Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | ||
|
Первая половина 1940-х гг. — военное время. Мирная жизнь белорусских журналистов, как и всех советских людей, закончилась. Фотожурналисты находили себе работу во фронтовой печати, сражались в партизанских отрядах, уходили в подполье. Фотографии, сделанные ими на передовой, в госпиталях, партизанских отрядах, в тылу, печатали центральные и республиканские газеты.
Фотокорреспонденты создавали фотолетопись и фотохронику жесточайших испытаний и великого подвига советских людей.
После окончания войны в минские газеты и БелТА пришли Ф. Бачило, В. Лупейко, К. Якубович, Л. Эйдин, М. Ананьин, П. Новаторов, И. Стец, В. Аркашев, В. Дагаев, В. Марционко, П. Белоус, И. Змитрович, А. Дитлов, А. Лукашев, В. Китае и многие другие, о которых еще предстоит вспомнить. Почти никого из них уже нет в живых...
История данного периода белорусской фотожурналистики еще ждет своего исследователя.
Окончание войны стало началом возрождения белорусской прессы. На смену талантливым журналистам, фотокорреспондентам, погибшим в борьбе с захватчиками, пришло немало самородков и самоучек. Они стали трудиться рядом с профессионалами и отличались новым видением окружающей действительности, стремлением выразить собственное «я» в каждой фотографии, передать характер, чувства героев в своих снимках.
Военный период творчества белорусских журналистов, действовавших во время фашистской оккупации в условиях подполья, сражавшихся в партизанских отрядах, воевавших на фронте, требует дополнительного изучения и достойной оценки.
В то время фотожурналистами становились непрофессионалы — бойцы и партизаны, которые стремились запечатлеть троекратными камерами ужасы войны, страдания народа, радость одержанных побед. Характерная черта творчества военных журналистов и фоторепортеров, как ни парадоксально, — свобода в выражении собственных мыслей, ощущений и оценок, отход от идеологических канонов и штампов. Смертельная опасность, поджидавшая на каждом шагу, обостряла чувства, заставляла забыть о бдительном цензоре. Поэтому в публикациях фронтовой и подпольной прессы, фотографиях фоторепортеров так много искренности, любви, патриотизма, так много горя и страданий. Само время рождало классику фотожурналистики, которую составили документальные фотографии, поднявшиеся до высот художественных обобщений и образов.
С полным правом классикой фотожурналистики можно считать произведения советских фоторепортеров С. Короткова, Р. Кармена, В. Аркашева, А. Дитлова, Е. Халдея, М. Альперта, Д. Бальтерманца, А. Морозова, Н. Грановского, А. Устинова, И. Шагина, Э. Евзерихина, М. Грачева, С. Лоскутова и др.
Одним из ярких представителей военной фотожурналистики стал Александр Дитлов.
Из фотоочерка Юлии Большаковой «Без пяти... сто» (Рэспубліка. 2007. 24 марта).
В редакции газеты «Рэспубліка» его называют «наш талисман». Ведь заслуженный журналист Республики Беларусь, кавалер ордена Красной Звезды Александр Дитлов с нами все 16 лет со дня основания газеты. А до этого, еще перед Великой Отечественной, была работа в «Рыбинской правде» (Александр Сергеевич родом из Ярославской области). Потом — фронтовые походы с «ФЭДом», точной копией знаменитой «лейки», работа военным корреспондентом фотохроники ТАСС. В мирное время — БЕЛТА, журнал «Маладосць», куда его пригласил Петр Машеров, работа на телевидении, в передачах «Клуб "Спектр"» и «Ветер странствий», создание документальных фильмов...
Кажется, Александра Сергеевича знают все — настолько он выделяется на общем фоне своим жизнелюбием и активностью, в невероятном количестве генерируя свои идеи и моментально загораясь чужими. Единственное, о чем никогда не задумываешься, так это о его возрасте. Однажды, только придя в «Рэспубліку», я стала свидетелем такой сцены. Александр Дитлов влетел в отдел новостей, пожал всем присутствующим руки и попросил найти чей-то телефон. — Только побыстрее, — прибавил он. — В командировку опаздываю. «Неужели он все еще ездит в командировки?» — удивилась тогда я, полагая, что ему, вероятно, не меньше семидесяти. А оказалось — больше девяноста. Хотя, что ему наши расстояния, если в годы войны Александр Сергеевич отмахал «пол-Европы, полземли». Во время войны в его обязанность входило также делать снимки для партбилетов: голова на белом фоне. В окопах простыней не имелось, поэтому для фона использовали газету, а чтобы букв на снимке видно не было, солдаты, которые держали газету, должны были ее постоянно шевелить.
Потом бойцы стали просить его делать маленькие, на половину спичечного коробка, снимки в полный рост, чтобы отправить домой и родные увидели, что у них целы и руки, и ноги. Вот из таких маленьких черточек времени, как из отдельных кадров фотопленки, и складывалась для Александра Дитлова война...
...Так и не сделанный снимок: в маленьком селе между Ленинградом и Москвой, рядом с медпунктом, за одним из сараев — сложенные на манер поленницы дров замерзшие трупы. Сфотографировать это рука у него не поднялась... Не снимал Александр Сергеевич и концентрационные лагеря.
...Зато под Толочином в 1944-м на лужайке обнаружил огромное количество немецких касок, сложил их грудой, как на картине Верещагина, и сфотографировал.
...Летом 1944-го в Минске снял удивительный кадр, который по сей день хранит свою тайну. На фасаде почтового отделения, на углу улиц Энгельса и Кирова, — надпись: «Тома и Алеша мы живем улица Максима Горького дом 11 кв 1 против 1 больница. Мама». Нашла ли мама своих детей?..
...Уже на территории Германии ранним утром увидел спящего на камне немецкого солдата. Тот, вероятно, пробирался домой, сел отдохнуть, да задремал. Открыл глаза, испугался: перед ним советский офицер с пистолетом на боку. Александр Дитлов сфотографировал солдата и пошел своей дорогой: война-то заканчивалась...
...И самый трогательный снимок: на фоне семитонного снаряда, которыми фашисты били по Лондону, — хрупкая девчушка лет пяти. Как иллюстрация всей бесчеловечности войны.
Но, пожалуй, самое знаменитое фото Александра Дитлова находится в Белорусском государственном музее истории Великой Отечественной войны. На смонтированной из нескольких частей фотографии, длина которой семь метров, — 49 кавалеров ордена Славы 2-го Ярцевского мотоциклетного полка, участвовавшего в освобождении Беларуси. «Меня поразили эти ребята. Война, а они все с иголочки, в чистых гимнастерках, — вспоминает Александр Сергеевич. — А один, правофланговый, в такой белой, как будто в новой. Потом оказалось, что он ее каждый день стирал...»
А недавно в Интернете я совершенно случайно наткнулась на воспоминания именно этого человека, о котором рассказывал Александр Дитлов. Воспоминания записал внук ветерана, Александр Тарбанаев, для одной из алтайских газет. «Сколько осталось в живых из тех 49, которых снимал Дитлов? — говорит ветеран. — Когда мы собирались в 1984-м в Белоруссии, восемь были живы, 6 приехали на празднование 40-летия освобождения Белоруссии от фашистов, двоим не позволило здоровье... А второй снимок — более свежий. Здесь мы вдвоем с Александром Сергеевичем в наших мирных горах. Вспоминаем былое...»
Кстати, с музеем истории Великой Отечественной войны у Александра Сергеевича давняя дружба. Когда после войны он приехал работать в разрушенный Минск, жить ему было совсем негде. Первую ночь провел в развалинах, под открытым небом. А потом судьба привела его в здание музея. Здесь, на большом деревянном столе, он ночевал больше недели, пока окончательно не определился с местом жительства. И сегодня Александр Дитлов приходит сюда как домой, и даже вполне может заменить экскурсовода. Тем более что есть среди экспонатов музея не только его снимки, но и личные вещи.
Когда мы встречаемся с Александром Сергеевичем в коридорах редакции и останавливаемся, чтобы перекинуться парой слов, я, честно говоря, испытываю некоторый трепет. Может, это звучит и высокопарно, но я понимаю, что общаюсь с человеком-эпохой, человеком-легендой. Он был знаком с великими актерами Купаловского театра Глебовым и Платоновым, вхож в дом к Коласу, дружил с Макаенком, Шамякиным, Брылем. Творческие личности видели в нем родственную натуру и ценили его работы.
«Самого страшного снимка я так и не сделал…»
Василий МАТВЕЕВ, «Рэспублiкi», № 97 (4763) 30 мая 2009 г.
Александр ДИТЛОВ: о себе, о войне и фронтовой фотографии, которая стала для него судьбой
Он ушел на пенсию в 93. «Самый снимающий среди пишущих.И самый пишущий среди снимающих» — так говорили о нем коллеги-журналисты после войны. Но в этих словах лишь малая часть профессиональных увлечений этого необычного человека. Самый маленький его снимок — размером с марку. Самый большой — 7 метров в длину. Его высоко ценили Машеров, Макаёнок, Колас, Глебов, Шамякин, Брыль… Маршак по его снимкам писал стихи. При этом в архивах Александра Сергеевича Дитлова до сих пор хранятся ненапечатанные военные негативы. Говорит, времени не было заниматься. В свои 97 он по-прежнему живет в измерении настоящее — будущее. Прошлое — для газетных интервью и тихих воспоминаний.
…До войны работал в «Рыбинской правде» (Ярославская область). В июле 1941-го в их городе формировалась дивизия. Вместе с ней и ушел на фронт — фотографом при клубе политотдела. Первые немецкие военнопленные. Страшные указатели «Нах Гамбург», «Нах Берлин», «Нах Москва»… И первые атаки. Все это запечатлел его ФЭД (точная копия немецкой «лейхс-камеры»). Политотдельский сотрудник, поначалу он должен был делать фото на партбилеты — голова солдата на светлом фоне. С белыми простынями в окопах — сами понимаете. Как быть? Выход нашли. Пока фотограф делал снимок, двое бойцов шевелили натянутую газету за спиной снимаемого. Буквы в итоге расплывались, сливались, и фон получался сносно-серым.
— Очень скоро солдаты стали просить, чтобы я сделал карточки для их родных. Оборудования нет. Где увеличить? А они всё уговаривали: ничего, мол, любая сойдет. Лишь бы увидели, что руки и ноги целы, — вспоминает Александр Дитлов. — Сколько я сделал таких вот марочек-контролек за годы войны, даже сосчитать трудно. В них было мало от искусства — солдат в траншее с растопыренными руками и широко расставленными ногами. Нелепо даже как-то… Зато какое счастье и слезы там, на другом конце почтового адреса: жив сынок, невредим, воюет! Какая страшная примета времени! Какой мощный эмоциональный обмен посредством бумаги и несложной оптики!
Всегда в авангарде. Не раз, не два и не 22 в наступлении вместе с войсками. Ходил через линию фронта к партизанам, за что награжден орденом Красной Звезды. Серьезно ранен в ногу. В 1943-м чудом остался жив, когда немцы прорвали оборону близ белорусской деревни Чернин, загнали их в болото и фактически расстреливали в упор. Обо всем этом мне рассказала дочь — Ольга Александровна… Сам Александр Сергеевич всю жизнь стеснялся носить ордена. Его волновало и волнует другое. Почему бессилие политиков всякий раз вынуждает одного Ивана стрелять в другого?
— Состояние войны вокруг вызывает в человеке очень странные чувства: например, притупляет страх. Наступление. Ты бежишь по голому полю с пистолетом в кобуре и фотокамерой на груди, видишь через объектив, как справа и слева падают солдаты. Наши солдаты. И понимаешь, что в любую секунду можешь лечь рядом с пробитой головой. Никакой героики в этом не было. Это была наша ежедневная работа, только пехота выполняла свою, а я — свою. Единственное, что тревожило в тот момент, — не выглядеть клоуном и не мешать, — говорит Александр Дитлов. — В 1943-м я стал корреспондентом ТАСС. Фотографии ночами печатал в блиндажах и землянках. Негативы передавал в Москву курьерами, машинами или самолетами. И кое-что получалось.
В его снимках с передовой — едкий дым артиллерийских выстрелов, скорость начинающейся атаки, вмиг обмякшее и невесомое от попадания пули человеческое тело. И каски, каски, каски, устремленные вперед. Но есть и совсем другие кадры: жизнь после боя… Козленок, привязанный к дулу подбитого «тигра» (именно он вдохновил Самуила Маршака на написание известного стихотворения). Беженцы со своим нехитрым скарбом. Сироты, которых солдаты кормят кашей из армейских котелков. И конечно, герои. Те, кому посчастливилось вернуться на свои позиции — увенчанными или увечными. Именно они — на одной из самых известных фотографий Александра Дитлова.
Тяжелые бои за освобождение Витебска. Немцы долго упорствовали, но потом предприняли массированный прорыв в надежде выбраться на толочинскую магистраль. Солдаты 2-го Ярцевского мотоциклетного полка (в котором находился и лейтенант Дитлов) трое суток удерживали позиции. И не пропустили ни души! На полк дали 50 орденов Славы. Нестандартный случай — нестандартный и снимок: фотограф выстроил солдат в две шеренги и снимал их по шестеро. Фрагментами. Потом соединил. В музее Великой Отечественной войны вы легко найдете эту фотографию-полотно: она занимает на стене почти 7 метров.
— Летом 1944-го мы перешли Проню: освободили Бобруйск, Могилев и вошли в Минск. Я впервые был в этом городе, и масштаб его разрушений меня потряс. Осталось всего ничего: чуть-чуть Немиги, Оперный, Дом офицеров… Люди вылезали из каких-то полуподвалов и трущоб, чтобы поприветствовать нас. Всюду — груды покореженного бетона и одинокие стены, которые раньше были домами. Вокруг Академии наук — колючая проволока. Надписи «Минный карантин» на редких уцелевших зданиях. Семьи с детьми, лошадьми, котомками и пожитками — их было жалко до слез. Не город, а территория ночного кошмара — в нем было больно дышать, — показывает фотографии Александр Сергеевич. — Еще более страшные картины мы видели, когда освобождали узников лагеря в Озаричах, а потом Могилеве. Вы встречали когда-нибудь глубоких стариков в возрасте 25—30 лет? А вот мне довелось… Одного из них запомнил на всю жизнь: Владимир Михайлович Мартынов из деревни Узники. У него было лицо Христа и глаза, которые хотели, но уже не могли плакать. «Иисус из Узников» — так я назвал этот снимок-образ.
Демобилизация — в июле 1945-го. Один из первых эшелонов Берлин— Ростов-на-Дону. И Александр Дитлов — в нем. По дороге на родину получился очень редкий, почти невозможный в обычной жизни кадр: стоящие на перроне боевые генералы отдают честь солдатам, возвращающимся домой. А вот еще один. Полковой парикмахер бреет прямо на платформе бойца: тому явно не все равно, каким его увидят родные. Смотрим дальше: на каждом из вагонов состава по-немецки написано «Не курить!». И добрый десяток самокруток, дымящих вовсю из каждого вагонного проема. Война и мирная жизнь здесь все еще рядом, но вторая явно берет верх. Потому что выжили. Потому что победили…
— У меня нет любимых и нелюбимых фотографий. Каждая дорога по-своему. Вот эту, например, считаю «апофеозом войны»: недалеко от Толочина я случайно нашел лужайку, заваленную немецкими касками. Сложил их в горку — и снял, — держит в руках увеличенный снимок. — А самое страшное мое фото на войне… Это было по дороге Москва—Ленинград: медпункт в маленькой деревушке, сараи. За одним из них я натыкаюсь на поленницу из голых замерзших трупов. Они лежали, как дрова: один ряд вдоль, второй — поперек. Я стоял перед ними — живой, здоровый, молодой — и понимал, что фотографировать их нельзя. Не по-людски как-то. Каждый из нас мог лежать в этой поленнице. В этой жуткой стопке. Словом, самого страшного своего снимка я так и не сделал. И нисколько не жалею: не снять порой — это тоже высокое искусство.
Справка «Р»
После войны Александр Дитлов стал штатным корреспондентом фотохроники ТАСС по Калининградской области и Западной Белоруссии. Вернулся в Минск. Работал в Бел ТА?. Один из основателей журнала «Маладосць». Автор целого ряда документальных кинолент. Ведущий популярных передач «Ветер странствий» и «Клуб «Спектр» на БТ. Один из первых председателей Белорусского союза журналистов. До последнего времени – активный автор «Рэспублiкi»
Дата публикования: 2014-11-29; Прочитано: 1292 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!