Исторический факультет 16 страница

Обличительный же характер (но уже не царского самодержавия или Временного правительства, а польских оккупантов в Беларуси) носила и подготовленная руководителем военно-дипломатической миссии Рады Белорусской народной республики в Латвии и Эстонии полковником К.Б.Езовитовым книга “Белорусы и поляки: Документы и факты из истории оккупации Белоруссии поляками в 1918 и 1919 гг.” (издана в Ковно на нескольких европейских языках). Целью ее, по словам автора-составителя, являлось “опираясь на официальные и строго проверенные документы, нарисовать, поскольку это является в современных условиях возможным, оборотную картину польского хозяйничанья в Белоруссии, раскрыть перед глазами всех соседей Польши и ее высоких покровителей весь ужас польского произвола и заставить их, наконец, услышать стоны истязаемого белорусского народа”.

Книга состояла из двух частей: в первую было включено предисловие Министерства белорусских дел Правительства Литвы и краткий, в 12 страниц, очерк Езовитова с характерными заголовками подразделов: “Кто такие белорусы?”, “Кто такие поляки на Беларуси?”, “Для чего нужна полякам Белоруссия?” и т.п.; во вторую—собственно документы (их было помещено 33), хронологически охватывавшие период с 24 февраля 1918 г. по 17 августа 1919 г. Последние были выявлены в архивах Совета министров БНР, Министерства белорусских дел и личном архиве автора-составителя книги. Среди документов—мемориал Народного секретариата БНР, ноты Совета министров БНР по поводу польской агрессии, циркуляр Гродненской губернской управы, доклады, показания и заявления учреждений и граждан по поводу бесчинств польских оккупантов и т.п.

Завершало книгу заключение, в котором К.Б.Езовитов, реально оценивая сложившуюся ситуацию (“Россия охвачена пожаром гражданской войны, очень похожей на самоубийство. Украина, схваченная за горло большевиками и предательски пронзенная в спину польским штыком…”), призывал белорусский народ “взяться за оружие и заставить вмешаться Антанту в действия его дорогого детища—Польши” и в то же время “твердо вести национальную работу, подымая народное самосознание, освещая ум его школой, раскрывая глаза его на весь ужас польского владычества и воспитывая сознательное и упорное тяготение к национальному государственному строительству”.

Явно небольшевистский характер книги не помешал ей, тем не менее, удостоиться положительной рецензии в центральном историко-партийном журнале “Пролетарская революция”. Рецензент А.Еременко, в частности, отмечал, что “несмотря на то, что указанные документы собраны белорусскими националистами с целью повлиять на общественное мнение Европы—против польского насилия, и преследуют только революцию в буржуазно-националистических рамках, все-таки в них проскальзывают черточки, выходящие за узкие грани национальной революции… Несмотря на тенденциозность в подборе документов, сборник является заметным вкладом в исторические материалы о революции и контрреволюции в Белоруссии”.

Другая положительная рецензия на сборник Езовитова—Е.Хлебцевича—была опубликована в органе Наркомата по делам национальностей. Заметим, что ни в рецензиях, ни в самом сборнике не было и речи о принципах и методах публикации документов, поскольку издание последнего было предпринято в сугубо политических, а не научных целях.

Подобный же обличительный характер имели и другие издания, появившиеся примерно в это же время и содержавшие либо документальные приложения, либо обильное цитирование документов в аналитических авторских текстах: Навіна А. (Луцкевіч) Польская акупацыя у Беларусі. Вільно, 1920; Турук Ф.Ф. Белорусское движение: Очерк истории национального и революционного движения белорусов. С приложением образцов белорусской нелегальной литературы, важнейших документов белорусских политических партий и национальных организаций и этнографической карты белорусского племени, составленной акад. Е.Ф.Карским. М., 1921 и др.

Возвращаясь к теме становления белорусской советской археографии, отметим, что события 1919—1920-х гг.(оккупация западной части Беларуси войсками Польши, присоединение Витебской и Могилевской губерний к России) самым неблагоприятным образом сказались на состоянии практической археографии в республике. Вывоз архивов за пределы Беларуси лишал археографов документальной базы, без которой была немыслима сколько-нибудь эффективная археографическая деятельность. Данные обстоятельства диктовали необходимость решения вопросов как о возврате вывезенных из Беларуси архивов, так и о поисках, упорядочении и начале научного использования рассеянных по республике документальных собраний. Этому в значительной мере и была подчинена деятельность созданных в 1921 г. Истпарта Беларуси и Архивной комиссии Наркомпроса республики (последняя в 1922 г. была преобразована в Центрархив БССР). Сотрудники этих учреждений выявляли архивные документы белорусского происхождения в хранилищах Москвы, Ленинграда, других городов России, Закавказья, вели переговоры с представителями Центрархива России на предмет их возвращения в республику.

Вопросы реституции белорусских архивов стояли в центре внимания проходившей в мае 1924 г. Первой всебелорусской конференции архивных работников, а также состоявшегося в январе 1926 г. Первого съезда исследователей белорусской археологии и археографии. Эти два научные форма стали своеобразными вехами в истории археографии и архивоведения республики, к сожалению, не получившие впоследствии должного продолжения и развития.

О первой конференции белорусских архивистов написано немало. При этом авторы публикаций в российских и белорусских изданиях основное внимание уделяли освещению таких проблем, рассматривавшихся на форуме архивистов, как возвращение в республику вывезенных с ее территории архивных фондов, подготовка кадров архивных работников, упорядочение архивных документов и др. Об археографической же деятельности архивных и научных учреждений, о чем также шел разговор на конференции, упоминалось лишь вскользь. Между тем сам факт включения в повестку дня работы архивной конференции специального доклада об истории, теории и методике белорусской археографии свидетельствовал о понимании белорусскими историками и архивистами важности этой научной дисциплины и сферы деятельности научных и архивных учреждений, без развития и совершенствования которых были крайне затруднены получение и распространение исторических знаний, в целом развитие исторической науки в республике.

Непосредственным поводом для созыва конференции послужили как общественно-политические события, произошедшие в это время в республике (имеются в виду возвращение Беларуси из состава России Витебщины, Могилевщины, установление нового районирования, что вызывало необходимость реорганизации сети архивных учреждений), так и потребность обсуждения накопившихся вопросов теоретического и практического характера в области архивоведения и архивного дела. Конференция, по нашему мнению, сыграла заметную роль в истории отечественного архивоведения и архивного дела вследствие того, что это была одна из немногих встреч архивистов республики, на которой наряду с виднейшими представителями дореволюционного архивоведения и археографии участвовали и совсем еще юные архивисты, а также ученые-историки, руководители центральных органов управления республики. Среди делегатов конференции мы видим руководителей Центрархива Беларуси Д.Ф.Жилуновича, М.В.Мелешко, И.М.Барашко, Г.И.Бобровскиого, заведующих губернскими архивами, уездными отделами Центрархива Б.Р.Брежго, Д.И.Довгялло, И.В.Доминиковского, Э.К.Лейланд, П.Я.Тараймовича, а также представителей Белгосуниверситета В.И.Пичету, В.Д.Дружчица, И.А.Сербова и др.

На заседаниях конференции было заслушано и обсуждено 17 докладов. В их числе—носившие сугубо архивоведческий характер доклады Д.И.Довгялло—о составлении архивных описей; В.И.Пичеты—о деятельности разборочных комиссий; Б.Р.Брежго—о приемке, размещении и хранении архивных фондов; И.А.Ракова—о делопроизводстве и текущих архивах ведомств. Наряду с ними здесь прозвучали четыре доклада В.И.Пичеты: о деятельности Центрархива России, о влиянии договоров России с Польшей, Литвой и Латвией на состояние белорусских архивов, о пересмотре архивного законодательства Беларуси, о подготовке кадров архивных работников; два доклада Д.И.Довгялло: о положении архивного дела на Могилевщине, об археографических работах в Беларуси; два доклада Б.Р.Брежго: об архивах и архивном деле на Витебщине, о подготовке архивистов; доклад В.Г.Краснянского об истории минских архивов и др.

Наибольший интерес вызвали доклады Пичеты о влиянии заключенных Россией договоров с Польшей и прибалтийскими государствами на судьбы белорусских архивов и Довгялло—о белорусской археографии. Знавший все нюансы, связанные с реализацией Рижского мирного договора в части передачи польской стороне архивов (В.И.Пичета, как известно, был экспертом в Смешанной российско--украинско--польской комиссии), докладчик обратил внимание участников конференции на крайне неблагоприятную для российско-украинских (а значит и белорусских) архивов ст. Х1 договора. Согласно ей выдаче польской стороне подлежала значительная часть архивных материалов, созданных центральными и местными органами бывшего Великого княжества Литовского, а также документы тех белорусских земель, которые по договору отходили к Польше.

Центральное место в докладе В.И.Пичеты отводилось освещению “борьбы” за Литовскую метрику, которая на протяжении двух лет велась между польскими и российскими учеными и политиками. Пичета подчеркивал, что “Литовская метрика является основным материалом по изучению прошлого, культуры Беларуси; отсутствие ее не дает возможности белорусским ученым делать свои исследования, т.к. провинциальные архивы не дают для Беларуси ничего”.

По предложению Д.И.Довгялло в принятую конференцией резолюцию “О Литовской метрике” был включен специальный пункт с поручением Центрархиву обратиться в высший законодательный орган республики с тем, чтобы тот принял самые энергичные меры, направленные на недопущение вывоза в Польшу, Литву и другие страны архивных материалов белорусского происхождения, и прежде всего Литовской метрики. В резолюции также подчеркивалась необходимость возвращения в республику архивов, вывезенных с территории Беларуси в “дореволюционное время и во время разных оккупаций” Разговор о необходимости скорейшей реституции белорусских архивов, начатый в мае 1924 г., получит свое продолжение через полтора года на Первом съезде исследователей белорусской археологии и археографии, о котором пойдет речь ниже.

Как уже отмечалось, для нас особый интерес представляет доклад Д.И.Довгялло “Археографические работы в Белоруссии”. Инициатива его подготовки исходила от руководства Центрархива, обратившегося в начале 1924 г. к заведующему Могилевского губернского архива с предложением выступить на планировавшейся конференции с докладом об археографической деятельности в Беларуси, “сделав обзор предшествовавшим археографическим работам, [отметив]необходимость таких работ, их возможность при современном состоянии архивов и пути для их осуществления”.

В соответствии с рекомендациями Довгялло выделил в докладе пять разделов, изложив в них, насколько это было возможным, не только вековую историю белорусской археографии, но и некоторые вопросы теоретического и методического характера. В докладе содержался обзор основных археографических изданий Виленской археографической комиссии, Виленского и Витебского центральных архивов древних актов, управления Виленского учебного округа, Виленской публичной библиотеки, канцелярии Виленского генерал-губернатора и других учреждений и частных лиц, занимавшихся в Х1Х—начале ХХ вв. изданием документов.

Самостоятельный научный интерес представляли положения доклада, которые могут быть отнесены к теоретическим: определение предмета археографии, критериев выбора объекта публикации и т.п. Они свидетельствовали об уровне археографической мысли в республике в 1920-е гг., без учета которой наши представления о состоянии археографии в этот период были бы неполными.

Как следовало из доклада, Д.И.Довгялло не отождествлял археографию только с эдиционной деятельностью. Созвучно современным сторонникам толкования археографии в “широком смысле” докладчик считал, что “В собственном смысле археография обнимает описание и научное издание в печати разных архивных материалов, служащих историческими первоисточниками”. С учетом данного обстоятельства он вполне правомерно включил в свой обзор белорусских археографических изданий наряду с “Актами Виленской археографической комиссии” и другими серийными документальными изданиями Витебского центрального архива древних актов, управления Виленского учебного округа и др. и “Описи документов Виленского центрального архива”, “Описание рукописного отделения Виленской публичной библиотеки”, “Описание Витебского центрального архива древлехранилища”, описание архива Полоцкой духовной консистории и др.

К разряду археографических Довгялло относил лишь научные издания документов, “служащих историческими первоисточниками”, и могущих таким образом удовлетворить запросы историков-исследователей. Смысл, который он вкладывал в понятие “научное издание”, раскрывался в заключительном разделе доклада, названном “Замечания о методе работы”.Основным критерием отнесения изданий к разряду научных докладчик считал полноту и точность передачи текстов публикуемых документов (“без самомалейших изменений или выпусков, а тем более добавлений”). Вторая особенность, характерная для научных изданий, сводилась Довгялло к наличию плана работы, “который гарантировал бы выпуск в свет в ближайшую очередь самонужнейших для разработки истории белорусского народа материалов”

С учетом собственного опыта, накопленного в сфере эдиционной археографии, Д.И.Довгялло выбор объектов публикации напрямую связывал с историографическим и архивоведческим факторами. Применительно к определению конкретных документальных комплексов, подлежавших первоочередной публикации, первый, по его мнению, проявлялся в недостаточности изучения отечественной историографией истории аграрных волнений в белорусских губерниях в середине Х1Х в., революционного движения в 1904-1905 гг.; второй—в наличии в губернских архивах соответствующих документов—инвентарей, уставных грамот и дел, связанных с освобождением крестьян. Учет этих двух факторов и должен был определить те “самонужнейшие” комплексы документов, заслуживавшие первоочередной публикации.

Крайне любопытными и до настоящего времени остающимися актуальными представляются выводы ученого относительно задач археографической публикации. Последняя, по его мнению, призвана не только способствовать расширению источниковой базы для проведения исторических исследований, но и одновременно служить действенным средством проверки точности ранее опубликованных документов. Последнее обстоятельство имело очень важное значение, если принять во внимание тенденциозность значительной части дореволюционных археографов, которая проявлялась не только в выборе источников для публикации, но и в полноте и точности передачи их текстов, характере предисловий, примечаний и даже указателей. Эта тенденциозность, вне всякого сомнения, была обусловлена как характером официальных учреждений архивно-археографического профиля, в которых работали археографы, так и приверженностью последних господствовавшей в стране официальной идеологии.(В этом смысле не составлял исключения и сам докладчик, занимавший в конце Х1Х—начале ХХ вв. не самые нижние ступени в российской Табели о рангах и верой и правдой отрабатывавший свои чины и ордена).

Вместе с тем Д.И.Довгялло в отличие от своих коллег на Украине (например, П.А.Билыка) и в России (А.А.Сергеева и др.) не оценивал однозначно нигилистически всю дореволюционную археографическую продукцию. Справедливо отмечая присущий ей тенденциозный характер (“Не требует доказательств то мнение, что три кита лежали в основе казенных изданий по истории: православие, самодержавие и великорусская народность”), Д.И.Довгялло в то же время не исключал возможности использования опыта, накопленного в процессе более чем полувековой деятельности виленских и витебских архивно-археографических учреждений. Более того, его заключительное слово на конференции прямо свидетельствовало о том, что Довгялло был сторонником использования ранее существовавших в белорусских и литовских губерниях и оправдавших себя форм организации археографической деятельности. Он, в частности, предлагал создать в Минске археографическую комиссию, которая бы “пачала падгатоўку для выдання матэрыялаў па гісторыі Беларусі і гэтым самым працягнула тую працу, якая праводзілася да рэвалюцыі”.

Правда, конференция оставила без внимания данное замечание докладчика. В принятой резолюции отсутствует запись о целесообразности создания в Минске археографической комиссии. Конференция ограничилась лишь констатацией факта о наличии в Беларуси археографических работ, имевших научную ценность и признала необходимым “аднавіць як найхутчэй выданне матэрыялаў па вывучэнню гісторыі беларускага народу ў Х1Х—ХХ стст., якія з’яўляюць асабліва вялікі інтарэс і [па] гісторыі Беларусі”.

Лекция7..Создание Историко-археологической (Археографической) комиссии Инбелкульта. Первый съезд исследователей белорусской археологии и археографии.

Очевидно, не без влияния доклада Д.И.Довгялло на архивной конференции 1924 года и особенно благодаря его активной научной и организаторской деятельности, начавшейся сразу же после переезда ученого в Минск, археографическая работа в республике вскоре получила организационное оформление. Руководство ею было возложено на Историко-археологическую секцию Инбелкульта, созданную 24 февраля 1925 г. Ее возглавил В.И.Пичета... Последний, занимая ряд ответственных должностей (в том числе и ректора Белгосуниверситета), отнимавших много времени и сил, обратился к М.В.Довнар-Запольскому и Д.И.Довгялло с предложением возглавить работу по организации и координации археографической деятельности в республике. Предложение Пичеты было принято и летом 1925 г. оба ученых переехали в Минск (первый—из Баку, второй—из Могилева), где активно включились в работу секции.

1 октября 1925 г. в структуре Историко-археологической секции была создана одноименная комиссия, которой поручалось осуществление в республике археографической работы. Первым ее председателем стал М.В.Довнар-Запольский, секретарем—Д.И.Довгялло. Формально называясь Историко-археологической комиссией (название Археографической она получит в 1927 г., после реорганизации Инбелкульта), фактически, по характеру выполняемой работы, это была Археографическая комиссия, о чем и писал в 1927 г. Д.И.Довгялло в своей записке “Архэографічная камісія”, направленной в президиум высшего научного учреждения республики: “ Пры Акадэміях навук СССР, УССР, пры Кракаўскай акадэміі працуюць камісіі архэографічныя. З 1 кастрычніка 1925 г. Архэографічная комісія заснавана прі Інстытуце беларускай культуры. Усе камісіі гэтыя працуюць над розшукамі, апрацоўкай і выданьнем у друку крынічных матар’ялаў, іх перапіскай, усебаковым іх вывучэньнем з боку архэографічнага. Гэту устаноўку мае і Архэографічная камісія ІБК”.

Буквально через неделю после конституирования комиссии, 8 октября 1925 г. ее председатель и секретарь представили в президиум Инбелкульта доклад с обоснованием необходимости продолжить издание актов Литовской метрики, начатое еще дореволюционной Петербургской археографической комиссией. При этом они справедливо полагали, что “у цяперашні час ніводная установа РСФСР ужо не прыйме на сябе працы і расходаў па падоўжаньню гэтага выданьня”. Целесообразность данной работы авторы доклада обосновывали научным значением составлявших Метрику документов как источников для изучения белорусской истории ХУ—ХУ111 вв.: “Кожнаму дасьледчыку беларускай старажытнасьці да ХУ111 ст. добра вядома, што без скарыстаньня Літоўскай метрыкі нельга асьвятліць усякае пытаньне і што з вывучэньня гэтае крыніцы патрэбна пачынаць дасьледчую працу па гісторыі Беларусі”.

Одновременно комиссией был составлен и представлен в президиум Инбелкульта список архивных фондов, вывезенных в разное время с территории Беларуси. 17 октября 1925 г. на заседании комиссии принимается решение об издании “першага тому гістарычных дакументаў”. И хотя название проектируемого сборника в решении комиссии отсутствовало, нетрудно предположить, исходя из ссылки на упоминаемый в протоколе заседания “Белорусский архив древних грамот” И.И.Григоровича, что такое же название и инбелкультовского сборника документов не вызвало ни у кого возражений. Оно не только символизировало сохранение и продолжение традиций отечественной археографии, заложенных в 1824 г., но и сразу же указывало на национальный характер готовившегося документального издания—“Беларускі архіў”. Предполагалось ежегодно выпускать по одному тому объемом не менее 40 печатных листов. В выше упоминавшейся записке Д.И.Довгялло “Архэографічная камісія” отмечалось, что к 1933 г. должны были быть изданы семь томов “Беларускага архіва”. Однако, как увидим далее, эти планы не были реализованы в полном объеме вследствие ряда объективных и субъективных причин.

Помимо серийного документального издания комиссия предполагала готовить и публикации учебного типа в форме небольших брошюр (до 3 печатных листов). Они должны были содержать важнейшие документы по истории Беларуси и таким образом помогать студентам овладевать работой с историческими источниками. Необходимость такого издания была очевидной для Д.И.Довгялло, начавшего с 1 октября 1925 г. читать разработанный им курс лекций по источниковедению истории Беларуси для студентов социально-исторического отделения педагогического факультета Белгосуниверситета. (Заметим, что данный курс носил комплексный характер: помимо сугубо источниковедческих сюжетов он давал представление об основах архивоведения и археографии).

Был разработан план издания библиотечки исторических источников по истории Беларуси, в ноябре 1925 г. направленный в методический кабинет Наркомпроса республики и не встретивший там возражений. В соответствии с ним должны были быть опубликованы фрагменты древнерусских, белорусско-литовских летописей, немецких и польских хроник, а также ряд источников актового, законодательного характера и др.. По замыслу составителей (М.В.Довнар-Запольского, Д.И.Довгялло, В.И.Пичеты и др.) каждая брошюра должна была включать короткое предисловие формального характера (“бо кожны, карыстаючыся матэрыяламі, больш ці менш дасканала сам разбярэцца у ім, ці атрымае у гэтым патрэбнае асвятленьне ад выкладчыка”), самые необходимые примечания, поясняющие “ цемные мейсцы тэксту” и в конце—небольшой словарь старобелорусских слов и выражений. Документы на старобелорусском, древнерусском, старопольском языках публиковались без перевода; латинские тексты давались в переводе на белорусский язык (перевод согласился сделать Б.И.Эпимах-Шипилло). К сожалению, это весьма важное начинание комиссии не было реализовано. Как не была издана и книга филиграней ХУ1—ХУ11 вв., подготовленная Д.И.Довгялло с участием руководителя кафедры истории искусства Инбелкульта Н.Н.Щекотихина по актовым книгам Метрики.

Осенью 1926 г. вследствие травли, которой М.В.Довнар-Запольский подвергся со стороны ЦК КП(б)Б из-за попытки издать книгу “История Белоруссии”, ученый вынужден был покинуть Беларусь. Руководство комиссией перешло к В.И.Пичете, а сама она была причислена к кафедре истории белорусского права Инбелкульта, которую также возглавлял ученый. Фактически единственным сотрудником комиссии оставался Д.И.Довгялло. В 1928 г. занимаемая им должность секретаря была переименована в должность “ученого специалиста археографии”, хотя в некоторых официальных документах 1930 года он по-прежнему называется “ секретарем Археографической комиссии”. К деятельности Археографической комиссии (а точнее, к археографической работе Д.И.Довгялло) мы еще вернемся, познакомившись с итогами работы Первого съезда исследователей белорусской археологии и археографии.

Целью данного съезда, проходившего 17—18 января 1926 г. в Минске, являлось подвести первые предварительные итоги осуществлявшихся в Беларуси археологических изысканий, но самое главное—обратить внимание научной общественности, руководства республики на бедственное положение белорусских архивных, музейных, библиотечных собраний. Анализ прозвучавших на съезде докладов, сообщений, а также принятых по ним резолюций свидетельствует, что работа первого форума белорусских историков, архивистов, археологов носила преимущественно информационно-пропагандистский, нежели научный характер. Исключение составлял, на наш взгляд, доклад будущего известного белорусского археолога А.Н.Левданского о белорусских городищах, не публиковавшийся в “Трудах” съезда. Заметим также, что собственно археографические вопросы занимали сравнительно небольшое место в работе съезда.

В ходе работы трех заседаний были заслушаны и обсуждены 12 докладов (четыре из них полностью напечатаны в “Трудах” съезда, остальные даны в виде изложений в протоколах заседаний).

Как уже отмечалось, большинство докладов носило информационный характер. Это относится к двум выступлениям М.В.Довнар-Запольского о старых белорусских архивах, находившихся за пределами Беларуси (они были основаны на еще дореволюционных записках ученого, которые не отличались полнотой); Д.И.Довгялло—о Литовской метрике (его докладчик считал конспектом двух статей о Метрике Довнар-Запольского и известного описания С.Л.Пташицкого); М.В.Мелешко, А.Ясенева, В.Дмитриева—об архивном деле в Беларуси; П.Харламповича, Я.Василевича, И.Б.Симановского—о музеях и библиотеках республики и др.

Лаконичность опубликованных материалов (оригиналы протоколов и др. материалов съезда не сохранились) не дает возможности составить более или менее полное представление о характере обсуждавшихся на съезде вопросов, точках зрения его участников по тем или иным вопросам. Резолюции же (а их было принято шесть: “Аб Літоўскай мэтрыцы”, “Аб беларускіх архіўных фондах за межамі БССР”, “Аб архэолегічных досьледах”, “Аб музэйнай справе ”, “Аб Цэнтрархтве БССР і яго аддзелах”, “Аб звароце бібліотэк ”) лишь фиксировали окончательные решения.

В первой резолюции съезд, как и архивная конференция 1924 г., счел необходимым довести до сведения правительства Беларуси мнение о целесообразности оставления Метрики в пределах СССР, “бо яна з’яўляецца гістарычнай уласнасцю працоўных Беларусі”.. Далее, ссылаясь на имевшееся принципиальное согласие соответствующих органов России передать Метрику в Беларусь, съезд подчеркнул необходимость сделать это как можно скорее.

Особый интерес представлял третий пункт данной резолюции, имевший, несмотря на свой декларативный характер, прямое отношение к предмету археографии. Он, в частности, гласил:”...зьезд лічыць: а) бязумоўна неабходным выданьне Літоўскай мэтрыкі ў друку у мэтах даступнасьці яе для шырокіх колаў грамадзянства і найбольшага навуковага яе скарыстаньня...”.

Затрагивала вопросы археографии и резолюция “Аб архэолегічных досьледах ”. Во втором ее пункте говорилось: “З абмену думак выясьнілася, што ранейшыя выданьні Літоўскага статуту зьяўляюцца бібліографічнай рэдкасьцю і не здавальняюць навуковым патрабаваньням. З гэтае прычыны зьезд зьвяртае ўвагу Інбелкульту на неабходнасьць прыняцьця належных крокаў да выданьня Літоўскіх статутаў—як навуковага характару, так і для навучальных патрэб”.

Приведенный фрагмент резолюции любопытен в двух аспектах. Во-первых, включение в резолюцию “Об археологических исследованиях” вопросов, связанных с переизданием пеисьменных источников не может не свидетельствовать о том, что белорусские историки в тот период не дифференцировали памятники на археологические и археографические, продолжая традиционно рассматривать археографию как часть археологии. Во-вторых, здесь налицо попытка классифицировать археографические издания по типам: научного типа (“ навуковага характару”) и учебного типа (“для навучальных патрэб”). К сожалению, повторимся, из материалов съезда не видно, какой обмен мнениями по поводу переиздания статутов состоялся среди участников съезда, кто был инициатором постановки этого вопроса и т.п. Отметим лишь, что эта, как и предыдущая резолюция осталась нереализованной тогда в Беларуси: первое научное издание Статута ВКЛ 1529 г. будет предпринято в Минске лишь в 1960 г.(под редакцией известного литовского ученого К.И.Яблонскиса). Правда, вскоре после съезда научное и учебное издания статутов ВКЛ действительно появятся, но не в Беларуси, а в Литве и в России. В 1934 г. подготовленный к изданию И.И.Лаппо Статут 1588 г. увидит свет в Каунасе; в 1936 г. фрагменты трех редакций Статута ВКЛ будут изданы в подготовленной профессором Ленинградского университета И.И.Яковкиным хрестоматии “Законодательные акты Великого княжества Литовского”.

Лекция 8.. Инбелкультовские археографические издания. Археографическая деятельность В.У.Ластовского.

Говоря о деятельности Историко-археологической (Археографической) комиссии Инбелкульта, нельзя не отметить, что она могла состояться лишь благодаря поистине подвижнической работе Д.И.Довгялло, его огромному опыту по изданию документов, накопленному в прошлом. В 1927 г. увидел свет составленный им 1-й том “Беларускага архіва”--первого белорусского (советского) археографического издания. Он был издан тиражом 600 экз под редакцией А.Смолича.

План тома, как уже отмечалось в предыдущей лекции, был утвержден на заседании комиссии 17 октября 1925 г. Он определял его состав, структуру, формат, особенности передачи текста публикуемых документов и т.п. В нем, в частности, отмечалось: “Пры друку ніякіх асобнасьцей архэографічнага пісьма арыгітнала не уводзіць, за выключэньнем цітулаў, якія не раскрываць. Фармат выданьня узяць з скарынінскага зборніку[имелся в виду уже подготовленный к этому времени сборник статей “Чатырохсталецьце беларускага друку. 1525—1925”, который будет издан в 1926 г.—М.Ш ] у 2 калонкі. Шрыфт—звычайны корпус. Тыя граматы, якія будуць знойдзены надрукаванымі у Беларускім архіве, выданьня 1824 г.лічыць неабходным надрукаваць з погляду бібліографічнай рэдкасьці вызначанага выданьня, дзеля зьмяшчэньня у прадмове тому першага актаў зробіць бібліографію надрукаваных дакументаў па гісторыі Магілева”.