Экзаменационный билет № 14

1. И. С. Тургенев отразил в своем романе "Отцы и дети" конфликт, возникший между двумя социально-политическими лагерями в России 60-х годов XIX века. Выразителем идей разночинцев-демократов стал у писателя Евгений Базаров. Ему в романе противопоставлено либеральное дворянство, наиболее ярким представителем которого является Павел Петрович Кирсанов. Для того чтобы отразить конфликт переломного в жизни России времени во всей его полноте, Тургенев сталкивает этих двух героев.

"Кто есть Базаров?" - спрашивают Кирсановы у Аркадия и слышат ответ: "Нигилист". Взгляды "нигилиста" и Павла Петровича Кирсанова были совершенно противоположными. С первой же встречи они почувствовали друг к другу неприязнь. Павел Петрович, узнав, что Евгений будет гостить у них, спросил: "Этот волосатый?" А Базаров вечером заметил Аркадию: "А чудаковат у тебя дядя". Между ними всегда возникали противоречия. "У нас еще будет схватка с этим лекарем, я это предчувствую", - говорит Кирсанов.

Давайте ближе познакомимся с главными героями романа. Павел Петрович Кирсанов - сын боевого генерала 1812 года. Окончил пажеский корпус. Внешне это человек с красивым лицом, юношески стройный. Аристократ, англоман, он был самоуверен, сам себя баловал. Живя в деревне у брата, Павел Петрович сохранил аристократические привычки (носил английский костюм и лаковые полусапожки). Базаров - внук дьячка, сын уездного лекаря. В этом человеке чувствуется сила, энергия. Говорит он "мужественным голосом", ясно и просто. Походка Базарова "твердая и стремительно смелая". В целом во внешности Базарова Тургенев подчеркивает его интеллектуальное начало.

Каково же мировоззрение этих героев романа? Павел Петрович Кирсанов глубоко убежден, что право на ведущее положение в обществе аристократы завоевали не происхождением, а нравственными достоинствами и делами ("Аристократия дала свободу Англии и поддерживает ее"), т. е. нравственные нормы, выработанные аристократами, - опора человеческой личности.

Кирсанов считает, что без принципов могут жить лишь безнравственные люди. Вместе с тем мы видим, что принципы Павла Петровича никак не соотносятся с его делами - жизнь типичного представителя аристократического общества проходит в праздности.

В отличие от него Базаров принимает только то, что полезно ("Мне скажут дело - я соглашусь". "В теперешнее время полезнее всего отрицание - мы отрицаем"). Непрерывный труд на благо общества является содержанием жизни Базарова. Тургенев раскрывает характер его работы: "Базаров привез с собой микроскоп и по целым часам с ним возился", он проводит "физические и химические опыты", то есть продолжает в Марьине свои естественнонаучные занятия. Важными чертами мировоззрения Базарова являются его атеизм и материализм.

В спорах с Павлом Петровичем Базаров доказывал необходимость отрицания образа жизни. На вопрос, что же он отрицает, последовал краткий ответ: "Все". Кирсанов не признавал такой жизненной позиции, что и явилось основой неприязни героев. Молодежь пришла разрушать и обличать, а построением займется кто-то другой. "Вы все отрицаете, или, выражаясь вернее, вы все разрушаете. Да ведь надобно и строить", - говорит Евгению Кирсанов. "Это уже не наше дело. Сперва нужно место расчистить", - отвечает Базаров.

При некоторой внешней схожести во взглядах Павла Петровича и Базарова на народ, в главном они расходятся. Павлу Петровичу религиозность народа, жизнь по заведенным дедами порядкам кажутся исконными и ценными чертами народной жизни, умиляют его. Базарову же эти качества ненавистны: "Народ полагает, что, когда гром гремит, это Илья-пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне согласиться с ним?" Одни и те же черты, присущие народной жизни, и называются героями романа по-разному, и по-разному оцениваются. Павел Петрович говорит: "Он (народ) не может жить без веры". Базаров же считает, что "грубейшее суеверие его душит".

Они спорят также о поэзии, искусстве, философии. Базаров поражает и раздражает Кирсанова своими хладнокровными мыслями об отрицании личности, всего духовного. С точки зрения Базарова, "читать Пушкина - потерянное время, заниматься музыкой смешно, наслаждаться природою - нелепо". Как истинный материалист, он воспринимает природу как "мастерскую", а "человек в ней работник". "Я умру, и из меня лопух расти будет", - прагматично говорит Базаров. Павел Петрович, напротив, любуется природой, любит искусство.

Максимализм Базарова, полагающего, что можно и нужно во всем полагаться только на собственный опыт и собственные ощущения, приводит к отрицанию искусства, поскольку искусство как раз и представляет собой обобщение и художественное осмысление чужого опыта. Нигилист считает, что искусство (и литература, и живопись, и музыка) размягчает душу, отвлекает от дела. Все это "романтизм", "чепуха". Базарову казалось кощунственным "толковать" об искусстве, "бессознательном творчестве", когда "дело идет о хлебе насущном".

В спорах Павла Петровича Кирсанова и Базарова хочется занять сторону то одного, то другого. Мне кажется, что оба этих героя Тургенева в чем-то были правы, а в чем-то заблуждались. Но в целом Базаров, олицетворяющий молодое поколение, имеет преимущества: ему присущи новизна мыслей, высокая работоспособность, самоотдача. Простым людям он ближе, ведь тянутся же к нему дворовые люди. (Базаров "владел особенным умением возбуждать к себе доверие в людях низших, хотя он никогда не потакал им и обходился с ними небрежно", пишет Тургенев). Принципы и идеалы отцов отходят в прошлое. Особенно наглядно это показано в сцене дуэли Кирсанова и Базарова. "Дуэль, - писал Тургенев, - введена для наглядного доказательства пустоты элегантно-дворянского рыцарства, выставленного преувеличенно комическим".

И Павел Петрович Кирсанов, и Базаров показаны Тургеневым как незаурядные личности. В силу обстоятельств они стали выразителями идей двух разных эпох, а также разных социальных лагерей - аристократического и революционно-демократического. Именно поэтому возникший между ними конфликт столь глубок. На его примере Тургенев наглядно показывает нам животрепещущие проблемы 60-х годов XIX века. Мастерство автора романа "Отцы и дети" позволяет нам почувствовать атмосферу этого переломного в жизни России времени.

2. Замечательный русский поэт Марина Цветаева однажды сказа­ла: «Я не верю стихам, которые - льются. Рвутся - да!» И доказывала это на протяжении всей жизни собственными - рвущимися из серд­ца - строками. Это были удивительно живые стихи о пережитом, не просто о выстраданном - о потрясшем. В них всегда было и есть дыхание. В самом прямом смысле: слышно, как человек дышит. Все стихи Цветаевой имеют источник, имя которому - душа поэта.

Судьба поэтессы сложилась трагически, но она была настолько яркой личностью и талантливым художником, что все жизненные перипетии нашли отражение в ее лирике.

Любовь к поэзии проснулась у Цветаевой рано. В октябре 1910 года она, еще ученица гимназии, тайком от семьи на собственные деньги издает свой первый поэтический сборник стихов «Вечерний альбом».

Первая книга - дневник очень наблюдательного и одаренного ребенка, в котором ничего не выдумано, ничего не приукрашено — все прожито.

Ах, этот мир и счастье быть на свете

Еще невзрослый передаст ли стих?

Уже в первой книге есть предельная искренность, ясно выражен­ная индивидуальность, даже нота трагизма среди наивных и светлых стихов:

Ты дал мне детство - лучше сказки

И дай мне смерть - в семнадцать лет...

«Молитва». 26 сентября 1909, Таруса

Отзывы на эту книгу были весьма благосклонными, и это всели­ло в юную поэтессу уверенность в своих силах. В частности, Макси­милиан Волошин так охарактеризовал сборник: «Это очень юная и неопытная книга. Многие стихи, если их раскрыть случайно, посре­ди книги, могут вызвать улыбку. Ее нужно читать подряд, как днев­ник, и тогда каждая строчка будет понятна и уместна».

Действительно, поэзия Цветаевой — это своеобразный днев­ник, где нашли отражение все значительные события ее непростой жизни:

Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья.

Я родилась.

«Стихи о Москве» (из цикла).

16 августа 1916

Даже в самых первых, наивных, но уже талантливых стихах про­явилось лучшее качество Цветаевой как поэта - тождество между личностью, жизнью и словом. Вот почему мы говорим, что вся по­эзия ее - исповедь! Об интимности, исповедальности стихов Мари­ны Цветаевой писал в 1910 году и В. Брюсов: «Когда читаешь ее книги, минутами становится неловко, словно заглянул нескромно через полузакрытое окно в чужую квартиру... Появляются уже не поэтические создания, но просто страницы чужого дневника». Ли­рическая героиня Цветаевой полностью отражает чувства и переживания самой Марины, так как поэтесса изначально принципиально поставила знак равенства между собой и своей лирической герои­ней. Исходя из этого стихи "Цветаевой личностные. Цветаева всегда считала, что поэт в своем творчестве должен быть индивидуален. Из этого принцип: быть только самой собой, ни в чем не зависеть ни..от времени, ни от пространства.

В 1912 году выходит второй сборник стихов «Волшебный фо­нарь». В «Волшебном фонаре» Цветаевой мы видим зарисовки се­мейного быта, очерки милых лиц мамы, сестры, знакомых, есть пей­зажи Москвы и Тарусы:

Вот и мир, где сияют витрины,

Вот Тверская, - мы вечно тоскуем о ней.

Кто для Аси нужнее Марины?

Милой Асеньки кто мне нужней?

«Тверская»

Встреча с будущим мужем Сергеем Эфроном перевернула всю жизнь Марины. Они не просто любили, они боготворили друг друга. Вот какие строки Цветаева посвятила своему любимому человеку:

В его лице я рыцарству верна,

- Всем вам, кто жил и умирал без страху! -

Такие - в роковые времена -

Слагают стансы - и идут на плаху.

«С. Э.». 3 июня 1914, Коктебель

В 1913 году выходит сборник «Из двух книг», куда вошли луч­шие стихотворения начинающей поэтессы. Темы и образы этой книги объединяет «детскость» - условная ориентация на роман­тическое видение мира глазами ребенка; детская влюбленность, непосредственность, любование жизнью. Поэтический язык сбор­ника универсален и включает традиционный набор символов литературы первого десятилетия XX в. Способность «закреплять текущий миг» и автобиографичность стихотворений придают им дневниковую направленность. В предисловии к сборнику «Из двух книг» Цветаева уже открыто говорит о дневниковости: «Все это было. Мои стихи - дневник, моя поэзия - поэзия собственных имен».

Поиск своего нового поэтического «я» отражается в поэзии Цве­таевой 1913-1915 годов. Сохраняя дневниковую последовательность, ее творчество «переходит» от условности к вполне жизненной от­кровенности; особое значение приобретают всевозможные подроб­ности, детали быта. В произведениях тех лет она стремится вопло­тить то, о чем говорила еще в предисловии к избранному «Из двух книг»: «Закрепляйте каждое мгновение, каждый жест- и форму руки, его кинувшей; не только вздох - и вырез губ, с которых он, легкий, слетел. Не презирайте внешнего!..»

Радость всех невинных глаз

- Всем на диво! -

В этот мир я родилась -

Быть счастливой...

«Радость всех невинных глаз».

3 декабря 1914

Поиск нового отразился и на общей организации ее стихов. Она широко использует логическое ударение, переносы, паузы не только для усиления экспрессивности стиха, но и для смыслового контрас­та, для создания особого интонационного жеста:

Безумье - и благоразумье,

Позор — и честь,

Все, что наводит на раздумье,

Все слишком есть-

Во мне! - Все каторжные страсти

Слились в одну!

Так в волосах моих - все масти

Ведут войну!

«Безумье — и благоразумье...».

3 января 1915

События первой мировой войны вносят новый пафос в русскую поэзию, и в лирике Цветаевой тоже намечается новый этап. Предре­волюционные годы в ее творчестве отмечены появлением русских фольклорных мотивов, использованием традиций городского «жес­токого» романса, частушек, заклятий. В стихотворениях 1916 года, впоследствии вошедших в «Версты», обретают жизнь такие исконно цветаевские темы, как Россия, поэзия, любовь. Далекая от политики, Марина Цветаева в своей «дневниковой» поэзии показала отноше­ние к революции, стала далее пророчицей:

Свершается страшная спевка, -

Обедня еще впереди!

Свобода! – Гулящая девка

На шалой солдатской груди!

«Из строго, стройного храма...»,

26 мая 1917

Творческий облик Цветаевой многогранен. Истоки ее творчес­кой многоплановости в ее яркой индивидуальности «Большим по-. этом может быть всякий — большой поэт, - писала Цветаева. - Для большого поэта достаточно большого поэтического дара. Для ве­ликого самого большого дара - мало, нужен равноценный дар лич­ности: ума, души, воли и устремление этого целого к определенной цели, то есть устроение этой цели» (статья «Искусство при свете совести», 1932 год).

Цветаева, как и ее лирическая героиня, никогда не знала покоя. Она выходила навстречу всем ветрам, всем вьюгам и бурям настоя­щего и будущего:

Другие - с очами и с личиком светлым,

А я-то ночами беседую с ветром.

Не с тем - английским

Зефиром младым, -

С хорошим, с широким,

Российским, сквозным!

«Другие — с очами и с личиком светлым...»

2 августа 1920

Стихи, написанные в 1917-1920 годах, вошли в сборник «Лебе­диный стан». Оказалось, что не только о чувствах интимных может писать Цветаева. Церковная Россия, Москва, юнкера, убитые в Ниж­нем, Корнилов, белогвардейцы («белые звезды», «белые праведни­ки») - вот образы этого сборника. Революция и гражданская война с болью прошли сквозь сердце Цветаевой, и пришло понимание, как прозрение: больно всем - и белым, и красным!

Белый был - красным стал:

Кровь обагрила.

Красным был - белым стал:

Смерть победила.

«Ох, грибок, ты мой, грибочек, белый груздь...»

Декабрь 1920

Когда прежняя, привычная и понятная жизнь была уже разруше­на, когда Цветаева осталась с дочерью, должна была выживать, сти­хи ее особенно стали похожи на странички дневника. Она начинает одно стихотворение словами: «Ты хочешь знать, как дни проходят?» И стихи рассказывают об этих днях — «Чердачный дворец мой...», «Высоко мое оконце...», «Сижу без света и без хлеба...», «О, скром­ный мой кров!» И самое страшное - смерть от голода двухлетней дочери Ирины - тоже в стихах. Это исповедь матери, которая не смогла спасти двух дочерей и спасла одну!

Две руки - ласкать, разглаживать

Нежные головки пышные.

Две руки - и. вот одна из них

За ночь оказалась лишняя.

«Две руки, легко опущенные...».

Первая половина апреля 1920

По стихам М. Цветаевой можно безошибочно составите ее био­графию. И отъезд из России в 1922 году, и горькие годы эмиграции, и столь же горькое возвращение (дочь, муж, сестра арестованы, встре­чи с ними уже не будет никогда). Экспрессивность и философская глубина, психологизм и мифотворчество, трагедия разлуки и острота одиночества становятся отличительными чертами поэзии Цветаевой этих лет. Большинство из созданного так и осталось неопубликован­ным. Последний прижизненный авторский сборник Цветаевой «Пос­ле России» вышел в Париже весной 1928 года. В него вошли почти все стихотворения, написанные с лета 1922 по 1925 год. Эта книга, хронологически продолжающая «Ремесло» (апрель 1921 - апрель 1922), по праву считается вершиной лирики поэтессы.

В 1939 году Цветаева с сыном возвратилась на родину. Начавша­яся война вынудила ее уехать в эвакуацию в Елабугу, где 31 августа 1941 года она покончила с собой. И, конечно, все в дневнике: «Мне -совестно, что я еще жива», в записке сыну: «Прости меня, но дальше было бы хуже» и в стихах:

Пора гасить фонарь

Наддверный...

«Пора снимать янтарь...»

Февраль 1941

Так заканчивается «дневник» Цветаевой, ее повесть о себе - ее стихи. Она знала, в чем ее беда — в том, что для нее «нет ни одной внешней вещи, все - в сердце и судьбе». Она так щедро расточала себя, но от этого становилась только богаче — как источник: чем больше черпаешь из него, тем больше он наполняется. Цветаева на­шла точную и.мудрую формулу: «Равенство дара души и слова - вот поэт». Ее собственный талант полностью соответствовал этой фор­муле. «Живу, созерцая свою жизнь, всю жизнь - у меня нет возраста и нет лица. Может быть, я - сама жизнь». Цветаева права, ставя знак равенства между поэтом и жизнью. Вся сила таланта пошла у нее на то, чтобы выразить эту полноту жизни. В поэзии виден весь человек. Нельзя скрыть ни волнение, ни пустоту, ни пошлость, ни равноду­шие. Марина Цветаева писала все без утайки, молитвенно, навынос. Ее слово - это ее жест, голос, мысль, явь и сон, сердцебиение. Но даже этого всего недостаточно для характеристики ее манеры, стиля, личности. Скорее так: Цветаева произносит монолог длиной в лири­ческий том, длиной в целую жизнь. Лирика, эпос, драма, статья, пе­ревод, письмо - все это, вместе взятое, дневник жадной к жизни, чут­кой, чувствительной, гордой души.

Пляшущим шагом прошла по земле! - Неба дочь!

С полным передником роз! - Ни ростка не наруша!

Знаю, умру на заре! - Ястребиную ночь

Бог не пошлет по мою лебединую душу!

Нежной рукой отведя нецелованный крест,

В щедрое небо рванусь за последним приветом.

Прорезь зари — и ответной улыбки прорез...

-Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!

«Знаю, умру на заре...». Декабрь 1920