книги "Иудейских древностей" Иосифа Флавия, которое действительно было искажено в христианском духе неким переписчиком, и затем заявляют: "Это место является подделкой, следовательно, Иосиф Флавий ничего не сообщает о Христе; а так как он, как историк, должен был о Нём что-то написать, если бы Христос действительно жил, то из этого следует, что Христос никогда не существовал; значит, и другие нехристианские свидетельства о Нём являются также подделками христиан".

Такой способ доказательства является в действительности не чем иным, как просто демагогией, рассчитанной на читателей, образ мышления которых не отличается основательностью. Разберём сначала цитируемое место из книги Флавия.

В XVIII книге "Иудейских древностей" находится следующее свидетельство о Христе: "Явился в то время Иисус, мудрый человек, если только можно назвать Его человеком, ибо Он творил дела необычайные, был учителем тех, которые охотно внимали истине, и привлёк к себе многих иудеев и эллинов. Он был Христом (Мессией); и даже тогда, когда Пилат по доносу наших первых людей казнил Его смертью на кресте, любившие Его от начала не покинули Его, ибо Он явился им на третий день снова живой, как и предсказывали об этом Божии пророки, как и о множестве других Его чудес. Есть же и доныне община тех, которые получили от Него имя христиан".

Ясно, что этот текст не мог быть в таком виде написан Флавием, не веровавшим в Христа как в Мессию. Поэтому можно думать, что он писал своё сообщение о Христе в повествовательном, холодном, нейтральном тоне. Христианский же переписчик не смог воздержаться от своих замечаний и вставил их в текст. В наше время это сделали бы в виде подстрочного примечания или указания в конце книги. В древности же писали всё подряд, и, скорее всего, этот переписчик и сам не подозревал, что он, собственно говоря, подделывает текст. Книга Флавия была написана в 90-х годах I века по Р.Х. Но уже древнейшие христианские писатели, например Ориген, читали это место до переделки. Говоря об Иосифе Флавии, Ориген ясно указывает: "В Иисуса не верит и он".

Следовательно, в первоначальном тексте были слова, дававшие основание заключить, что Иосиф не верует в Христа. Но из этого следует несомненно и то, что Иосиф нечто повествует о Христе; а это, безусловно, гарантирует Его историчность, ибо в 90-х годах I века никак нельзя было смешать миф с действительностью, когда речь шла о первой половине I века. Это положение подтверждается ещё отчётливее тем фактом, что в XX книге тех же "Иудейских древностей" Флавий опять коротко упоминает о Христе, говоря об апостоле Иакове, "брате Иисуса, называемого Христом", считая, следовательно, что Иисус Христос уже известен читателям. Итак, мы можем считать доказанным, что у Флавия было упоминание о Христе, а одного этого упоминания достаточно, чтобы утверждать, по крайней мере, реальность существования Христа как исторической личности.

Плиний Младший [Письма 1, 8, 96] пишет в своём донесении императору Траяну в 112 г. о том, как он расследовал дела обвиняемых христиан. При этом он сообщает об их религиозных обычаях, говоря между прочим, что они собираются перед восходом солнца и поют гимн Христу, как Богу. Из этих слов ясно следует, что хотя Плиний и не повествует о каких-либо событиях из жизни Христа, но ясно подтверждает Его историчность. Если бы это было иначе, он сказал бы: поют гимн своему Богу Христу, а не Христу как Богу.

Римский историк Светоний написал около 120 года своё сочинение "Жизнь двенадцати Цезарей". Описывая жизнь Нерона, он повествует: "Много Нерон сделал зла, но не меньше и добра. Им были уничтожены христиане, люди суеверия нового и зловредного". А в жизнеописании Клавдия (41-45) он говорит о раздорах среди евреев, вызванных Хрестом (Христом). Это свидетельство довольно неясное и неопределённое. Сам Светоний, по-видимому, не имел ясного представления о личности Христа и считал Его каким-то политическим вождём. Но для нас это теперь не имеет значения; для нас важно лишь знать, что и Светоний упоминает о Христе как об исторической личности, из-за которой произошёл среди евреев раскол.

Как видим, Светоний говорит не о Христе, а о Хресте, поэтому отрицатели историчности Христа ухватились за это, заявив, что здесь речь идёт не о Христе, а о каком-то неизвестном Хресте, жившем в то время. Этим они только обнаружили своё полное незнание древнехристианской литературы, ибо во времена Светония оба способа начертания имени Христа (Христос и Хрестос) существовали параллельно. Так, например, Лактанций повествует о том, что язычники вместо Христос говорят Хрестос. То же самое сообщает Тертуллиан, в особенности о римлянах. Древнехристианские писатели св. мч. Иустин Философ [I Апология. 4, 1] и Феофил [К Автолику. 1, 1] производят имя Христа от греческого "хрестос" (полезный). Известный немецкий учёный А. Гарнак установил, что в летописях Тациана слово "христиане" пишется как Chrestiani, так и Christiani. Из этого становится ясным, что Светоний, писавший свою историю со слов язычников, конечно, имел в виду именно Иисуса Христа.

Но самым убедительным доказательством в пользу историчности Христа является, без сомнения, свидетельство Тацита (115 г.). В книге XV его "Анналов", в 44 главе, мы находим следующее место: "Дабы уничтожить эту молву (о поджоге Рима), он (Нерон) начал судить и казнить тех, кого народ за гнусные дела ненавидел и называл христианами. Имени сего виновник Христос в правление Тиверия прокуратором Понтием Пилатом был казнён смертью; но подавленное на время мерзкое суеверие это вспыхнуло уже не только в Иудее, где оно родилось, но и в самом Риме, куда отовсюду стекается и где прославляется всё ужасное и постыдное". Подлинность летописи Тацита стоит вне каких-либо сомнений. Утверждать же, что упомянутое выше место вставлено христианами, мог бы только безумный. Таким образом, Тацит даёт нам непререкаемое доказательство историчности Христа.

Замечательно, что вообще никто из древних противников христианства даже и не думал о возможности отрицания историчности Христа. Языческий учёный врач Цельс, противник христианства, специально написавший против него книгу "Истинное слово", собрал в ней все возражения, какие только можно было найти против христианства. И если бы в его время было возможно хотя малейшее сомнение в историчности Христа, он, конечно, не преминул бы этим воспользоваться. Но историчность Христа была для него вне всяких сомнений.

Другие противники христианства, иудеи, также никогда и не думали отрицать историчность Христа. Христианский мученик Иустин, называемый обычно Философом, собрал в своей книге "Разговор с иудеем Трифоном" все еврейские возражения против христианства и вложил их в уста некоему иудею Трифону; однако и здесь нельзя найти даже тени или намёка на неисторичность Христа.