Глава 7 Понял, не дурак

Мама не знала, что этот день Настя прогуляла. В смысле не пошла в школу. Вечером она пришла домой – и всё там было как обычно. А обычно Настя в школу регулярно ходила. Поэтому у мамы даже мысли не возникло, что может быть как-то по-другому.

А потому Настя в школу не пошла, что читала всю ночь. И весь следующий день. Ведь это оказалась не просто книжка, а что-то удивительное, хотя поначалу, в силу того, что Настя совсем плохо знала историческую науку, да и читать такие большие книги не имела навыка, ей было трудно, неинтересно и утомительно. Но постепенно вся эта история – а вернее, много историй, которые переплетались, перетекали друг в друга, так увлекла её, что девочка забыла обо всём, кроме этой книги. Главный её герой – Жан Вальжан был похож на неё, Настю. Вернее, ей очень хотелось, чтобы был похож. Вернее, она на него. Когда-то он был тупой, забитый и несчастный, но однажды, совершив в ответ на хорошее к себе отношение такой же тупой и злой поступок, он вдруг что-то понял и… изменился. Вдруг, да, вдруг его пробрало, и тупой скотиной ему быть расхотелось. Расхотелось стараться пробраться вверх только затем, чтобы жить в наслаждениях и развлечениях. Он всё это мог бы – но вместо этого стал помогать таким же убогим и несчастным, каким был когда-то сам. Настя нашла в этой книге даже историю про бедную маленькую девочку Козетту, которую в младшей школе читали им вслух на внеклассном чтении. Удивилась – надо же, а она думала, что это отдельная специальная книжка. Такая – для жалости, как «Муму».

И продолжала читать дальше. Жан Вальжан был умным и добрым, а главное – предприимчивым и деятельным. Он помогал, помогал, помогал – и стал благодетелем целого края. Огромному количеству людей от его деятельности было только хорошо. И эти люди тоже менялись. В лучшую, разумеется, сторону. Правда, не все – большинство всё равно оказывались хитрыми и неблагодарными, но некоторые-то улучшались. Всё лечилось добром – так считал этот персонаж. И продолжал стараться. Его жизнь была теперь со смыслом. И это очень нравилось Насте.

Нужно жалеть и помогать – казалось ей. И тогда люди непременно станут лучше. Генка, например. Или Алексей. Который красивый как принц, но какой-то очень заносчивый. А значит, бессердечный.

Алексей…

На следующей день Настя пришла, разумеется, в школу. Классной руководительнице пролепетала что-то вроде «Плохо себя чувствовала». И та поверила – Настя в прогульщиках никогда не числилась. И во врушках тоже.

Да Настя ведь особо и не соврала. Тогда, после целой ночи чтения, она, забравшись в кровать примерно за час до звонка будильника, тут же провалилась в сон. А по будильнику встала, собрала маме завтрак и, проводив её на работу, снова схватила книгу. Ведь осталось читать ещё больше половины! Что там, как? Забыв о еде и обо всём остальном, Настя читала и читала. Сердце её билось часто и как-то особенно рьяно, руки стали влажными и даже немного подрагивали, так она волновалась. С большим интересом, хоть и не во всём разобравшись, девочка прочитала про очередную французскую революцию и баррикады. Уроки она учила плохо, а потому не помнила из истории, что там у них во Франции тогда было и зачем. Настя читала и просто сочувствовала людям, которые боролись за свои права и против засилья богатых, ей было жалко погибшего Гавроша – мальчишка собирал патроны, которые носил своим, засевшим на баррикаде. Правда, на злобных и весьма гадких родственников Гавроша, которые не любили его самого, мучили Козетту, обижали её умершую от страданий и горя мать по имени Фантина, издевались над добрым Жаном Вальжаном, почему-то не действовало правило – что всё лечится добрым отношением. Настя решила, что это как раз правило-то и подтверждает. Для того и книжку написали.

А потому к вечеру, закончив чтение, вытерла слёзы, тщательно умылась. И, гордо вскинув голову, посмотрела в окно. Да, пусть она самая ничтожная в классе, пусть над ней посмеиваются и не принимают всерьёз, а на Восьмое марта даже забывают подарить подарок. Пусть! Она сама будет деятельно доброй – к тем, кто в этом нуждается. Да и вообще ко всем.

С такими мыслями она отправилась на пятнадцатый этаж, с трудом подбирая слова, долго благодарила Светлану за книжку. Попросила подержать её ещё какое-то время («Кое-кому хочу дать почитать, можно?»).

И, возвратившись домой, наугад вытащила новую книгу из стопки тех, что подобрала ей Светлана. «Чучело»^[4] – прочитала Настя и хихикнула. «Ну посмотрим, что там за чучело такое», – усмехнулась девочка, забравшись с книжкой в кровать.

…Так вот Алексей. В этот же день, продолжая с утра влачить своё привычное для всех жалкое существование самой никчёмной и неинтересной девушки класса, Настя его увидела издалека на просторах коридора и решила сообщить ту мысль, которая уже давно пришла ей в голову. Просто раньше этот самый красавчик под руку не попадался.

А Алексей тоже увидел её. И тоже направился навстречу Насте. Как-то так получилось, что их движение друг к другу не осталось незамеченным – и тут же образовалось изрядное количество зрителей. В классе «Г» – гуманитарном, где учился Алексей, после перемены должен был начаться урок литературы. А в Настином «Б» – русский язык, так что кабинеты, в которых всё это должно было происходить, располагались недалеко друг от друга.

Ну вот они и двинулись. Коридор вдруг резко стал широким – это зрители распределились вдоль стен, освободив пространство так, чтобы лучше было видно. Только ученики других классов проходили мимо, а их в тупиковой части коридора бродило совсем мало.

Или это случайно получилось. Так или иначе, но подошли друг к другу Алексей и Настя как будто на сценической площадке. Однако даже не заметили этого.

– Я хотел тебе сказать… – первым начал Алексей.

Отстав всего на пару секунд, вслед за ним заговорила Настя:

– Я хотела тебе сказать…

Услышав это, и Настя, и Алексей весело усмехнулись.

– Что? – первой поинтересовалась Настя.

– Да я хотел сказать… – с трудом, но виновато склонив голову – как человек, не привыкший просить прощения и сомневаться в своих действиях, заговорил Алексей. – Костик-то наш перепутал. Это не его рюкзак он спёр.

– Какой Костик? Чей рюкзак он спёр? – не поняла Настя. Потому что совершенно такого не ожидала – ни раскаяния, ни сообщения о неком Костике. Она хотела сказать совсем про другое. И предложить почитать книжку – в том числе.

– Да не Костик, а у Костика, – улыбнулся Алексей и терпеливо принялся объяснять: – У Костика рюкзак украли. А мы его у бомжары у твоего увидели и отобрали тогда, помнишь? И ещё по ушам ему нахлопали. А ты тогда заступалась, за дядей собиралась своим бежать.

– А-а, – сообразила Настя. – И что?

– Ну говорю же: а рюкзак-то не его оказался! Очень похожий. Костик всё внимательно осмотрел. Хоть там уже вещи чужие лежали, мы подумали – да мало ли, чужие. Положил их туда твой бомжонок. А оказалось – и правда. Не тот рюкзак. Ошибочка. Там подкладка другая. Так что Костику чужого не надо. Это как-то не круто… В общем, ты можешь сказать своему бомжу…

– Это не мой бомж, – оборвала Алексея Настя. – И вообще не бомж.

Тот с покладистой улыбкой на красивом лице поднял руки.

– Хорошо-хорошо, приятелю твоему! Так вот передай, чтобы он на нас обиду не держал. Неувязочка вышла.

– Так сами ему и скажите! – обрадовалась Настя. Ну надо же, какой этот Алексей совестливый оказался! – И рюкзак верните.

– На раз. А устроишь встречу?

– Ой. Постараюсь. Ради такого дела… – задумавшись о том, как бы всё это устроить, медленно произнесла Настя.

Увлечённая разговором, она не замечала, как смотрят на неё одноклассницы. С каким удивлением. Самый популярный молодой человек параллели и её окрестностей вдруг проявил к Насте седьмой интерес! До этого Алексей не общался ни с кем из девчонок, за исключением, правда, своих гуманитарных одноклассниц, которых в «Г» было гораздо больше, чем мальчиков. А вот с девчонками из других классов – никогда. Он был хорош, пригож, интересен и притягателен. Девчонки всеми способами пытались обратить на себя его внимание. Но это было бесполезно – шансов не имели даже Насти с Первой по четвёртую. И тут вдруг такое…

– Ну что вы хотите: стандартный парадокс, – глядя на мирно воркующих голубков, прокомментировала подругам Настя Балабкина. – Красавцам часто нравятся уродки. Ну, или посредственности. И наоборот.

– Это называется «закон компенсации». У одного привлекательности много, у другого мало. Вот красавцы и ищут себе девушек пострашнее, – поддержала её Настя Горошкова. Красивые и модно одетые, они всю неделю вели ожесточённую борьбу за второе место. И результаты должны определиться к концу сегодняшнего дня.

– То есть – мы его заинтересовать не можем? – удивилась Настя Первая.

– Да… – вздохнула Настя Горошкова. – А значит, и нам придётся искать себе кого-то среди ребят пострашнее.

– Не в красоте счастье, – кротко заметила Настя Первая. И покосилась на своё отражение в окне. Отражение ей понравилось. Настя улыбнулась. Вера в то, что всё-таки красота – это счастье, не оставила её. С красотой было лучше, чем без красоты. Жить и быть некрасивой Настя ни за что бы не хотела. А потому с неподдельным интересом наблюдала, что там происходит с самой некрасивой девочкой их класса. С Настей седьмой в смысле.

…А Настя седьмая тем временем строго выговаривала Алексею:

– Ты знаешь, что я была у тех людей, чью коляску вы уничтожили?

– Прям так и уничтожили, – улыбнулся он. – Мы её тебе подкатили. Могла бы забрать и передать своим друзьям-алкоголикам. Что ж ты за девчонка-то такая странная – так тебя и тянет к каким-то люмпенам. Что они тебе хорошего-то делают?

– Да что ты заладил: люмпены-люмпены! – возмутилась Настя. – Во-первых, коляска эта нормальных людей.

– Не гони – у нормальных людей нормальные коляски… Они на таких развалюхах своих детей катать не будут. Опасно. Я уж не говорю про то, что просто беспонтово… Это ты во что-то всё играешь – и никак угомониться не можешь. Вот говорю – чудная ты какая-то. Ни разу таких не встречал ещё.

Настя посмотрела на Алексея как на больного.

– А ты допускаешь, что люди бывают бедными – и у них может не хватать денег на то, чтобы купить новую коляску. – Настя говорила так напористо, что Алексею даже пришлось отступить на шаг назад. – Вот они и пользуются старой. А?

Мальчишка кивнул и пожал плечами. Информация его удивила.

– Это ты кого имеешь в виду?

– Я ж тебе говорю – владельцев той коляски! – всплеснула руками Настя. – Почему ты мне не веришь? Коляска эта была одной женщины, у которой маленький ребёнок. У них очень мало денег, они живут втроём – бабушка-пенсионерка, она и малыш.

– А муж? Отец ребёнка – он почему им денег не даёт на нормальные вещи?

– А его нету…

Алексей фыркнул:

– Вот с этого и надо было начинать. Зачем заводить детей, если мужа нет и не на что их содержать, я не понимаю…

Настя опешила. Нормальный мальчишка, на вид так вполне ничего, а рассуждает как бабка-сплетница и ханжа!

Об этом Настя и сообщила Алексею. Тот смутился. А Настя просто бурлила от негодования:

– Я не спрашивала, но, может, муж её на войне погиб! Или в автокатастрофе. А может, папаша просто позорно смотался, узнав о ребёнке. Как мой, например. И что? Этому бедному малышу теперь на свете не жить? А он, между прочим, отличный мальчик. Может, он станет героем страны. Или учёным. Да хоть кем – он имеет такое же право жить, как и мы с тобой!

– Да ладно-ладно… – растерянно пробормотал Алексей. – Ты не наезжай, благотворительница. Поменьше напора. Всё я понял, не дурак.

Под впечатлением от своего пафосного выступления (Кирюшку и его семью снова стало жалко-прежалко, так что даже слёзы из глаз брызнули) Настя махнула рукой, развернулась и пошла к кабинету русского и литературы.

А Алексей бросился за ней.

– Погоди… – схватив Настю за руку, воскликнул он.

Зрители ахнули. Чтобы Алексей бегал за кем-то из девчонок!.. Что случилось? Какой медведь сдох – и в каком лесу? Чем, подумали ученицы восьмого «Г», «эта бэшка» (в случае мыслей Настиных одноклассниц – «Настя седьмая», разумеется) его так заинтересовала? Приворожила, влюбила в себя? Чем, как, почему?!

– Да организую я тебе встречу, не переживай! – старательно отворачивая лицо, проговорила Настя.

– Я не об этом… – начал Алексей.

Но Настя вырвала у него руку и умчалась в свой кабинет. Ей казалось, что она ничего не смогла добиться, не смогла объяснить самовлюблённому красавчику, что есть не такие, как он, обеспеченные люди. И что у них в жизни всё может быть по-другому. Такую простую вещь не смогла объяснить. Потому что не умеет с людьми разговаривать – вот почему.

Не умеет – так надо учиться! Эта мысль вошла Насте в голову, как только прозвенел звонок. И учиться она будет на Алексее, который обязательно должен понять, что так, как он, обращаться с людьми нельзя. И даже, быть может, заставить его попросить у Светланы прощения получится. Надо, надо убедить его – не так уж это и сложно.

Настя пообещала самой себе постараться это сделать. Ей понравилось обещать себе что-то – и выполнять.

Разговаривая с Алексеем, Настя совсем забыла о том, что она – самая-самая, в смысле никудышняя. Забыла, что обычно стеснялась всех. Да всё забыла, кроме своего дела – того, что хотела объяснить Алексею. Она ещё не поняла, что это тоже было ещё одним шагом к новой себе – такой, которую могут и будут уважать люди. Но шаг этот она совершила.

А Алексей, обескураженный и растерянный, постоял некоторое время там, где его оставила Настя, и направился в свой класс. Погружённый в мысли о произошедшем, он не замечал, с каким интересом его рассматривают и свои девчонки-ребята, и «бэшки». Не до этого ему было.

… – Жалко, плохо слышно! – со звонком направляясь в сторону кабинета русского и литературы, вздыхали Настины одноклассницы, которые сейчас по-прежнему не уважали, но активно обсуждали Ладыжковскую Настю. – Ну надо же: голубки повздорили. А в чём там проблема-то?

– Я что-то услышала, седьмая всё повторяла «муж, муж»… – сообщила Настя Балабкина.

– Что-о? Наша бледная поганка замуж за него собралась? – с напряжённым лицом пошутила Настя Первая.

– Ага – прямо сейчас, в восьмом классе… – хмыкнула Настя пятая.

– А он, понятное дело, этого совсем не планирует, – усмехнулась Анжела единственная.

– Там было ещё что-то про коляску, – добавила Настя Горошкова. – И про то, что зачем заводить детей…

– Было, я тоже расслышала, – подтвердила Настя пятая.

– Ой, мамочки… И что-то про малыша, который тоже имеет право жить на свете! – прижала ладошку ко рту Настя Потапчук. – Это что ж получается? Если они уже о детях заговорили…

– А ещё они говорили про алкоголиков, люмпенов и героя страны…

– Да? – удивилась Настя Первая. – А какая связь между будущим малышом и люмпенами?

– Непонятно… – пожала плечами Настя Потапчук.

– Люмпены – это вообще кто?

– Это кто хуже, чем нищие, кажется… Может, там что-то с деньгами связано? – предположила Настя Балабкина. – Наша седьмая-то вроде как бедная.

– Нет – он имел в виду, что если они прям сейчас поженятся, то станут бедными, – хлопнув подруг по рукам, вступила Настя Горошкова. – Ребёнка кормить будет нечем, и они с горя станут алкоголиками!

Настя Балабкина поддержала её – и они разыграли уморительную сценку про то, как юные родители Алексей и Настя седьмая слоняются по помойкам, допивают пиво из бутылок и размышляют, где добыть еды младенцу. Получилось смешно, Настя Первая хохотала громче всех – она любила всякие сценки.

Но что же такое обсуждали на самом деле Настя седьмая и красавчик из «Г» класса, выяснить не удалось. Девочки не могли связать концы с концами. А очень хотелось. Они расстраивались, что никто не догадался подобраться поближе и прослушать весь разговор от начала и до конца. А то только стояли, любовались и диву давались… Красавец и пустое место. Ну надо же!

– Вот оно – в тихом омуте и правда черти водятся! – в удивлении и недоумении качая головой, вздохнула Настя Потапчук.

– Девчонки, ну давайте вспоминайте, кто ещё что услышал! – Насте Первой очень хотелось докопаться до сути и понять – что же всё-таки эту парочку связывает? Ведь Настька седьмая и Алексей трындели как хорошие приятели. После школы, выходит, они встречаются? А никто этого не замечал, надо же…

У Насти Первой хоть и было в изобилии поклонников и обожателей, это всё не считалось. Алексей нравился ей самой. Ещё с весны прошлого года. Она очаровывала его и так, и эдак, а он не реагировал. И это было удивительно. Но теперь не только удивительно – а хоть как-то понятно. Вернее – совершенно непонятно. Променять её на такую… такое…

Да уж – разговор гуманитарного красавчика и зачуханной Насти седьмой уверенно занял первую строчку в рейтинге самых интересных событий класса. О нём в восьмом «Б» судачили на переменах и уроках. Сорвалось даже подведение итогов того, какая из трёх Насть оказалась лучшей за неделю и какое место в турнирной таблице заняли в таком случае остальные.

Потому что вдруг на арену борьбы выплыла из своей Зачухляндии Настя седьмая. И что вот с ней делать? Лучше на вид она не стала, общаться ни с кем из одноклассников не начала – но о ней говорят сегодня целый день!