Караоке для дамы с собачкой 15 страница

— Придется преодолеть еще пару заборов, — порадовал меня Лукьянов и подставил руки замком, чтобы мне легче было подниматься. Забор был кирпичный и довольно широкий. Чуть задержавшись на нем, я смогла увидеть Тагаева, он стоял рядом с «Хаммером» в обществе дяди в погонах, тот что-то говорил, а Тагаев смотрел в темноту. В свете фар его лицо было хорошо видно. Что-то подсказывало мне: мой бывший друг шлет мне привет и наилучшие пожелания. Возможно, теперь его единственная цель — скорбеть на моих похоронах, хотя кто-то из его ребят трогательно кричал: «Заденем девчонку». Лукьянов прав: слишком во всем этом деле много личного.

Охрана склада, куда мы так нахально внедрились, толпилась у ворот, наблюдая за столпотворением у соседей. Это позволило нам беспрепятственно пересечь их территорию. Все едва не испортили собаки в количестве трех штук, они подняли страшный лай, почуяв нас, но, слава богу, они были на привязи. В итоге, преодолев очередной забор, мы оказались вблизи оврага, который и вывел нас к реке. Здесь нас только дурак решит преследовать, но и я в темноте раз двадцать рисковала свернуть шею.

О планах Лукьянова мне спрашивать не хотелось. У меня же их вовсе не было. Мы вышли к мосту, я уже едва тащила ноги.

— Жди здесь, — сказал Лукьянов.

Я повалилась на грязную землю, едва прикрытую снегом, раскинула руки и поняла; что никакие силы небесные не заставят меня сдвинуться с места. И, как всегда, ошиблась.

Послышался шум мотора, я подняла голову и увидела машину. Фары выключены, малой скоростью она достигла места моего отдыха, и дверь открылась.

— Садись, — позвал Лукьянов. В кабине было холодно, а «Жигулям» лет двадцать, не меньше.

— Свиснул бы иномарку, — буркнула я. — Зачем бедных людей грабить?

— Что подвернулось, то и свиснул.

Он поехал вдоль реки, дорога здесь хуже не придумаешь, челюсть впору подвязывать, зато в кабине стало тепло, печка, слава богу, работала. Я запахнула куртку и закрыла глаза.

— Эй, — окликнул меня Лукьянов, — ты спишь?

— Пытаюсь. Но ты мне мешаешь.

— Потерпи немного. Через полчаса примешь душ, и у тебя будет настоящая постель.

— Премного благодарна.

— Все-таки злишься? — усмехнулся он.

— У меня нет сил злиться. Заткнись, если не трудно.

Он вновь усмехнулся, но просьбу выполнил.

На дорогу я все-таки поглядывала, хотя вопросов и не задавала. Мы довольно быстро пересекли черту города, выехали мимо хлебокомбината к пригородному поселку, потом дорога свернула в лес. Минут через пятнадцать впереди появился фонарь. В лесу он выглядел довольно неуместно, но, когда мы приблизились, стало ясно, что перед нами дачный поселок. Я даже вспомнила, как он называется: «Заря». Место под застройку здесь выделили еще при прежнем губернаторе в нарушение всех правил, потому что земля находилась в черте заповедника. Пошли суды и встречные иски, все это длилось и по сей день. По этой причине поселок являл собой довольно странное зрелище: отстроенных домов практически нет, трехэтажные монстры с пустыми оконными проемами чередовались с котлованами и бетонными блоками.

Теремок за высоким забором выглядел жилым, но вряд ли был заселен. Впрочем, в такую погоду здесь особо делать нечего. В самом конце улицы, на отшибе, среди высоченных сосен спрятался бревенчатый дом под железной крышей. Ставни закрыты, забор отсутствует, на намерение возвести его указывали лишь кирпичные столбы по периметру.

За домом был гараж, к нему мы и подъехали. Вокруг валялся строительный мусор, но лес подходил вплотную к дому, и, если здесь навести порядок, лучшего места для отдыха не найти.

Ворота открылись, и Лукьянов загнал «Жигули» в пустующий гараж. Я вышла из салона и топталась на улице, дул ветер, звезд не видно, мгла и сырость. Я опять принялась зябко ежиться.

Лукьянов закрыл ворота гаража, и мы пошли к дому. Ключ был спрятан под крыльцом, Лукьянов долго возился в темноте.

— Чьи хоромы? — спросила я, потому что молчать мне уже надоело.

— Мои.

— Серьезно?

— Не волнуйся, докопаться, кому принадлежит этот дом на самом деле, непросто, если честно, невозможно.

Он наконец-то поднялся на крыльцо, открыл дверь, и мы оказались в просторном холле. Лукьянов вновь принялся возиться в темноте, щелкнул выключатель, и вспыхнул свет. Я огляделась: из холла вели три двери. Убранством дом напоминал стилизованную охотничью избушку: стены обиты рейкой, добротная мебель, на полу пушистый ковер, на стене справа кабанья голова с устрашающими клыками.

— Ты думал о пенсии? — съязвила я.

— Даже не представляешь, как верно подмечено! проорал откуда-то Лукьянов. Я пошла в ту сторону, он как раз поднимался по лестнице из подвала. — Через полчаса будет тепло, душ сможешь принять еще раньше. Здесь собственная подстанция, вода из скважины, так что удобства ни от кого не зависят. Дом осмотрела? — Он пошел впереди, распахивая двери. — Это гостиная.

Здесь были камин, два дивана, кресла, белая шкура на полу — вряд ли такой здоровущий зверь существует в природе, впрочем, искусственный мех я предпочитала настоящему, зверье беречь надо.

Лукьянов включил две настольные лампы, и стало уютно.

— Отдыхай, — кивнул он на кресло, а я указала на свою грязную куртку и джинсы, у которых был такой вид, точно я их взяла напрокат у бомжей.

— Есть во что переодеться?

— Найдем. В подвале стиральная машина, думаю, пользоваться ею ты умеешь.

Кроме гостиной, в доме были две спальни и просторная кухня. Лукьянов сразу полез в холодильник, который в отличие от моего выглядел образцово: доверху забит продуктами.

— Пока ты принимаешь душ, я что-нибудь приготовлю, — заявил он. Не мужчина, а чистое золото. — Ванная рядом со спальней. Вода наверняка уже нагрелась. Сама справишься или помочь?

— Справлюсь, — кивнула я.

Ванная комната была небольшая. Душевая кабина и тут же мини-сауна. Я быстро разделась, решив, что сауна это как раз то, что мне нужно.

Я расслабленно сидела, запрокинув голову, и старалась ни о чем не думать. Мысли, конечно, пытались прорваться в мою многострадальную голову, но я отчаянно гнала их прочь. Когда находиться в сауне стало уже невозможно из-за жары, я перебралась в душ, вода с шумом падала на плиточный пол, и я не услышала, как скрипнула дверь.

— Я принес тебе халат, — сказал Лукьянов. — И полотенце.

— Спасибо, — буркнула я. '

Он не уходил, а я повернулась к нему спиной, испытывая неловкость, хотя с какой стати? Не один раз мы принимали душ вместе, и мне это нравилось. Я слышала, как он раздевается, и внутренне напряглась, но все равно, когда его руки оказались на моих бедрах, вздрогнула. Кабинка была маленькой, и вдвоем здесь стало тесно. Он стоял, прижавшись ко мне, держал за руки, стискивая их все сильнее и сильнее.

— Ты меня любишь? — шепнул он мне в ухо. Можно было сделать вид, что из-за шума воды я не расслышала, только это глупо.

— Ты знаешь, — ответила я.

— Нет, не знаю. Скажи. Скажи, — повторил он, целуя мою шею. Я повернулась и ткнулась носом в его грудь. Вода текла по моему лицу, смешиваясь со слезами. Тут, главное, не шмыгать носом и дышать ровнее, чтобы он ничего не почувствовал. — Чего ты? — улыбнулся он, приподняв мой подбородок. — Я еще жив. Я выкручусь, вот увидишь.

— Саша, — сказала я. — Сашенька… — обхватила его шею руками и заревела, не таясь.

— Мой маленький отважный котенок, — сказал он, целуя меня. — Давай выбираться отсюда. Я пожарил курицу, второпях, конечно, но надеюсь, получилось неплохо. Там есть замороженная картошка, разогреть ее в микроволновке дело двух минут, еще салат из помидоров и перца. Я бухнул туда банку фасоли, хуже не будет, как считаешь? — Он осторожно вытирал меня полотенцем, поцеловал шрам на плече. — Еще заметно, — сказал он с удовлетворением, точно гордился делом своих рук. Подал мне халат, сам завернулся в полотенце. — Идем, — позвал он с улыбкой.

Пока я была в сауне, он успел растопить камин, здесь у открытого огня было даже жарко. Я устроилась на диване радом с низким столиком, на котором он расставил тарелки с приготовленным ужином, сам он устроился на полу. Открыл бутылку вина, и мы молча выпили и поели. Я смотрела на огонь, боясь перевести взгляд на Лукьянова. Он отодвинул стол, привалился спиной к дивану и тоже смотрел на огонь.

— По большому счету, этим придуркам надо сказать спасибо, — заметил он с улыбкой. — Когда еще мы смогли бы посидеть вот так.

— Ты правда был женат? — спросила я, хотя какое мне до этого дело?

— Нет, конечно. Жаль, с нами нет Сашки. Семья была бы в сборе, — засмеялся он, погладил мои колени, пряча взгляд. — Я надеялся, что ты меня ненавидишь, — вдруг сказал он серьезно. — То есть, конечно, надеялся, что все еще любишь. Говорил тебе гадости, злился. Верил, что и дальше так смогу. Тебе было бы легче. Но не смог. Почему бы немного не пожить в свое удовольствие? Как видишь, я опять думаю о себе. А надо бы о тебе подумать.

— Замолчи, — попросила я, взяла в руки медальон, похожий на солдатский, что висел на его шее. Медальон меня интересовал мало, просто я боялась поднять глаза.

— Он открывается, — заметил Лукьянов. — Вот здесь есть кнопка. Открой.

— Зачем?

— Увидишь. — Щелчок, и крышка приподнялась, я увидела свою фотографию. — Я сентиментален, — опять засмеялся Лукьянов. — Вот так Светка узнала о твоем существовании. Я люблю тебя, и ничего с этим не поделаешь.

— Саша… — прошептала я.

— Тише, тише… все нормально. Прости меня. Я не должен был допустить этого, переоценил свои возможности. Бывает. Ты, главное, меня не жалей. У меня скверная работа, на пенсию у нас не выходят. Так что спокойно выполняй задание.

— Компромат у тебя?

— Конечно.

— Никакого задания Дед мне не давал. Может, он на что-то надеется, но напрасно.

— Эй, — посуровел Лукьянов, — насчет твоего обещания я пошутил. Забудь об этом. Просто делай свое дело.

— А ты бы смог? — спросила я. Он нахмурился.

— Не знаю. Не думай обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Хочешь, скажу, что я подумал, когда охотился на киллера, а ты прикрывала Тагаева своей спиной? Шлепнуть вас обоих, смыться и начать жизнь с чистого листа.

— Хорошая идея, — кивнула я. — Может, это выход для всех нас.

— Не болтай чепухи. Просто, оказалось, я страшно ревнив. Видеть его рядом с тобой было… Жаль, что он ушел раньше, чем я появился у Филиппова. Шлепнул бы его с удовольствием.

— Замолчи, — попросила я, — не о том ты говоришь.

— А что сказать? Что я люблю тебя? Люблю. И что? Впутал тебя во все это дерьмо. Радуюсь, что ты рядом. Устроил себе маленький рай перед близкой кончиной, вместо того чтобы просто исчезнуть, не мучая тебя.

— Ничего не имею против рая напоследок, — улыбнулась я. — Кончай болтать чепуху, лучше поцелуй меня. — Я обняла его и притянула к себе.

Утром я проснулась поздно. Ставни в доме были закрыты, и я не сразу сообразила, который час. Лукьянова рядом не было. Я вдруг перепугалась, вскочила, распахнула дверь и увидела его в кухне, он стоял перед плитой и что-то помешивал в сковородке, напевая какой-то мотивчик.

— Привет, — улыбнулся он, поворачиваясь ко мне. — А чего глаза испуганные?

Я подошла и уткнулась в его плечо.

— Саша, — сказала я тихо, — не бросай меня, ладно?

— Учитывая, что это ненадолго… — скроил он забавную физиономию, — так и быть, не брошу. Кофе будешь? Бери чашку и садись за стол.

Я выпила кофе, разглядывая столешницу.

— Давай прикинем… — начала я неуверенно, но он перебил:

— Эй, а как же наш маленький рай?

— Лукьянов, — разозлилась я, — не собираешься же ты сидеть здесь и ждать, когда тебя в самом деле пристрелят.

— Можно, конечно, подергаться, — насмешливо изрек он. — Одно теперь ясно: не видать мне рая, как своих ушей, ты ведь очень деятельная особа.

— Давай подумаем, как тебе смыться, — предложила я.

— Давай подумаем, куда, — в тон мне предложил он.

— Черт… да куда угодно.

— Нужны деньги и документы.

— Ни за что не поверю, что ты об этом не позаботился, — съязвила я.

— Скажем так: я работаю над этим. Такой ответ тебя устроит?

— А если попробовать поторговаться с Дедом?

— А что решает твой Дед? Если ты нацелилась на компромат, то он в надежном месте. Не здесь.

— Перестань, — попросила я.

— Да-да, я помню. Ты на моей стороне. Иди ко мне.

— Саша…

— Иди ко мне, дурочка, и выброси из головы все свои мысли. Будешь портить мне жизнь, пошлю к черту.

Я перебралась к нему на колени, и, не успев толком позавтракать, мы очень скоро оказались в постели. Однако поверить в то, что Лукьянов сдастся без боя, я не могла. Это на него непохоже. Пусть он мне не верит и держит свои планы в секрете, у меня есть свои. Но чтобы реализовать их, требовалось кое-что уточнить. И я принялась приставать к Лукьянову с вопросами, пользуясь тем, что он благодушествовал, развалясь по соседству.

— Саша, — спросила я, — кому принадлежала идея убрать Никитина?

— Что ты за человек такой? — посетовал он. — Помнится, приставала ко мне с любовью: «Саша, скажи, что меня любишь», — передразнил он, кстати, получилось похоже. — Теперь я готов болтать о своей любви сколько угодно. И что? Ты пристаешь ко мне с убийствами.

— Считай, что это женское любопытство.

— Если женское любопытство, тогда валяй, — милостиво разрешил он.

— Я же вопрос задала, — надула я губы, он приподнялся и поцеловал меня.

— Кто сие придумал, не знаю. Мне не докладывают. Филиппов вызвал меня и дал задание. Я приехал, познакомился с этой бабой… Чего смотришь? Не нравится, как я сказал? А если скажу, что влюбился без памяти, понравится?

— Ты с ней познакомился, — напомнила я.

— Угу. Потом она увидела твою фотографию. Начала приставать с расспросами. Она могла тебя знать, ты ж здесь знаменитость, поэтому я придумал историю о любви с большой буквы, твоей, не моей. Любила ты меня, и я тебя вроде тоже, но подлость характера восторжествовала, и я сделал глупость. Короче, лишился счастья. Плел я все это, не подумав, что бабам такие истории, как завязавшему бутылка. Она кинулась узнавать, кто ты и что. Слушай, зачем я это рассказываю, ты и так все знаешь.

— Не все. Ты действительно рассказал ей о готовящемся убийстве Никитина?

— По-твоему, я спятил? Мне нужен был компромат, я пел ей песни о том, как славно мы заживем на денежки, что получим, если свистнем у Никитина эти бумаги. Она поверила и принялась обрабатывать дядю. Он оказался безнадежным дураком, сам ей эти бумажки принес, просил спрятать. Мол, в такое время держать их у себя неразумно, а у бабы, конечно, в самый раз.

— Ты забрал их у Светланы и передал Филиппову? — спросила я.

— Я узнал, где они находятся. Теперь можно было спокойно разделаться с Никитиным и сматываться, но Филиппов заявил, что произойти печальное событие должно двадцать шестого. И вдруг Светку убивают. Представляешь, как мне это понравилось?

— Представляю. В результате Филиппов компромат не получил?

— Я кое-чем поделился. Несущественное отошло к нему, а что получше… оставил себе на память, — усмехнулся Лукьянов. — Дальше ты знаешь.

— Убив Никитина, ты сразу отправился к Филиппову или для начала побеседовал с его шофером?

Саша поморщился, но тут же выдал ослепительную улыбку:

— С тобой неинтересно. Ты действительно всегда все знаешь.

— Значит, все-таки начал с шофера?

— Когда Светка сказала, что к ней приехал гость из Москвы, я им заинтересовался. Выглядело занятно: шофер Филиппова с наклеенной бородой приглядывает за Светкой.

— Тебя не посетила мысль предупредить ее? — Вопрос был излишним, и Лукьянов даже не думал на него отвечать.

— Она меня подозревала, хотя делала вид, что верит мне безмерно.

— Она действительно любила тебя, — не выдержала я, хотя говорить ему об этом — напрасный труд.

— Возможно. Но я ее об этом не просил. У каждого своя голова на плечах. Твой Тагаев рассказал ей обо мне. Могла бы сообразить… В общем, я обоснованно предполагал, что шофер прибыл по мою душу. Когда я уберу Никитина, он уберет меня. Но он убил Светку. Я хотел знать, что происходит, и немного побеседовал с парнем.

— Беседовать у тебя хорошо получается, — вслух подумала я.

— Ему за риск доплачивали.

— Зачем Филиппов приказал убить ее?

— Ты меня вообще-то слушаешь? — возмутился Лукьянов.

— Слушаю, и очень внимательно. И вот что тебе скажу: либо Ларионов врет, либо Филиппов спятил. Чтобы тебя подставить, девушку убивать было ни к чему, достаточно просто позвонить в милицию.

— Ты плохо знаешь Филиппова, а я знаю его очень хорошо. Он рассчитывал, что начнется следствие и неизбежно выйдет на меня. Он тянул с убийством Никитина для того, чтобы дать вам время. И если бы вы меня взяли, Филиппов остался ни при чем. Он чувствовал себя в безопасности.

— Это я заметила. Бедняга не предполагал, что ты займешься его шофером.

— Вот-вот, Он даже свою любовницу не пожалел и послал шофера грохнуть ее, чтобы все было шито-крыто.

— Зачем ее было убивать?

— Она Светке звонила, а трубку снял этот недоумок. Она узнала его голос, удивилась: что шофер ее любовника делает у ее подружки? Он что-то наплел ей, но после убийства, когда она примчалась сюда, забеспокоился.

— И, узнав все это, ты со спокойной душой выполнил приказ, а потом пристрелил Филиппова?

Лукьянов засмеялся, но смотрел на меня сердито.

— А как же Тагаев? — спросил он весело.

— Тагаеву убивать ни к чему. Для начала он взглянул бы на бумаги, а ты сам только что сказал, там сущая ерунда. Из-за ерунды рискует только дурак.

— А твой Тагаев умный?

— Лучше скажи, на кой черт ты застрелил Филиппова? Ведь знал же, что подписываешь себе приговор?

— Знал. Во мне сильна жажда справедливости. Не веришь? Правильно. Мы с ним давно друг друга не жаловали, но он не наглел, понимая, что не один он принимает решения. Терпел дядя долго, но не вытерпел. Ну а я здорово разозлился. Пошел и шлепнул его. И честно скажу: не жалею. Редкая гнида.

— Да-а, — протянула я, немного помолчав. — Я надеялась, что все не так скверно, а оказалось даже хуже.

— Извини, что не порадовал.

— Допустим, с Дедом мы сторгуемся, но сможет ли он защитить тебя от своих московских друзей?

— Вряд ли, — покачал головой Саша. — Зачем ему ввязываться?

— Зачем? Затем, чтобы компромат был у него, а не у дружков.

— Глупо рассчитывать на твоего Деда, и ты это знаешь не хуже меня. Не пристрелят сегодня, так пристрелят завтра. Выход один: сматываться.

— Деньги у тебя есть или в самом деле все проиграл?

— Я не азартен. Деньги будут. А еще мне нужны документы. Надежные. На это уйдет время.

— С бородой и усами да еще в парике тебя не узнать. Что за глупость показаться в таком виде Ларионову? — посетовала я.

— Ну так не зря показался, пусть ищут шатена с бородой и усами, а мы еще что-нибудь придумаем. Скажи мне вот что: поедешь со мной?

— Ты серьезно спрашиваешь? — не поверила я.

— Поедешь или нет?

— Поеду.

— Ты чокнутая. Это в общем-то печально, но для меня, наверное, хорошо. — Он протянул руку и коснулся моей щеки. Он собирался еще что-то сказать, но не успел, зазвонил мой мобильный.

— Где ты? — сердито спросил Вешняков, забыв поздороваться.

— Далеко, — ответила я, по понятным причинам не желая вдаваться в подробности.

— Ты что, охренела совсем, твою мать? — орал Артем мне в ухо. — У тебя вообще мозги есть?

— Может, скажешь, что случилось? — сиротски спросила я.

— Совести хватает спрашивать. Ольга, я тебя… Христом богом прошу, не дури.

— Не буду. У тебя все?

— Чего — все? У меня сплошная головная боль. Фотографию по телику показали, два десятка звонков, и все без толку.

— Не везет, — посочувствовала я.

— Когда дома появишься? — спросил он чуть спокойнее.

— Появлюсь. Лялину привет.

Я отключилась и взглянула на Лукьянова, который прислушивался к нашему разговору с насмешливой улыбкой.

— Друг призывает одуматься?

— На то и друг. Чем я могу тебе помочь?

— Надо навестить одного человека. Самому мне там появляться не стоит. Передашь от меня привет, он все поймет. Зовут его Валентин, запоминай адрес. — Адрес я, конечно, запомнила. — Я тебя довезу до шоссе. Дальше автобусом. Твою одежду я выстирал и высушил. Можешь отправляться прямо сейчас.

Я поднялась и пошла переодеваться. Когда я вернулась, Саша ждал меня в холле, уже в куртке. Я стояла на крыльце, ожидая, пока он выедет из гаража. День опять выдался мглистый, по календарю скоро зима, но ей еще даже, не пахнет.

Возле выезда на шоссе Лукьянов развернулся.

— Топай.

Я взялась за ручку двери, не удержалась и посмотрела на него, хотя делать этого не собиралась. Надо было просто выйти и двигать к шоссе, а не смотреть так, будто подаяние просишь. Он взял меня за ворот куртки, притянул к себе и быстро поцеловал.

— Почувствуешь неладное, сразу отбой. Парень наша последняя надежда.

— Мне возвращаться сюда? — спросила я, боясь услышать «нет».

— Я позвоню.

Я кивнула, подумала и сама поцеловала его, поспешно выбралась из машины и побежала к шоссе. Не хотела оборачиваться, но все же обернулась, машина как раз скрылась за деревьями.

Метрах в тридцати от того места, где меня высадил Саша, была автобусная остановка, к ней я и направилась. Ждать автобуса пришлось недолго, и через несколько минут я уже дремала, устроившись возле окна. На Вокзальном спуске я вышла и направилась к супермаркету, третий дом был сразу за ним. Я прошла вдоль кованого забора, поглядывая на окна, жалюзи опущены. Я дошла до конца улицы, рассматривая витрины магазинов. Надо решаться. Повернула к третьему дому. Калитка была снабжена домофоном, я позвонила и услышала мужской голос.

— Вы к кому?

— К Валентину.

— Я вас не знаю, — помедлив, сказал он.

— Это не беда, можно познакомиться.

— Хорошо. Заходите. — Раздался щелчок, и калитка открылась. По скользкой дорожке я прошла к крыльцу. Дверь тоже была открыта. — Заходите, — позвали из глубины дома.

Конечно, я не Штирлиц и выставлять цветы в окнах явочной квартиры меня никто не учил, но должна же я была что-то почувствовать? Но не почувствовала. То есть озарение пришло, но слишком поздно. Я взялась за ручку двери, потянула ее на себя и оглянулась, возле калитки возник молодой человек. Он стоял, сцепив руки, и благожелательно улыбался мне. «Приехали», — пронеслось у меня в голове, но в дом я все-таки вошла, потому что выбора уже не было.

Не успела я сделать и двух шагов в холле, как меня сбили с ног ощутимым ударом по затылку. Я устроилась на полу, тряся головой и пытаясь избавиться от звона в ушах. Труд напрасный, мне добавили, и зазвенело еще громче. После этого навернули ботинком по ребрам, и уши перестали меня волновать, как орган менее значительный. По ребрам двинули раз пять, и мысли о здоровье меня оставили, тут бы воздуха успеть глотнуть. Когда я и мечтать об этом забыла, наступил перерыв.

— Ну что, — услышала я родной голос. — Помнишь, что я тебе обещал?

Я приподняла голову и смогла лицезреть мордастого парня, который любезно оставил мне номер своего сотового. А я им так и не воспользовалась. Должно быть, на это и гневается человек. Рядом с ним замерли еще двое. Смотрели на меня вроде бы с интересом, но, на мой взгляд, с излишней суровостью.

— Где Лукьянов? — перешел к делу мордастый и, желая сделать вопрос понятней, наступил каблуком на мою ладонь.

— Не знаю. — В тот момент это был самый скверный ответ, что мне было хорошо известно, да вот беда, другого-то не было, я и ответила. Пальцы хрустнули.

Дальше стало хуже. Поначалу я сцепила зубы, чтобы не кричать и не радовать мордастого, но быстро поняла, что переоценила свои возможности, и, наплевав на гордость, принялась орать в свое удовольствие. Длилось это долго, хотя, может, мордастый так не думал. Все пальцы на левой руке у меня уже были сломаны и не по одному разу, в запястье руку тоже сломали, хотя я могла с перепугу преувеличивать свои увечья, но боль была страшная. Мордастый, звали его, кстати, Денис, что выяснилось позднее, ухватил меня за волосы, ткнул лицом в пол, чудом не сломав нос, и начал ораторствовать:

— Это тебе за прошлые грехи. Я ведь предупреждал, если врешь, шкуру спущу.

— Я не врала, — поспешно заверила я.

— Да?

— Ага. И сейчас не вру.

— Маме своей расскажи. Хочешь, чтобы я тебе кишки выпустил? — Было заметно, что насчет кишков он не шутит. Мне требовалась передышка, иначе никакого терпения не хватит, поэтому я решила немного поговорить.

— Между прочим, — заметила я, с трудом дыша, — мы ищем одно и то же. А вы, придурки, мне кости ломаете. Лукьянов не такой дурак, чтобы довериться мне.

— Где он?

— Когда виделись в последний раз, лежал на крыше рядом со мной.

— На какой крыше?

— На крыше складского помещения на Вокзальной. Ребята Тагаева нас едва не прихватили, и он решил, что это моих рук дело.

Парни переглянулись. Если я ничего не путаю, работать они должны в содружестве с Дедом, раз и те и другие ищут Лукьянова, и причина одна: смерть Филиппова. Официальная причина, я имею в виду, хотя в таком деле все равно каждый за себя. Тагаев им помогать не собирается, он и сам не прочь получить компромат. Парни вычислили приятеля Лукьянова и устроили здесь засаду, и я явилась как по заказу, теперь не отбрешешься, что Лукьянов не давал о себе знать. Что ж я, дура, отказалась от предложения Лялина приглядывать за мной? Глядишь, освободили бы девушку из лап чудовищ, а теперь на кого надеяться?

— Он мне назначил встречу, — глубоко дыша и подозревая, что это ненадолго, сказала я. — Я, конечно, поехала.

— И, конечно, забыла, что я тебе говорил? — съязвил Денис.

— Не забыла. Но дураком Лукьянова не считаю. Он наверняка подстраховался, а мне от него кое-что нужно. Давайте объединим наши усилия.

— Значит, так, — отрезал Денис, наградив меня очередным пинком. — Мне нужен этот гад. И ты мне поможешь. А если нет, сдохнешь. Поняла?

— Поняла. Помочь я рада. Только как?

— Звони Лукьянову, ври, что хочешь, но чтобы через двадцать минут он был здесь.

— Он сразу все поймет и смоется. К тому же звонить мне некуда, он не сказал номер мобильного, обещал сам позвонить.

— Тем хуже для тебя, — изрек Денис. — Последний раз спрашиваю: где он?

— Если б знала, давно бы проболталась, — взмолилась я. — Говорю, он мне не доверяет. Что я, дура, терпеть все это из-за какого-то урода?

— Если умная, советую побыстрее вспомнить, где он может быть. — Денис кивнул парню, и тот достал из кармана нож. Теперь начнется настоящее веселье. Страх плохой советчик, я вовсе перестала соображать. Парень провел ножом по моей щеке рядом с ухом. Стало горячо от крови, но боли я не почувствовала, только с тоской подумала: «Прощай моя девичья красота». Впрочем, судя по всему, недолго мне ходить уродиной, ребята настроены весьма решительно. — Ты что, идиотка? — вдруг спросил Денис с некоторой обидой в голосе. — Не понимаешь, что тебе конец?

— Понимаю, — с трудом расцепив зубы, ответила я. — Только что это изменит? Не знаю я, где этот придурок. Жизнью клянусь, не знаю. Он мне позвонил, велел ехать сюда.

— Значит, ночью вы лежали на крыше? А что было утром?

— Он смылся, а я поехала на дачу к подруге.

— Зачем?

— Затем, что он велел спрятаться, обещал позвонить.

— А мне ты так и не позвонила! — рявкнул Денис.

— Вы бы дров наломали и все испортили. Я хотела, как лучше, получилось, как всегда. Теперь у меня сломаны кости и попорчена рожа, так что за свою глупость я уже расплатилась с лихвой.

— Я тебе не верю. Ты знаешь, где он. Знаешь? — Он с чувством съездил мне по физиономии, а я тихо порадовалась: мы начали разговаривать, значит, у меня есть шанс убедить этого придурка. Всегда стоит надеяться на лучшее.

И тут зазвонил мой мобильный. Он уже давно перекочевал к одному из парней. Теперь тот взирал на Дениса, молча вопрошая, что делать.

— Значит, так, — наклонился Денис ко мне. — Если это кто-то из твоих знакомых, скажи, что очень занята. Но для тебя будет лучше, если это Лукьянов. Назначишь ему встречу. Поняла? — Он достал пистолет и ткнул дулом в мой затылок. — Попробуешь хитрить, и я тебе снесу башку, — сказал он зло. В этом я, кстати, не сомневалась, но особенно не боялась, вряд ли это Лукьянов, следовательно, дурень потычет пистолетом в мою голову и угомонится.

Но в тот день я чем-то очень досадила господу. Парень откинул крышку телефона и сунул его мне. А я услышала голос Саши.

— Эй, где ты? — Можно попытаться повалять дурака, к примеру, сказать: «Вешняков, позвони позднее», но по тому, как напряглись мои друзья, стало ясно: номер не пройдет.

Я чувствовала, как дрожит рука Дениса, придурок мог выстрелить просто с перепугу. Я зажмурилась и заорала:

— Сматывайся, я у них!

Я еще не успела произнести фразу до конца, как грохнул выстрел. Что-то обрушилось на мою голову, а я слегка удивилась: если меня пристрелили, то чувствовать я еще не перестала. Видеть не вижу, но слышу выстрелы, а боль такая, что я завыла. Раз уж я на том свете, то стесняться нечего. А где обещанный туннель и свет в конце него? Может, он меня недострелил?