Транспортні функції ГЛ 7 страница

— Тебя этот факт совершенно не волнует? — вроде бы не поверил он.

— А почему, собственно, меня должно это волновать? Если найдутся дураки, желающие за него голосовать…

— Найдутся, — заверил Дед.

— Что ж, есть старое выражение: каждый народ заслуживает своего правителя.

— Гражданская позиция у тебя на высоте, — прокомментировал Дед. Я поморщилась.

— Не грузи, мы ж не на митинге. И я ни за что не поверю, что ты всерьез опасаешься, что он составит конкуренцию твоему Никитину. Здесь каждый знает: если ты дал «добро», человек может считаться избранным и переизбранным. — «А если нет, — мысленно продолжила я, то ему лучше найти нору поглубже. В этом смысле самая надежная нора — могила».

— Тагаев был знаком с девчонкой, ну с той, что убили?

— Она когда-то работала в ресторане, где любил бывать Тагаев.

— Значит, это как-то связано?

— Что «это»? — нахмурилась я. Дед ответить не пожелал, и я продолжила:

— Убийство?

— Не пойму, на чьей ты стороне, — бросил он в досаде.

— Соблюдаю нейтралитет, — усмехнулась я. — Если ты считаешь, что в сложившейся ситуации повесить убийство на Тагаева представляется заманчивым…

— Замолчи. Мне такое и в голову не пришло.

— Серьезно? Что ж, извини. В любом случае пока у меня нет повода его подозревать. Хотя…

— Что? — насторожился Дед.

— Возможно, ему есть что скрывать.

— Вот и разберись, — подвел он итог, и я согласно кивнула.

— Ты не мог бы мне помочь? Никитин имел с тобой разговор по поводу Светланы…

— Да, что-то припоминаю. Хочешь поговорить с Ларионовым? Я позвоню ему. Все?

— Все. — Я прикидывала, стоит ли еще задавать вопросы, которые так и вертелись на языке, и пришла к выводу, что это бесполезная трата времени. Сейчас Дед подозревает всех и меня в том числе, раз уж дело дошло до того, что интересуется «на чьей я стороне». При таком раскладе самое ценное — это информация. Дед и так в этом смысле прижимист, так что лучше идти подобру-поздорову и надеяться, что с Ларионовым мне повезет больше. — Ну, так я пойду? — спросила я, поднимаясь.

— Иди. — И добавил, поморщившись:

— Не нравится мне все это.

Я кивнула, соглашаясь, потому что мне тоже мало что нравилось, взяла сумку и пошла, поцеловав Деда на прощанье.

— Если нетрудно, позвони Ларионову прямо сейчас.

Чтобы дать Деду возможность позвонить, а Ларионову собраться с мыслями перед разговором со мной, я зашла в бар, который был этажом ниже, выпила кофе, а уж потом отправилась на первый этаж, где располагалась служба охраны. Встретили меня настороженно. Когда-то здесь командовал Лялин, кое-кто из старой гвардии остался и после его ухода, но сейчас они были в меньшинстве. Так как я считала Ларионова сволочью, то резонно предполагала, что и парней он набрал под стать себе. Дружбой между нами не пахло, теперь мне смотрели в спину, прикидывая, зачем это я пожаловала.

Дед, без сомнения, уже успел позвонить. Ларионов встретил меня дружеской улыбкой:

— Привет, Детка.

Я не любила это дурацкое прозвище, а в устах моего недруга оно звучало просто издевательски. Возможно, на такой эффект он и рассчитывал, и я посоветовала себе не принимать его слова близко к сердцу.

— Привет, — отозвалась я бодро и плюхнулась в кресло рядом с его столом.

— Кофе? — предложил он.

— Спасибо, выпила в баре. Давай немного поболтаем.

— Слушаю тебя очень внимательно, — серьезно кивнул он.

— Я рассчитываю на другое. Я рассчитываю на то, что ты мне кое-что расскажешь.

— Ты по поводу Никитина? Точнее, этой девчонки, что пристрелили на днях? Вроде бы ограбление? В квартире была крупная сумма денег, которая исчезла?

— Уже нашлась.

— Вот как? Так это не ограбление?

— Чтобы прояснить ситуацию, я и бегаю по городу, пристаю к людям с расспросами.

— Мне рассказать особо нечего. Месяцев пять назад Дед вызвал меня и сообщил, что Никитин подозревает любовницу в связях с Тагаевым. Никитин парень осторожный… Если честно, о любовнице я и понятия не имел, считал, что он образцовый семьянин. За девкой установили наблюдение. С Тагаевым она больше не встречалась. Никитин остался доволен. — Ларионов вроде бы замешкался, кашлянул, отвернулся и сказал:

— Правда, не так давно они все-таки встретились.

— На приеме?

— Нет. Примерно с месяц назад мой человек случайно видел их в «Аладдине». Естественно, насторожился. Девчонка привозила Тагаеву какую-то фотографию.

— Фотографию? — не поняла я.

— Да. Мой человек видел, как она достала из сумочки фотографию и показала ее Тагаеву. Тот взглянул, и увиденное ему не понравилось. Он помрачнел, что-то сказал девчонке… что именно, мой человек не слышал. Похоже было, будто он ее предостерегал. Она слушала молча, потом кивнула и ушла.

— И твой человек не удосужился взглянуть на фотографию?

— Каким образом? Инсценировать ограбление на улице?

— На худой конец и это бы сгодилось.

— Шутишь.

— Тебе не пришло в голову, что фотография — компромат на Никитина?

— Если бы она передала ее Тагаеву, я, возможно бы, насторожился. Но этого не произошло. Послушай, Никитин желал убедиться, что любовница не наставляет ему рога. Ну так вот, с Никитиным они встречались регулярно, а больше никто из мужиков рядом с ней не вертелся.

— И ты счел свою миссию выполненной? — усмехнулась я.

— Между прочим, у меня своих дел по горло, и я не нанимался подглядывать за чужими бабами.

— Попробуй сказать это Деду, — вновь усмехнулась я. — Ты ему о фотографии докладывая?

— Его все это не интересовало. Когда Никитин обратился к нему, он просто отфутболил его ко мне. Наверняка считал, что тот дурака валяет.

— Докладывал или нет?

— Он меня не спрашивал. А Никитину об этом я, конечно, рассказал. Возможно, от него Дед узнал… Девчонка вела себя смирно, с какой стати нужны были шпионские игры? Тагаева она знала давно, ну, встретились, и что? — Он еще что-то говорил, явно оправдываясь.

— Хорошо. С фотографией выяснили. Кто к ней приезжал?

— Подруга. Из Москвы. Были гости, тоже из Москвы.

— Кто конкретно?

— Какие-то бизнесмены… Ничего интересного. Никитин с ними знаком, собственно, его интересовало прошлое девицы. Я раскопал всю подноготную. До отъезда в Москву были у девки кое-какие грешки, но, в сущности, ничего особенного. Работала официанткой в кабаке, где собиралась всякая шпана. Один ее тогдашний любовник сидит, другого пристрелили, как раз когда забегаловка эта сгорела. Она приняла мудрое решение: порвать с этой публикой: познакомилась с парнем, который увез ее в Москву, помог устроиться. После замужества дружбу с ним она не поддерживала. Никитин остался доволен. Тагаев как раз из тех, с кем она раньше водила дружбу. Я понимаю, теперь, когда ее убили, все, даже эта фотография, выглядит подозрительно, но в тот момент было иначе. Если бы… я бы не стал тебе рассказывать о фотографии…

— Ты рассказал, — кивнула я, заметив про себя: «А Никитин промолчал, и этому должно быть объяснение». — Как долго за ней вели наблюдение?

— Месяц, может, полтора.

— Ты решил, что этого достаточно?

— Не я решил, Никитин. Я дал ему подробный отчет, и он остался доволен. Может, он говорил со своей девкой, и она ему все объяснила.

— А после того как твой человек случайно увидел ее с Тагаевым, у тебя не возникло желание еще немного понаблюдать за ней?

— С какой стати? — удивился он.

Тут зазвонил лежащий на столе мобильный телефон Ларионова. Он взглянул на него, но не ответил.

— Может, ты мне объяснишь, что происходит? — спросил Ларионов, нахмурившись. — Если убийство как-то связано…

Телефон зазвонил вновь.

— Отзовись, — кивнула я.

Он отмахнулся, телефон его почему-то беспокоил. Я повертела в руках скрепку, всецело сосредоточившись на ней, чувствуя, как Ларионов сверлит меня взглядом. Вновь звонок, скрепка вырвалась из моих рук и пролетела по столу, я приподнялась и схватила ее, но Ларионов решил, что я потянулась к мобильному, и быстро взял его в руки.

— Да, — сказал он отрывисто.

— Надо поговорить, — услышала я.

— Не сейчас. Перезвони попозже. — Отключил телефон, косясь на меня. Он здорово злился, и не без основания. Голос я узнала, да и немудрено, раз звонил Тагаев, эту его манеру говорить растягивая слова, невозможно не узнать. — Сумасшедший день сегодня, — сказал Ларионов.

— Бывает, — посочувствовала я, поднимаясь.

— Уже уходишь? — насторожился он.

— А ты еще что-то хочешь рассказать?

— В общем, нет.

— Тогда всего доброго.

Я пошла к двери, обернулась и подмигнула ему. Парня перекосило, возможно, от злости, а может, его обуревали иные чувства. Но мне становилось все интереснее.

Выйдя на улицу, я отпустила Сашку погулять, а сама устроилась в машине, подумала и позвонила Никитину. Все великие люди страшно заняты, этот не был исключением, однако время мне уделил и говорил ласково.

— Вы рассказывали, что Светлана с Тагаевым встречалась один раз. Теперь выходит, что два. Ларионов сообщил вам об их встрече, когда она якобы показывала Тагаеву какую-то фотографию? — задала я вопрос.

— Да-да, припоминаю. Действительно, было такое, — засуетился он.

— У вас это не вызвало интереса?

— Вы думаете, Тагаев имеет отношение к ее смерти?

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Не мог же я вот так, ни с того ни с сего спросить Светлану об этой встрече? Тогда пришлось бы рассказать, что за ней следили, а это совершенно невозможно. Но вечером, когда был у нее, я завел разговор о том, как она провела день, и она рассказала, что встречалась со своим знакомым. Я спросил: «С кем?» Она ответила: «Ты его не знаешь», а когда я дал понять, что ее уклончивость мне не нравится, пояснила: «Подруга влюбилась в парня, мне он не понравился, я попросила его фотографию и показала одному знакомому. Парень в самом деле оказался мерзавцем». Я спросил, что за знакомый, и она ответила: «Он работает в милиции». Тут я понял, что ей неудобно рассказывать о своей встрече с Тагаевым, вот она и выдала его за милиционера. Я совершенно успокоился, они были знакомы раньше, и она обратилась к нему, когда подруга попала в беду. Что в этом особенного?

— Ничего, — согласилась я и простилась с ним.

Возможно, Света рассказала ему свою историю, выдав ее за историю несуществующей подруги. Она взяла фотографию любовника, которого подозревала во всех грехах, и показала Тагаеву, а тот парня на фотографии узнал и даже предостерег ее. Очень интересно. Чем дальше, тем загадочнее. Кого же Тагаев увидел на фотографии? Сей факт он скрыл, а если Тагаев не хочет говорить, то с этим приходится мириться. Хотя попытаться еще разок все-таки стоит.

Я позвала Сашку, тронулась с места и вот тогда увидела Ларионова. Он вышел из дверей здания, снабженных табличкой «Посторонним вход воспрещен», и направился к стоянке. Я взглянула на Сашку, прикидывая, могу ли оставить его в машине в одиночестве на некоторое время. От этой мысли мне пришлось отказаться. Я схватила сумку и бросилась к остановке, едва не забыв запереть машину. Возле остановки вереницей выстроились такси. Я распахнула дверь первого же и радостно сообщила:

— Поиграем в сыщиков, если не возражаете.

Мужчина лет тридцати пяти нахмурился, потом, взглянув на меня, усмехнулся:

— А я вас знаю.

— С ума сойти. Сто баксов тому, кто меня ни разу не видел.

— Понял. Куда двигаем?

— Пока не знаю. Вон за той тачкой. Если не проворонишь и внимание к себе не привлечешь, еще сотня.

— Сделаем, — воодушевился он, лихо выруливая с места и пристраиваясь за Ларионовым. Я поразмышляла о своей популярности в родном городе, а также о волшебной силе банкнот, но недолго. Ларионов свернул в переулок, а мы поехали прямо. — Там он может обратить на нас внимание, — пояснил таксист, — а деться ему некуда, только на проспект, я этот район как свои пять пальцев знаю.

Насчет района он не соврал, мастерски маскировался и ни разу не упустил Ларионова.

— Ты часом не в разведке служил? — спросила я.

— В десанте. А что за мужик? По делу пасешь или нелады на любовном фронте?

— Подозреваю, что крысятничает.

— Последнее дело, — кивнул парень.

— Ага. Вот и хочу разобраться.

Ларионов соблюдал правила движения, но заметно спешил. После звонка Тагаева я бы ничуть не удивилась, если бы он отправился в «Шанхай», где Тимур проводил свое время, предпочитая встречаться с людьми именно там, а не в офисе, который тоже имел место. Однако на очередном светофоре Ларионов свернул в противоположную сторону. Может, решил, что в «Шанхае» появляться не стоит, осторожничает. Любви ко мне он не испытывает, и это еще мягко сказано. Он мог предположить, что голос Тагаева я слышала и даже узнала, в этом случае нестись куда-то сломя голову неразумно. Я бы поостереглась, хотя решает не он. А может, едет человек по делам и надо мной посмеивается. Что ж, я не против.

Ларионов еще раз свернул, и стало ясно: направляется он к гостинице «Россия», по крайней мере, припарковался на ее стоянке. Вышел, попинал переднее колесо и пошел к центральным дверям.

— Что дальше? — спросил водитель.

— Подожди здесь.

Я тоже вышла, огляделась и не спеша направилась вслед за Ларионовым, прихватив с собой Сашку. Он сидел в сумке тихо, как мышь, прочувствовав ситуацию.

— Терпеть не могу загадок, — пожаловалась я. Сашка тявкнул, соглашаясь со мной. — Ничего, разберемся. А ты не вздумай высовываться.

В холле гостиницы было многолюдно, то ли туристов привезли, то ли какая-то делегация приехала, все толпились возле стойки администратора. Ларионова здесь не было. Впрочем, встречаться с ним в мои планы не входило. Комната охраны располагалась напротив, за цветочным киоском. Я вошла и громко сказала:

— Привет.

В комнате находилось двое мужчин, один пялился в монитор, другой, начальник службы безопасности, пил чай. Первый кивнул, второй ответил:

— Привет.

— Нужна твоя помощь, — сообщила я незатейливо.

— Ясное дело, зачем тебе еще приходить. И что я должен сделать, достать луну с неба?

— На что она мне? — удивилась я. — Девушка я скромная, запросы так себе… Володя, только что к вам пожаловал наш Ларионов, надо узнать, с кем он здесь встречается.

— Ларионов? — нахмурился Володя.

— Ага.

Он поморщился, отставил чашку в сторону, но выполнять мою просьбу не спешил.

— Послушай… — начал он недовольно, но я его перебила:

— Ты же знаешь, я в команде и действую с высочайшего соизволения.

Он поднялся, вздохнул вторично и одарил меня взглядом, в котором не было и намека на любовь. Такие взгляды девушке всегда обидны. Но из комнаты вышел, и это уже было хорошо. Я устроилась в его кресле, парень возле монитора не обращал на меня внимания. Прошло минут десять, через этот временной промежуток я смогла убедиться, что работа здесь налажена отлично. Володя вернулся и доложил:

— Он в баре, с каким-то мужиком, из постояльцев. Через пару минут будем знать имя и номер комнаты, где тот поселился. Все?

— Спасибо. Считай, мы в расчете.

— Тогда тебе спасибо, — отозвался он. Ему позвонили по внутреннему телефону, он снял трубку, выслушал и сообщил:

— Филиппов Всеволод Андреевич, бизнесмен из Москвы, здесь в командировке, вселился сегодня в 11.30. Номер заказан заранее фирмой «Гермес».

— Насчет луны с неба я все-таки подумаю, — сказала я, направляясь к двери.

— Лучше в гости пригласи.

— Обязательно. Проводи меня в бар.

Он вышел вместе со мной.

— Ты ведь не захочешь, чтобы тебя видели, — заметил он тихо. — Встанешь в проходе на кухню, видеть будешь все, но вряд ли что услышишь. Годится?

— Хочешь, на ужин приглашу, а потом на завтрак?

— На самом деле не хочу. Я парень простой, девок люблю глупых, а с тобой дураком себя чувствуешь.

— Ты чересчур самокритичен. Скажи просто: не нравлюсь я тебе.

— Нравишься. Только у таких, как ты, мужиков, как грязи, а я не люблю конкуренции. Простой я, без затей. Поняла? Вот сюда…

Мы прошли узким коридором в кухню, а оттуда в бар, то есть в бар я входить не стала, а, как и советовал Володя, пристроилась в проходе, здесь было что-то вроде ниши и даже стоял стул. Очень удобно.

— Я рядом, — шепнул он. — Потолкую с поварами. Позовешь, если понадоблюсь.

Я устроилась на стуле, наблюдая за происходящим в зале. Особого наплыва посетителей не было, за столами человек десять и возле стойки четверо. Ларионов устроился за угловым столиком, спиной ко мне. Очень удобно, не надо соблюдать конспирацию. Напротив него сидел дородный мужчина с красной физиономией. Вряд ли ему было больше пятидесяти, но выглядел он скверно, то ли пил неумеренно, то ли просто жизнь заела. Волосы коротко подстрижены, без седины, на щеке свежий порез, должно быть, руки дрожали, когда брился. На бизнесмена он не походил. Впрочем, и они разными бывают, хотя такие, как он, обычно вьются возле политиков всех мастей, без принципов и идей, зато с большим желанием получить от жизни как можно больше, любители такого большого-пребольшого куска пирога.

Тут я обратила внимание, что пьет мужчина чай, хотя время уже позволяло расслабиться, потом он попросил у бармена стакан воды — запить таблетку. Вдруг дядя трезвенник, а рожа красная от хворобы, к примеру, давление зашкаливает? Физиономист из меня никудышный, навыдумываю с три короба… Жаль, разговора не слышно, но беседуют они мирно. Ларионов что-то объясняет, а дядя в ответ согласно кивает, иногда тоже говорит или задает вопросы. Вдруг он нахмурился, покачал головой, явно чем-то недоволен. Ларионов склонился к нему, заговорил быстрее, развел руками и замолчал. Мужчина задумался, потер лицо ладонью, что-то спросил. Ларионов коротко ответил. Какое-то время оба молчали. Наконец мужчина кивнул, точно с чем-то соглашаясь, Ларионов поднялся, они пожали друг другу руки, и начальник охраны Деда направился к выходу из бара. Я покидать свое укрытие не спешила, дабы не столкнуться с ним в холле.

Я продолжала сидеть, наблюдая за мужчиной. Он взглянул на часы, попросил еще чаю, вновь взглянул на часы. Скорее всего, кого-то ждет. Я потерла нос, прикидывая, остаться и посмотреть или идти за Ларионовым? В конце концов решила, что Ларионов от меня никуда не денется, дядя перспективнее.

Опять взгляд на часы, он побарабанил пальцами по столу, возможно, нервничал или привычка у него такая. Перевел взгляд на входную дверь и как-то сразу подтянулся. Я проявила любопытство и увидела своего друга Тагаева. Он как раз вошел в бар, притормозил, оглядываясь. Дядя поднял руку, и он пошел к нему. Рукопожатие, и Тагаев устроился на месте Ларионова.

Бармен кинулся к нему со всех ног, Тагаева в городе каждая собака знала, что неудивительно, парень он у нас, скажем прямо, легендарный.

Ему принесли кофе, на который он даже не взглянул. Теперь говорил в основном дядя, а Тагаев слушал. Сидел он небрежно, развалясь, собеседник, напротив, упирался грудью в стол, стараясь быть к нему поближе. Я бы решила, что один уговаривает другого. Хоть бы одно словечко услышать… Впрочем, одно словечко ерунда. Но от любопытства меня прямо-таки распирало.

Они беседовали уже минут пятнадцать, теперь говорили оба, часто кивая, точно соглашаясь, однако в позе Тимура ощущалась настороженность. Может, я фантазирую, но дядька чем-то был ему неприятен.

Мужчина подозвал бармена, расплатился, и они вместе вышли из бара.

— Володя, — позвала я, он появился тут же. — Есть отсюда еще выход в холл?

— Идем.

Когда я оказалась в холле, Тагаев все еще был там, они стояли с Филипповым как раз посередине зала. Оба улыбались, вроде бы довольные друг другом. Филиппов проводил Тагаева до двери, и они простились. Тимур вышел на улицу, а дядя не спеша направился к лифту. Проигнорировав центральный вход, я вышла через служебный рядом со стоянкой. Таксист терпеливо ждал, машина Ларионова стояла на прежнем месте.

— Сидит уже минут двадцать, ждет кого-то, — почему-то шепотом сообщил водитель.

Тут появился и Тагаев, то есть не он, а его «Хаммер». Остановился в нескольких метрах от машины Ларионова, тот быстро пересел к Тимуру. За тонированными стеклами ничего не разглядишь, одно могу сказать: в машине он пробыл одиннадцать минут. Вышел, сел в свою тачку и поехал в направлении проспекта.

— За ним? — спросил водитель, я кивнула.

Вскоре стало ясно, путь Ларионов держит на работу, причем не особо торопится, остановился возле киоска и купил сигареты.

Я расплатилась с водителем, пересела в свою машину, отъехала на один квартал, чтоб не мозолить глаза людям, и ощутила настоятельную потребность обмозговать ситуацию. Выпустила Сашку, сама пристроилась на скамейке в уютном дворике, впрочем, не красоты сейчас занимали меня. То, что Ларионов поддерживает связь с Тагаевым, я видела собственными глазами, и это в то время, когда Дед вроде бы сильно обеспокоен тем, что Тагаев надумал идти в политику и тем самым спутать ему все карты. По идее, следовало бежать к Деду со всех ног и докладывать, что он пригрел на груди змеюку, но я не особо торопилась. Прежде всего, я очень сомневалась, что Ларионов крысятничает. Деда он знает хорошо. Допустим, Тагаев его мог чем-то прижать, допустим, даже хорошо прижать, но он отлично знает, что, выступая против Деда… Из двух зол выбирают меньшее… А если Дед уже не тот и сила не та и эта банда почувствовала слабину? Вот и бросились к Тагаеву. Король умер, да здравствует король! До смерти еще слишком далеко, и Дед без боя гроша не уступит, будет стоять насмерть, как наши под Сталинградом. Было еще кое-что: Дед и Тагаев наживают деньги рука об руку, разумеется, никак этого не афишируя и даже открещиваясь друг от друга. Теперь при тесном экономическом контакте у них вроде бы наметился политический разлад. Или ничего не наметилось и эти двое просто пудрят всем мозги, разыгрывая свою партию? Одному богу известно, что они могли придумать. Возможно, у Тагаева есть на Деда обиды, тот на вершинах славы, а Тимур для него каштаны из огня таскает. Вот ему и надоело, тоже в Наполеоны захотел. Возьмут да и вцепятся друг другу в горло. Дед даже спрашивал, по какую стороны баррикады я намерена остаться? Если честно, так мне по фигу, пусть сами разбираются, мне бы отсидеться в сторонке, и плевать я хотела на их политические баталии. Вру. На Деда не наплевать. Он, сукин сын, беспринципный и жестокий, но я его люблю, раньше любила, и сейчас что-то от той любви осталось, может, немного, но в самый раз для того, чтоб не стоять в сторонке, когда его начнут жрать с потрохами. И чем я помогу? Перво-наперво тем, что никуда не полезу, дабы случайно не поломать его игру. В этой игре мне кто-то уготовил место. Дед или не Дед, поди разберись. Но я в игре, это точно, и кому-то сие очень понадобилось.

— Ох, как зубы-то ноют от открывающихся перспектив, — сказала я вслух. Сашка весело бегал возле песочницы, с интересом поглядывая на меня.

Я достала телефон и набрала номер мобильного Деда, все-таки хотелось поговорить со старым змеем, вдруг против обыкновения соизволит намекнуть, чего ждать от жизни. Дед отозвался незамедлительно, но голос его звучал с недовольством. Совершенно не родной голос, ни тебе ласки, ни радости — сплошная суровость и непреклонность.

— Чего тебе? — спросил он.

— Даже народные избранники чрезвычайно высокого полета, каким являешься ты, должны время от времени чего-то есть. В связи с этим я спрашиваю: мы не могли бы пообедать вместе?

Пауза слегка затянулась. Я собиралась было робко кашлянуть, чтобы напомнить о своем существовании, но тут он спросил:

— С чего это вдруг?

— Погода скверная. У меня депрессия. Ты со мной суров до невозможности. Сашка вредничает. Я потеряла смысл жизни и не могу найти его. Этого достаточно, или мне еще что-нибудь придумать?

— Ты понимаешь, что у меня нет времени?

— Понимаю. Но ничего не могу поделать.

— Хорошо, — буркнул Дед. — Закажи столик во «Фламинго», часов на семь, нет, на шесть. Постараюсь быть. И ради бога, оденься по-человечески и оставь дома свою дурацкую таксу.

Вот так-так, хорошо, хоть Сашка не слышал.

— Пес, мне срочно надо принять черты дамы из общества. Бегом в машину.

Столик я заказала, по дороге домой заскочила в парикмахерскую и сделала прическу, на это ушло около часа. Мастер была довольна и нахваливала мою красоту. Я не слушала, просто радуясь ее радости.

Дома я провела ревизию своего гардероба, выбрала белый костюм с красной розой в петлице, натянула красные ботфорты и скроила рожу своему отражению в зеркале. Сашка наблюдал за всем этим с величайшим интересом, наверное, тоже прикидывал, чего ему следует ждать от жизни при таком раскладе. В общем, два условия я выполнила, а на третье решила наплевать и взяла Сашку с собой. Я в красных ботфортах, а он дома? Да он мне такого ни в жизнь не простит. Правда, из своей сумки он перекочевал в мою, красную. Пробовал возражать и даже кусаться, но, будучи поставлен перед фактом: либо в сумку лезть, либо телик смотреть, — вздохнул и полез в сумку.

Через пятнадцать минут я была во «Фламинго», умудрившись прийти раньше намеченного времени. К моему удивлению, Дед уже сидел за столом и читал газету. В небольшом зале он был один, если не считать официанток, которые толпились возле двери в состоянии, близком к помешательству.

— Он не кусается, — сказала я им, имея в виду Деда.

— Мы знаем. Хорошая собачка. Ему миску принести?

— Мы не поняли друг друга, — констатировала я, отказавшись от миски. Дед, будучи на редкость консервативным, не придет в восторг, обедая с моей собакой за одним столом.

Дед оторвался от чтения, перевел взгляд на меня и, поспешно сложив газету, поднялся.

— Рад тебя видеть, — сказал он совершенно серьезно, но этого ему показалось мало, и он добавил:

— Господи, какая ты красивая.

— Это тряпки, — пожала я плечами. — А я все та же.

— Мне нравятся твои красивые тряпки, — кивнул он, помогая мне устроиться за столом. — Ты бы сделала мне большое одолжение, если б больше внимания уделяла своим нарядам.

— Ничего себе, — развеселилась я. — Я-то думала, что работаю на тебя.

— Одно другому не мешает. Я заказал по бокалу мартини, мне еще сегодня предстоит масса дел.

— Сколько у нас времени?

— Час-полтора.

— Отлично, сможем поесть спокойно.

— Выпусти пса из сумки, к твоим чудачествам здесь привыкли,

— Я больше думала о тебе, когда его запихивала туда.

— Лучше бы ты подумала о нем и оставила дома. Что за страсть везде таскать с собой это богопротивное существо, — поморщился Дед.

— Все существа одинаково им любимы, это ведь его творение, — вступилась я за Сашку.

— Причем тут господь? Это чокнутые англичане, господу в голову бы не пришло создать такую нелепость.

— Прекрати, он же все понимает.

— Это собака. А ты тихо сходишь с ума и относишься к нему, как к… — Он замолчал.

— Наверное, в прошлой жизни я была таксой, — погрустнела я. — Не говори гадостей о моей собаке, ладно?

— Он самый умный, самый красивый, я бы хотел иметь такого внука. Годится? — спросил Дед.

— Он еще и талантливый.

— Неудивительно. Есть в кого.

— Скажи на милость, почему так: мы с тобой близкие люди и каждый раз непременно говорим друг другу гадости, — посетовала я.

— Я проникся, — кивнул Дед. — А теперь кончай маскарад и просто скажи, что тебе надо.

«А почему бы и нет?» — подумала я и в самом деле сказала:

— Сегодня Ларионов встречался с Тагаевым.

Дед нахмурился, откинулся на спинку стула и посмотрел на меня с большим неудовольствием.

— Ты что, следила за ним?

— Я всегда считала его гнидой.

— Я тоже невысокого мнения о твоих друзьях.

— А он твой друг? — не осталась я в долгу.

— Он начальник моей охраны. А ты спятила. — Он схватил салфетку, но тут же в досаде бросил ее. — Кто-нибудь еще знает?

— Только я.

— Немедленно прекрати это. Оставь Ларионова в покое.

— Игорь, — сказала я. — Очень скверно чувствовать себя пешкой в чужой игре. Было бы здорово, если бы ты намекнул…

— Я сказал достаточно. Оставь Ларионова в покое.

— Допустим. Что дальше?

— Забудь о том, что ты видела. — Он стиснул мне пальцы, потом разжал руку и погладил мою ладонь. — Детка, — сказал он со вздохом. — Я тебя очень люблю и надеюсь, что ты меня любишь. Мы с тобой очень близки. Но я знаю, что у тебя есть собственное мнение и оно часто не совпадает с моим. Будь иначе, я бы тебя так не любил.

— Поэтому ты мне не особо доверяешь, — закончила я с усмешкой.

Он поморщился:

— Мне не нравится такая постановка вопроса.

— Еще бы. А что мне прикажешь делать?

— Выполнять свою работу. Разберись, что там за свистопляска вокруг Никитина. А теперь, если не возражаешь, я бы хотел спокойно пообедать.

Вот так всегда. Конечно, я не ожидала, что он откроет мне душу, не такая уж я дура. Ну хоть намекнуть на свои гениальные планы он мог бы, чтоб я не тыкалась впотьмах. Что ж, играем втемную. Не привыкать. В этом, кстати, есть свои преимущества, можно действовать по обстоятельствам, не дожидаясь высочайшего соизволения. Сам напросился. Я злилась, и даже прекрасный обед меня не радовал. Дед взглянул на часы и сказал:

— Мне пора.

— Возможно, я опять нарушаю правила, но Ларионов сегодня встречался также с неким господином Филипповым, бизнесменом из Москвы. Это я на всякий случай сообщаю. Потом с этим Филипповым встречался Тагаев.