Глава 82. Еминеж

... обладает необыкновенной <...> силой, но глуп.

И мы живем долго и счастливо все лето и еще кусочек осени. И случается множество событий, хороших и разных, а я их почти не замечаю; они проходят сквозь меня, но не задевают. Так течет в сумерки заоконный пейзаж сквозь отражение приникшего к стеклу пассажира освещенного купе, или автобусного салона: картинки словно бы совмещаются, но находятся в разных измерениях, и консервная банка, на миг утонувшая в глазном яблоке, не причиняет ему вреда, и древесная листва скользит по лицу, не оставляя аромата на коже...

Я, наверное, изрядно поглупел от счастья, и это пошло мне на пользу, ибо скверные мысли покинули мой корабль первыми, а прочих, оказывается, и не было почти. Дуракам везет: дела теперь улаживаются сами собой, работа горит в руках, да и предсказания мои продолжают сбываться с пугающей точностью (но себе я больше не гадаю, благо вопросов больше не имеется, а перемена участи мне явно ни к чему). Любой пустяк получается с первой попытки, бутерброды не только падают маслом вверх, но даже зависают в двух сантиметрах над полом, а мое обаяние действует на все, что шевелится, включая стражей порядка и работниц торговли, на коих допреж не распространялось. Карьера, и та зачем‑то пошла в гору, хотя, бог свидетель, я его об этом не просил. Я сам не заметил, как из рядового коробейника превратился – страшно сказать – в некоего таинственного «менеджера», ибо боссы, легкомысленно уверовав в какое‑то мое пророчество, погрязли в спекуляциях компьютерами и решили, что я вполне могу пока приглядывать за их макулатурным бизнесом.

Кажется, я могу абсолютно все, даже перевернуть мир, пожалуй, хватило бы сил, но я ничего не предпринимаю, потому как ничего мне не нужно. Самая потрясающая женщина в мире (единственая женщина в мире, прочие – призраки) почти каждый вечер открывает своим ключом мою дверь – чего ж мне еще?