Тринадцать часов 24 страница

– Значит, можно сказать, что тебя заставили?

– Да.

– И на самом деле ты невиновен?

– Да!

– Ты готов дать показания? Если напишешь все как было, тебе ничего не будет, – сказал Гриссел.

– Да! – охотно вызвался Ферстер.

Бенни придвинул к парню ручку и лист бумаги. Бобби начал писать.

Когда Бобби закончил, Гриссел велел ему расписаться, а потом зачитал показания вслух.

– Здесь все правда? – спросил он.

– Да.

– Плохо дело. Выходит, ты соучастник. Ты пойдешь в тюрьму и просидишь там очень долго.

Бобби Ферстер изумленно распахнул глаза.

– Но вы ведь сами сказали, что я невиновен! – с возмущением воскликнул он. Наверное, утром он тоже возмущался, глядя, как убивают Эрин Рассел…

– Нет, я только спросил тебя, считаешь ли ты себя виновным. Пошли, у входа стоит фургон. Сейчас тебя отвезут в Поллсмур – тюрьму усиленного режима. Слыхал, наверное? Там и Мандела сидел.

– В Поллсмур?

– Только до суда. На недельку‑другую. А может, на три недели.

– Погодите…

Гриссел остановился.

Бобби Ферстер долго молчал. Наконец он произнес:

– Вам нужен Блейк.

– Кто такой Блейк?

– Меня в любом случае посадят в Поллсмур?

– Все зависит от тебя.

– Блейк – хозяин. Владелец АСП. Людей мы возим ему.

– Каких людей?

– Черных.

– Не понимаю, о чем ты.

– Чернокожих возят в багажных отделениях трейлеров. Из Зимбабве. Но среди них не только зимбабвийцы.

– Нелегальные иммигранты?

– Да, что‑то вроде. Не знаю. Я участвую в деле всего месяц, и меня еще не посвятили во все подробности.

– Как зовут Блейка?

– Данкен. Но мы называем его «мистер Би». Он живет здесь, в Кейптауне, а больше мне про него ничего не известно.

– Большое спасибо.

– Меня все равно отправят в Поллсмур?

– Ага.

Франсман Деккер привел с собой в «Африсаунд» еще двоих констеблей. Во внутреннем дворике толпились представители СМИ. Увидев полицейских, они засыпали их вопросами. Деккер молча прошел мимо. Входную дверь «Африсаунда» караулил еще один констебль.

– Вы тоже идите со мной, – велел Деккер, и они гуськом зашагали на второй этаж: впереди Деккер, сзади констебли. Проходя через приемную, Деккер улыбнулся Наташе. Впервые за весь день он ощущал уверенность в себе.

Дверь в кабинет Маутона Деккер распахнул без стука.

Адвоката в кабинете не оказалось.

– Ну, что вам еще? – спросил Маутон.

– Знаете, чем мне больше всего нравится моя работа? – спросил Деккер. – Я с огромным удовольствием арестовываю белых ублюдков!

Кадык на шее Маутона заходил вверх‑вниз, но он не произнес ни слова.

Оставив двоих подчиненных караулить Маутона, Деккер направился в кабинет к Ваутеру Стенкампу. Главный бухгалтер по‑прежнему сидел за компьютером.

– Нам все известно о вчерашнем, – сказал Деккер.

Стенкамп и глазом не моргнул.

– Смотрите, чтобы он никому не звонил и даже не шевелился, – приказал Деккер двум констеблям. – Я скоро вернусь.

Гриссел позвал Вуси и Матта Яуберта. Они поднялись в кабинет начальника участка. Бенни пересказал коллегам показания Бобби Ферстера. Сразу после импровизированного совещания Вуси вернулся в кабинет для допросов, к Барри Смиту.

– Мы едем арестовывать мистера Би, – заявил Вуси. – Нам все известно.

Барри Смит побледнел.

– Да пошел ты! – еще более злобно, чем раньше, проговорил он.

– За убийство, – сообщил ему Вуси, – полагается пожизненное заключение.

– Да пошел ты, скот черножопый!

Оскорбление стало почти последней каплей, но Вусумузи Ндабени в последний раз взял себя в руки. Но Барри Смит добавил:

– Козел долбаный, пидор!

И тут Вуси не выдержал. Все обиды, все оскорбления волной хлынули из него, как мощный прибой на побережье. Он молниеносно подскочил к белому засранцу и со всей силы ударил его кулаком в висок.

Голова Барри дернулась назад, и он вместе со стулом полетел на пол. Голова с глухим стуком ударилась об пол. Вуси тут же подскочил к нему, вздернул его вверх за ворот, приблизил свое лицо вплотную к лицу Барри и сказал:

– Я люблю женщин, понял?

Вуси встал, тяжело дыша, поправил пиджак, осмотрел содранные костяшки пальцев. Взгляд у Барри сделался стеклянным. Парень с трудом поднялся на ноги, оглянулся, медленно поднял с пола стул и сел. Положил руки на стол – медленно, как в замедленной съемке, и уронил на них голову, закрыв ладонями лицо.

Прошло довольно много времени, прежде чем Вуси понял, что Барри плачет. Вуси сел на свое место и стал ждать. Он молчал, так как боялся, что голос его выдаст. Его гнев еще не улегся. А главное, он почти не чувствовал себя виноватым.

Так прошло около минуты.

– Мать меня убьет, – произнес наконец Барри, не поднимая головы.

– Я могу тебе помочь, – сказал Вуси.

Барри зарыдал так, что все его тело затряслось. Потом он заговорил.

Деккер сидел за столом напротив Маутона.

– Я знаю, – сказал он, – что вы не убивали Адама Барнарда. Мне известно о девушке и о четырех парнях, которые гнались за ней.

– Их было пятеро, – выпалил Маутон и осекся. Вид у него был такой, словно он готов откусить себе язык.

– Ну да, пятеро. – Деккер широко улыбнулся.

– Я хочу позвонить адвокату, – заявил Маутон.

– Потом. Сначала я расскажу вам, что случилось. Вчера вечером, где‑то в начале десятого, вам позвонил Адам Барнард. Вы понимали, что отследить звонки нетрудно, и потому сами охотно поведали нам…

Кадык на шее Маутона дернулся, он хотел что‑то сказать, но Деккер жестом приказал ему молчать.

– Адам звонил вам не для того, чтобы вместе с вами посмеяться над беспочвенными обвинениями Ивана Нелла. Он встревожился. Нелл сказал, что Адам был сам не свой. Он что‑то заподозрил. У него возникло чувство, точнее, уверенность в том, что кое‑кто мухлюет с деньгами. Я пока не знаю, почему у него возникло такое чувство, но обязательно выясню. В общем, Адам сказал, что хочет вас видеть. Может, он вызвал вас с Ваутером к себе в кабинет? А может, вы сами предложили встретиться и обсудить ситуацию, чтобы, так сказать, замять дело в зародыше… Как бы там ни было, вы с Ваутером приехали в «Африсаунд». Вы волновались, потому что знали за собой кое‑какие грешки. Во сколько вы встретились, Вилли? Может, он велел вам подождать часов до одиннадцати, а сам пошел проверять бухгалтерские книги? Доподлинно известно, что вчера Адам Барнард допоздна работал на компьютере. Результаты проверки, видимо, так расстроили его, что он даже не выключил свой ноутбук. Чем он занимался так долго? Может, копировал все данные на диски, чтобы вы потом ничего не смогли подделать? Вы сидели здесь, а может, у него в кабинете, и он обвинял вас в жульничестве. Вы, наверное, все отрицали, ссылались на прежние заслуги… Погодите, мне осталось немного. Вы ссорились и спорили с одиннадцати до половины второго. Потом, наверное, Барнард вас отпустил, предложив продолжить разговор завтра. Представляю, как он устал. А кроме того, он ни на минуту не забывал о том, что дома у него пьяная жена, которую он должен уложить в постель. Вы все вместе спустились во внутренний дворик, где продолжали ругаться. Потом вы со Стенкампом вошли в двери «Африсаунда». И тут во двор вбежала девушка. Вам крупно повезло, причем сразу во многих смыслах. Останься вы во дворике, вас бы, вполне возможно, тоже подстрелили. Но убили только Адама. Проблема номер один решена. Вы со Стенкампом смотрели в окно на распростертый труп и ломали головы: что дальше? Следующая ваша забота – Иван Нелл. Что бы вы там ни придумали, Иван может обратиться в полицию и рассказать о том, как кое‑кто в вашей фирме обманывает артистов. И тогда вам грозят серьезные неприятности. Вы начали думать, как представить дело по‑другому, как будто вас там вообще не было. На кого можно перевалить вину? И тут вам очень кстати вспомнились супруги Гейсер и угрозы Джоша. А также Алекса и пистолет, который хранится в доме у Барнардов. Примите мои поздравления, Вилли, вы действовали чертовски умно. Вы перетащили Барнарда в машину. Если он побывал в вашей машине или в машине Ваутера, в салоне остались следы крови, волосы, волокна и частички ДНК, которые мы обязательно обнаружим. Должен признаться, я не сразу понял, почему его телефон валялся в туфле, в сточной канаве. Дошло до меня всего полчаса назад. Туфля свалилась у Адама с ноги, когда вы подняли его и понесли в машину. Наверное, вы держали его за ноги. А мобильный телефон он держал в руке, когда его застрелили. В общем, вы подняли телефон и вспомнили, что накануне вечером он звонил вам. Вы стерли журнал звонков. Телефон сунули в туфлю, а туфлю положили к себе в карман или на тело Барнарда – этого мы, скорее всего, уже не узнаем. Потом вы дотащили его до машины, открыли багажник, а туфлю, чтобы не мешалась, поставили на крышу. В спешке вы забыли о ней. Наверное, Ваутер сел в машину Адама и поехал вперед, а вы с телом Адама ехали следом. На углу, когда вы повернули, туфля свалилась с крыши, а вы и не заметили. Ну как, Вилли? Говорю вам, мне с большим трудом удалось разгадать загадку туфли. Для этого пришлось обойти весь квартал, осмотреть сточные канавы… Но в конце концов меня озарило. Правда, я молодец?

Маутон молча смотрел на Деккера.

– Вы с Ваутером втащили тело Адама на второй этаж и положили рядом с Алексой. А потом достали пистолет из сейфа, который вы же сами и установили в доме. Из пистолета нужно было выстрелить – куда угодно, хотя бы в подушку. Насколько я понимаю, вы стреляли не в доме у Барнардов. Вы очень боялись разбудить Алексу, хоть она и была пьяна до бесчувствия. Должно быть, Вилли, вы куда‑то поехали. Наверх, нагору? Туда, где выстрелы никого не удивят. Потом вы вернулись и бросили пистолет. Умно. Но кое‑чего вы все же не учли.

– Я хочу позвонить адвокату.

– Звоните, Вилли. Передайте, пусть едет прямо в полицейский участок «Грин‑Пойнт». У меня ордер на ваш арест и ордер на обыск помещения. Я приведу с собой умных людей, Вилли. Аудиторов, компьютерщиков, специалистов по преступлениям в экономической сфере – по так называемой «беловоротничковой преступности». Вы регулярно обворовывали Адама Барнарда, Ивана Нелла и многих других. Мы обязательно выясним, как вам это удавалось, а пока вы с Ваутером посидите в тюрьме. И даже ваш страшила адвокат не сможет вас оттуда вытащить. А может, он даже присоединится к вам – если окажется, что он тоже участвовал в вашем маленьком сговоре…

Бенни Гриссел втолкнул задержанного в дежурную часть участка «Каледон‑сквер». Аккуратно подстриженные волосы и борода казались преждевременно поседевшими. Подтянутая, спортивная фигура; джинсовая рубашка, брюки цвета хаки, синие мокасины. Бесстрастное лицо. Если бы не наручники, никто бы не догадался, что у седобородого какие‑то неприятности.

В дежурной части их поджидал Вуси.

– Позволь представить тебе Данкена Блейка, – произнес Бенни с чувством глубокого удовлетворения.

Вуси оглядел задержанного с головы до ног, словно примеривая к нему то, что они о нем только что узнали. Озабоченно покачал головой:

– Бенни, придется доложить на самый верх.

– Вот как?

– Дело‑то крупное. И очень грязное. Наверное, придется посылать спецназовцев в Кэмпс‑Бэй, в больницу.

Только тут какая‑то тень промелькнула по лицу Данкена Блейка.

17.47–18.36

Гриссел, Вуси и Джон Африка сидели в кабинете начальника участка.

– Скажу вам только одно: я горжусь вами. И начальник полиции гордится вами. Министр тоже просил передать вам свои поздравления, – сказал Африка.

– Дело раскрыл Вуси, – сказал Гриссел.

– Нет, комиссар, это заслуга Бенни… то есть капитана Гриссела.

– ЮАПС гордится вами обоими.

– Комиссар, – сказал Вуси, – дело‑то разрастается.

– Что нам известно?

– Они незаконно ввозили к нам людей через Зимбабве, по восемь человек за один рейс. Сомалийцев, суданцев, зимбабвийцев…

– В общем, из всех «горячих точек».

– Совершенно верно. У несчастных ничего не было, они мечтали начать жизнь заново и были готовы на все…

– Должно быть, за то, чтобы доставить бедняков в такое райское местечко, с них брали целую кучу денег.

– Нет, комиссар, они платили за перевоз совсем немного.

– Почему?

– Сначала мы думали, что они занимались только нелегальным ввозом в страну людей. Но Барри Смит, один из проводников, рассказал много всего другого. И про больницу, и про остальное…

– Что за больница? – нахмурился Джон Африка.

– Наверное, надо начать с самого начала. Бенни допросил Блейка.

Гриссел кивнул, почесал за ухом, полистал блокнот, отыскал нужную запись:

– Данкен Блейк, гражданин Зимбабве, пятьдесят пять лет. Был женат, но в 2001 году жена умерла от рака. В семидесятых годах служил в Родезии – парашютно‑десантные части особого назначения. Потом тридцать лет хозяйничал на родительской ферме возле Хурунгве, провинция Западный Машоналэнд. Его сестра, Мэри Энн Блейк, работала хирургом в больнице в Хараре. В мае 2000 года ферму Блейка захватила так называемая «группировка ветеранов», которой верховодит некий Ченджерай Хунзви по прозвищу Гитлер. Когда Джастис Читсинга, десятник, попытался остановить захватчиков, его застрелили. Два года Блейк пытался вернуть свою собственность через суд, но в 2002 году сдался. Они с сестрой переехали в ЮАР и поселились в Кейптауне. Блейк взял с собой Стивена Читсингу, сына покойного десятника. В Кейптауне Блейк основал турагентство «Африканские сухопутные приключения». Почти все его служащие – молодые люди, мужчины и женщины из Зимбабве, дети обездоленных фермеров или их рабочих. Деклерк, Стивен Читсинга, Эбен Этлингер, Барри Смит…

– А при чем здесь муниципал Урсон, которого ты застрелил? – спросил Джон Африка.

– С ним другая история, – ответил Вуси. – По словам Смита, раньше Урсон служил автоинспектором на контрольно‑пропускном пункте в Виссерхуке. Однажды он задержал грузовик АСП за перегрузку. Урстон сразу намекнул: мол, платить штраф не обязательно, можно договориться на месте. Деклерк охотно дал взятку. Урсон взял деньги и пропустил грузовик. Но потом задумался: почему ему так легко заплатили, к тому же так много? Он долго думал. Грузовики «Африканских сухопутных приключений» движутся с севера, через всю Африку. Урсон не сомневался в том, что они везут контрабанду. Он ждал целый месяц, пока они не появились снова. И тогда снова задержал грузовик. Сказал, что хочет осмотреть трейлер и багажный отсек. Деклерк спросил, сколько хочет Урсон. Нет, возразил Урсон, так не пойдет. Он досмотрит груз, потому что ему кажется, что им есть что скрывать. Деклерк все время поднимал цену, но Урсон приказал сознаваться, в чем дело. Деклерк отказался. Тогда Урсон сказал: «Значит, берите меня в долю, потому что я чую большие деньги». Деклерк посоветовался с Блейком. Урсона взяли на жалованье, поставив условие: Урсон переводится в Кейптаун. Блейку очень нужен был в муниципальной полиции свой человек, который приглядывал бы за сомалийцами и зимбабвийцами. Теми их подопечными, которые уже отдали органы и ошивались в Кейптауне…

– Отдали органы?!

– Я как раз перехожу к главному. На деньги, полученные за органы, многие иммигранты купили патент на уличную торговлю. Урсон обязан был следить за тем, чтобы они не болтали.

– Он, значит, не выпускал их из виду?

– Присматривал за ними. Правда, не сам, поручал подчиненным. Другие сотрудники муниципальной полиции тоже…

– Господи! – Джон Африка скрестил руки на груди. Потом посмотрел на Вуси. – А что же органы?

– Блейк открыл турагентство «Африканские сухопутные приключения». Дела пошли хорошо. В 2003 году они с сестрой купили старый отель «Атлантика» в районе Кэмпс‑Бэй и переоборудовали его в частную клинику. Сейчас Мэри Энн Блейк – ее «директор»…

– Клинику?!

Вуси понял, что объяснять придется долго. Вдруг он кое‑что вспомнил.

– Извините, комиссар. – Он придвинул к себе компьютерную клавиатуру и мышь. Развернул монитор, чтобы всем было видно, и набрал в строке поиска адрес: «клиника „Атлантика“». Поисковик тут же выдал длинный список сайтов. Вуси выбрал самый верхний сайт, и вскоре на мониторе показалось белое здание на склоне живописной горной гряды Двенадцать Апостолов. Броская вывеска: «„Атлантика“. Эксклюзивный международный медицинский центр». Появился следующий снимок – вид сзади, на фоне атлантического побережья, раскинувшегося до самого горизонта.

– Вот они, комиссар.

Джон Африка присвистнул.

– Большие деньги!

– По словам Стивена Читсинги, в Зимбабве у них было много земли. Они арендовали несколько соседних ферм, выращивали скот, табак, кукурузу… То есть какой‑то начальный капитал у них, конечно, имелся. Но главные доходы они получают от пересадки органов… – Вуси щелкнул мышью по всплывшему вверху слову «Трансплантология».

На мониторе показалось фото того же белого здания с вывеской сверху. Ниже красовался подзаголовок: «Доступные трансплантаты». Вуси зачитал вслух:

– «В Соединенных Штатах Америки операция по пересадке сердца обходится в среднем в триста тысяч долларов. Пересадка легкого обойдется в двести семьдесят пять тысяч долларов, кишечника – почти в полмиллиона. Без страхового полиса подобные операции невозможны, но, даже если полис покрывает всю сумму, никто не гарантирует, что вы вовремя получите донорский орган. Например, сейчас в США в списке ожидания на донорскую почку записаны 55 тысяч человек»…

– Только не говори, что они…

– Вот именно, – кивнул Вуси и снова стал читать: – «Мы гарантируем обслуживание на самом высоком уровне. Современное оборудование, высококвалифицированный персонал, хирурги международного класса, бережный послеоперационный уход, комфортное лечение в живописной местности. Благодаря широчайшей донорской сети вы можете получить нужный вам орган за три недели после приезда за весьма умеренную плату…»

– Так вот зачем они ввозили сюда людей! – воскликнул Гриссел.

– На органы, – сказал Вуси.

– Черт! – воскликнул Джон Африка. – Надо скорее послать в их клинику спецназ – во избежание, так сказать, недоразумений!

– Комиссар, Матт Яуберт уже там. Он взял с собой много народу.

– Значит, они нелегально провозят бедняг к нам, а потом убивают их?

– Не всегда, – сказал Вуси. – Но многие дорого платят за райскую жизнь в ЮАР. Иммигрантам приходится отдавать почку, легкое или часть кишечника. Или глаз, или роговицу, или костный мозг. У меня самого до сих пор в голове не укладывается. Получается, человек может пожертвовать целую кучу внутренних органов без видимых серьезных последствий для здоровья?

– А как же, скажем, сердце?

– Придется все тщательно проверить, потому что на сайте говорится и о пересадке сердца. Но доноры должны быть здоровы. А человек, которого Деклерк и Читсинга убили на озере Кариба, был болен СПИДом. По словам Смита, они возят с собой комплекты аппаратуры для экспресс‑анализов. Перед тем как затолкать нелегальных иммигрантов в багажники, им всем делают анализ крови. Поняв, что у одного из их подопечных СПИД, они вытащили его из багажного отсека. Просто выгнать его они не могли, пришлось убить. Вот что сняла на свою камеру Рейчел Андерсон!

– Что же они за люди такие? – воскликнул Джон Африка.

– Такой же вопрос я задал и Данкену Блейку, – ответил Гриссел. – Он говорит так: Африка отняла у него все, что у него было, все его мечты. Африка вырвала ему сердце. Почему он не может точно так же поступить с Африкой?

Пронзительно заверещал сотовый телефон Гриссела. Он посмотрел на экран, встал и отошел к окну.

Начальник уголовного розыска подался вперед, посмотрел на монитор и глубоко вздохнул. Гриссел, отвернувшись к окну, многозначительно хмыкнул.

Вскоре Бенни Гриссел вернулся.

– Звонил Матт, – сказал он. – Кажется, дело будет громким. Очень громким.

– Что такое? – встревожился начальник уголовного розыска.

– В списке пациентов клиники есть министр.

– Министр?!

– Да. Пересадка печени.

Джон Африка громко выругался.

Франсман Деккер много слышал о цветном парне, который возглавил компьютерный отдел ЮАПС. Говорили, что он настоящий гений. Поэтому Деккер ожидал увидеть какого‑нибудь Билла Гейтса. Он очень удивился, когда его представили субтильного вида типу с мальчишеским серьезным лицом и пышной прической в стиле афро. К тому же у гения не хватало двух передних зубов, отчего тот не выговаривал половину букв.

Деккер и гений беседовали в кабинете Ваутера Стенкампа.

– Нефбытофные мефты, – сказал гений.

– Прости, брат, не понял… – Деккер, по правде говоря, не разобрал ни единого слова.

– Нефбытофные мефты, – повторил гений.

– Несбыточные мечты?

– Ага.

– Что это значит, брат?

– Иллюзии. Зафифенные паролем pdf‑файлы бефполефны.

– Защищенные паролем?..

– Да. Соверфенно верно. Кое‑кому кавется, фто ефли файлы зафифены паролем, они в безопафнофти. Но никакой безопафнофти нет.

– Как же они взламывают пароли?

– Этот тип… – гений ткнул в монитор компьютера Стенкампа, – полуфал от дифтрибьютора пэдээфки, зафифенные паролем. Дифтрибьютор прифылал пэдээфки по электронной пофте. А этот долвен был сообфять певцам о продавах дисфов.

– Да, верно.

– Певец думает, фто пароль ефть только у него, он думает, фто звукозапифываюфая компания не мовет изменить данные по продавам дифков. Ему кавется, фто он получает все деньги.

– Потому что данные приходят от диф… тьфу, от дистрибьютора?

– Да, дифтрибьютор вводит пароль, но передает по электронной пофте этому типу. А тип перефылает певцам.

– Верно.

– Но вот фто получается… – Пальцы гения запорхали по клавиатуре. – Ефть программа вофтановления паролей pdf‑файлов. Выпуфкается компанией «Элкомфофт». Ее мовно купить у них на файте, она фтоит около тыфячи рандов, и тогда с пэдээфкой мовно делать все, фто угодно, даве ефли она сверхнадевно зафифрована. То ефть все офень пвосто, и взломать мовно любой пароль.

– Значит, Стенкамп взламывал пароли и менял данные?

– Вот именно. Он перекодивовал таблицы из фовмата pdf в Microsoft Excel, менял данные, запифыфал новый pdf‑файл с помофью программы Adobe Acrobat Professional пофледней модификации, фуперфовременной, и фнова вводил тот ве фамый пароль. Певец думает, фто получает нафтояфую пэдээфку, он не внает, фто его обманули.

– Сколько же они клали себе в карман?

– С кавдым певцом по‑равному, от десяти до совока процентов. Завифит от того, нафколько хорофо продаются дифки. Например, на пофледнем дифке Ивана Нелла они поимели до совока пвоцентов…

– Зашибись!

– Вот именно, бват!

18.37–19.51

В восемнадцать тридцать семь, ровно через тринадцать часов после того, как Бенни Гриссела разбудили утром, он сказал Джону Африке:

– Комиссар, в семь часов мне надо быть на Канале. Я могу идти?

Начальник уголовного розыска встал и положил Грисселу руку на плечо.

– Капитан, скажу вам только одно. Если в наших рядах есть человек, который заслуживал повышения, то это вы. Я ни разу не усомнился в том, что вы раскроете это дело. Ни разу!

– Спасибо, комиссар.

– Идите занимайтесь своими делами. Вуси закончит с формальностями. Поговорим завтра.

– Спасибо, Бенни, – сказал Вуси из‑за компьютера.

– На здоровье, Вуси. – Бенни опрометью выбежал из кабинета. Переодеться он уже не успеет. Придется рассказать Анне, почему у него на рубашке дыра. Потом он вспомнил, что обещал перезвонить сыну. Фриц заявил, что хочет бросить школу, что их рок‑группа «Закон и порядок» (вместо «и» значок амперсанда) получила хороший ангажемент, что они будут играть на разогреве у Гиана Груна и группы «Зинкплат», что едут на гастроли, что им предложили двадцать пять тысяч в месяц, больше чем по шесть тысяч на человека. Гриссел, которому было страшно некогда, обещал перезвонить сыну.

Он сел в машину, подключил гарнитуру к сотовому телефону и покатил к Бёйтенграхт и шоссе № 1.

– Привет, папа.

– Фриц, как дела?

– Клево, папа, клево.

– Значит, говоришь, по шесть тысяч рандов на брата?

– Да. Правда, класс? И еще оплачивают питание, проживание и все остальное.

– Фантастика, – сказал Гриссел.

– Точно. Профессиональному музыканту аттестат ни к чему. Да и зачем мне аттестат зрелости, зачем мне знать, как размножаются улитки? Вам с мамой придется подписать бланк согласия, типа вы не против, что я бросаю школу. Ведь восемнадцать мне будет только в декабре.

– Подвези мне бланк, Фриц.

– Ты правда не против?

– Конечно! Шести тысяч в месяц тебе с головой хватит. Давай прикинем. Съемная квартира стоит тысячи две в месяц…

– Нет, жить я пока буду дома, поэтому…

– Но ты ведь будешь вносить свою долю квартплаты, давать маме деньги на продукты, стирку, уборку и так далее?

– А по‑твоему, надо?

– Не знаю, Фриц. А по‑твоему как?

– Да, наверное. Да, это справедливо.

– И еще тебе понадобится машина. Купишь в кредит. Первый взнос – тысячи две плюс страховка, бензин, техобслуживание. Итого три – три пятьсот…

– Роуэн купил машину за три двести, для начала можно обойтись и чем‑то подешевле…

– Откуда он взял три тысячи двести?

– У отца.

– А ты у кого намерен просить три двести?

– Я… это…

– Ну ладно. Допустим, ты сможешь откладывать на машину по двести рандов в месяц. Копить всего ничего – год и три месяца! Отлично. Итак, машина у тебя есть. Но из твоих шести тысяч ты уже истратил четыре, а ведь тебе еще нужно регулярно покупать одежду, платить за мобильную связь, за гитарные струны, сменные блоки для бритвы, лосьон после бритья, дезодорант… А представь, что ты пригласишь поужинать какую‑нибудь птичку…

– Папа, в наше время девушек «птичками» не называют. – Видимо, сын начал кое‑что соображать, его воодушевление понемногу спадало.

– А как их сейчас называют?

– Просто девушками.

– И потом, что будет, когда закончится ваш гастрольный тур? Кто и дальше будет платить тебе шесть тысяч в месяц?

– Что‑нибудь подвернется.

– А если не подвернется?

– Папа, ну почему ты такой пессимист? Ты против моего счастья! Я так радовался…

– Чему радоваться, если не на что жить?

– Мы собираемся записать диск. Вложим деньги, которые получим за гастроли, в диск, и тогда…

– Но если ты все деньги от гастролей вложишь в диск, на что ты купишь машину и все остальное?

Фриц долго молчал, а потом взорвался:

– Вот всегда ты так все портишь! Даже помечтать нельзя!

– Сынок, я хочу, чтобы у тебя было все. Вот почему задаю тебе вопросы.

Молчание.

– Ты еще подумаешь, да, Фриц?

– Папа, зачем мне знать, как размножаются улитки?

– Это совсем другой вопрос. Так ты подумаешь?

– Да‑а‑а… – медленно и нехотя протянул сын.

– Ладно. Тогда и поговорим.

– Хорошо, папа.

Гриссел улыбнулся. Фриц весь в него. Он в возрасте Фрица был таким же. Куча планов…

Он вспомнил, что его ждет свидание с Анной. Улыбка увяла. Им овладело беспокойство.

Анна сидела на открытой террасе, откуда открывался вид на Канал. Хороший знак, подумал Бенни.

Он немного постоял у входа и посмотрел на нее издали. Его Анна. Неплохо выглядит для сорока двух лет. Она определенно помолодела за те несколько месяцев, что они не виделись. Как будто она сбросила с себя груз его пьянства… Белая блузка, джинсы, кофта наброшена на плечи. Анна повернула голову и увидела его. Бенни опасливо следил за выражением ее лица. Она улыбнулась, но не во весь рот.

– Здравствуй, Анна.

– Здравствуй, Бенни.

Он поцеловал ее в щеку. Она не отвернулась. Хороший знак.

Он придвинул себе стул.

– Извини, не успел переодеться, выдался сумасшедший день.

Анна увидела дыру в нагрудном кармане, широко распахнула глаза:

– Что случилось?

– В меня стреляли. – Он сел.

– Господи, Бенни!

Хороший знак.

– Сегодня я, наверное, вытянул выигрышный билет. За час до того я положил в нагрудный карман мультиинструмент «Лезермен» – знаешь, ножик плюс кусачки плюс еще куча всего.

– Тебя ведь могли убить!

Бенни пожал плечами:

– От судьбы не уйдешь…

Анна смотрела на него во все глаза. Бенни показалось: сейчас она, как встарь, протянет к нему руку, потреплет его по волосам, скажет: «Бенни, как ты зарос…»

У нее действительно дрогнула рука, но Анна тут же поспешно убрала ее.

– Бенни… – начала она.

– Я не пью, – сказал он. – Уже почти полгода.

– Знаю. Я очень горжусь тобой.

Хороший знак. Он широко улыбнулся, предвкушая воссоединение.

Анна глубоко вздохнула.

– Бенни… лучше сказать об этом сразу. Я полюбила другого.

Франсман Деккер, сидя в машине, просматривал список фамилий с телефонами. Первой в списке значилась Наташа Абадер.

«Какая женщина сможет устоять и не думать о сексе, глядя на вас?»