Глава 32. Я пошла искать Макса, заглянула в его спальню, на кухню, удивилась отсутствию мужа и крикнула:

Я пошла искать Макса, заглянула в его спальню, на кухню, удивилась отсутствию мужа и крикнула:

– Ты где?

– Здесь, – ответил супруг, – в гардеробной.

Я поспешила на звук голоса Макса, вошла в комнату, где у нас хранится одежда, и сказала:

– Кажется, я все поняла!

– Это хорошо, – протянул Макс, – потому что у меня сплошная непонятка.

– Могу объяснить, – обрадовалась я, – мальчик, который решил поживиться в чужой машине! Я знаю, откуда он взялся и куда делся!

– Лучше объясни мне, что это такое? – перебил муж. – Вот тут, на полу?

Я посмотрела вниз и ойкнула. На паркете лежала груда вещей. Грязные серо‑коричневые джинсы, клетчатая рубашка, огромные носки и трусы‑боксеры, на сей раз ярко‑зеленые, с неизменными принтами сексуально озабоченных кроликов.

– Это не мое, – выпалила я.

– Ни минуты не думал, что ты – хозяйка этого прикида, – протянул Макс. – Шмотки тебе великоваты. Но они и не мои.

– А чьи? – совершенно растерялась я.

– Чьи? – эхом повторил муж. – Дорогая, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Я попятилась:

– Ты подозреваешь меня в измене?

Макс пнул ногой необъятные трусы:

– Я не ревнив. Но, согласись, это странно! Сначала в посудомойке обнаруживаются мужские носки, затем Фира и Муся самозабвенно играют с чужим исподним. У меня самым таинственным образом исчезают ключи, не менее загадочно они вновь появляются на тумбе у входа. А теперь еще и тряпки в гардеробной!

Я ощутила себя обиженной.

– Ты мне не доверяешь? Включи логику! Если тут вещи, то где тело? Оно ушло голым?

– Не знаю, – протянул супруг, – может, оно в твоей спальне? Сидит в шкафу? Ждет ночи?

От абсурдности этого предположения я закашлялась, а Макс продолжал:

– В последнее время ты стала странной, явно что‑то недоговариваешь. Зачем‑то уложила Капу в своей спальне, хотя я знаю, что ты терпеть не можешь, если в твоей постели спал чужой человек, даже меня переносишь с трудом. Всякий раз, когда нам придет в голову понежничать друг с другом, мы оказываемся в моей кровати.

– Или на диване в кабинете, – напомнила я.

– Или на диване в кабинете, – повторил Макс, – но никогда в твоей опочивальне. И вдруг ты предоставляешь сакральный матрац Капе! На то есть причина?

Я отрицательно замотала головой, затем воскликнула:

– Я хотела… э… ну… в общем…

Макс приложил палец к губам:

– Тсс. Слушай дальше. Совсем недавно ты решила пойти в торговый центр, сказала: «Голова болит, лучшее лекарство от напасти шопинг». А спустя часа два я с тобой разговаривал и спросил: «Ну как мигрень, прошла?» И ты в ответ: «У меня ее не было, весь день чудесно себя чувствую». Ну, может, я не дословно процитировал нашу беседу, но смысл передал точно. Так голова ныла или нет? Где правда?

Я заморгала. Действительно, я солгала Максу, но лишь по одной причине – хотела купить ему «Фотомаску 3Д» в подарок.

– Так кто владелец одежонки? – не утихал муж.

Я схватила его за руку, довела до двери в свою спальню, пнула ее ногой и велела:

– Входи первым, обыскивай помещение, не забудь заглянуть под комод! Вдруг там лежит Дон Жуан.

Макс сделал шаг, замер, потом захлопнул створку.

– Ну? Что? – издевательски поинтересовалась я. – Там сто любовников? Рота солдат? Десять стриптизеров? Мачо всех цветов?

Муж вернулся в коридор, прикрыл дверь и неожиданно сказал:

– Лампудель, прости. Честное слово, не понимаю, откуда в нашем доме появляются чужие вещи. Но я тебя никогда не подозревал в измене. Полагал, что есть некое простое объяснение, правда, не знаю какое. Я никогда не сомневаюсь в тебе, считаю ревность глупостью. Либо ты доверяешь своей женщине, либо нет, либо живешь с ней, либо уходишь. Оставаться рядом и думать, что у жены есть сердечный друг, – нонсенс. Я хотел показать тебе, как смешно ревновать на пустом месте. Ты порой на меня нападаешь, считаешь жутким ловеласом.

– Ладно, – смилостивилась я, – проехали. Я на собственной шкуре ощутила, как трудно оправдаться, если тебя несправедливо обвиняют. Можешь больше не подбрасывать белье и носищи!

– Думаешь, это я купил трусы с развратными кроликами, чтобы устроить спектакль? – воскликнул муж.

– А разве нет? – засмеялась я. – Все! Честное слово, больше никаких проявлений ревности. Никогда!

– Я не устраивал розыгрыш, – с самой серьезной физиономией произнес Макс, – и сейчас пребываю в недоумении.

На последних словах муж снова распахнул дверь моей спальни и вошел внутрь, я ринулась за ним, вцепилась в Макса и приросла ногами к полу.

На моей кровати в позе морской звезды храпел абсолютно голый мужчина.

– Мохов! – завизжала я. – Геннадий Петрович!

Поверьте, никогда ранее я не видела на лице Макса столь глобального удивления, как сейчас. Муж опешил:

– Ты его знаешь?

Меня затрясло, как болонку в Арктике.

– Нет, вернее, имя – да, но самого урода – нет. Сейчас объясню. Фирма «Ваш друг» доставила посылку Е. Романовой…

Слова вылетали из моего рта в ритме чечетки. Честно говоря, даже мне самой, отлично знавшей, что я говорю правду, текст казался малоубедительным, а уж Макс точно не поверит мне. Как бы поступила я, обнаружив в комнате супруга голую бабенку?

Внезапно Мохов сел и, не раскрывая глаз, произнес:

– Елка, не ори! Гостиницы дорогие! Не кудахтай! Я всего на пять дней прилетел! Успокойся! Не закатывай бла‑бла!

Я коршуном напала на Мохова:

– Немедленно просыпайся!

Геннадий Петрович нехотя разлепил глаза, секунду разглядывал меня, потом заорал:

– Ты кто?

– Очень мило, – закричала я в ответ, – а ну говори, что делаешь в нашей квартире!

Мохов взвизгнул, схватил вторую подушку и попытался прикрыть ею свое драгоценное мужское достоинство. Мое возмущение переросло в бескрайнее негодование:

– Не смей класть думку на всякую гадость!

Макс захохотал.

– Ребята, – затряс головой Мохов, – вы кто? Где Елка?

– В лесу, – злобно ответила я.

– Е.Романова, – уточнил Геннадий Петрович.

– Вот она, – не замедлил показать на меня Максим.

Геннадий Петрович, успевший тщательно завернуться в покрывало, чуть приоткрыл рот.

– Ох! Ну и ну! Пластику, что ли, сделала?

– Никогда не звалась Елью, Осиной, Березой, Крапивой или Одуванчиком, – вспылила я.

– Елка – моя бывшая жена, – сказал Мохов. – По паспорту она Елена.

Я села на край кровати, Макс опустился в кресло, и через десять минут мы узнали дивную историю.

Гена Мохов был женат на Елене Романовой, они жили в квартире, где сейчас обитаем мы с Максом. Гена любил супругу, Елка нежно относилась к мужу. Одна беда, Мохов обожал выпить.

Неизвестная мне госпожа Романова долго боролась с пагубным пристрастием муженька. Остается лишь догадываться, сколько бессонных ночей провела моя почти тезка в ожидании Геннадия. Чуть легче ей стало, когда Мохов подписал контракт с фирмой «Ваш друг». Теперь она хоть была уверена, что ее сокровище не замерзнет на улице или его не изобьют хулиганы.

Любовь к горячительным напиткам не мешала Геннадию отлично зарабатывать, служба у него всегда на первом месте. Но уж если удается подписать хороший контракт, тушите свечи. Елка терпела, терпела, а затем оформила с Геной развод.

Мохов приуныл, жизнь стала ему казаться сложной штукой, и тут подвернулся случай уехать за границу. Геннадий улетел за рубеж, с Елкой он не общался, бывшие супруги не таили друг на друга злобу, они любезно поздравляли друг друга с праздниками, днями рождения, но свою личную жизнь не обсуждали.

Мохов отсутствовал в России долго. Несколько дней назад он впервые прилетел в Москву по делам, на радостях поспешил в ресторан, заказал водки, еще раз, опять, снова. Десятый «мерзавчик», и… тьма окутала мозг.

– Автоматизм сработал, – каялся Геннадий, – за кордоном я ни‑ни, на рюмку даже не смотрю. А в России решил оттянуться. И сколько раз я, уходя в астрал, вызывал фирму «Ваш друг»! Постоянным у них клиентом был, ну и машинально, наверное, отправил «SOS». Контракт я в свое время долгосрочный заключил, он до сих пор действует.

Макс поднялся и ушел, а Мохов продолжал говорить. Он очнулся в кровати, сначала не понял, где находится, а затем сообразил: лежит в своей старой квартире. Обстановка, правда, оказалась другая, но его сей факт не смутил. Елка сделала ремонт. Шторы были задернуты, Гена глянул на свои часы, они показывали восемь. Мохов встал, надел на голое тело брюки, пуловер, пошел в туалет и услышал из комнаты голоса. Похоже, у Елки собрались гости. Геннадий Петрович струхнул. Елена резкий человек, попадаться бывшей жене под горячую руку не хотелось, еще устроит скандал, посторонние люди ее не остановят. И Мохов решил погулять до одиннадцати, потом вернуться и в отсутствие народа потолковать с Елкой.

Гена спустился в метро, удивился малолюдности и сообразил: в Москве‑то полночь, восемь в той стране, где он сейчас живет. Мохов не перевел часы.

Сначала он призадумался, потом неожиданно нашел в своем кармане связку ключей и сообразил: опять сработал автоматизм. Уходя из квартиры, он, как всегда, прихватил брелок с ключами.

Гена поднялся на улицу, поймал такси и поехал зажигать в клуб, он плясал и веселился до восьми утра, потом забежал в первый попавшийся на дороге салон, помыл голову, побрился и рванул по делам. В полдень Мохов устал, бессонная ночь давала о себе знать, и он понял, что добрая Фортуна ему помогла. Гостиницы в Москве очень дорогие, а Мохову предстояло оплачивать отель из собственных средств. При разводе Геннадий Петрович благородно оставил квартиру Елене, выписался из апартаментов, зарегистрировался у какой‑то тетки за деньги и укатил в другую страну. Елка должна отплатить ему добром, приютить у себя Геннадия на короткое время.

Мохов сделал дубликат ключей, где‑то в районе часа приехал к Елке, поел, отдохнул, почитал купленную у метро газету, оставил на тумбочке связку, принадлежащую, как он думал, бывшей жене, и улетел по делам…

Довершить рассказ ему помешал Макс, он вернулся в комнату с папкой в руке и сказал:

– Ну надо же, я никогда не обращал внимания на мистический факт. До того как стать моей, жилплощадь принадлежала Елене Андреевне Романовой. Лампа, тебе это совпадение не кажется судьбоносным? Мы даже не слышали друг про друга, а я уже обитал в квартире Романовой.

– Нет, – резко ответила я, – это распространенная фамилия, не Задуйнос или Кошкина‑Днепродунайская. И отчество не эксклюзивное. Гена, вас не смутило наличие у Е.Романовой щенков?

– Неа, – пожал плечами Мохов, – она животных любит.

– Мужские вещи? – не замолкла я.

– Не заметил, – протянул Гена, – я не шарился по квартире. На кухню заходил, ну и в эту комнату.

– Зачем бросил носки в посудомойку? – нахмурилась я.

– Ну… того… не помню… может, со стиралкой перепутал? – предположил Геннадий. – Ребята, простите! Не хотел вам неприятности доставить.

Я молча слушала Мохова. Совсем недавно Вадим Рукин возмущался глупостью Алексея Сметанина, который не подумал о том, что с Антоном Евгеньевичем Алферовым мог произойти несчастный случай. Но вот вам еще больший дурак. Имя ему Гена. Приехать в Москву, напиться до состояния поросенка под соусом, очнуться в квартире бывшей жены и ничему не удивиться. У него на все вопросы имелся готовый ответ. Мебель и обои другие? Елка сделала ремонт. По дому носятся мопсы и лохматый Микки? Лена любит животных! Мохов даже не поинтересовался, где сама Елка, ну почему ее вечно нет дома!

– Пойду я, – пробубнил Гена. – Евлампия, отвернись.

– Я успела изучить тебя в мельчайших подробностях, – язвительно заявила я. – Не стесняйся!

Мохов крякнул и начал озираться в поисках того, чем можно прикрыться.

– Дам тебе халат для гостей, – радушно предложил Макс. – И нечего на ночь глядя подрываться. Оставайся.

– Правда? – обрадовался Гена. – Ребята, я ваш должник! Спасибки! Выручили! У меня с наличкой не особо! Подрастратился я, в Москве клубы‑то дорогие!

Макс принес Гене шлафрок, я пошла на кухню заварить чай. Все самые фантастические обстоятельства, как правило, имеют простое объяснение. Почему в вашей спальне голый мужчина? Он перепутал квартиру. Отчего в доме появляются чужие вещи? Их приносят инопланетяне.

Не успели мы усесться за стол, как на кухню ворвалась Капа. Сначала она расцеловала Микки, потом велела мне:

– Быстренько сооруди бутербродиков, – затем заметила Геннадия и резко переменилась в лице.

На лице свекрови заиграла нежная улыбка, глаза округлились, щеки порозовели, а в голосе появились глубокие грудные ноты.

Мать Макса проворковала, как голубка:

– Добрый вечер, мы, кажется, не знакомы?

– Геннадий Петрович Мохов, – представился фанат трусов с принтами сексуально озабоченных кроликов.

– Капа, – кокетливо пропела свекровь, – просто Капа. Вы друг Макса?

– В некотором роде, – ушел от прямого ответа Мохов.

– Лампуша, принеси, плиз, мою сумку из холла, – приторным, медовым голосом попросила свекровь, – я устала очень.

Я, весьма удивленная нежностью Капы, пошла исполнять ее просьбу, взяла кожаную планшетку на цепочке, повернулась и уткнулась в Капитолину.

– Он женат? – спросила свекровь.

– Мохов? Вроде нет, – ответила я.

– Уведи с кухни Макса и сама исчезни, – привычно командным тоном распорядилась Капитолина. – Дайте нам возможность поболтать наедине. Ну что моргаешь? Гена мне понравился как мужчина.

– Ты его впервые увидела пару минут назад, – оторопела я.

– И что? – зашептала Капа. – Химия действует сразу! Я со всеми мужьями так начинала. Раз! И готово.

– Он пьет! – предостерегла я. – Водку, коньяк и прочее.

– Отучу! – кивнула Капа. – Со мной не поспоришь.

– И носит трусы с картинками, на них зайчики занимаются сексом, – наябедничала я.

Капитолина чуть склонила голову:

– Отлично. Мне подходит. Улепетывайте живо. Не мешайте моему счастью. Эй, Мааакс!

Муж вышел в холл:

– Я здесь.

– Очень хорошо, – алчно воскликнула его мать. – Пусть тебя там сегодня больше не будет. Кухня объявляется закрытой территорией.

Капа резко повернулась и исчезла.

– Что это с ней? – удивился Макс.

– Открыла сезон охоты, – пояснила я, – начинает загонять наивного кабанчика в капкан. Пошли в кабинет, у меня возникли кое‑какие предположения о том, как два миллиона евро очутились в машине Надежды Ивановны Бороздиной.