Bloody - Oscar Macro 1 страница

Из хронологии дат, которые проскальзывают среди моих воспоминаних я могла собрать уже некоторые известные мне данные. Именно для этого я старалась, как можно больше записывать в свой дневник.

Я всегда знаю год, который всплывал видением кратких вспышек воспоминаний перед моими глазами. Это несколько странно.

Например, из последнего воспоминания всплывшем от слова "проказа", который я всегда приравнивала к чуме... Это воспоминание я уже видела, пускай оно не было затронуто моей проклятой амнезией, но дата моей смерти никогда сможет покинуть мой разум.

1346 год, начало "второй пандемии".

Болезнь напала неожиданно, из-за спины, будто ножом по самому сердцу, она пронзила меня своим ядом. Она изменила меня. Я стала первым кровососом. Первым, так сказать, вампиром. Ее яд так глубоко проник в мою душу! Слишком глубоко, оставляя длинный рассекающий жизнь шрам. Превращение было слишком невыносимо, чтоб забыть о нем. Даже после амнезии, я отчетливо помнила те муки, которые испытала при превращении.

Вампиризм - своеродная болезнь. Чума до сих пор таится внутри нас, а мы переносим ее вместе с укусами. Разрывая плоть, мы вносим яду в организм того, кого выбрали жертвой. И в случае, если, хоть капля крови остается в организме, начинается превращение.

Часть сохранившихся воспоминаний я занесла в дневник, стараясь, как можно точнее описать свое прошлое в надежде, что когда-нибудь сумею собрать свой пазл.

Я, как сейчас, помню, те прекрасные и живописные места Болгарии. Я родилась в 1329 году, в семье придворного врача, который по своей душевной доброте нарек всю семью на погибель.

В 1346 году, когда пандемия только лишь начала охватывать земли Европы, мне было семнадцать лет.

Один из знатных дворянинов подцепил неизвестную болезнь и отцу пришлось исследовать изуродованное чумой тело бедолаги. В следствии чего, он подхватил болезнь сам. Мать заболела следом, так как не отходила от отца ни на шаг. Родители оградили себя от моих братьев и меня, чем сильно нас напугали.

А в скором времени, чума растоптала их тела раз и навсегда, хватая цепкими когтями оставшуюся часть нашей семьи.

Я была следующей. То, что я ощущала на самом деле не передать словами.

Но "черная смерть" не уничтожила меня, как многих, за чьи хрупкие тельца бралась, хоть я и была готова умереть. Она поселилась внутри меня, и я ощущала, как яд обволакивает каждую клеточку моего тела, разрывая меня на кусочки.

Мучения были сравнимы с вечностью, хотя на самом деле продлились не долго.

Следом болезнь охватила моих братьев. Но, она не стала их обращать - она хотела их уничтожить, ведь в их сердцах и так полно тьмы.

Было слишком поздно, кода я поняла это.

Осознав свои возможности, я обратила их до того, как болезнь успела их сразить. Было достаточно одного укуса, и болезнь не сумела справиться с моим ядом. «Черная смерть» поселившаяся во мне, оказалась куда сильнее, чем все остальные вспышки пандемии.

Я стала, своего рода, носителем чумы куда мощнее, чем та, которую знали люди.

Я и есть – вампиризм.

Люди сами придумали название мне подобным. В XVIII веке в Восточной Европе была серьёзная паника по поводу вампиров. Всё началось со вспышки жалоб на нападения вампиров в Восточной Пруссии в 1721 году и в Габсбургской монархии с 1725 по 1734. В XVIII—XIX веках молва про вампиров дошла не только до ушей короля Англии, но и распространилась по Новой Англии, в частности в Род-Айленд и Восточный Коннектикут. Тогда, нам пришлось вмешаться в жизнь вампирских кланов и при умерить их пыл.

Моя память состоит из хрупких фрагментов, за которые я и цепляюсь. Амнезия уничтожает мое прошлое, а остановить ее не в моих силах.

Я раздраженно фыркнула взглянув на раскрытую тетрадь на столе и отбросив ручку, облокотилась спиной о спинку стульчика.

Я знала, что мне ни за что в жизни не забыть своего превращения, поэтому я лишь записала в дневник дату:

" Родилась в 1329 году в Болгарии, а умерла - в 1346 году".

Я прожила шестьсот восемьдесят пять лет. И я была бы рада узнать, что так сильно впечатлило мою мертвую нервную систему, что она дала такой сбой в программе моей весьма красочной жизни.

Весь этот бред бурливший в моей голове мгновенно стих, когда послышался голос Карли с той стороны двери:

- Я готова!

Вытянувшись, я выгнула спинку дугой будто старалась коснуться руками потолка и испустив тяжелый вздох настроила себя на бесперерывный контроль.

Закрыв дневник, я забросила его в стол и схватив сумку, которую закинула за стол случайно толкнув ногой ножку, и рванула вон из комнаты.

Вот и стартанула четвертая неделя обучения в новой школе. В понедельник утром на стоянке я встретила много новых знакомых.

Все лучезарно улыбались и желали удачной недели. Карли отправилась к своим друзьям, а я уже машинально, грациозно покачивая бедрами,

просеменила в здание школы. По словам друзей, утро выдалось особенно холодным. На английском я как всегда сидела с Дастином, мы писали тест по "Грозовому перевалу" и паралельно делились общими впечатлениями о проведенных выходных. (Вернее это Дастин рассказывал, а я слушала.) Можно сказать я чувствовала себя вполне комфортно и привыкла гораздо быстрее, чем ожидалось. Я даже начинала подумывать о том, что можно завести более крепкие отношения. Но, как только вспоминалось то, насколько быстро мне срывает крышу при виде хоть капли крови, я быстро передумала.

Когда мы вышли на улицу в воздухе танцевали белые хлопья. В школьном дворе царило радостное возбуждение.

- Вау!- завопил что мощи Дастин.- Снег идет!

Я растерянно рассматривала танцующие в воздухе льдинки. Я не понимала чему они радуются, словно впервые увидели снег. Я не принимала участие в играх, пока на меня не ринулись с снежными атаками. Да только я оказалась безумно ловкой, и куда быстрее их атак, что жутко раздражало метальщиков. Сколько бы снежков в меня не летело, я уклонялась абсолютно от каждого и детская забавная игра перевоплощалась в типичное выбивало. Дастин засмеялся и покачал головой. В тот самый момент в его лицо угодил большой снежок. Мы лихорадочно стали осматриваться по сторонам. Я машинально сгребла в охапку снега приготовив снежок. Мои руки не ощущали холода, а мертвенно бледная кожа мерцала. Я подозревала Винсента, который быстрыми шагами направлялся в сторону спортзала, хотя у него была тригонометрия. Видимо Дастин думал тоже самое, постольку так же зачерпнул снега. Мы переглянувшись язвительно усмехнулись и ринулись в сторону юноши.

В то утро все только и делали, что говорили о снеге. Снег - это конечно здорово, но мокрые ноги не очень.

После испанского мы с Сэм бегом бросились в столовую. Воздух бороздили снежинки и ребятня с радостью играли на улице. Сэм держала на готове большу папку, готовая отбиваться. Снег, она, увы, не любит. Я непонимала, как можно ненавидеть снег, но снежок в нее бросить не решалась. Неудержавшись я черпнула снега и бросила снежный шар в Дастина, который был несколько удивлен. Но он тоже черпнув снега метнул его в меня. Я увернулась, и снежок угодил в лицо Сэм. Девушка возмущенно взвизгнула. Мы гонялись друг за другом по всему школьному двору. А когда вбежали в столовую стали трясти головами сбрасывая ледяные крошки с волос. Сэм поежилась и отпрянула от нас с Дастином как можно дальше. Пока мы стояли за едой Дастин и Винсент шумно обговаривали план наступления.

Заскучав, я машинально взглянула на дальний конец зала и буквально приросла к месту. За столом сидели все пятеро.

Я здесь не причем. Ко мне это не имеет никакого отношения.

Сэм дернула меня за рукав:

- Ты чего? - Ничего,- отмахнулась я. Даже наигранный аппетит тут же пропал. Глаза застелила прозрачная пелена слез и я громко сглотнула судорожно хватая ртом воздух. Я напомнила себе о контроле. Жажда вихрем всколыхнула все внутри меня переворачивая все, что так долго я пыталась построить.

Он вернулся.

Слезы так и норовили беспричинно проделать дорожки по мертвенно бледным щекам. Но я вовремя взяла себя в руки.

Я не стала брать ничего и подождала, когда Сэм и Дастин возьмут себе еды. Я пошла следом за ними к столику. Обычно за ним собираются друзья Сэм с которыми мне приходится любезничать. Маленькая милая девочка, с которой я так хотела подружиться - выросла и изменилась. Сэм стала лидером. А я должна подчиниться. Я отнекивалась на все вопросы по поводу моего самочувствия. Возможно мне стоит сбежать? Я задумчиво зажевала губу потупив глаза в пол, делая вид, что нашла там что-то занимательное. Что за абсурд?! Зачем я должна бежать? И чего именно я?

На глаза навернулись слезы и мне потребовалась целая секунда на то, чтоб остановить беспредел творящийся внутри. В конце концов, я тут не причем. Пропускал он. Я вообще с ним не знакома и мы сидели за одной партой всего мизерный урок. Только и всего. Я не имею к этому никакого отношения. Сбегает пусть он. Я уверенно кивнула самой себе. И вообще! Я его не боюсь. Я вообще вампир... Пускай он меня боится! И пускай хоть десять раз меня пронзит током от его холодных глаз, я не стану сбегать. От нервов у меня заурчало в желудке. Я решила лишь один раз взглянуть на фантастическую четверку. Если Эдвард буравит меня взглядом, я пропущу биологию, как последняя трусиха. Из-под опущенных ресниц я покосилась украдкой на четверку. Никаких буравящих взглядов. Ободренная я расправила плечи. Но была не в силах оторвать от них взгляд. Волосы у Алана, Джейса и Эдварда были мокры от тающего снега. Роуз визжала, отворачиваясь от холодных капель.

Парни трясли головой прямо на нее! Они смеялись и казались такими безмятежными и радостными, словно дети. Я непроизвольно улыбнулась глядя на них. Они были прекрасны, будто мифические Боги, и я не могла отвернуться. Прилагая чудовищные усилия, чтоб оторвать взгляд от фантастической четверки, я чувствовала, как долька старого тепла, который грел мне когда-то душу в детстве, когда мама обнимала меня, тихонько трепетом охватывал остатки духа. Каждая смерть падающая каплей крови мне на язык разрывала частичку моей души, и порой, мне вовсе казалось, что я теряю свою человечность. Я внимательно посмотрела на Эдварда. Сегодня он казался румянее, возможно, это от игры в снежки. И круги под глазами почти полностью исчезли.

- На кого ты смотришь?- резкий тон Сэм перебил мои мысли. В тот самый момент я встретилась глазами с младшим из Коннеллов. Они были теплыми, красивого золотистого цвета, проникающие в глубь самых тайных уголков остатков моей человечности. С моим возрастом и образом жизни, я вообще удивлена, что я ее сохранила! Все внутри меня затрепетало.

И я ощутила, как дрожь пробежалась меж лопаток.

- Николь?!- взорвалась Сэм. Фыркнув, я силой заставила себя отвести взгляд и спрятать лицо за завесой из темныл волос.

- Отстань,- еле слышно пробубнила я. Наши взгляды пересеклись всего на мгновение. Но я готова поклястся, что в них не было ни лютой ненависти, ни гнева. Даже наоборот. В нем проскальзывало любопытство.

- Что ты там промямлила?- Сэм начинала меня конкретно бесить. Но я промолчала, стараясь утихоминить разбушевавшуюся злость внутри.

- Эй!- раздраженно бросила Сэм. И моему терпению пришел конец. Я вскочила из-за стола с такой скоростью, что заставила Сэм вздрогнуть.

- Завались!- взорвалась я.- Достала уже.

Она вылупила на меня свои глаза в немом изумлении. Я сняла сумку со спинки стульчика и набросила на плечо. Я задержалась на секунду, раздумывая сказать ли что еще в отместку за ее дерзкое поведение на протяжении прошедших трех недель. Но решила, что мне следует проветриться, чтоб не наломать дроб зря.

И грациозно покачивая бедрами, выпорхнула из столовой.

Оказавшись на свежем воздухе, я первым делом закурила. Табачный дым всегда действовал на меня успокоительно. Выдохнув струю дыма, я взглянула в высь, на самое небо, затянутое серые тячами. Белый хлопья красиво танцуя свой незамысловатый танец бороздили воздух. Я вытянула ладонь, и снежинки опускались на мертвенно бледную ладонь. Белые хлопья не таяли на ледяной коже. Я могла с легкостья разглядеть прекрасный узор на шестиугольной ледяной крошке. Я непроизвольно распрылась в улыбке. Во взгляде Эдварда не была и намека на свирепость. Значит придется ковылять на биологию. А если бы намек был? Я машинально нахмурилась. Я бы сбежала с урока. Я сбежала бы от его пронзительного взгляда не смотря на все свои хваленые речи. Сбежала бы от его холода, не смотря на то, что моя кожа не знает тепла. Сбежала бы от него. А дальше? Я бы не смогла сбегать все время. Да и так я не смогу набрать нужное количество часов по биологии, чтоб иметь возможность поступить. Нет, и все таки, как глупо.

Я машинально сжала руку в кулак, а раскрыв встряхнула рукой прогоняя снежинки. Ветер мигом подхватил белые хлопья. А я испустив тяжелые вздох, решила пройтись по школьному двору. Со временем снежные хлопья обратились ледяными гроздьями дождя, который мигом превратил снег в ледяные островки. Я натянула капюшен, демонстративно, хотя сама была рада подставиться каплям дождя. Раздосадованные дети уныло вякали, а я лишь фыркала. Войдя в класс, я заметила, что за моей партой никого не было и облегченно вздохнув прошла мимо Эйприл и плюхнулась на парту. Мистер Кроули кружил между партами раздавая микроскопы и предметные стекла. Оставалось совсем немного до начала и я мысленно взмолилась, желая, чтоб Эдвард не вошел в этот кабинет. Достав из сумки учебник и блокнот, я бросила сумку под стол. Я четко слышала разговоры студентов. Они все крутились вокруг предстоящию танцев. Я лишь фыркала, и принялась разрисовывать обложку блокнота выводя тонкие линии.

Вот скрипнул стул - за мою парту кто-то подсел. Я делала вид, что излишне увлечена рисованием.

- Привет,- сказал он тихим вкрадчивым голосом, словно звоны колокольчика, приятный бархат, состроив улыбку, за которой ничего не крылось.

- Привет,- небрежно буркнула я, все еще не поднимая глаз на него. Мне не хотелось видеть его. Мне было, в каком-то роде, страшно за то, с чем я могу столкнуться.

Мне не хотелось попасть в плен его глаз. И я всем видом показывала, что беседой не заинтересована. К чему все услажнять? Однако, краем глаза, я заметила, что парень, как и в прошлый раз, сидел у самого края парты. Но только теперь, его стул был развернут ко мне. Я почувствовала укор внезапно проснувшейся совести, я резко вздернула голову. Он смотрел на меня, а я с силой сжала пальцами карандашь. Изумительно. На столько, что у меня перехватывало дыхание. С растрепанных бронзовых волос капала вода, однако он выглядел так, словно снялся в ролике рекрамы шампуня. На ослепительно красивом лице сияла улыбка. Я приподняла один уголок губ в язвительной усмешке ожидая дальнейшие действия юноши.

- Меня зовут Эдвард Коннелл,- невозмутимо продолжил парень.- А ты, должно быть, Никки Жара? Жаль, что не представилось возможности познакомиться раньше.

Это, что? Розыгрышь?! Сейчас Эдвард выглядел безукоризненно вежливым. Я хмыкнув вернулась к рисованию. Он видимо ждал ответа. Я выпалила первое попавшееся в мыслях:

- Откуда ты знаешь мое имя?

Звонкий смех Коннелла напоминал звон чистого стекла. И он резал мою проклятую душу.

- Ну, тебя здесь знают все!- констатировал Эдвард.

- Я не о том,- фыркнула я, чувствуя себя как никогда нелепо.- Почему ты назвал меня "Никки"?

- Ты предпочитаешь "Николь"?- удивился Коннелл. Кажется мой ответ выбил его из равновесия.

- Нет, просто на первых порах меня все называет "Николь",- заметила я о оторвавшись от рисунка взглянула прямо в его золотистые глаза. Осознав, как глупо выгляжу, я выдохнула покачав головой:

- Забудь. Мне все равно плевать.

- Ясно,- только и ответил Эдвард. К счастью мистер Кроули начал урок. Я сконцентрировалась на его словах, не обращая внимание на пристальный взгляд золотистых глаз. Лабороторная работа состовляла в том, чтоб вместе с соседом по парте провести сравнительную характеристику клеток на препаратах и занести полученные данные в таблице. Тогда я позавидовала, что не сижу одна. Все необходимое лежала перед нами, а мистер Кроули лишь раздал бланки.

- Можете приступать!- скомандовал мужчина. Фыркнув я отложила блокнот.

- Леди желает начать?- криво усмехнулся Коннелл. Я смотрела на него не в силах вымолвить и слова.

- Если хочешь начну я,- без тени улыбки ответил он. Видимо решил, что я слабоумная. Быстро приведя себя в чувства, я вовремя пододвинула к себе микроском. Аккуратными длинными пальцами, я вложила препарат и настроила микроскоп на сорокоградусное увеличение. Из-за того, что все делалось под пристальным взглядом Эдварда, я боялась накосячить. Но проведя сравнение, я сделала черновую запись на листе и пододвинув микроском к Коннеллу, положила перед ним предметные стекла и лист с записью. Коннелл вставил второй препарат, и проведя анализ, аккуратным, красивым подчерком заполнил первую колонку.

- Можно мне посмотреть?- пытаясь остановить его я в спешке коснулась его руки. Его кожа была ледяной, словно он держал руки в сугробе больше часа. Но даже не это стало притоной того, что я отдернула руку.

- Прости,- тихо произнес он. Я не чувствую холода. Однако от прикосновения к его коже, я ощутила, как тысячи микроэлектроимпульсов пронзили мое тело разбредаясь по всему организму. И мне показалось, что он так же это ощутил. Я пододвинула к себе микроском и сверила увиденное своими глазами с тем, что записал Эдвард.

- Ладно,- промямлила я вставляя третий препарат. Я взглянула в окуляр микроскопа и принялась изучать препарат. Зажевав губу, я отстранилась от окуляра и постаралась, как можно красивее выводя буквы занести запись. Он еще не успел попросить, как я уже двигала микроскоп в его сторону. Юноша с еле уловимой ухмылкой вставил четвертый препарат. Я в недоумении принялась наблюдать, как парень изучает препарат. Затем он аккуратно занес запись в бланк.

Мы закончили раньше всех. Я украдкой покосилась на парту за которой сидела Эйприл, которая в немом недоумении глазела в окуляр. А еще одна пара тайком листала учебник. Я фыркнула наблюда за представлением.

Я всеми силами пыталась не смотреть на Коннелла, да только все попытки были тщетными. Парень сам на меня смотрел, при чем с все тем же разочарованием. Я демонстративно обернулась в его сторону и подперла рукой голову, чтоб было удобнее на него смотреть. Мы просидели так минут пять, смотря друг другу глаза. Мне показалось, что я вот-вот утону в океане его глаз. Такие глубокие, словно бездонные, затягивающие, манящие, янтарные очи. И меня притягивало к нему, будто магнитом.

- Вы уже закончили?- прозвучал голос преподователя над головой.

- Да,- промямлила я встряхнув головой и вернувшись в прежнее положение, стараясь не смотреть на Эдварда, я закрылась за темной завесом волос. Мистер Кроули взглянул на бланк и удовлетворительно кивнув похвалил нас за проделанную работу.

Затем скептически взглянув на меня добавил:

- Но, я знаю ты можешь лучше, Николь, - заявил мистер Кроули.

- Я буду стараться,- в душе заискрилась истинная уверенность в том, что нет ничего, что способна оборвать мою давнишнюю мечту.

- Если будешь продолжать в том же духе, получишь высокую отметку. Ты ведь попрежнему собираешься поступать на лечебный факультет?- поинтересовался он и я заметила краем глаза, что голова Эдварда на малый миллиметр обернулся в мою сторону и с неким любопытством, он видимо вслушивался.

- Да,- непоколебимо ответила я. Мистер Кроули с еле уловимой теплой улыбкой посмотрел на меня и кивнув пошел к своему столу. Я демонстративно прочистила горло.

- Хочешь стать врачем?- мягко поинтересовался Эдвард. Я подняла глаза на него попадая в плен золотистых глаз. Цвет охры с теплыми золотыми капельками запали мне в самую глубь остатков моей человечности. Казалось с ним, я переставала думать о том, что в последнее время, сдерживать себя слишком трудно. Меня успокаивал ритм его крови.

Такой тихий, спокойный, словно застывшие жилы размерянно пропускали сладкие капли алой жидкости. Это начинало сводить меня с ума.

- Да,- наконец ответила я и с силой оторвала взгляд от него и потупила глаза на обложку блокнота, где я выводила линии карандашем. И тогда, до меня дошло, что изменилось.

- У тебя линзы?- спросила я резко вздернув голову.

- Линзы? Нет!- кажется мой вопрос выбил почву из-под его ног.

- В прошлый раз мне показалось, что глаза у тебя были другого цвета,- заявила я. Эдвард только пожал плечами. И все же цвет поменялся! Я точно помню черноту его бездонныю глаз, которые вылили на меня столько ненависти. Я всеми силами старалась не глазеть на Коннелла, выводя четкие и красивые линие карандашем на поверхности блокнота.

- Ты ведь не любишь снег, верно?- спросил Эдвард. Мне показалось, что он с трудом заставляет себя со мной разговаривать. Но... Как он узнал? Изумленная я затаив дыхание машинально, подняла глаза на него. Я никому не рассказывала, что не люблю снег.

Я старалась показаться беззаботной обычной девушкой. Но никому душу не расскрывала.

- Не очень,- призналась я.

- И холод тебе не нравится,- это звучало уже, как утверждение, а не вопрос.

- И сырость тоже,- добавила я.

- Наверное, Стоунхейм не лучшее место для тебя,- предопложил он.

- Очень даже может быть,- резковато ответила я.

- Тогда зачем ты вообще сюда приехала?- не унимался Коннелл. Я зажевала губу и устало потерла лоб между бровями.

- Это сложно...- прошептала я.

- Попробую понять,- настаивал Эдвард. Я долго молчала собираясь с мыслями, а затем резко отложив карандашь подняла свои глаза на него. Роковая ошибка - попав в плен теплых янтарных глаз, мне захотелось выложить все ему на чистоте.

- Есть вещи,- тихо начала я тщательно подбирая слова.- О которых мне говорить не хочеться.

- А ты попробуй, сразу станет легче,- как бы невзначай бросил Эдвард. Я целую секунду решалась: рассказать или промолчать, будто не расслышала.

Янтарный нектар его глаз поглотил мой рассудок с невероятной скоростью. Тогда, я испустила выдох, и потупила взгляд на поверхность парты:

- В семье Жары, я приемный ребенок,- я не говорила, а выдавливала из себя слова, четко перемешивая буквы, чтоб выбрать нужные слова.

- Ну вот, а ты говоришь, что сложно,- мягко и сочувственно произнес он.- Вы жили в Бостоне, верно?

Краем глаза заметив, что парень старается заглянуть в темную занавес волос, которые закрыли мое лицо. Я резко повернулась в его сторону, задержав взгляд на янтарном нектаре его изумительно красивых глаз. Я машинально задержала выдох:

- Да,- кратко кивнула я.

- Тогда почему вы переехали?- я не понимала, чем вызвана такая настойчивость. Но он выглядел так, будто его действительно интересовала моя довольно заурядная и драматическая история.

Я отвела взгляд, сосредоточенно посмотрев на доску. Затем вновь обернулась в его сторону:

- Ну... Миссис Жара, была прекрасной женщиной и я была благоларна за гостерпиимность их семьи. Они любили меня, как собственного ребенка. А я в свою очередь заботилась о Карли, их дочери,- мне было трудно говорить и я переодически останавливалась, чтоб перевести дух.- А мистер Жара, был безответственным и безразличным. Он втянул семью в долги, так, что семейный бюджет еле хватало на проживание.

Я остановилась, чтоб перевести дух:

- В ночь, когда миссис Жара возвращалась с работы, выпал первый снег того года. Машину занесло и она не справилась с управлением,- Коннелл пронизывал меня теплым взглядом наполненным сочувствием и пониманием.- Она попала в аварию. А мы узнали только на следующее утро.

- А что отец?

- Он... бросил нас,- невесело улыбнулас я.- Свалились долги. Я устроилась на работу, приходилось пропускать школу. Но, даже так, нам не хватало средств для обеспечения проживания.

Он приезжал всего раз,- я небрежно пожала плечами.

- Ты не впустила его?

- Я впустила,- улыбнулась я.- Да только с ним приехали новые счета. Я оплатила все долги. Однако, оставаться в том доме, было выше наших сил.

- Вы могли остаться в Бостоне, купив дом в более подходящем квартале,- вполне уместно заметил он.

Я усмехнулась, желая чтоб улыбка показалась не такой вымученной.

- Мы оставили это позади.

- Не понимаю,- признался он.

Казалось, этот факт не мало его раздражал. Я вздохнула.

Зачем, спрашивается, я все это ему рассказываю?

- Я смогла опатить долги отца,- горько улыбнулась я.- А потом, мы продали дом и на оставшиеся деньги купили небольшой домик в бедном районе здесь. От семьи и праха не осталось,- мне показалось это забавным и я тихонько рассмеялась. Но это был скорее горький смех от безысходности.

- И теперь, ты несчастна?- сделал вывод Коннелл.

- И что с того?- выдохнула я.

- Это не справедливо,- пожал плечами Эдвард буравя меня волшебным золотым взглядом.

- А жизнь вообще не справедливая штука, ты разве не знаешь?- поинтересовалась я.

- Слышал об этом,- сухо проговорил Коннелл. - Вот и вся история,- подвела итог я, недоумевая, почему он не отвод взгляд. Машинально легонько постучала ладонями по поверхности стола. Теплые глаза с золотыми крапинками смотрели оценивающе.

- Ты здорово держишься,- похвалил он.- Но, готов поспорить, ты страдаешь больше, чем хочешь показать.

Но, я срываюсь. Ироничная усмешка окрасила мои уста. Причем постоянно.

Я припомнила сладкий привкус крови и меня замутило. Я испытывала отвращение к самой себе.

- Думаю, так оно и есть,- уверенно заявил он. В ответ, я скорчила ему рожицу, и переборов желание высунуть язык как дите малое, я отвернулась.

- Разве я не прав? Я сделала вид, что не расслышала вопроса.

- Я ведь прав,- самоуверенно продолжил Эдвард.

- Ну а тебе-то, что?- презрительно сузив глаза спросила я.

- Хороший вопрос,- пробормотал он, тихо, будто самому себе.

Мне не приходилось делиться тем, что на душе лежит с посторонними людьми. Поэтому, я почувствовала жуткое зудящее раздражение, которое норовило выскользнуть язвительными словами наружу. Я уже знала, что могло последовать за этим: прожигающее изнутри, ноющее чувство жжения в горле. Очнулась бы жажда. Неподвластная моему контролю сила демона, который охватывал мое тело в невыносимой жажде крови. И плевать было чьей. Я разорву любого. Я почувствовала, как лефлекторно сжимаются мышцы, будто готовясь к прыжку. Я сосредоточила все внимание на доске, пытаясь вспомнить: кто я и кем могу стать.

- Ты не хочешь со мной разговаривать?- удивленно спросил Коннелл. Его голос заставил меня посмотреть в его глаза. Этого было достаточно, чтоб все вокруг стало неважным.

- Нет, дело не в тебе,- ответила я.- Скорее, я злюсь на себя. У меня плохо получается скрывать свои эмоции, и меня читают как книгу.

- Наоборот, я тебя читаю с огромным трудом.- Почему то мне показалось, что он сказал это искренне.

Странный он.

- Помоему ты очень проницателен,- констатировала я.

- Обычно да,- улыбнулся он обнажая белоснежные ровные зубы. Потом, мистер Кроули взял слово. Я постаралась, как можно внимательнее вслушиваться в слова учителя. Да только все мои мысли витали в совершенно другом направлении.

Как и в прошлый понедельник, Эдвард сорвался со звонком и изящным галопом унесся вон из класса. И так же, как и в прошлый понедельник, я осталась смотреть ему в след.

На физкультуре мне стало легче. Сегодня я играла в команде Дастина и мы с ним вдвоем на пару обыграли в баскетболе команду соперников. Мне даже начинало нравиться носиться с мячем по полю, делать пас, обгонять соперника. Нравилось то ощущение дикого адреналина, который вскипал внутри разливаясь жгучей магмой по телу. Нравилось, что я была сосредоточена лишь на игре и возможных будущих ходах, чтоб обыграть команду противников.

Воткнув в уши наушники, я включила музыку настолько громко, чтоб она могла заглушить мои собственные мысли.

Я вышла из раздевалки и размеренными шагами последовала к выходу со школы. Моросил легкий дождь, и было приятно чувствовать, как его капли разбивались о ледяную кожу. Я машинально натянула капюшен и последовала вдоль машин, которыми была обставлена вся парковка. Краем глаза я заметила темную фигуру Эдварда, который склонился над "вольво". Парень смотрел на меня, из-за чего я опешив на секунду притормозила свой ход. Когда наши взгляды пересеклись, мне показалась, что прошла целая вечность, прежде чем он отвел взгляд, но я заметила улыбку играющую на его устах. Красивая, мимолетная улыбка могла свести с ума, поэтому я постаралась, как можно скорее уйти. Дальнейшая часть дня прошла практически незаметно и состояла из прежнего распорядка. Карли, наверняка, делала уроки дома, а я отработала свою смену в кафе и заработав чаевые отправилась домой.

***

Я учуяла ее слишком быстро, нежели успела осознать происходящее: сладостный, манящий аромат крови словно окрылил меня. Я переоценила себя.

Сил сопротивляться не осталось. Вся моя сущность взрывалась в предвкушении, я утопала в диком всплеске жажды. И я сорвалась с цепи.

Это было просто. Стратегия доведенная до автоматизма: найти жертву, чья кровь заставила жажду очнуться; загнать ее в угол; перепугать до смерти и выпить, словно сладчайший ром до дна, не оставив ни капли на последок.