Пример. Детские жертвы

(семинар для раковых больных в Зальцбурге, 2000 г.)

Райнхард: У меня карцинома предстательной железы, а моя дочь вот уже пять лет страдает анорексией. Ужасно.

Хеллингер: Ты знаешь, что значит анорексия? Тебе знакома динамика анорексии? Дочь мысленно говорит тебе: «Лучше исчезну я, чем ты, милый папа». Это широко распространенная динамика анорексии. Какое здесь может быть решение? Скажи дочери: «Я останусь жить».

В семейной расстановке три дочери стоят напротив матери. Райнхард поставил себя за плечами у жены. Стало ясно, что он хочет покинуть семью. Отец отходит на несколько шагов назад и отворачивается. Хеллингер ставит дочь, больную анорексией, спиной к отцу, словно она не дает ему уйти.

Хеллингер дочери с анорексией: Как ты себя здесь чувствуешь?

Дочь: Хочется плакать. И все-таки это хоть какое-то избавление. Здесь мне лучше.

Хеллингер заместителю Райнхарда: Что изменилось с тех пор, как она здесь стоит?

Муж: Мне лучше.

Хеллингер Райнхарду: Если твоя дочь уйдет, тебе будет лучше. Это как тайное жертвоприношение ребенка, старый обычай, который здесь находит продолжение. Родители считают: «Если ребенок уйдет, мы сможем остаться». Послание родителей, или в данном конкретном случае, послание отца ребенку следующее: «Умри, чтобы я смог остаться в живых». А ребенок говорит тебе: «Я умру, чтобы ты остался жить». Здесь имеет место очень архаичная динамика.

Обращаясь к группе: Если встречается такой набор фактов, решение следует искать в роду. Только на уровне родительской семьи решения не найти.

Райнхарду: Твоя добрая воля или добрая воля жены здесь не помогут. Нам нужно найти решение для ребенка.