Глава 19. На следующий день мне позвонил Фисенко

На следующий день мне позвонил Фисенко. Я рассказала ему последние новости, а он назвал мне дату своего приезда в Горовск. На подготовку встречи трех давних друзей у меня была целая неделя. Сначала я занялась поиском места, куда можно было бы заманить по отдельности Ивана и Егора. Я догадывалась, что эти двое хоть и жили в одном городе, но последние пятнадцать лет практически не общались.

Обзвонив множество объявлений о сдаче внаем жилых помещений, я отобрала несколько вариантов и стала ездить по адресам. В конце концов я остановилась на одноэтажном частном доме, расположенном в историческом центре Горовска. Он был небольшой, но со всеми удобствами и с современной уютной обстановкой, располагающей к приятному общению. Я тут же заключила с хозяйкой договор, внесла оплату и получила ключи.

Приезд Фисенко ожидался в субботу, и прямо с вокзала он собирался отправиться на встречу. Прикинув, сколько времени Олегу Павловичу понадобится на то, чтобы добраться от вокзала до «явки», я решила, что его друзей надо зазвать туда немного пораньше. Пока Чирков с Костериным будут удивляться как бы случайной встрече, к ним как раз присоединится Фисенко. Придумать для каждого подходящий предлог было не так‑то просто. Пока я перебирала в уме различные варианты, настала пятница. Игра на саксофоне развила у меня способность к импровизации. На нее я и рассчитывала, набирая один из номеров.

– Чирков, – отрекомендовался директор СТО.

– Здравствуйте, тут такое дело, – начала я, стараясь придать своему голосу старушечью интонацию. – Вы ведь муж Юлии Сергеевны Ложкаревой, я не ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь.

– А еще вы являетесь владельцем зеленого «БМВ», – я назвала номерной знак, – так?

– Так. А в чем дело?

– Понимаете, примерно месяц назад ваша жена ехала на этом «БМВ» и задела нашу машину, «Жигули» первой модели. Муж уже собирался вызвать гаишников, но Юлия Сергеевна попросила не делать этого. Она хотела расплатиться с нами на месте, но у нее не оказалось с собой наличных денег, а банкомата поблизости не было. Юлия Сергеевна куда‑то очень торопилась и пообещала завезти нам деньги вечером домой. Мы согласились и взяли у нее расписку. – Я сделала паузу, чтобы дать Ивану возможность что‑то сказать по этому поводу, но он молчал. Мне пришлось продолжать: – Только ваша жена стала от нас скрываться, вот уже месяц мы не можем застать ее ни на работе, ни дома...

– Короче, сколько она вам должна? – наконец спросил Чирков.

– Тысячу рублей.

– Я возмещу вам ущерб. Можете сегодня же подъехать ко мне за деньгами.

– Ой, сынок, ноги‑то у меня больные, не ходят, а муж и вовсе в постели лежит от расстройства. Давление у него высокое... Иван Иванович, вы не могли бы сами к нам приехать? Мы бы как раз вам расписочку Юлину отдали...

– Хорошо, я приеду к вам сегодня, говорите адрес. – Голос Чиркова был лишен каких‑бы то ни было эмоций.

– Вы знаете, сегодня мы врача ждем, да и вы, наверное, на работе сильно заняты. Может, вы завтра подъедете, часам к двенадцати дня?

– Ладно, – согласился Иван, и я назвала ему адрес.

Договорившись с Чирковым, я задумалась о том, в каком ключе общаться с Костериным. Обстоятельства сложились так, что я много слышала об этом человеке, но ни разу его не видела. Не имея собственного представления о нем, я затруднялась найти тот предлог, который сработал бы безотказно. Мне помог Ариша. Он взял почту и вдруг обнаружил, что одно письмо попало к нам не по адресу. Оно хоть и было адресовано Казакову, но не Аристарху Владиленовичу, а Александру Владимировичу. Однофамилиц деда жил на нашей же улице, но через несколько домов. Его корреспонденцию уже не первый раз бросали к нам в почтовый ящик.

Ариша отправился исправлять чью‑то ошибку, а я поднялась к себе и набрала номер фирмы, в которой работал Егор.

– Здравствуйте, я могу услышать Костерина?

– Подождите минуточку, – сказал приятный женский голос.

– Слушаю!

– Костерин Егор Дмитриевич? – уточнила я.

– Да, это я.

– Егор Дмитриевич, тут такое дело, моему дедушке курьер принес домой бандероль. Когда он ее вскрыл, то оказалось, что произошла досадная ошибка. Оказалось, что бандероль была адресована не ему, а, по всей видимости, вам.

– Подождите, я ничего не понимаю. Почему бандероль, адресованную мне, принесли вашему деду?

– Как? Разве я не объяснила? Мой дед тоже Костерин, только он Евгений Денисович.

– А откуда бандероль?

– Из Москвы.

– А кто отправитель?

– Какая‑то фирма. Сейчас я прочитаю, минуточку... Ой, вы знаете, дед тут так неудачно порвал упаковку, что я толком название фирмы прочитать не могу...

– Ладно, а что внутри?

– Там какая‑то техническая документация. Насколько мы поняли, это с автодеталями связано.

– Да, возможно, это мне, – сказал Костерин, который работал менеджером по продаже автозапчастей. – Но я не понимаю, как вы на меня вышли?

– Так тут номер телефона указан, по которому я сейчас звоню.

– Хорошо, как мы можем с вами пересечься? – спросил Егор.

– Вас не затруднит завтра подъехать к деду?

– Конечно, я подъеду. Когда ему будет удобно?

– Думаю, что часов в двенадцать он уже будет дома. Пожалуй, вы тоже к этому времени подходите. Сможете?

– В принципе я завтра свободен. В полдень так в полдень. Диктуйте адрес.

Мои экспромты оказались удачными. Только я радовалась по этому поводу не долго. Вечером мне позвонил Фисенко.

– Полина, здравствуйте! У меня произошли небольшие изменения...

– Вы не сможете приехать?

– Я уже в пути, но только на другом поезде и не один. Дело в том, что Кира давно хотела побывать на моей родине. Ей совершенно неожиданно дали отпуск, и мы поменяли билеты, но на другой рейс... Полина, а как у вас дела?

– У меня все по старому плану, – сказала я, мысленно ругая ревнивую Киру, которая испугалась отпускать мужа в Горовск одного. – Егор и Иван приглашены на Пушкинскую, шестнадцать, к двенадцати дня. А вы в котором часу прибываете в Горовск?

– В четырнадцать пятнадцать. Полина, может, перенести встречу на другое время?

– Лучше на следующий день, – послышался женский голос, – мне надо с дороги привести себя в порядок.

«Между прочим, тебе вообще делать нечего на этом мальчишнике», – подумала я, а вслух сказала:

– Это исключено.

– Почему?

– Да потому что мне пришлось наврать обоим с три короба, чтобы заманить их в дом на Пушкинской. Второй раз это не прокатит. Но знаете, Олег Павлович, я могла бы попытаться задержать их на месте до вашего приезда, – сказала я, немного подумав.

– Задержать? Практически на три часа? Полина, у вас это получится разве только в том случае, если вы их там закроете на ключ.

– Именно так я и собираюсь поступить.

– Смело, – оценил клиент. – Будем надеяться, что они там не передерутся и не выломают двери.

* * *

Утром мне пришла в голову идея поставить в доме «жучки», чтобы слышать разговор Ивана с Егором. Вдруг они на самом деле передерутся, например, из‑за Юлии? Неважно, что она зависла на неопределенное время в Испании и Чирков подумывает о разводе. Официально она все еще остается его женой, а когда‑то была девушкой Костерина. Если вдруг мужики вздумают выяснять отношения на кулаках, то придется разбавить своим обществом их компанию и рассказать о Фисенко.

Я нашпиговала «жучками» все помещения, оставила дверь в дом открытой и села в свой «Мини Купер», припаркованный так, чтобы из него можно было наблюдать за входом, не слишком бросаясь в глаза, но находясь при этом в зоне действия прослушивающего устройства.

Первым на встречу приехал Костерин на «Ладе Приоре». Он вышел из машины, подошел к двери и поднял руку к звонку. Я рассчитывала, что он догадается зайти в приоткрытую дверь, но этого не случилось. Егор повертелся около дома, то и дело поглядывая на часы, а затем пошел в сторону табачного киоска. Я моментально воспользовалась ситуацией и побежала в дом. Костерин покурил, подошел к дому и снова позвонил.

– Входите! Открыто! – крикнула я из ванной комнаты.

Иван зашел, покашлял, затем сказал:

– Я насчет бандероли.

– Да‑да, проходите в комнату, по коридору прямо и направо, – говорила я под шум льющейся воды. – Подождите меня там минуточку...

Очень скоро раздался следующий звонок.

– Открыто. Входите, пожалуйста, – сказала я, подражая голосу вчерашней старушки.

– Эй! Есть здесь кто‑нибудь? – спросил Чирков, войдя в прихожую.

– Да, сынок, проходи в комнату, прямо и направо, – прогундосила я, но Иван почему‑то продолжал топтаться у двери. – Можешь не разуваться, у нас не прибрано...

Я услышала удаляющиеся шаги, а потом удивленный голос Ивана:

– Ты? Какого черта?

– Чирков? – изумился Егор.

Воспользовавшись их замешательством, я выскользнула сначала в одну дверь, потом в другую и закрыла замок входной двери на два оборота ключа. После этого я опрометью бросилась к своему «Мини Куперу», надела наушники и настроила тюнер на нужную частоту.

– Я так и думал, что это какой‑то развод, – говорил Иван. – Костерин, какого хрена тебе неймется? К чему ты этот спектакль затеял?

– Я? Да это, похоже, ты в драматурги подался. Историю с бандеролью придумал...

– Какая еще бандероль? Чего ты гонишь?

– Так, в ванной была какая‑то женщина, надо у нее спросить, что все это значит.

– Пойдем спросим, – согласился Чирков.

Я переключила тюнер и услышала стук, потом голос Егора:

– Эй, хозяйка! Вы скоро там?.. Елки‑палки, да там уже никого нет!

– Как нет? Там же была старуха. Я ее, правда, не видел, но слышал ее голос через дверь. И вчера она мне звонила...

– Насчет бандероли?

– Нет, – возразил Иван. – Насчет денег.

– Каких денег?

– Тебе лучше знать. Егор, скажи прямо, зачем ты все это устроил?

– То же самое я хочу спросить у тебя.

– Ну, раз в доме, кроме нас, больше никого нет, то я не собираюсь здесь оставаться. Черт, дверь закрыта... Что за дурацкие шутки?

– А ты ее в ту сторону открываешь? – съехидничал Костерин.

– Попробуй сам, если такой умный.

– Да, похоже, нас здесь закрыли, и я думаю, что все это не случайно, – догадался Егор. – Слушай, а это не Юлькины проделки?

– Чего ты несешь? – озлобился Чирков. – При чем здесь она?

– Вань, посуди сам, нас заманили сюда независимо друг от друга. – Голос Костерина становился все тише и тише, значит, он направился обратно в комнату. Я переключила тюнер и услышала: – Мне вчера позвонила какая‑то женщина и сказала, что на этот адрес пришла бандероль, адресованная мне. Я, как идиот, купился...

– А ты никогда особым умом не отличался, – подколол его Чирков.

– Кто бы говорил, – усмехнулся Егор. – Интересно, кто из нас двоих женился на Ложкаревой?

– Ну я, только я в пустоту столько бабла, как ты, не спустил. Юлька у меня знала, что такое слово настоящего мужика, – пыжился Иван.

– А почему ты о ней в прошедшем времени говоришь?

– Неважно.

– И все‑таки? – не унимался Егор.

– Юлька не могла устроить этот спектакль, она сейчас в Испании. Мне кажется, я догадываюсь, чьих это рук дело. И если я прав, то тебе живым отсюда не уйти. Все, Костерин, ты труп!

– Ты бредишь? Что значит – живым не уйти?

– А то и значит. Сдается мне, что это Фисенко организовал эту встречу.

– Так он же погиб, еще тогда, в девяносто пятом...

– Он жив, хотя кое‑кто на него охотился, и не только на него. Из‑за тебя, сволочь, тетя Аня с Настей погибли. – Судя по звуку падающих стульев, Чирков бросился на Костерина с кулаками.

Выждав немного, я уже хотела кинуться в дом, чтобы не допустить смертельного исхода, но вдруг услышала голос Егора:

– Ты бы драться сначала научился, слабак, а потом бы кулаками махал. Думаешь, я не знаю, кто виноват в смерти матери Олега и его сестры?

– Ну и кто же?

– Группировка Ворона. Об этом в газетах писали. Они и Олега убрали, а труп его запрятали так, что менты его не нашли.

– Фисенко жив, – сдавленным голосом повторил Иван. – Я его несколько месяцев назад видел.

– Где?

– В Москве.

– Вот так новость! Ну и как он там? – поинтересовался Егор.

– Нормально.

– Что‑то ты темнишь.

– А чего мне темнить? Да, я его видел в Москве, на Киевском вокзале, но мельком. Мы с ним не общались.

– Что так?

– Я на поезд уже опаздывал.

– Понятно. Значит, Олег жив. – Судя по голосу Костерина, это известие его обрадовало. – А чего же он до сих пор в Горовске не объявился?

– А что ему здесь делать?

– Как? У него же все‑таки здесь родственники похоронены...

– А еще тут живет и здравствует тот, кто их туда отправил.

– Чирков, я не пойму, с какого перепугу ты на меня решил те события повесить?

– Ты помнишь, как нас с лестницы спустил? Мы пришли к тебе, как к другу, с самыми благими намерениями, а ты нас своими боксерскими приемчиками встретил. Этой же ночью тачка Олега взорвалась, а днем – моя.

– Так, давай разбираться. Как я должен был вас встретить, если вы чуть Юльку не изнасиловали в фотостудии?

– Чего? – опешил Иван. – Ты говори, но не заговаривайся! Если у кого‑то с ней что‑то тогда и было, то это у фотографа. Мы пришли в студию, а они там оба в нижнем белье... Еще минут пять, так мы бы еще и не такое увидели...

– Врешь! Юля мне позвонила и сказала, что вы вдвоем накинулись на нее и стали раздевать...

– А ты, дурак, ей поверил, – усмехнулся Чирков.

– А ты, дурак, на ней женился, – ответил ему Костерин. – Да будет тебе известно, что я уже собирался вложиться в дело, а тут вы с Фисенко групповуху чуть не устроили. Хорошо, охранник вовремя подоспел. А Юлька, между прочим, была беременна от меня... Я ради сына решил в бизнес вложиться...

– Ради сына, – повторил Иван с какой‑то обреченностью. – И где же твой сын?

– Юля потеряла ребенка, возможно, из‑за вас.

– Егор, я тебе слово даю, у нас тогда даже в мыслях не было с Юлькой кувыркаться, не то что на деле. Она все придумала, чтобы ты нам не поверил, что мы ее с фотографом чуть не застукали...

– Мне это уже до лампочки.

– А вот мне – нет. Я, знаешь, кем тебя все это время считал? А Фисенко? Мы ведь тебя во всем подозревали... Олег даже решил на время слинять из Горовска, чтобы потом неожиданно вернуться и отомстить за смерть матери и сестры.

– И чего же не вернулся? – горько умехнулся Егор.

– Наверное узнал, что все повесили на банду Ворона. Стало быть, ты был не при делах.

– А ты в этом сомневаешься?

– Главное, чтобы в твоей непричастности к смерти тети Ани и Насти Фисенко не сомневался. Чувствую, он появится здесь с минуты на минуту. Будешь перед ним оправдываться, а мне лапшу на уши не трудись вешать.

– Да я и не собираюсь этого делать. Вань, ты лучше скажи, как же ты на Юльке женился. Ты ведь ее стервой считал, знал, что она меня без копейки оставила...

– Знаешь, все бабы стервы. Вот взять, к примеру, Светку Иванову. Думаешь, она долго одна оставалась, когда Олег исчез из Горовска? Эта тихоня уже через неделю к Кольке Трофимцеву жить переехала. А моя Томка? Я уже собирался ей предложение сделать, и вдруг узнал, что она со своим шефом время от времени кувыркается. Юлька хоть паиньку из себя не строила. Я с самого начала знал, что она стерва, и стал диктовать ей свои условия. Никакой свадебной пирушки, никаких островов на медовый месяц, – Чирков рубил словами, словно мечом, – деревня Малые Бугры, и баста! Хочешь фитнес‑клуб? Изволь, только он будет на меня записан. Машину новую? Пожалуйста... только по доверенности.

– Ну ты, Ванька, и циник!

– А с бабами по‑другому нельзя. Иначе они на шею сядут. Да и в случае развода мороки меньше...

– Слушай, а чего она в Испании делает?

– С мамашей своей поехала подругу навестить. Думаешь, я оплатил их поездку? Ни хрена! Они на Юлькины деньги поехали...

– Что же у вас за семья, если у каждого свои деньги? У нас вот с женой бюджет общий.

– А у нас раздельный. Так спокойнее. Сколько каждый заработал, столько потратил, ни копейки больше, ни копейки меньше.

– А как же дети?

– Нет у нас детей, – признался Иван. – Был сын, да недолго...

– Прости, я не знал. А у нас двое – дочь и сын...

* * *

Три часа пролетели незаметно. Хорошо, что я поставила «жучки». Благодаря прослушке все окончательно прояснилось. Оказывается, Юлька обвинила друзей своего «жениха» в попытке ее изнасиловать. Пока они добирались от фотостудии до его дома, она успела рассказать по телефону свою страшную сказку. Егор ей поверил и даже не стал слушать своих бывших приятелей. Еще мне стало более или менее ясно, из каких побуждений Чирков женился на Ложкаревой. Любви с его стороны не было и в помине. Правильно Егор назвал своего приятеля циником, у меня для него не было другого определения.

Я заметила, что около «явки» остановилось такси. Из него вышел Фисенко, открыл заднюю дверцу и подал руку жене. Кира показалась мне весьма посредственной внешне. Она была невысокой, немного полноватой, с короткой мальчишеской стрижкой.

– Здравствуйте! – сказала я, подойдя к ним.

– Добрый день! – ответил Фисенко, а Кира лишь кивнула, смерив меня недружелюбным взглядом. – Познакомьтесь, это моя супруга Кира, а это – Полина, частный детектив.

– Мне очень приятно, – ответила я, мило улыбнувшись.

– Взаимно, – буркнула украинка.

– Судя по машинам, – Олег перевел взгляд с «Лендровера» на «Ладу Приору», – они все еще здесь.

– Да, Олег Павлович, ваши друзья уже три часа сидят в доме и предаются воспоминаниям. Во всяком случае, наружу они не рвутся. Знаете, у меня есть одно предложение...

– Какое? – уточнил Фисенко, поглядывая на дом.

– Вы пойдете туда один, а мы с Кирой поедем ко мне. Я на машине, – кивнув в сторону своего «Мини Купера», я продолжила: – Заодно я проведу обзорную экскурсию по Горовску.

– Нет, Олег, – возразила жена моего клиента, – я пойду с тобой.

– Кира, на самом деле, поезжай с Полиной, так будет лучше.

– Чем лучше?

– Ну, если бы Олег с Иваном там были с женами, тогда другое дело. Ты будешь с нами скучать...

– Не буду, – стояла на своем Кира. – Пойдем уже. Или ты должен еще расплатиться с Полиной?

Ах, вот ты, значит, как? Придется тебя умыть.

– Кира, а вы приехали из Украины специально на мальчишник?

– Нет, я приехала на родину мужа.

– Все, Кира, не спорь! Полина дело говорит. Тебе нечего делать в мужской компании. – Фисенко перестал миндальничать со своей супругой и подвел ее к моему «Мини Куперу». – Садись!

– Ну, если ты настаиваешь, – промямлила она недовольно.

– Вот, Олег Павлович, возьмите ключи.

– Спасибо, – сказал он и направился к дому.

Кира лишила меня возможности услышать, как Фисенко был встречен приятелями. Как только Олег вошел в дом, я завела мотор. Горовск Кире не понравился. Оно и понятно, она была коренной киевлянкой, а наш провинциальный городок до столицы не дотягивал ни по размерам, ни по количеству памятников древней архитектуры. Если ее что‑то и удивило, то это наш коттеджный поселок, где дома соперничали друг с другом по оригинальности своих проектов. Но особенно ее поразила наша гостиная, выполненная в стиле рококо. Оказалось, что Кира работает в музее и неплохо разбирается в искусстве. Мы наконец‑то нашли с ней общую тему для разговора.

Олег позвонил жене поздно вечером, сказал, что у него все нормально, потом он попросил меня к телефону и не слишком трезвым голосом осведомился, могу ли я приютить Киру до утра. Я любезно на это согласилась. Делать людям добро гораздо приятнее, чем мстить. Я была рада, что благодаря моим усилиям исчезли обиды, подозрения, недомолвки, а также появилась уверенность в том, что дружба все‑таки существует.

Эпилог

Прошло две недели. Чета Фисенко вернулась на Украину. А две россиянки по‑прежнему оставались в Испании. Шумиха вокруг Натальи Ложкаревой как‑то быстро заглохла. Наши СМИ переметнулись сначала на сомалийских пиратов, захвативших очередное судно, потом на бракоразводный процесс одной звездной пары, а затем на французских антиглобалистов.

Как‑то вечером я проверяла свою электронную почту и обнаружила письмо от Елены Ампбро. Загрузив в компьютер прикрепленный файл, я открыла его и поняла, что это продолжение «Одиноких женщин». Из 16‑й главы я узнала подробности визита Нонны и Кристины в дом Марии и Филиппа. Но самое интересное было в последующих главах.

«Вот уже вторую неделю Филипп находился в зоне пристального внимания прессы. О краже его часов не писали лишь в спортивных изданиях. Но все эти публикации не поднимали рейтинг его фирмы. Сорвавшийся контракт – это отдельная песня, причем заупокойная...

Каждый день с утра до вечера я разбирала по косточкам тот злополучный день и вдруг пришла к совершенно неожиданному для себя выводу. Немаловажную, причем негативную, роль сыграла во всем наша служанка. Это ведь она направила Франсуа туда, где Кристина целовалась с садовником. Я устроила ей допрос под окнами кабинета, специально для того, чтобы муж все слышал. Она даже не пыталась изворачиваться. Филипп наконец‑то понял, что держал в своем доме сплетницу и интриганку, и рассчитал ее.

Найти новую прислугу было не так‑то просто. Первое время мне пришлось взять кухню на себя. Я отправилась на рынок «Бокерия» за продуктами и в мясных рядах увидела молодую женщину, очень похожую на Кристину. Воспользовавшись моментом, когда торговец отвернулся, она стащила с лотка сосиску, бросила ее в свою сумку и пошла дальше. Я отправилась вслед за ней, ускоряя шаг, и вскоре уже смогла разглядеть грязную майку и растрепанные волосы. Меня не оставляла мысль, что я обозналась. Это, скорее всего, была нищенка из местных трущоб, а не миссис Очарование. Но я все равно продолжала идти за ней, чтобы увидеть ее лицо и окончательно убедиться, что это не Кристи. Стащив попутно манго и пару бананов, она вдруг резко развернулась, и мы оказались лицом к лицу.

– Кристина? – спросила я, до конца не веря своим глазам. – Неужели это ты?

– Да, я. А что вас так удивляет? – спросила она с вызовом. – Хотите знать, как я до такой жизни докатилась? Не хотите? Ну конечно, вы же и сами все знаете...

– Что я знаю?

– Не притворяйтесь, это ведь вы украли мой загранпаспорт! – бросила она мне в лицо. – Маму в тюрьму засадили, но вам этого мало... Что лично я вам плохого сделала?

– Кристи, что ты такое говоришь? Ты потеряла загранпаспорт?

– Нет, тетя Маша, я не потеряла его, это вы у меня его выкрали, и теперь я не могу вернуться домой. А знаете, я не больно‑то туда и рвусь. – Кристина чему‑то горько усмехнулась. – Здесь у меня хоть мама, а там абсолютно никого нет.

– А как же муж?

– Вы же знаете, Игорь чуть что бьет меня... Борис наверняка уже нашел себе другую, а Ленечка... Кажется, это Ленечка, сволочь, заложил меня мужу...

– Кристина, а кто такие Борис и Ленечка?

– Какая теперь разница? Они в Горовске, а я здесь... Зарплату на карточку что‑то не перечисляют, – бубнила Кристи. – Неужели Игорь, как учредитель, запретил бухгалтерше перечислить мне деньги?

– Подожди, но где же ты живешь? В отеле?

– Нет, где придется, – призналась Кристина. – Здесь тепло, так что можно и под открытым небом заночевать. Не волнуйтесь, к вам напрашиваться не стану.

Я смотрела на темные круги под ее глазами, на впалые щеки и понимала, что она не врет. Где‑то в глубине меня родилась волна жалости. Я достала из сумки пару сотен евро, больше наличных у меня при себе просто не было, и протянула ей:

– Кристина, возьми эти деньги, приведи себя в порядок и обратись в Генеральное консульство России, оно здесь, в Барселоне, находится на авеню Пирсон, дом тридцать четыре. Тебе обязательно помогут с восстановлением документов и возвращением в Россию. Ты адрес запомнила?

– А зачем мне возвращаться в Россию?

– Ну как, у тебя там все‑таки бизнес имеется.

– Нет у меня никакого бизнеса, фирма на Игоря записана, так же как машина и квартира. Но мне от него ничего не надо, да и от вас тоже. Думаете, я возьму у вас эти вонючие деньги? Да я лучше на панель пойду. Поняли? – Кристи резко развернулась и направилась к выходу. Я стояла и смотрела ей вслед, не в состоянии быстро прийти в себя от этой встречи. Кристина вдруг остановилась, оглянулась, подбежала ко мне, выхватила из моих рук деньги и напоследок бросила: – Ненавижу вас! Всегда ненавидела. Вы вся такая идеальная, что просто тошно.

...Филипп вернулся от следователя и сказал, что Нонну направили на психиатрическую экспертизу, так как она последнее время ведет себя неадекватно – снимает с себя всю одежду и требует позвать ей какого‑то Эжена. Я стала подозревать, что она симулирует умопомешательство...

Через пару недель нас с мужем вызвали в полицейский участок, чтобы мы подтвердили личность Кристины. В первый момент я затруднилась это сделать. Ее прежде шикарные длинные волосы были теперь коротко острижены, а лицо и все открытые участки тела были в синяках. Казалось, что она катилась вниз по длинному каменистому склону... Я не могла себе представить, что можно полностью деградировать за такой короткий срок. Впрочем, Кристина уже давно катилась вниз по наклонной плоскости. Она, так же как и ее мать, охотилась на богатых мужчин, обирала их до последней нитки, перешагивала через них и шла дальше в поисках новой жертвы. Теперь кто‑то попользовался ею, бросил на землю и перешагнул через нее. Я понимала, что это закономерно, но все равно не могла удержаться от слез.

Филипп сказал, что он впервые видит эту женщину. Он сделал это не со зла. Мой муж действительно не узнал Кристину, которую видел только раз в жизни. Я наконец‑то справилась со своими эмоциями и подтвердила ее личность.

– А я уж думала, что и вы, тетя Маша, меня не узнаете, – сказала Кристи, посмотрев на меня с благодарностью бездомной собачки, которую потрепали за ушком и вот‑вот дадут косточку.

– Этот голос мне знаком, – сказал Филипп, внимательно присмотрелся к Кристине со всех сторон и присоединился к моим показаниям.

Когда мы сели в машину, муж спросил, не знаю ли я, что могло с ней произойти.

– Наверное, на нее так повлиял арест матери.

– Похоже, они обе сумасшедшие, – сказал он. – Пусть их обеих лечат на Родине. Нам своих психов хватает.

– Обеих? – удивилась я.

– Экспертиза признала у Нонны душевную болезнь. Если я откажусь от своих претензий, то ее отправят на лечение в Россию.

– А ты откажешься?

– Мария, ты думаешь, мне не стоит этого делать?

– Филипп, я приму любое твое решение.

На следующий день муж забрал свое заявление о краже часов. Нонну перевели из следственного изолятора в психбольницу и продержали там несколько дней до отправки на Родину. Кристине предстоит еще какое‑то время находиться в центре временного содержания иностранных граждан, подлежащих экстрадиции. Ее вышлют в Россию, как только будут восстановлены документы», – прочитав эти строки, я поняла, что Ложкарева‑старшая уже в Горовске.

Я позвонила Алинке и сообщила ей эту новость.

– Как ты думаешь, ее отправили на принудительное лечение или нет? – спросила меня Нечаева.

– Трудно сказать. Может, ты ей позвонишь?

– А что я ей скажу?

– Ничего. Просто попробуй выяснить, дома она или нет.

– Оставайся на связи, я позвоню ей с городского телефона... Тишина, никто не отвечает. Может, позвонить ей на мобильник?

– Я уже пробовала. Он отключен.

– А давай съездим на улицу Чехова, – предложила Нечаева, – потусуемся во дворе.

– Давай.

Я заехала за Алинкой, и вскоре мы припарковались на том же месте, где ждали Наталью, чтобы подкинуть ей идею слетать в Барселону. Все было, как в прошлый раз. Я разгадывала сканворды, а Алина переключала радио с волны на волну, ловя свои любимые хиты.

– Поля, кажется, это она, – вдруг сказала Нечаева.

– Где?

– Да вот же, идет прямо на нас.

Я подалась вперед, вглядываясь в лицо седоволосой женщины глубоко пенсионного возраста.

– По‑моему, она разговаривает сама с собой, – заметила я.

– Точно.

– Алина, как ты ее узнала? – удивилась я. – Она же постарела лет на двадцать. Раньше выглядела моложе своих лет, а теперь старше.

– Я сначала узнала пальто, а потом ее саму.

* * *

Возвращение Юлии в Горовск задержалось. Прошло еще какое‑то время, и я попросила Курбатова выяснить, выслали ее из Испании или нет. Сергей Дмитриевич навел справки и сказал, что Ложкарева‑младшая уже неделю как ступила на родную землю.

– Так где же она? – удивилась я.

– Наверное, нашла себе новые приключения в Москве, – предположил Курбатов.

Я была того же мнения на этот счет. Пока Юлия отсутствовала, ее супруг не тратил времени даром – он готовился к разводу, избавляясь от имущества, совместно нажитого за годы брака. Чирков продал «БМВ» и фитнес‑клуб «Джулия», а «Лендровер» и квартиру переписал на свою мать. За станцию техобслуживания он не волновался, ведь это было акционерное общество закрытого типа, и ему принадлежал контрольный пакет акций, который не подлежал разделу при разводе.

Юля вернулась в родной город под Новый год. Это была уже не та девушка, которая когда‑то триумфально шагала по подиуму, это была самая обыкновенная тридцатитрехлетняя женщина с усталым взглядом и неуверенной походкой. Она поселилась вместе со своей свихнувшейся матерью на улице Чехова. Лишившись мужа и работы, она стала потихоньку распродавать антиквариат, оставшийся в квартире еще с тех времен, когда ее отец работал директором ломбарда. Практически все, кто знал прежде Ложкаревых, не могли понять, почему турпоездка в Испанию стала для обеих женщин роковой. Не знал всей правды даже Чирков. Фисенко рассказал своим друзьям о том, что нанял меня для расследования событий пятнадцатилетней давности, но о мести промолчал.

Я описала Елене Васильевне последние события, для того чтобы она могла закончить свою повесть. Я была уверена, что она захочет ее издать, но сеньора Ампбро просто выложила «Одиноких женщин» в Интернет.