Лекция № 1. Духовная культура: понятие, проблемы, принципы. Религия в контексте духовной культуры 2 страница

метрах в 150 от дороги обглоданного мужика.

- Ты зря так лупишь по всему подряд. Винтовочку - то не напрягай зря - советует пареньку Андрей.

- Тебе то чего? Ты что возбудился? Я - снайпер, а ты кто? Сиди со своей допотопной берданой, охотничек!

- Снайпер говоришь? Хорошо, скажи, будь добр - что такое тысячная? Формула тысячной? Цена щелчка барабанчика

ввода боковых поправок?

- Да чего ты ко мне докопался, толстый? Я те что - школьник?

- Ты не снайпер, ты мотострелок с винтовкой. И не надувайся - у таких как твоя винтовочек при настреле более

тысячи выстрелов заклинивает затвор в затворной раме. После этого - только неполная разборка винтовки. И так далее.

Ты сколько выстрелил уже?

- Откуда я помню? Я че - компьютер? - злится паренек с винтовкой.

- Если ты снайпер, а не пулеметчик - то должен это знать, настрел у тебя не ящиками. Вот и прикинь - как оно

будет - если твоя заклинит в самый неподходящий момент, а толстого рядом не окажется? Дальше: пистолетная рукоятка

коротка, мизинец висит в воздухе. Значит - увидишь ломаные носилки или велосипед - снимай резину с рукоятки и

натягивай на пистолетную рукоятку. Понял?

- А почему - сломанные носилки только для этого годятся?

- Потому что целые нужны будут в дело. Затыльник приклада - голое железо, удерживать приклад в плече одинаково

во время стрельбы сложно. Значит надо намотать пластырь, изоленту. Можно нас попросить - глядишь какой затыльник и

найдется.

- Ты дядьку сынок слушай. Дядька дело говорит - заявляет сапер, остренько покосившись на Андрея. - И за

толстого извинись, кстати.

- Да отвалите вы от меня. Чего прицепились, сам знаю, что делать - снайперишко обиженно нахохлился. Андрей

коротко подмигивает саперу. Тот в ответ ухмыляется.

- Что, действительно клинит после тыщи выстрелов?

- Ага. Где-то с четверть таких браковок.

- Мда... мрак...

Останавливаемся у каких-то домиков. Вокруг валяются всякие домашние вещи, которые дико смотрятся посреди улицы

- видно тут хорошо помарадерили. Сапер подбирает себе пухлую подушку в наволочке, пристраивает ее себе под задницу.

Предложенную ему пенку-сидейку отвергает - так привычнее, да и потом горит наверно это пенка хорошо. Последнее явно

отмаза, потому как на замечание Андрея о том, что если тут так все будет гореть, то нам и без пенок кисло придется,

пропускается мимо ушей.

- Чего ждем?

- Танки еще не приехали.

- Ясно.

Пока ждем прибытия тяжелого железа бойцы потихоньку шарятся в близлежащих коттеджах. Николаичу это не

нравится, мы остаемся сидеть как сидели, да и приданных Николаич не отпускает - токо слезть, ноги размять. Правда

ничего и не происходит - шарящие ничего не нашли - 'все уже украдено до нас', зомбаков не попалось ни одного, так

что тишь.

Единственно, кто работает - так это наш ботан-связист. Вроде как он проникся важностью своей задачи или просто

нравится ему болтать с приятелями - но связь с соседями он держит четко.

Николаичу - видно с утра хворь достала - и это не по душе.

- Ты поменьше трепись - если нас слушают - слишком много знать будут.

- Так я ж о пустяках!

- Из пустяков можно тоже выводы сделать...

Кронштадтские продублировали связь - прикомандировав в каждую группу двоих своих - связиста и координатора.

Ясно ребятки треплются вроде бы о ерунде. Но может Николаич и прав. Связываюсь с начальством - врач

оториноларинголог оказывается. Развернули они свой пункт практически на льду - под прикрытием корабельной

артиллерии. Ну, это умно, мало найдется охотников их там обижать. Определяемся по порядку взаимодействия. Так мне от

него и не перепало матобеспечения, ну да живы будем - сквитаемся.

- Заводи! Выходим на исходные!

Все рассаживаются по местам, БТР под нами фыркает и дергает вперед.

- Хорошо, что мы первые идем, а то от маталыг нам в морду накидало бы дерьмища! - орет мне в ухо Андрей. Киваю

в ответ.

Мотает нас сильно - водила прет, не разбирая дороги.

Хоть мы тут уже ездили - не могу сориентироваться. Вроде мы должны выкатиться с юга, но что-то забираем

слишком к Петергофу.

Водила дает по тормозам, Николаич орет: 'Не стрелять!'

Нам навстречу бежит расхристанный мужичонко, видимо выскочил из какой-то ямы - только что его было не видно.

Он явно живой, машет руками и орет: 'Я живой!!! Живой!!!'

Добегает до борта, тычется как очумевший, смотрит на нас снизу вверх дикими глазами. Видок у него жуткий,

впору забубенному бомжу - и воняет от него дерьмищем, рвотой и страхом. Но что-то в лице - а у него именно лицо, а

не синяковая рожа - говорит, что это нормальный человек, только вот хреново ему пришлось. Лицо осунувшееся, голодное

и глаза ввалились как у старой лошади.

- Вы - военные? Вы - военные?

- Да. Из Кронштадта. Ты кто? Откуда?

Мужик садится прямо у колеса, его колотит и он начинает плакать каким-то лающим сухим плачем - без слез.

Жутко, когда так рыдает взрослый - и явно не трясогузный мужик.

Тут мне надо работать. Соскальзываю с брони, слышу, как Николаич прыгает следом, крикнув: 'Наблюдать! Всем -

по секторам. Нечего тут таращиться, мы разберемся!'

Подбежавших от маталыг курсантов рыком гонит обратно.

У мужика не истерика, просто отходняк такой дикий. Сую ему фляжку, забыв, что там водка. Он хапает несколько

больших глотков, кашляет.

- Водички, водички дайте.

Поспевает Николаич - ухитряется налить воду в пластиковый стаканчик (видно не хочет, чтоб такой грязнючий

мужичина его флягу смоткал.) Стаканчик мнется, в ходуном ходящих руках, мужик жадно глотает воду, расплескивая ее

вокруг. Ему немного легчает.

- Ты откуда?

- Из лагеря спасения! Там еще люди остались! Много! Помогите!

- Нехилый у вас тут лагерь спасения. Где он?

- На заводе. Там, в цехах.

К нам присоединяется сапер, что постарше. Николаич мельком глянув на него, тут же, возвращается к мужику.

Видно, что, по его мнению, сапер здесь полезнее, чем на броне.

- Что там в лагере? Ты что такой дикий?

- Ты б сам был такой дикий!

Мужика снова начинает колотить.

- Давай излагай по порядку. Потом будешь истерить. Есть что важное - говори.

- Спокойнее, Николаич, спокойнее - ему солоно пришлось, видно же. Давайте рассказывайте, чем можем помочь.

Вас зовут как?

Николаич не возражает против старой, но верной методы хороший - плохой.

- Получается так, ничего он не расскажет. Он вон в истерике. Нашатырь лучше дайте ему понюхать, даме нервной.

Мужик словно выныривает из омута, с ненавистью смотрит на Николаича и обращаясь уже только ко мне достаточно

внятно говорит:

- Я - инженер Севостьянов. Лагерь спасения - открыли на второй день этого гадства. Указатели поставили.

Эвакуации помогали. Тут неподалеку учебка ментовская - вот курсанты прикрывали. Народ туда бежал потоком. И то -

чего не бежать - тут это самое укрепленное место. Отовсюду бежали. И из Стрельны. Из Петергофа были. С дороги - кто

откуда. Мы помогали колючку тянуть, забор наростили, сами как дураки вышки дополнительно поставили. Но все равно

мертвяки прорывались, а потом какие-то твари - тоже мертвые, но здоровущие. Народ потому заперли по цехам - чтоб

жертв не было. А потом ночью стрельба. Утром - блин, утром оказалось, что власть переменилась. Новые какие-то

появились - но и ментов осталось, хотя сильно меньше, чем было.

Мужик со стоном переводит дух.

- Весь лагерь - ловушка. Люди - мясо. Последние три дня ни воды, ни еды. Согнали как селедок в бочку - не

сесть, ни лечь. Кто умирал - соседи чтоб не сдохнуть, голыми руками шеи умершим ломали. И блин нашлось пидоров -

тоже в охрану подались. Из наших же! А там ритуал. Нам показывали. Мы все видели. Чтоб они суки в своих кишках

задохлись! Нелюдь, хуже мертвяков.

- Кто там сейчас верховодит?

- Психопаты какие-то долбанутые на всю голову. Церковь 'Священной Вечной жизни' с Великим Мастером во главе.

- Первый раз слышу.

- Я тоже впервые услышал. Но от этого не легче.

- Они могут оказать сопротивление?

- Могут. И окажут. Они ж долбанутые! Оружие у них есть.

- Там у вас на заводе - только корпуса или бортовое вооружение тоже есть?

- К нам техника разоруженная поступает. Но у этих пара БТР с вооружением были точно - свои, наверное. Это

только то, что я видел. БТР- 80. Но камуфляж у них другой.

- Мины, фугасы - видел? - это сапер о своем, о девичьем.

- Не видел.

- Гранатометы есть? ПТУРСЫ? Танки на ходу?

- Не знаю. Тех, кого видел - с легким стрелковым были.

- Сколько всего там этих церковников?

- Полста будет точно. Может и больше.

- Ты-то как удрал?

- Нас шестеро бежало. Ночью еще. Мы ж заводские, там у себя как дома. Я один выбрался. Водички дайте еще, а?

Пересохло все внутри.

Издалека доносится автоматная трескотня, потом раскатистое драканье крупнокалиберных - два, потом еще один.

Интересное кино - это наши или по нашим?

- Связь, что там?

- Огневой контакт! Атакованы морфом, есть потери, просят медиков - помочь.

- Это точно наши?

- Ручаюсь - Пашка там, точно он на связи. Да, морф необычный - у него четыре руки!

- Они что там - пьяные?

- Нет, точно - подтверждает - четырехрукий.

Ерунда какая-то...

Летеха, к которому мы обращаемся с требованием транспорта - жмется и кряхтит.

Начинается хреномуть многоначалия - мы не можем ему приказать, он - нам. В итоге возникает дискуссия

изначально дурацкого свойства типа 'должен ли джентльмен, если он должен?'

Под огонь попали не его сослуживцы, ему до них нет никакого дела, а отправить коробочку непойми куда - тоже

стремно. Я прекрасно его понимаю. Самому ехать неохота, тем более что начальство новоявленное точно не стронется со

своего бережка, где ему уютно под сенью пушек.

Однако там раненые, и они точно ждут с нетерпением бронированную скорую помощь. Будет очень кисло, если они

помрут только из-за того, что летеха пожабится дать колесницу гусеничную.

Некоторое время идет яростная торговля в радиоэфире, в итоге летехе обещают много всего полезного - если

пришлет коробку - и кучу извращений физического свойства - если не пришлет.

Скоропомощной экипаж формируется несколько необычно - маталыга, как наиболее подходящая для перевозки раненых

- у нее дверцы сзади и пузо вместительное, мы с Надеждой (чертова баба даже слушать не стала возражения - дескать не

стоит класть всех медиков группы в одну корзину и просто залезла в таратайку), Саша с Серегой - в усиление и пара

курсантов - в которых я не без удивления узнал Званцева - младшего и его приятеля.

Туда мы катим сидя внутри гусеничной кареты скорой помощи, как ее нарек смешливый лопоухий курсантер. Одно

дело - когда рядом сидит Андрей со слонобоем, а другое дело Саша или курсантеры, которые хорошие ребята и даже

стреляют неплохо, но вот при нападении морфа я все же лучше б оказался рядом с Андреем.

Маталыга идет несколько жестче БТР, нас потряхивает в салоне, который куда здоровее БТРовского, но вроде как

сильно ниже - сидеть приходится бубликом. Зато видно, что тягач - кроме лавок никаких загадочных ящичков и коробочек

с проводами и шлангами нет. Пока едем - по совету Надежды Николаевны вынимаем пластины из броников. Дышать сразу

становится легче.

На месте оказывается, что все не так плохо - раненых четверо, но к счастью все не тяжелые - один с гордостью

показывает каску с содранной краской - морф не шибко разбираясь, хапнул парня за голову, а голова оказалась в шлёме,

что и выручило. А так - переломы. Сильные ушибы, ссадины и царапины, у одного возможно - повреждение внутренних

органов, очень похоже на тупую травму живота, но тут все равно - эвакуация, не боец он со сломанной ногой.

Санинструктор у них в команде оказался неглупый - так что в шесть рук обрабатываем и шинируем быстро.

У них оказывается и носилки есть. Курсантеры хватаются за ручки и бодрым галопом тянут первого раненого.

Успеваю вспомнить про Марка и рявкаю, чтоб остановились. Остановились - а на меня все уставились недоумевающе.

Когда нас дрессировали на военной кафедре и учили эвакуировать раненых, мы на своей шкуре убедились в том,

что это сложное и тяжелое действие. Майор Сухов, подтянутый, голенастый и ироничный поручил первой четверке

носильщиков пробежать с 'раненым на носилках' кружок по стадиону. После чего загрузить пострадавшего в угрюмую

приземистую транспортерину. Жертвой выбрали Марка - как самого легкого. Не учли того, что в нем явно был актерский

талант, и он нередко веселил однокурсников различными репризами, особенно ему удавались сцены из постановок

Жмеринского драматического театра оперного балета.

- Э, Мепистохэл! Вам зовут из подземелье!

- Кому, мине? Чичас иду!

Калитка пипскнула и Мепистохэл явился.

Вот тут во время таскания Марк и смешил и бесил своих таскателей, вовсю играя роль раджи на прогулке. Ржать,

неся бегом тяжесть (а Марк все-таки был в сапогах и с автоматом) - не сахар. Когда ребята подбежали, наконец, к

транспортному средству и закинули передние ручки на борт, передняя пара залезла в кузов и все облегченно рывком

вдвинули носилки с телом в кузов.

Тело неожиданно прервало свою тираду о 'нерадивых и нелепых слугах' таким мощным ревом, что все чуть не

подпрыгнули. Марк коряво вывалился из носилок, спустил свои портки и стал корячиться, пытаясь глянуть, что у него на

тыльной стороне организма. На тощем заднем фасаде оказалась здоровенная ссадина и быстро наливающийся мрачной

синевой не меньших размеров синячище.

- Вы видите - невозмутимо пояснил майор Сухов - одну из характерных ошибок при загрузке раненых в транспорт.

Самая нижняя часть при переноске раненых в брезентовых носилках естественно провисает и выдается за уровень ручек,

что при резкой загрузке в кузов или салон сантранспорта вызывает дополнительную травматизацию раненых.

Мне тогда показалось, что майор это объясняет уже в сотый раз, и такой ход событий нимало его не удивил,

наоборот - все шло по накатанной колее.

Раненых загружаем быстро - но аккуратно.

Возникает короткий спор с полканом, который командует этой группой - он безапелляционно требует эвакуировать

раненых, чтоб под ногами не болтались, а мне надо на морфа глянуть. К слову - и вывезти тушу отсюда - если не

сделаю, мне Валентина этого точно не простит - отращивание дополнительных конечностей некрофауной обязательно нужно

изучить как можно быстрее.

Полкану эти премудрости - как зайцу барабан, так, суемудрие.

Не знаю, чем там дело бы кончилось, если б не Надежда, которая спокойно влезла в беседу с совершенно штатским

заявлением, что пока я гляну неидентифицированное метаморфированное некрообразование она задержит отправку 'этой

машинки' и обещает присмотреть за пострадавшими мальчиками. Все это выговаривается так, что любого военного может

Кондратий хватить - все-таки каждая женщина в душе актриса - тут Надя может и хватанула через край, но спорить с

такой гражданской интеллигентной дурой - явно бессмысленно, полкан смотрит на нее - и право если б он сплюнул это

было бы менее оскорбительно, но наша сестричка отвечает ему настолько безмятежным взглядом, что офицер теряется.

Отыгрывается он на мне, тыкнув пальцем в ту сторону, где эта падаль валяется.

- Совсем рядом с боковым охранением. Охранение вон там, у сарайчика, а туша чуть дальше.

Припускаю туда мелкой рысью.

На полдороге соображаю, что вообще-то надо было бы взять ребят с собой для переноски. Когда собираюсь бежать

обратно - соображаю, что на коробочке проще было подъехать. Да и не стоит тут в одиночку гонять. Ну да ладно - авось

обойдется, тем более, что боковое охранение в случае чего прикроет.

Около сарайчика никакого боевого охранения нет. Видно, что тут была пальба - гильз до черта. Прикидываю, в

какую сторону стреляли - и действительно совсем рядом нахожу кучу прострелянных тряпок. Морф сравнительно невысок,

зато широк в плечах, скорее антропоморфен, рук вижу только две (или это уже можно назвать лапами?), на теле - одежда

и обувь, грязная конечно, но вполне по размерам, что странновато.

Башку ему расквасили добротно, потому переворачиваю его на спину без опаски.

Чертыхаюсь.

Из расстегнутого драпового старомодного пальто действительно торчит еще пара рук. Маленькие такие ручки -

причем очевидно, что падая морф их своим весом поломал. 'Ничего не понимаю, шеф! - Аналогично'

Расстегнув пуговицы пальто, чертыхаюсь еще раз. Морфы не дошли еще до того, чтоб отращивать себе

дополнительные конечности. Просто я не взял в учет, с кем мы имеем дело. Ночная смена пришла, действительно.

Обе руки пришиты в области середины грудины. Просто пришиты. По виду - руки принадлежали ребенку лет 6 - 7,

потом ампутированы в области плечевого сустава и вшиты в грубо сделанный разрез на груди... Всего - навсего.

Даже без особого разбирательства видно, что они нефункциональны - тот, кто этим занимался - не заморачивался

с иннервацией, созданием суставной сумки и так далее. Топорная работа, хотя, пожалуй, какая- никакая медицинская

практика имеется. Но не выше третьего курса. И по качеству исполнения - троечная, некачественная.

Мда... Что еще можно сказать. А можно сказать, что пришивалось прижизненно. Безусловно. По потекам крови

видно - лежашему на спине. Грудь еще выбрита, хотя человек при жизни был волосат изрядно. Но никаких следов

нормальной обработки хирургической операционного поля - и в помине нет.

Ладно. Надо побыстрее эвакуироваться. Побыстрее рассказать Николаичу, что видел. Противничек у нас еще тот,

даже и не знаю, какой гадости от него ожидать.

Встаю, осматриваюсь по сторонам.

Несмотря на безлюдность - почему - то остро ощущаю себя мишенью. Пухлой, здоровенной мишенью. Слева слышу

голоса - азартные такие и молодые вроде. Высовываюсь аккуратно из-за сарайчика - впереди метрах в тридцати в низинке

растет дерево. Там скучилось четыре солдапера - судя по снаряге и повязкам на руках - наши.

Мне кажется, что они окружили что-то висящее на суке дерева, ну да веревку вижу точно. Увлеклись ребятки так,

что подхожу совершенно беспрепятственно, они дергаются, только когда я начинаю говорить.

- Это вы - боевое охранение?

- А тебе какое дело? - вызывающе откликается один из них

- Такое, что вы лихо несете службу. Достойно. Немного удивляет ваш повышенный интерес к дамским трусикам. На

память взять хотите, или поносить?

- А не пойти ли тебе...!

Адрес сопляк называет конкретный. И, похоже, что из них четверых - он самый борзый. Лидер, скорее всего. Так

с веткой в руке и стоит. То ли забыл, то ли наглый. Вот те двое, что слева - засмущались. Четвертый пока не ясен.

Значит надо быстро чморить лидера и дробить группу, а то, не ровен час, в спину пальнут. Не думаю, что их сотоварищи

очень одобрят то, что вместо боевого охранения эти придурки старательно тянут веткой с подвешенной за ногу зомбячки

ее трусы. Значит, могу пострадать за свое необдуманное вмешательство.

- Зачем девчонку подвесили?

- Это не мы, она уже висела так - отозвался слева крайний, значит, я не ошибся в оценке, не гопота они.

- А подумать, кто и зачем ее подвесил - не судьба? Вы вон стояли - меня не увидели, так увлеклись. Вас с ножа

можно было б снять, не то, что очередью. Автоматы у вас - за спиной, пока дотянетесь. Думаете тут морф один на всю

округу?

Кажется, проняло - заозирались. Кроме лидера. Тот подходит ближе и цедит:

- Вали отсюда, сами разберемся!

- Не вопрос. Уже валю.

А вот теперь не ошибиться - начинаю поворачиваться как бы уходя, замечаю движение оппонента и опережаю его -

с разворота в челюсть. Он явно этого не ожидал, да еще собирался мне пинка дать на прощание - хорошо ему влетело,

душевно. Башку о мерзлую землю не расшибет - она у него в каске, а вот в себя приходить будет долго. Надеюсь, что я

ему ничего костного не поломал. Ну да рукой бил, хотя хотелось врезать прикладом по наглой тупой роже.

- Ты чо, сдурел?

- Товарищ ваш попросил меня, чтоб я валил. Я его просьбу выполнил. Теперь я вас убедительно прошу - заняться

не некрофилическими забавами, а вести, черт вас дери, наблюдение за окрестностями и прилегающей местностью, для чего

вас сюда и направили. Я сюда за ранеными приехал и мне тут еще калеки не нужны. Все, дискуссия окончена - автоматы в

руки - поделили зону контроля на сектора - и наблюдать.

- А с Тимуром что? Ты ж его убил!

- У Тимура нокаут. Всего-навсего. Хамить не надо незнакомым докторам. Да и не докторам тоже не надо. Меня ваш

полкан попросил глянуть, как вы службу несете - раз я морфа обследовать сюда пришел. Так что автомат этого дурня я с

собой возьму - у командира пусть заберет. Ясно? Ответа не слышу.

- Ясно...

- Вот и молодцы.

Так, вроде они в драку лезть не собираются. Ну, это знакомо - выбил лидера - остальные теряются, а они еще и

не банда, так, сброд малорослый. Теперь - что с зомби.

Красивая была девушка. А теперь висит вниз головой, нелепо растопырившись из-за того, что веревкой подтянута

за ногу к суку. Тяжелые роскошные волосы с набившимся в них мусором метут по грязному насту - она пытается

дотянуться руками до стоящих неподалеку салобонов. Лицо классических пропорций, только чугунно-черное из-за прилива

крови и резко выделяются белки глаз - как на древнегреческих бронзовых статуях, где вставлялись кусочки серебра в

глазницы. Стрелять в такую красоту из ПМ как-то совестно, вот тут и пригождается 'Марго'. Приседаю, не теряя из виду

этих балбесов, вот она поворачивается виском... Тап-тап. Все, обмякла, руки шлепаются на снег. Теперь вместо 'Марго'

- 'Копуша' - перехватываю лезвием веревку сразу над высоченным каблуком - девчонка полуодета, из зимнего на ней

только сапоги на каблуках. По уму надо бы глянуть - от чего умерла, но какая собственно сейчас разница.

Прихватываю калаш с вяло возящегося Тимура и, не слишком поворачиваясь спиной, откатываюсь за сарайчик.

То, что совсем рядом появляется урчащее рыло МТ-ЛБ с серыми полосами - радует очень сильно. Оказывается,

ребятам пришло в голову, что поговорка про гору и Магомета имеет возможные варианты. Это замечательно.

Морф оказывается не слишком тяжелым и ребята сначала держатся отлично, только вот когда мы его затягиваем на

верх агрегата одна из ручонок отрывается. Званцев - младший стремительно бледнеет, что особенно по ушам заметно и

прыгает с машины долой. Мне тоже мерзко на душе, но надо держать фасон - подбираю ручонку и запихиваю ее морфу в

карман пальто.

Прихватываю тушу к какой-то выступающей детали поданным водителем шнуром.

Теперь не свалится.

Водила очень недоволен тем, что мы ему погрузили, но уж не знаю как - Надежда его угомонила. Бурчит, но вот

даже шкертик нашел.

Все - едем на берег.

Вкратце рассказываю все, что видел.

- А я таким всегда место уступал - немного непонятно заявляет младший Званцев.

- Каким - таким?

- У кого каблуки высокие. Они всегда с радостью садились - а вот старухи вечно какую-то щемоту разводят - то

выговоры устраивают 'что я по-вашему такая старая, что вы мне место уступаете!', то кота за хвост тянут мокрым

полотенцем, пока какой - нибудь тин без комплексов на пустое место не плюхнется, стоишь потом как дурак. Даже

беременные не всегда садятся - а вот у кого каблуки - те очень рады и благодарны.

- Походил бы ты на каблуках - вопросов бы не возникало - немного свысока заявляет Надежда.

- Не, боюсь мне это не светит - с искренним огорчением заявляет лопоухий.

И заливисто хохочет, видя удивленное лицо медсестры - купилась Надя как маленькая. Раненые тоже посмеиваются

и по мере возможности участвуют в разговоре. Каждому не терпится рассказать о своей героической схватке с нежитью.

Как я понимаю, контакт был внезапный, но шумный. Заметили его поздно - тихарился где-то.

- А он мне как даст - так я кувыркаться устал! - хвастливо говорит тот, у кого подозрение на тупую травму

живота. Мы посматриваем за ним - но вроде пока признаков внутреннего кровотечения - во всяком случае, бесспорных -

нет, и это замечательно.

Не замечательно то, что старший машины, после некоторого бубнения рации, высовывается в салон и говорит:

- Подполковник этот требует, чтоб мы вернулись. Говорит - необходима ваша помощь, причем немедленно.

- Что у них там стряслось?

- Не сказал. Ну что, поворачиваем?

- Поворачиваем. Своим сообщи. Ну, нашим в смысле.

- Ага.

Бойко развернувшись на левой гусенице, отчего нас сложило в кучу, маталыга поперла обратно. Раненые ругаются,

пытаясь донести до водителя массу интересной информации о нем и его манере езды - и по - моему настроение у них

упало - вот уже совсем близенько было оказаться в безопасности, ан приходится возвращаться, куда не надо.

Сунутый в угол тимуровский автомат во время боевого разворота вывалился и больно стукнул стволом по колену

лопоухого курсанта. Естественно тот заинтересовался - откуда тут ствол. Вкратце объясняю.

- Да, тут только ипатьевский метод поможет - соглашается сосед лопоухого.

- Это как?

- А был такой передовик производства - Ипатьев. Сталин часто рекомендовал использовать его метод для

улучшения показателей.

- И какой это метод?

- Ипать, ипать и еще раз ипать!

- А что, хороший метод. А то разборзелись салобоны, края не видят, застариковали!

- Ну, да, в общем.

Тут лопоухий снимает крышку затворной коробки и ахает как-то по - женски удивленно.

- Не, вы гляньте - этот мудиль только сверху смазку обтер - а внутри все как было, так и осталось в

консервации. Как он стрелять собирался?

К моему несказанному удивлению вместо того, чтоб вытереть замасленную руку об штаны паренек достает из

кармана носовой платок и старательно обтирает пальцы. Потом брезгливо ставит оружие обратно в угол.

- Пяхота!

Прибытие наше оказывается настолько долгожданным, что нас тут же встречают букетом матюков - какого лилового

мы так долго ехали?

Водитель и старший за словом в карман не лезут - лай стоит добротный. Мы с Надеждой тут же оказываемся

утянутыми от машины - по пути видим, что тут что-то произошло - причем нехорошее - достаточно благодушный раньше

народ словно ощетинился, оружие под рукой держит, все какие-то нервные.

Уже знакомый санинструктор корячится в небольшой комнатенке, где на полу лежит и сидит с десяток

окровавленных человек - один свернувшись клубком в углу и рядом с ним - автоматчик наизготовку, остальные - на

особицу. Ничего не понимаю - одеты они все в одинаковый камуфляж. Да и повязки синие вижу. Разве что кажется - у

того, одиночки вроде как повязка какая-то пыльная. Санинструктор мельком кидает - этого потом. Если время останется.

Работы оказывается неожиданно много. Настоящий, без дураков, огнестрел, причем не только пулевые ранения, но

и осколочные. За окном странное сочетание звуков - очень знакомое. Давно уже удивился тому, что тяжелая техника

сочетает в себе несочетаемое - например ревущий за окном танк к басовому низкому гулу двигателя приплетает чистые

высокие звуки лязгающих траков и странно это слышать в комплекте - по уму кажется, что не может быть такого звонкого

мелодичного звука от бронечудища. Чего там танк возится непонятно - санинструктор не успевает нам толком ничего

сказать, как какой-то капитан бегом уводит его - несмотря на наши возражения. Попытка забрать и нас для чего-то

спешного - проваливается, капитан посылается в лес и поля. Это его страшно бесит, но Надежда заявляет, что она

вольнонаемная, а я на голубом глазу ставлю его в известность, что сам офицер того же ранга.

Работаем, лихорадочно спеша - раненые как на грех все тяжелые, не безнадежные.

Восемь человек. Два жгута. Двенадцать перевязок. Кровопотеря здоровенная. Хорошо еще, что вроде справляемся -

и везет - терминальных нет. Пока нет. Везти их надо быстро. А еще этот странный парень в углу с часовым. Но

сопровождающий с маталыгой должен быть и охрану снимать нельзя. Ладно, сам справлюсь.

Одним махом расходуем половину своих припасов, а лягушки с кровозаменителем - уходят все. Этих надо