Первая ночь 15 страница

— Правда? — В топе мужчины прозвучала трогательная искренность.

Он вынул из кармана ключ, открыл маленькую дверь в глубине часовни, и мы увидели узкую, спускавшуюся вниз лестницу. Одолев пятьдесят ступеней, мы попали в длинный коридор.

— Этот подземный ход тянется под площадью прямо до дворца, — пояснил наш гид. — Света здесь недостаточно, так что не отставайте.

Мы шли вперед, слыша лишь эхо собственных шагов, сумрак сгущался, и вскоре стало совсем темно.

— Еще пятьдесят шагов, и мы снова выйдем на свет, держитесь ближе к нейтральному желобу, чтобы не оступиться. Не слишком приятное место, я его терпеть не могу.

Мы оказались у второй лестницы.

— Ступени очень скользкие, держитесь за натянутую вдоль стены веревку.

Поднявшись наверх, мы увидели крепкую деревянную дверь с тяжелыми железными засовами. Помощник Вакерса повернул две большие ручки, и щелкнул язычок замка. Мы оказались в вестибюле, на первом этаже дворца. На белом мраморе пола были выгравированы три огромные карты. Первая изображала Западное полушарие, вторая — Восточное, третья, на редкость точная, — звездное небо. Я подошел, чтобы разглядеть ее поближе. У меня еще никогда не было возможности одним махом преодолеть расстояние от Кассиопеи до Андромеды, и прыгать из одной галактики в другую оказалось весьма забавно, Кейра кашлянула, призывая меня к порядку. Айвори и наш провожатый смотрели на меня с немым укором.

— Сюда, — сказал мужчина в темном костюме.

Он открыл еще одну дверь, и мы спустились по лестнице в подвалы дворца. Когда глаза привыкли к полумраку, мы увидели паутину мостиков над водой подземного канала.

— Мы под центральным залом, смотрите под ноги, вода ледяная, а глубина мне неизвестна.

Он подошел к балке и нажал на крепежный ключ из кованого железа. Две доски повернулись, открыв путь к противоположной стене. Только подойдя совсем близко, можно было заметить маленькую, скрытую в камне, невидимую в темноте дверь. Секретарь Вакерса впустил нас в комнату. Зажег свет. Всю обстановку составляли металлический стол и кресло. К стене был прикреплен плоский экран, на столе стоял компьютер.

— Больше ничем помочь не могу, — сказал наш провожатый. — Сами видите, ничего особенного тут нет.

Кейра включила компьютер, экран зажегся.

— Тут защищенный доступ, — доложила Кейра.

Айвори вынул из кармана листок и протянул ей:

— Попробуйте вот этот пароль. Я украл его. когда мы играли в шахматы у Вакерса дома.

Кейра набрала слово, нажала на ввод и вошла.

— Что дальше? — спросила она.

— Понятия не имею, — ответил Айвори. — Проверьте информацию на жестком диске. Возможно, там найдется нечто, что приведет нас к фрагменту.

— Жесткий диск пуст, осталась только программа для связи. Этот компьютер был предназначен исключительно для видеоконференций. Над экраном есть маленькая видеокамера.

— Быть того не может, — вскипел Айвори, — ищите, я уверен, что ключ к загадке где-то там.

— Мне жаль вас огорчать, но там совершенно пусто!

— Вернитесь к началу и скопируйте посвящение: «Я знаю, эта книга Вам понравится, ибо она не имеет недостатков и в ней есть все, даже свидетельство нашей дружбы. Ваш верный шахматный партнер Вакерс».

На экране высветилась надпись «в доступе отказано».

— Здесь что-то не так. сказала Кейра, — сами посмотрите: диск пуст, но объем наполовину загружен, значит, есть скрытый файл. Может, есть другой пароль?

— Ничего не приходит в голову, — пожаловался Айвори.

Кейра взглянула на старого профессора и набрала на клавиатуре слово «Айвори». На экране открылось новое окно.

— Думаю, я нашла свидетельство дружбы, о котором он говорил, но нам нужен еще один пароль.

— У меня его нет, — вздохнул Айвори.

— Ищите, думайте., что вас связывало.

— У нас было так много общего. Как тут выберешь? Попробуйте «Шахматы».

Снова мимо.

— Пробуйте еще, — приказала Кейра, — нужно нечто более сложное, что-то, о чем могли бы догадаться лишь вы двое.

Айвори принялся холить по комнате за нашими спинами, что-то бормоча себе под нос.

— Была одна партия, которую мы разыгрывали сотню раз…

— Какая партия? — спросил я.

— Знаменитый поединок, в котором сошлись два великих игрока XVIII века Франсуа Андре Даникан Филидор и капитан Смит. Думаю. Филидор был величайшим гроссмейстером своего времени. Он написал книгу «Анализ шахматной игры», которая долго считалась хрестоматийной. Попробуйте ввести его имя.

Увы, мы снова не получили доступа.

— Расскажите мне об этом Филидоре, — попросила Кейра.

— До переезда в Англию он играл во Франции, в кафе «Ла Режанс», где встречались крупнейшие шахматисты тех лет.

Кейра напечатала «Режанс», потом «кафе дела Режанс»… ничего не произошло.

— Он был учеником Легаля де Кермюра, — продолжил Айвори.

Кейра ввела слов «Кермюр», но успеха не добилась.

Внезапно Айвори вскинул голову:

— Филидор стал знаменит, победив сирийца Филиппа Стамму, нет, постойте, настоящая слава пришла к нему, когда он победил на турнире, где играл с закрытыми глазами одновременно на трех досках против трех противников. Этот подвиг Филидор совершил в Шахматном клубе на Сент-Джеймс-стрит в Лондоне.

Кейра напечатала «Сент-Джеймс-стрит» — ничего.

— Возможно, мы пошли по ложному пути и нам следует обратить внимание на капитана Смита? Или, например, не знаю… Назовите мне даты жизни этого вашего Филидора.

— Вряд ли я смогу, нас с Вакерсом интересовала исключительно его шахматная карьера.

— Когда точно состоялась знаменитая игра между капитаном Смитом и его приятелем Филидором? — спросил я.

— 13 марта 1790 года.

Кейра ввела последовательность цифр «13031790», и мы онемели от изумления. На экране появилась странная астрономическая карта. Судя по степени точности и ошибкам, я мог датировать ее XVII или XVIII веком.

— Невероятно! — воскликнул Айвори.

— Гравюра восхитительная, — согласилась Кейра, — но она не указывает местоположение того, что мы ищем.

Секретарь Вакерса поднял голову.

— Эта же карта украшает пол вестибюля дворца на первом этаже, — сказал он, подходя ближе к экрану. — Они разнятся всего несколькими деталями.

— Вы уверены? — спросил я.

— Я ступал по этому полу тысячу раз, я десять лет был на службе у господина Вакерса, и он всегда назначал мне встречи в кабинете на втором этаже.

— Чем эта отличается от той? — спросила Кейра.

— Рисунки не совсем те же, — ответил он, — линии между звездами расположены иначе.

Меня осенило:

— Когда был построен этот дворец?

— Строительство закончилось в 1655-м. — ответил мужчина.

Кейра ввела в компьютер четыре цифры. Карта на экране начала поворачиваться, откуда-то с потолка донесся глухой шум.

— Что у нас над головой? — поинтересовалась Кейра.

— Бургерзал, большой зал, где находятся мраморные карты. — сообщил наш провожатый.

Мы кинулись к двери. Голландец призвал нас быть внимательней: лабиринт из балок находился в нескольких сантиметрах над подземным каналом. Пятью минутами позже мы оказались в вестибюле дворца. Кейра подбежала к выгравированной на полу карте с изображением небесного свода, медленно поворачивавшейся против часовой стрелки. Совершив полоборота, она остановилась. Внезапно центральная часть приподнялась на несколько сантиметров. Кейра просунула ладонь в образовавшуюся щель и вытащила третий фрагмент, точно такой же, как два предыдущих. На ее лице отразились восторг и торжество победителя.

— Умоляю вас, давайте приведем все в порядок. Если завтра, когда дворец откроется, вестибюль обнаружат в подобном состоянии, это будет иметь для меня трагические последствия! — воскликнул голландец.

Не успел наш провожатый договорить, как крышка тайника опустилась, карта повернулась по часовой стрелке и встала на место.

— Итак, где же четвертый, привезенный вами из России фрагмент? — поинтересовался Айвори.

Мы с Кейрой обменялись смущенными взглядами.

— Не хочу портить всем удовольствие, — вмешался в разговор мужчина в темном костюме, — но был бы очень признателен, если бы вы обсудили все это за пределами дворца. Я должен еще закрыть кабинет господина Вакерса, скоро начнется обход охранников, так что вам пора.

Айвори взял Кейру за руку:

— Он прав, идемте, у нас для разговоров вся ночь впереди.

Мы вернулись в гостиницу, и Айвори пригласил нас в свой номер.

— Вы мне солгали, так ведь? — спросил он, закрывая дверь. — Ради всего святого, не держите меня за дурака, я заметил смущение на ваших лицах. Вам не удалось отыскать четвертый фрагмент в России.

— Не удалось, вы правы! — рассердился я. — Мы знали, где он, оставалось протянуть руку и взять его, но никто не счел нужным предупредить, что нас там ждет, а вы поостереглись объяснить, насколько опасны люди, идущие по нашим следам! Вы послали нас на охоту за фрагментами, и нас едва не убили, так что не ждите извинений!

— Вы оба совершенно безответственные люди! Вы вынудили меня сделать ход, который следовало оставить на самый крайний случай. Неужели вы думаете, что наша сегодняшняя встреча пройдет незамеченной? Компьютер, в который мы влезли, часть сложной, хорошо защищенной сети. В этот самый момент десятки программистов уже предупредили вышестоящих начальников своих отделений, что терминал Вакерса сам собой включился среди ночи, и вряд ли кто-нибудь из этих людей поверит, что это сделал его призрак!

— Да кто они такие, «эти люди», черт бы их всех побрал? — выкрикнул и в лицо Айвори.

— Успокойтесь немедленно, не время сводить счеты, — вмешалась Кейра. — Мы ни к чему не придем, если будем орать друг на друга. Идея обмануть вас принадлежала не Эдриен у, а мне и это не совсем обман. Надеюсь, три фрагмента сообщат нам достаточно данных, и мы сумеем продвинуться в поисках, так что прекратите ругаться и давайте соединим их.

Кейра сняла кулон, я достал из кармана завернутый в носовой платок фрагмент, и мы сложили их с найденным под плитой дворца.

Нас постигло жесточайшее разочарование: ничего не произошло. Синеватое свечение не возникло. Фрагменты даже не притянулись друг к другу, как было в первый раз, когда я соединил два первых. Они остались безжизненными.

— Мы здорово продвинулись! — рявкнул Айвори.

— Как это возможно? — спросила Кейра.

— Полагаю, мы исчерпали энергию, — ответил я.

Айвори удалился в спальню, хлопнув дверью. Мы остались в маленькой гостиной.

Кейра собрала фрагменты, и мы вышли.

— Умираю от голода, — сообщила она в коридоре. — Спустимся в ресторан или закажем еду в номер?

— Конечно, в номер, — не колеблясь решил я.

Кейра нежилась в ванне. Я разложил фрагменты на маленьком письменном столе и разглядывал их, задавая себе десять вопросов в секунду. Как их активировать? Подвергнуть воздействию источника яркого света? Какая энергия способна вернуть силу, которая притягивала их друг к другу? Я чувствовал, что в моих рассуждениях есть какой-то пробел, и решил рассмотреть поближе найденный сегодня вечером фрагмент. Треугольный камень ничем не отличался от двух других, их толщина была одинакова. Я так и сяк вертел камень на ладони и вдруг заметил одну деталь на боковой стороне. С краю имелся паз, бороздка, горизонтальная круговая выемка, идеально ровная. Значит, это не случайность. Я сложил фрагменты и обнаружил, что прорези идеально совпадают. В голове мелькнула идея, я открыл ящик стола и нашел то, что искал: черный карандаш и блокнот. Вырвал листок, разместил на нем камни, соединил и начал обводить грифелем внешний контур. Когда я убрал камни, на бумаге осталось изображение трех четвертей идеального круга.

Я ринулся в ванную.

— Быстро надевай халат и идем со мной.

— В чем дело? — спросила Кейра.

— Поторопись!

Через несколько секунд Кейра появилась в комнате: одно полотенце она обмотала вокруг талии, другое свернула тюрбаном на голове.

— Смотри! — Я протянул Кейре рисунок.

— Потрясающе! Тебе почти удалось нарисовать круг, но неужели ты вытащил меня из воды только ради этого?

Я взял камни и уложил их на круге.

— Ничего не замечаешь?

— Конечно, замечаю — одного куска по-прежнему не хватает!

— И это крайне важная информация! До сегодняшнего дня мы не знали, из скольких фрагментов состоит карта, но, глядя на листок — ты сама это сказала! — ясно видим, что недостает одного, а не двух, как мы думали.

— Но один тем не менее отсутствует, Эдриен, а те, что у нас, лишились силы. Так могу я вернуться в ванну, пока вода не совсем остыла?

— Ты больше ничего не видишь?

— Долго будешь загадывать загадки? Нет, я вижу лишь нарисованный карандашом круг. Просвети же меня с моим бедным жалким умишком!

— И армиллярной сфере интересно не столько то, что она нам показывает, сколько то, чего она не показывает, но о чем мы догадываемся!

— Не переведешь на французский?

— Предметы утратили свои свойства, потому что им не хватает проводника, пятого элемента мозаики! Эти фрагменты были снабжены кольцом, проволокой, проводившей ток.

— Тогда почему светились первые два?

— Они накопили энергию благодаря улару молнии, а мы истощили запас, когда соединяли их. Фрагменты функционируют простейшим способом, положительные и отрицательные заряды создают ток.

— Тебе придется дать мне несколько уроков: я даже лампочку менять не умею.

— Электрический ток — это перемещение электронов внутри материала-проводника. Ток любой мощности, в том числе тот, что обеспечивает функционирование твоей нервной системы, является перемещением электронов. Паши фрагменты не работают, потому что отсутствует проводник. Проводник — это пятый недостающий элемент, кольцо, окружавшее предмет, когда он еще был целым. Люди, разделившие карту на фрагменты, сломали кольцо. Нужно найти способ сделать новое, чтобы оно точно легло в паз, и фрагменты снова начнут светиться.

— Но где сумеют изготовить необходимый нам предмет?

— В мастерской реставратора армиллярных сфер! Лучшие сферы делали в Антверпене, и кое-кто в Париже сумеет вывести нас на нужного человека.

— Расскажем Айвори? — спросила Кейра.

— Безусловно. Не стоит забывать и о типе, сопровождавшем нас во дворец, он может оказаться крайне полезным, учитывая, что я не знаю ни слова по-голландски!

Я убедил Кейру, она позвонила Айвори и заявила, что мы хотим поделиться с ним важным открытием. Старый профессор уже лежал в постели, но согласился принять нас у себя в номере.

Я изложил свои соображения, и дурное настроение Айвори как рукой сняло. Он отсоветовал звонить моему знакомому антиквару из квартала Марэ. Время поджимало, невидимый противник в самом скором времени сделает ответный ход, так что будет правильней отправиться в Антверпен: передвижения обеспечат нам бо́льшую безопасность. Старик позвонил секретарю Вакерса, нимало не озаботясь поздним временем, и попросил найти мастера, способного отреставрировать старинный астрономический прибор. Тот пообещал немедленно начать поиски и позвонить утром.

— Не хочу быть нескромной, но у этого типа есть фамилия или хотя бы имя? — поинтересовалась Кейра. — Если завтра мы снова с ним увидимся, я предпочитаю знать, как к нему обращаться.

— Удовлетворитесь пока что именем Вим. Через несколько дней он, возможно, будет зваться Амстердамом, и тогда мы больше не сможем рассчитывать на его помощь.

На следующее утро мы встретились с Вимом. Он был в том же костюме и том же галстуке, что накануне. Мы сели выпить кофе, и он сообщил, что ехать в Антверпен не понадобится: в Амстердаме находится часовая мастерская, чей владелец будто бы является прямым потомком Эразма Хабермеля.

— Кто такой этот Эразм Хабермель? — поинтересовалась Кейра.

— Знаменитый мастер шестнадцатого века, создатель научных приборов, — объяснил ей Айвори.

— Откуда вам это известно? — удивился я.

— Я профессор, если не забыли, так что уж извините за эрудированность…

— Как чудесно, что вы сами об этом заговорили, — вмешалась Кейра. — Мы с Эдриеном часто задавали себе вопрос: в какой именно области науки вы сделали научную карьеру?

— Рад, что моя карьера так интересует вас обоих, но скажите, чем вы предпочитаете заняться — найти реставратора старинных астрономических приборов или изучать мое жизнеописание? Ладно… Так что там с Эразмом Хабермслем? Поскольку Эдриена так удивила моя эрудированность, дадим ему слово, послушаем, как он сам выучил урок!

— Инструменты и приборы, изготовленные в мастерских Хабермеля, остаются непревзойденными по качеству исполнения и красоте, — продолжил я, испепелив Айвори взглядом. — Если не ошибаюсь, единственная приписываемая ему армиллярная сфера находится в Париже, она часть коллекции Национального собрания. Хабермель тесно общался с крупнейшими астрономами своего времени, Тихо Браге[20]и его ассистентом Иоганном Кеплером[21], а также с великим часовщиком Йостом Бюрги[22]. Кажется, он работал с Гуалтерусом Арсениусом, чья мастерская находилась в Лёвене. В 1580 году, когда случилась великая эпидемия чумы, они вместе бежали из города. Стилистическое сходство между инструментами Хабермеля и Арсениуса столь очевидно, что…

— Отлично, студент Эдриен, прекрасный доклад, — сухим тоном произнес Айвори, — но мы собрались не для того, чтобы вы демонстрировали нам глубину своих знаний. Нам важна связь между Хабермелем и Арсепиусом. Итак, с помощью Вима я выяснил. что одни из его прямых потомков живет в Амстердаме, и предлагаю — если, вы, конечно, не против! — закончить урок и нанести ему визит. Идите за пальто, встречаемся в холле через десять минут!

Мы с Кейрой отправились в свой номер. В лифте она спросила:

— Откуда ты столько знаешь о Хабермеле?

— Вызубрил книгу, которую купил у букиниста в Мара.

— Когда?

— В тот день, когда ты так изящно бросила меня, чтобы провести вечер со своим драгоценным Максом, припоминаешь? Я остался один в гостинице, один в постели и читал всю ночь!

Мы приехали на такси на улочку старого города. В глубине тупика находился часовой магазин… Над мастерской возвышался большой световой фонарь. Со двора мы могли видеть склонившегося над верстаком старика чинившего каминные часы. Механизм, который он с крайней тщательностью собирал, состоял из несчетного числа крошечных деталей, разложенных в строго определенном порядке. Мы толкнули дверь и вошли под звон колокольчика. Хозяин поднял голову он был в удивительных очках, придававших ему вид диковинного животного.

— Чем могу служить? — спросил он.

Вим объяснил, что нам необходимо изготовить недостающую деталь старинного прибора.

— Какого рода деталь? — поинтересовался старый мастер, снимая очки.

— Обод, латунный или медный, — пояснил я.

Он повернулся ко мне и спросил по-английски, с немецким акцептом:

— Какого диаметра?

— С абсолютной точностью сказать не могу.

— А показать нуждающийся в починке инструмент можете?

Кейра шагнула к верстаку, и он воскликнул, всплеснув руками:

— Да не сюда, несчастная, вы все мне спутаете! Идите к столу. — Он кивком показал на стоявший в центре мастерской стол.

Я впервые в жизни видел так много астрономических инструментов. Мой антиквар из Марэ побледнел бы от зависти. Астролябии, сферы, теодолиты, секстанты ждали на стеллажах, когда мастер вернет им молодость.

Кейра положила на стол три фрагмента, соединила их имеете и отступила назад.

— Какой странный инструмент… Каково его назначение?

— Это своего рода астролябия, — встрял я.

— Такого цвета и из этого материала? Никогда не видел ничего подобного. Напоминает оникс, но точно не оникс. Кто изготовил эту вещь?

— Мы не знаем.

— Вы странные клиенты: не знаете, кто сделал вашу вещь, не знаете, из чего она сделана и даже назначения ее не знаете, но хотите починить… Как можно починить нечто, не зная, как оно функционирует?

— Мы хотим вернуть на место недостающую деталь, — пояснила Кейра. — Если вглядеться повнимательней, можно заметить паз на ребре каждого фрагмента. Мы уверены, что в этот паз вставлялся обруч, скорее всего — из проводящего материала, который скреплял их в единое целое.

— Возможно, возможно… — пробормотал заинтригованный старик. — Давайте посмотрим.

Множество инструментов было подвешено к потолку на длинных веревочках.

— Слишком много вещей, — буркнул он, — вот и приходится изобретать новые способы хранения. Ага, нашел!

Он взял длинный циркуль c выдвижными ножками, соединенными градуированной дугой, надел очки и склонился над нашими фрагментами.

— Забавно, — задумчиво произнес он.

— Что именно? — не поняла Кейра.

— Диаметр составляет 31,4115 сантиметров.

— И что в этом забавного? — спросила Кейра.

— Это умноженное на десять значение числа π. π — трансцендентное число. Надеюсь, вам это известно? — поинтересовался старый часовщик. — Оно обозначает в математике число, равное отношению длины окружности к длине ее диаметра.

— Наверное, я прогуляла урок, на котором это проходили, — призналась Кейра.

— Ничего страшного, — улыбнулся старик. — но я никогда еще не видел инструмента, который бы так точно выражал длину диаметра. Очень изобретательно. Вы действительно даже не догадываетесь о его назначении?

— Нет! — резко бросил я, чтобы пресечь столь свойственный Кейре порыв к искренности.

— Сделать обруч несложно, я смогу выполнить эту работу за, скажем, двести флоринов, что составляет…

Он достал из ящика калькулятор:

— …девяносто евро. Прошу меня извинить, я никак не могу привыкнуть к новой валюте.

— Когда он будет готов? — спросил я.

— Я должен закончить с часами, которые чинил, когда вы пришли. Им давно пора вернуться на фронтон церкви, настоятель звонит мне едва ли не каждый день. Своей очереди ждут три пары старинных наручных часов, так что вашей вещью я займусь в конце месяца. Устраивает?

— Плачу тысячу флоринов, если вы начнете немедленно! — сказал Айвори.

— Это так спешно? — удивился мастер.

— Вы и вообразить не можете, насколько это спешно, — ответил Айвори. — И я удвою сумму, если обруч будет готов сегодня вечером!

— Не стоит… — часовщик покачал головой. — Тысячи флоринов будет вполне достаточно. Кроме того, я так задержал всю остальную работу, что один лишний день погоды не сделает… Приходите в шесть часов.

— Мы бы предпочли подождать здесь, если не возражаете.

— Почему бы и нет, если не станете мешать мне работать. В конце концов, хорошая компания никогда никому не вредила.

Старый мастер немедленно взялся за дело. Он выдвинул ящики, выбрал латунный стержень, внимательно изучил его, сравнив толщину с толщиной края фрагмента, и объявил, что он подойдет. Положил стержень на верстак и начал его обрабатывать, проделал бороздку на одной стороне, перевернул стержень и продемонстрировал нам образовавшуюся с другой стороны грань. Мы были заворожены его сноровкой. Мастер проверил, укладывается ли деталь в паз фрагментов, подточил, снял висевшее на цепочке лекало и начал сгибать стержень при помощи маленького молоточка.

— Вы правда потомок Хабермеля? — спросила Кейра.

Старик поднял голову и улыбнулся:

— Это что-то меняет?

— Нет, конечно нет, но все эти старинные инструменты в вашей мастерской…

— Вам лучше меня не отвлекать, если хотите, чтобы я закончил работу. Мы обсудим мою родословную позже.

Мы молча сидели в углу, восхищаясь чудесной работой мастера. Он два часа провел за верстаком и больше всего на свете напоминал хирурга, борющегося за жизнь пациента. Потом вдруг крутанулся на табурете и повернулся к нам.

— Думаю, готово, — объявил он. — Хотите взглянуть?

Мы склонились над верстаком: круг был идеален. Мастер отполировал его металлической щеточкой, которая вращалась при помощи мотора, и протер мягкой тряпочкой.

— А теперь проверим, что у нас получилось.

Старик один за другим установил все три фрагмента и удовлетворенно кивнул.

— Одна часть отсутствует, но я сделал обод достаточно упругим, так что эти три фрагмента не распадутся, если вы будете обращаться с ними аккуратно.

— Да, одного фрагмента действительно не хватает, — подтвердил я, не в силах скрыть разочарования.

Мои надежды не оправдались: никакого электричества не возникло.

— Как жаль, что я не могу увидеть ваш инструмент в рабочем состоянии, это ведь астролябия, верно?

— Именно так, — не моргнув солгал Айвори.

Профессор положил на верстак пятьсот евро и поблагодарил часовщика.

— Кто, по вашему мнению, ее создал? — спросил тот. — Не припомню ничего подобного.

— Вы проделали фантастическую работу, — сказал Айвори, — у вас золотые руки, и я не премину рекомендовать вас моим друзьям, если потребуется отреставрировать ценную вещь.

— Буду рад поработать для них, если они проявят чуть больше терпения, чем вы, — ответил мастер, провожая нас до двери.

— Какой еще способ потратить мои деньги вы придумали? — язвительно поинтересовался Айвори, когда мы вышли на улицу. — До сего дня я не видел ничего более трансцендентного!

— Нам нужен лазер, — объявил я. — Мощный лазер сможет перезарядить устройство, и мы получим новую проекцию карты. Возможно, наличие третьего фрагмента позволит нам обнаружить нечто важное.

— Мощный лазер… и только-то? И где же нам его взять? — раздражился Айвори.

В разговор вступил Вим, не проронивший ни слова, пока мы были в мастерской.

— Лазерная установка есть в Амстердамском свободном университете, в ЛЦ. Факультеты физики, астрономии и химии по очереди на ней работают.

— ЛЦ? — переспросил Айвори.

— Лазерный центр Свободного университета, — пояснил Вим, — его основал Хогерфорст. Я учился на этом факультете и хорошо знал профессора; он ушел на пенсию, но я могу с ним связаться и попросить похлопотать, чтобы нас допустили к установке.

— Так чего же вы ждете? — спросил Айвори.

Вим достал из кармана небольшой блокнот и начал нервно перелистывать страницы.

— У меня нет его номера, но я позвоню в университет и узнаю.

Вим минут тридцать говорил по телефону, сделал с десяток звонков, пытаясь отыскать Хогерфорста, но вернулся ни с чем.

— Удалось узнать домашний номер телефона, и стоило это немалого труда, но ассистент сообщил мне неутешительные новости: Хогерфорст в Аргентине, на конгрессе, и вернется только в начале следующей недели.

То, что сработало один раз, имеет все шансы сработать снова. Я вспомнил о Крите и хитрой уловке Уолтера, когда нам понадобилось такое же оборудование. Он тогда представился шишкой из Академии. Я взял телефон Айвори и позвонил Уолтеру. Его голос в трубке прозвучал мрачнее мрачного.

— Что случилось? — спросил я.

— Ничего!

— Я слышу по голосу, Уолтер. В чем дело?

— Говорю же — ни в чем.

— Я не отстану, вы явно не в своей тарелке.

— Вы звоните по «посудному» вопросу?

— Не ребячьтесь, Уолтер, с вами явно что-то не так. Вы пили?

— А если и так! Я волен поступать как пожелаю.

— Сейчас только семь вечера, где вы?

— У себя в кабинете!

— Вы нализались на рабочем месте?!

— Не выдумывайте, я слегка навеселе! И не поучайте меня, я сейчас не в том состоянии, чтобы выслушивать ваши назидания.

— У меня и в мыслях ничего подобного не было, но я не повешу трубку, пока вы не объясните, в чем дело.

Уолтер замолчал. Я слышал в трубке его дыхание, а потом он вдруг разрыдался.

— Вы что, плачете, Уолтер?

— А вам что за дело? Лучше бы мне никогда с вами не встречаться…

Я не знал, отчего Уолтер впал в такое состояние, но его последние слова сильно меня задели. Снова тишина, опять всхлип. Уолтер шумно высморкался:

— Простите меня, я не то хотел сказать.

— Но сказали. Чем я провинился, за что вы так на меня обиделись?

— Вы, вы, вы, всегда и повсюду только вы! Уолтер, подите туда. Уолтер, сделайте это. Если вы звоните, значит, вам нужна услуга. А не говорите, что просто хотели узнать, как я поживаю!

— Именно это я тщетно пытаюсь сделать с самого начала разговора.

Уолтер затаился, уже в третий раз, он размышлял.

— Вы правы, — наконец произнес он с тяжелым вздохом.

— Выкладывайте, что вас так расстроило.

Потерявший терпение Айвори начал подавать мне знаки, и я отошел подальше, оставив его в обществе Кейры и Вима.

— Ваша тетушка вернулась на Гидру, и я никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким, — со слезами в голосе поведал мне Уолтер.

— Вы хорошо провели уик-энд? — спросил я, молясь в душе, чтобы так оно и было.

— Не то слово, каждое мгновение было чистой, упоительной идиллией.

— Значит, вы должны быть безмерно счастливы, а не изображать мировую скорбь.

— Я по ней скучаю, Эдриен, вы не представляете, как мне ее не хватает. Я никогда не переживал ничего подобного. До встречи с Эленой моя любовная жизнь была пустыней с редкими оазисами, которые оказывались миражами, но с ней все всерьез, все по-настоящему.

— Обещаю не говорить Элене, что вы сравнивали ее с пальмовой рощей, это останется между нами.