Глава 24. Дверь в «шкаф» неожиданно резко распахнулась

Дверь в «шкаф» неожиданно резко распахнулась.

– Валя! – взвизгнул Сергей. – Не слышал, как ты вошла!

Нечитайло побагровела, стиснула кулаки, но каким‑то чудом справилась с гневом. От неминуемой расправы несчастного, ставшего еще ниже ростом Сержа спасло мое присутствие. Валя временно отложила казнь супруга.

– Все в порядке? – спросил из коридора Адам.

Я быстро прошла мимо злой писательницы и сказала Корсунскому:

– Ты хотел изменить имидж автора в лучшую сторону? Боюсь, нам не справиться с очаровательной Валечкой. Я не способна побороть ее любовь к дешевой вульгарной одежде, вызывающему макияжу и не научу ее пристойно себя вести. Но у тебя есть шанс совершить рокировку писателей. Ступай вон в ту комнату и познакомься с Сержем Неписайло, истинным создателем психологических бестселлеров.

Корсунский не стал тратить время на расспросы. Он сразу ринулся вперед по коридору, а я спокойно покинула «пентхаус» Валентины. Слава богу, больше мне с очаровательной мадам встречаться не придется. Никогда не надо отчаиваться, если у тебя все получается не так, как планировалось. Вот я, например, еще вчера была готова отказаться от работы с Нечитайло, могла подвести Ваню Маслова, пошатнуть репутацию конторы «Ноупро». И пожалуйста: Фортуна вытащила из рукава козырную карту – Сергея. Адам хотел получить вменяемого, послушного автора? Вуаля, он у него сейчас перед носом, я с блеском выполнила задание. И как поступит Корсунский? Он перестанет публиковать книги под псевдонимом Нечитайло и начнет выпускать их как произведения Сергея. Неписайло тихий скромный мужчина, с ним проблем не будет. Надо позвонить Ивану и доложить ему об успехе, а потом поехать к Костину на работу, у меня есть что рассказать Вовке. Заодно заставлю его пообедать. Макс, мой муж, вот уже вторую неделю находится в Питере, открывает там филиал своей фирмы. Капа, свекровь, улетела в Америку. Дома остались лишь две мопсихи: Муся с Фирой и Микки, собачка матери Макса. Я временно незамужняя дама, поэтому окутаю заботой Костина. Отлично знаю, что он сидит сегодня в кабинете с раннего утра и ничего, кроме вредных бутербродов с колбасой, не ел. МВД всерьез занялось перестройкой, милицию переименовали в полицию, но вот у простых трудяг, кто по мере сил и возможностей пытается ловить преступников, как не было в отделениях «на земле» хороших столовых, так их и нет. Впрочем, кое‑где поставили автоматы, которые выдают шоколадные батончики, вафли, печенье и жвачку. Отличный рацион для мужчин, занятых умственной и физической работой. Слопает оперативник сладкую плитку, и готов весь день гонять по морозу. Зачем ему борщ со сметаной и кусок мяса с картошкой? Как‑то раз судьба занесла меня в Государственную думу, я заглянула в местную столовую и была приятно удивлена не только широким ассортиментом, но и ценами. На пятьдесят рублей там можно отлично пообедать, взять салатик, первое, второе и компот. Вот бы стражам порядка или врачам из районных поликлиник, которые наматывают километры пешком, бегая по вызовам, такие дешевые кафе по месту работы.

К сожалению, пообедать нам с Вовкой не удалось, мы отправились ужинать, потому что пробки охватили всю Москву и я тащилась по улицам не один час. Далеко мы с Костиным отъезжать не стали, побоялись попасть в затор, потому пошли пешком в ближайший ресторанчик, расположенный в гигантском супермаркете.

– Есть дела, которые раскрываются буквально за пару часов, – сказал Вовка, разламывая вилкой здоровенную котлету, – твое предположение верно, туфли Евгении пропитаны ядом медузы. Тот, кто задумал преступление, отлично знал, как подействует токсин, он не вызовет быструю смерть женщины. Кончина наступит не сразу. По мере того, как яд будет накапливаться в организме, Жанна, а извести хотели именно ее, постепенно станет немотивированно агрессивной. Всем вокруг покажется, что у нее после свадьбы резко испортился характер. Девушки, как правило, очень хотят заполучить заветное колечко на пальчик, поэтому до поры до времени прикидываются белыми и пушистыми, из их сахарных уст в основном слетают фразы: «Да, Котик. Как пожелаешь, дорогой. Я обожаю футбол. Конечно, съезди с приятелями на рыбалку. С огромным удовольствием проведу выходные с твоей мамой, она такая хорошая». Но стоит появиться в паспорте красавицы штампу, как речи меняются. Законный супруг из разряда кошачьих переходит в армию парнокопытных, теперь он «козел». Футбол вносится в список запрещенных увлечений, друзей прогоняют мокрой тряпкой, а свекровь становится злейшим врагом.

Вовка засунул в рот кусок картошки и начал его сосредоточенно жевать. Я не стала доказывать Костину, что на свете много женщин, которые искренне любят своих мужей, зовут их «зайчиками», «ежиками» и т. д. К сожалению, у Костина был негативный брачный опыт[6], после него Володя категорически отказывается заводить с кем‑либо совместное хозяйство. И кое в чем он прав. Некоторые глупые дамочки считают, что поход в загс – это как экспедиция на рынок за покупкой раба. После прослушивания марша Мендельсона мужчина навек привязан к строгой госпоже, никуда ему не деться. Он обязан содержать семью, исполнять капризы жены и навсегда забыть о своих желаниях и привычках.

– В случае с Жанной ситуация усугубилась ее семейной историей, – продолжал Костин. – И мама, и бабушка ее умерли из‑за больного сердца, их преждевременную кончину спровоцировала беременность. Думаю, тетка, воспитывавшая племянницу, хотела уберечь ее от раннего ухода на тот свет и поэтому придумала сказку про проклятие.

– Могла бы честно предупредить девочку: «Тебе не следует рожать», – вздохнула я, поглощая спагетти.

Вовка нахмурился.

– Давай не будем углубляться туда, куда не надо. Почему тетушка придумала эту байку, нам, в общем‑то, неинтересно. Важно другое. В окружении Андрея Воронкова оказался человек, точнее, женщина, которая отлично знала о действии яда, умела с ним обращаться и слышала про родовое проклятие Жанны. Наша преступница обожала ученого, хотела стать его женой, потратила много сил на осуществление своей мечты и почти достигла цели. Но тут появляется Жанна. Андрей влюбляется, как подросток. На мой взгляд, в мире существуют две силы, которые способны на любые поступки: банда подростков и уязвленная ревнивая женщина. Наша фигурантка мечтает избавиться от Жанны и действует с выдумкой. Преступница в курсе, что Андрей всегда обрабатывает внутреннюю часть сшитых им туфелек особым составом, который предохраняет их, и не боится, что яд оставит следы. Без разницы, станет ли Жанна носить лодочки на босу ногу или наденет колготки. Чулки имеют мельчайшие дырочки, незаметные человеческому глазу, но вполне подходящие для того, чтобы сквозь них просочилась отрава. Стоит ноге чуть‑чуть вспотеть – и все, процесс пошел. Отравительница ждет, когда яд начнет свое действие, с удовольствием наблюдая за истериками соперницы, а потом, словно невзначай, сообщает Андрею Яковлевичу о плохой генетической наследственности Жанны. Расчет злой бабы прост: муж непременно начнет задавать вопросы жене, та окончательно разъярится, и Воронков подаст на развод. Судьба Жанны соперницу не волнует, она знает: если токсин проник в нервную систему человека, обратной дороги нет. Умрет лаборантка или останется жить в полубезумном состоянии, автору идеи без разницы, она мечтает заполучить Андрея Яковлевича. Да, я проверил заявление про сумасшедший дом, это неправда. Преступница изготовила фальшивые истории болезни и показала их Воронкову. На самом деле Вероника, мать Жанны, скончалась через три дня после рождения дочери, а бабушка прожила несколько месяцев, произведя на свет девочку. Мне непонятно, почему мать Жанны решилась забеременеть наперекор советам врачей, она знала о своем слабом сердце и о том, что ее родительница умерла, не воспитав дочку. Но психологический портрет Вероники нам не нужен. Важно другое: никаких психических заболеваний в семье не наблюдалось, только кардиология. Остается удивляться, почему некоторые люди столь легковерны, по какой причине и Жанна, и Андрей не проверили информацию, полученную от постороннего человека. Ну, ты поняла, о ком речь?

– Под твое описание преступницы подходит Тамара Кислова, – сказала я.

– Верно, – согласился Костин. – Она уже задержана. Долго не отпиралась, была очень поражена, увидев туфли, воскликнула: «Андрей исполнил последнюю волю покойной, уложил жену в гроб в свадебном платье и сшитой им обуви».

– Яд медузы долго сохраняет свои свойства? – перебила я Костина.

– Практически вечно, – вздохнул Вовка. – В сухом состоянии он не опасен, но стоит капле воды попасть на то место, где намазали яд, как он активируется.

– А ты не поинтересовался у Кисловой, почему она не уничтожила лодочки? – с интересом спросила я. – Сама не сожгла их?

Костин взял кусок хлеба и начал собирать им подливку на тарелке.

– Задал вопрос. Тамара ответила: «Гроб уехал в печь крематория, я полагала, что огонь уничтожит туфли».

– Дело Кириллова! – подпрыгнула я. – А еще те старухи с цветами и тетка с драгоценностями. Помнишь старые делишки?

– Лампа, – неожиданно другим тоном произнес Вовка. – Что у тебя на вилке?

– Макаронина, – отмахнулась я.

– А на ней? – не успокоился Костин.

Я уставилась на спагетти.

– Сливочный соус и мидия.

– У них нет лапок, – сказал Володя, – а я вижу четыре… нет… вроде шесть ножек.

– Ну, значит, это креветка, – предположила я.

– Темно‑рыжая? С усами? – не останавливался Костин. – Таракан это!

Я потеряла дар речи, а Костин заорал:

– Менеджера сюда! Немедленно!

Из‑за стойки бара вышел мужчина лет пятидесяти и снисходительно спросил:

– Денег нет? Кошелек дома забыл? Оставляй свою тетку в залог и двигай за бабками.

– Законом запрещено удерживать людей, даже если они не оплатили счет, – возмутился Вовка.

– Не учи меня жить, – фыркнул дядька.

Костин вынул из кармана удостоверение. Мужчина тут же сказал:

– Ужин в подарок от заведения.

– У нас есть деньги, – дрожащим голосом проблеяла я.

– В чем проблема? – не понял местный начальник.

– В таракане! – гаркнул Вовка.

– Он не свежий? – уточнил администратор.

Я опять потеряла дар речи. А Вовка заорал:

– Нет!

– Значит, вопрос не в качестве еды, – заявил наш собеседник.

– Нет, в смысле я не знаю, не понимаю ничего в насекомых, – забушевал Костин, – не могу определить тараканью пригодность в качестве закуски! Фу! Лампа заказала макароны с морепродуктами! А ей подали…

Администратор потер руки.

– Нет проблем. Юрий!

В зал выскочил парень в белой куртке.

– Слушаю, Модест Ильич.

– Следует быть внимательным к нашим дорогим гостям, – замурлыкал Модест, – дама заказала лапшу с креветками, мидиями, мини‑кальмарами, а ей подали с тараканами. Негоже.

Я постаралась справиться с накатившей тошнотой.

Юрий свесил голову на грудь.

– Виноват! Исправлюсь! Уно моментико! Грациа, плиз!

Парень подлетел к нашему столику, схватил тарелку и с виноватым видом прокурлыкал:

– Пяти минут не пройдет, как вы получите наилучших морских гадов. Сам приготовлю.

– В меню есть блюдо из тараканов? – сердился Костин. – Вы нас обманываете.

Модест Ильич воздел пухлые ручки.

– Как вы могли такое подумать? Это китайская кухня!

– Несите карту, хочу лично убедиться в наличии такого пункта, – закусил удила Вовка.

– Юрий! Немедленно исполни желание нашего дорогого посетителя, – отдал распоряжение администратор.

Юноша в белой куртке ускакал прочь, вернулся минут через пять и подал мне кожаную папку. Я открыла ее и прочитала вслух: «Траттория «Маммиа Галя», итальянская кухня, паста и ризотто плюс карпаччио, винначчио и булгаччио. Особое предложение: спагетти с лобстерини. Суперблюдо дня: «макаронни с таракано а‑ля Китай в Торонто».

На устах Модеста Ильича заиграла улыбка кота Базилио.

– Вам подали самое дорогое блюдо.

Вовка выхватил у меня меню.

– Вранье. Фраза про суперблюдо впечатана сейчас на принтере, цвет чернил у нее другой, нежели у остальных пунктов меню.

– Гость всегда прав, но и не прав, – громогласно возвестил администратор, – мы специально выделили этот пункт, дабы на него обратили внимание.

– Мы читали карту перед тем, как заказать еду, и не видели ничего с тараканами, – возразила я.

Модест Ильич пожал плечами:

– Тут я вам ничем не помогу. Вероятно, вы не заметили.

– Они нас дурят! – стукнул кулаком по столу Вовка. – Прусак попал в тарелку, пробегая по кухне.

Юрий прижал руки к животу:

– Сердце замирает от несправедливости ваших обвинений. Давайте мирно решим проблему. Предлагаю вариант: вы получаете другое блюдо и не платите ни за таракано, ни за замену.

– Город Торонто находится в Канаде, – взвыл Вовка, – он не имеет ни малейшего отношения к Китаю!

Модест Ильич метнул в сторону Юрия сердитый взгляд.

– Конечно! Я знаком с географией. Но мы заботимся о здоровье наших обожаемых гостей, поэтому не закупаем таракано в Поднебесной, они там с пестицидами и выросли в плохих экологических условиях. Берем ассортимент в Торонто, на особой ферме, расположенной на берегу моря.

– В Канаде есть море? – усомнился Костин.

– Так канадцы называют озеро, – нашелся Модест Ильич. – Озеро Море. Надеюсь, я ответил на все ваши вопросы?

– Нет, – возразила я. – А что там за цифры стоят: сто, двадцать и двести?

– Вес порции, – охотно пояснил администратор. – Если не видите в меню сообщения о весе блюда, значит, пришли в плохой ресторан. Расшифровываю: сто граммов таракано из Торонто, двадцать соуса и двести пасты.

Я потрогала остатки спагетти ножом.

– Смотрите, здесь всего один таракан. Сомневаюсь, что он весит целых сто граммов. Вы обманываете посетителей, недокладываете вкусных таракашек.

Модест Ильич моргнул, похоже, у него исчерпалось вдохновение, зато Юра не подкачал:

– Вы не разобрались. Сто граммов сырого продукта! Таракано уварился!

– Правильно! – с облегчением согласился администратор. – Ушел в подливу. Так вам нести морепродукты? Имейте в виду: насекомые – еда будущего, они состоят из одного белка!

– Спасибо, – быстро отказалась я, – лучше мороженое.

– Юрий! – изогнул бровь Модест. – Неси десерт!

– Сейчас Алиска из отдела бытовой химии вернется, – ляпнул расслабившийся повар, – она уже полчаса как за пломбиром утопала. Только за смертью лентяйку посылать.

– Вы приобретаете лакомство рядом со стиральным порошком? – напряглась я.

Модест Ильич предостерегающе кашлянул, но Юра, довольный тем, что клиенты не стали поднимать скандал из‑за таракана, потерял бдительность.

– Там холодильник стоит, – весело ответил он, – у нас свой сдох, временно пользуемся тем, где удобрения хранят. А что с эскимо случится? Оно ж в бумаге!