Б 2. Б.2. Линейная алгебра 2 страница

Всякий раз, когда Брюс работал поздно ночью или получал ранним утром звонок по поводу съемок, вспоминает мать Брюса: “Ему это очень нравилось. В два часа утра я кричала ему: ‘Брюс, машина приехала’, и он вскакивал, обувал туфли и в очень приподнятом настроении уходил. Не возникало проблем с тем, чтобы поднять его с постели, когда дело касалось фильма. Однако когда мне приходилось по утрам будить его в школу, это была совсем другая история”.

Отец Брюса, Ли Хой Чуэнь

Семейство Ли

Хотя ребенком Брюс уважал и любил своего отца, их отношения отца и сына не основывались на воспитании и участии. Одна из причин тому заключалась в напряженном графике Ли Хоя, из-за которого он часто находился вдали от Гонконга. Мистер Ли был по большей части отсутствующим родителем. Трудно сказать, как это повлияло на Брюса-ребенка, но вспоминая взрослую кинокарьеру Брюса, я понимаю, что из всех проблем, с которыми он сталкивался, когда был вынужден находиться вдали от дома, величайшим мучением была для него разлука с семьей.

Кроме того, что был отсутствующим отцом, Ли Хой Чуэнь также был лицензированным курильщиком опиума. Поэтому, возвращаясь домой в Гонконг, он часто отсутствовал для Брюса с точки зрения сознания. В течение своей жизни Брюс редко баловался даже самыми слабыми алкогольными напитками, и я считаю, что истинные причины тому коренятся в его воспитании, а также в его желании быть физически здоровым и всегда находиться в хорошем состоянии.

В конечном счете стало очевидно, что отражение личности Брюса, и что еще важнее, его направление в жизни нельзя было найти ни в раннем периоде карьеры шоу-бизнеса, ни в его семейной жизни.

В школе Брюс был никем иным, как жадным до знаний учеником. Говоря простыми словами, для него просто оказалось невозможным следовать обычному формату государственного образования, как и позже в своей жизни он не смог следовать канонам боевых искусств. Хотя Брюс проявлял умеренный интерес к истории и обществознанию, он терпеть не мог математику и точные науки. Как в шутку говорит его мать: “Когда ему исполнилось десять, он как раз и мог сосчитать до десяти”.

После китайских общеобразовательных школ в возрасте 12 лет Брюс поступил в колледж Ла Салль. Ла Салль - католическая школа для мальчиков. Занятия велись на английском языке, несмотря на то, что большинство мальчиков – китайцы и не имели англоговорящего окружения, как это было в случае Брюса. Говоря научным языком, успехи Брюса в Ла Салль в лучшем случае были средними. Думаю, что его волнения в тот момент жизни увеличивались, и в результате у него в школе неоднократно возникали проблемы. Брюс не мог найти направление в своей жизни в образовательном стандарте. Когда кипучая сила продолжала бушевать внутри него, он сделал то же, что и многие подростки, борющиеся за свою индивидуальность, делали в смутные времена – Брюс обратился к улице и группе сверстников.

Вспоминая ранние годы Брюса, и обдумывая многие мысли, которыми он делился со мной, становится очевидным, что юношей его чрезвычайно беспокоила невозможность найти духовного наставника. Ему требовался наставник, который помог бы ему найти направление, в которое было необходимо направить его особенную и невероятную энергию. И он часто отмечал в последующие годы: “Хороший учитель – это своеобразный проводник истины, который выявляет уязвимости своего ученика, заставляя его изучать себя как внешне, так и внутренне, и в конечном счете становится с ним одним целым”.

Грейс - мать Брюса

Брюс – юный гонконгский актер на съемках «Сироты»

Брюс сыграл роль юного преступника в «Сироте» - последнем фильме

в роли детской гонконгской кинозвезды – приблизительно 1958 г.

Брюс читает сценарий, ранний этап карьеры. Обратите внимание

на напряжение на его лице, характеристику, которая позже станет

его отличительной чертой в зрелых ролях

В 1940-х британская королевская колония Гонконга, с городом Коулуном и его пригородами в Новых Территориях, была густонаселенным, тесным местом, где людям приходилось ожесточенно бороться, чтобы выжить. Брюс провел там свое детство во время японской оккупации во Второй Мировой Войне. Однажды он вскарабкался на Натан Роуд, чтобы демонстративно потрясти кулаком японскому самолету, пролетающему над головой. Более того, он пережил беспокойные и опасные годы, последовавшие за торжеством коммунизма на континентальном Китае, когда постоянный поток беженцев, многие из которых бежали из-за голода, влился в колонию.

Ватаги молодых китайцев бродили по улицам Коулуна, ища приключения там, где могли их найти. Брюс, со своей чрезмерной энергией и боевой доблестью, очень скоро оказался в одном ряду с сильнейшими. В интервью журналу «Черный пояс» в октябре 1967-го он рассказал: “Я был шпаной и искал с кем подраться. Мы использовали цепи и шариковые ручки с ножами, скрытыми внутри”. Его семья вспоминает, как Брюс прятал это оружие в кладовке. Брюс, выходя на улицу, часто носил с собой цепочку от туалетного бачка, обмотанную вокруг пояса. Тем не менее, это оружие по большему счету использовалось для бравады, чем для чего-то еще. Брюс предпочитал использовать кулаки. Его братья вспоминают, что если Брюсу кто-то не нравился, он говорил об этом прямо в лицо, и это означало, что у этого парня появились большие проблемы. Бои начинались из-за пустяка или вообще без повода. Провокации служили общим поводом к драке. Брюс наезжал на очередного подростка на улице, и оба парня начинали таращиться друг на друга» - он бывало говорил своим братьям и другим родственникам, что никто не мог выдержать его взгляд.

Когда съемочная группа «Выхода Дракона» в начале 1970-х отправилась в Гонконг, Джим Келли был удивлен высоким уровнем преступности и жестокостью подростковых банд. В интервью журналу «Бойцы в мире звезд» он сказал следующее: “Я считал жестокими подростковые банды в Соединенных Штатах, но они просто ручные по сравнению с гонконгскими. Банды, по-моему, они называются триадами, просто ужасны”.

Объясняет сам Брюс: “Этим подросткам просто нечего ждать от будущего. У белых подростков (британцев) была самая лучшая работа, а остальным приходилось работать на них. Именно поэтому большинство подростков стали шпаной. Жизнь в Гонконге настолько плоха. Подростки, живущие в трущобах, никогда не смогут вырваться из этого преступного круга”. В течение своей взрослой кино и телекарьеры Брюс был большим героем для гонконгских подростков.

Большая часть учеников, посещающих колледж Ла Салль, были китайскими католиками, и между ними и британскими школьниками, посещающими школу имени короля Георга V, расположенную на холме, было острое соперничество. Гонконгские китайцы недолюбливают британцев, и понятное отношение во взглядах истории колонии и отношениях основано на расовом превосходстве и неполноценности. После школы Брюс и группа его школьных китайских приятелей собирались на холме, чтобы высмеивать англичан, что неизбежно выливалось в порой довольно ожесточенные драки.

Вскоре после поступления в колледж Ла Салль, Брюс однажды пришел домой и сказал матери, что хочет обучаться боевым искусствам. Он сказал, что его дразнили после школы, и он хочет научиться правильно защищаться. Его отец занимался тайцзыцюань, медленно выполняемой серией упражнений и движений. Брюс занимался тайцзы вместе с отцом всего один или два раза, но медлительность движений не соответствовала характеру Брюса. Мама отнеслась с пониманием и согласилась платить за обучение. Его учителем стал известный мастер Ип Ман, специалист по искусству вин-чунь.

Брюс позирует на мотоцикле – раннее свидетельство его пристрастия

к быстрым средствам передвижения

Единственный учитель Брюса Сифу Ип Ман, мастер системы вин-чунь кунг-фу

Сифу Ип Ман держит на руках крошку Брэндона, 1965 г.

Со дня знакомства с Ип Маном Брюс принялся за обучение кунг-фу с неистовой энергией. Когда у него в чем-то возникал интерес, он приобретал первобытную силу – его желание обучаться и побеждать становилось страстью, а преданность кунг-фу была просто безграничной. Тогда как остальные ученики могли пропускать занятия, Брюс ежедневно занимался после школы. Степень одержимости Брюса поражала его сверстников. Казалось он жил кунг-фу. Вот он глубоко погружен в свои мысли; а в следующий момент он уже на ногах, стараясь реализовать идеи, которые мелькают у него в голове. Идя по улице, он удивлял прохожих, совершая удары руками и ногами по листьям на деревьях. Дома во время обеда он молотил то одной, то другой рукой по табуретке рядом с собой, чтобы сделать свои руки более жесткими и увеличить силу мускулов.

В течение первых двух месяцев жизни Брюса называли Мо Сы Тунг (непоседа). От восхода до заката он был просто ураганом любопытства. Спустя время, ради сохранения собственной жизни члены семьи обнаружили, что единственный способ умерить пыл Брюса это дать ему книгу для чтения. И он любил читать, часами напролет.

Если и было что-то, что Ип Мэн дал Брюсу, что могло определить направление Брюса в жизни, то это был интерес молодого ученика к философским учениям Будды, Конфуция, Лао Цзы, основателей даосизма и других великих восточных мыслителей и духовных лидеров. В результате разум Брюса стал квинтэссенцией мудрости этих учителей, в частности, но не исключал глубокое изучение принципа инь-ян. Инь-ян обычно изображается в виде символа из двух рыб. Основы этого принципа остались в Брюсе и сопровождали его в течение всей взрослой жизни. Следующие отрывки взяты из нескольких сочинений на английском, написанных Брюсом во время учебы в университете Вашингтона:

“Слово тайцзы (в переводе «великий предел») было впервые употреблено Чоу Чунем более 3000 лет назад. Принцип ян (белизна) олицетворяет положительность, твердость, мужественность, материальность, тьму, ночь, холод и так далее.

Основная идея тайцзы состоит в том, что нет ничего вечного, все подвержено изменениям. Другими словами, когда действие достигает наивысшей точки, оно становится бездействием, а бездействие перетекает в инь. Действие – причина бездействия, и наоборот. Система взаимодополняющих друг друга роста и спада непрерывна. С ее позиций можно увидеть, что две силы, которые на первый взгляд конфликтуют, на самом деле взаимозависимы; вместо противодействия между ними наблюдается взаимодействие и чередование.

Применение принципов инь и ян в гунфу выражается законом гармонии. Он гласит, что каждый должен находиться в гармонии, а не в противостоянии, с силой и мощью противостояния. Это означает, что никто не должен делать то, что не естественно или спонтанно. Важно не злоупотреблять ни в том, ни в другом направлении. Когда противник А применяет силу (ян) к противнику Б, Б не должен отвечать ему силой; другими словами, не используй положительность (ян) против положительности (ян), а вместо этого уступи ей мягкостью (инь) и направь ее в сторону собственной силы, негативность (инь) в положительность (ян). Когда сила А достигает наивысшей точки, положительность (ян) меняется на негативность (инь), Б подстерегает его в момент незащищенности и атакует силой (ян). Таким образом, весь процесс проходит без неестественных движений и перенапряжения. Б подстраивает свое движение последовательно и гармонично под А, не используя сопротивления и не прикладывая больших усилий.

Закон гармонии дал начало тесно связанному с ним закону, закону невмешательства в природу, который учит человека, занимающегося гунфу, забыть о себе и следовать за своим соперником (силой), вместо того, чтобы обратиться к себе; он не движется вперед, а отвечает на соответствующее действие. Основная идея - победить соперника, приспосабливаясь к нему и используя его собственную силу. Именно поэтому занимающийся гунфу никогда не позиционирует себя против соперника, и никогда не находится в прямой оппозиции к направлению его силы. Когда его атакуют, он не сопротивляется, но контролирует атаку, чувствуя ее. Этот закон иллюстрирует принципы непротивления и ненасилия, основанные на идее, что ветви ели трескались под весом снега, в то время, как обычный тростник, который слабее, но более гибкий, смог превзойти его. Лао Цзы указывал нам на значение мягкости. В противоположность общему представлению принцип инь как мягкость и уступчивость ассоциируется с жизнью и выживанием. Имея способность уступать, человек может выжить. И напротив, принцип ян, принимающий на себя жесткость и суровость, заставляет человека ломаться под давлением”.

Примечание редактора: Брюс Ли предпочитал южное кантонское произношение «гунфу» северному китайскому произношению «кунг-фу». В данной книге, так как слово «кунг-фу» общеупотребимо в английском языке, используется везде, за исключением записей Брюса и названия его школы.

Брюс и ученик Дуг Палмер практикуются в чи сао

Для подкрепления своей точки зрения Брюс цитирует строфы Лао-цзы:

«Будучи живым, человек податлив, мягок;

Мертвый, он негнущийся, окоченевший

Все живые существа, трава и деревья, полны жизни

Пластичны, но также податливы,

А мертвые хрупки и сухи;

Негнущееся окоченение – спутник смерти,

А податливая мягкость – спутник жизни;

Неподатливые солдаты не одерживают побед;

Жесткое дерево обладает большей готовностью для топора.

У сильных и могучих выбивают почву из-под ног;

Мягкие и податливые возвышаются над ними всеми».

Брюс продолжает:

“Путь движения в гунфу тесно связан с движением сознания. Фактически, разум способен управлять движением тела. Разум повелевает, а тело реагирует соответствующим образом.

Для выполнения основной техники гунфу физическая подвижность должна проявляться в ментальной и духовной подвижности, чтобы сделать разум не только живым, но и свободным. Для того чтобы осуществить это, изучающий гунфу должен оставаться сдержанным и спокойным, и овладеть принципом “чистого разума”… не пустого разума, исключающего все эмоции, и не просто хладнокровия и спокойствия разума. Хотя спокойствие и хладнокровие важны, именно “неосмысливание” разума главным образом составляет принцип “чистого сознания”. Изучающий гунфу использует свой разум как зеркало – оно ни за что не цепляется, и ничего не отвергает; оно воспринимает, но не задерживается… Позвольте разуму думать о чем ему хочется, без вмешательства отдельного мыслителя или эгоизма того или иного человека. Пока он думает, что хочет, нет абсолютно никаких усилий, чтобы освободить его; происходит “отсутствие” отдельного мыслителя. Не нужно пытаться что-то сделать, поскольку что бы ни появлялось, секунда за секундой оно принимается, включая неприятие… Это иммунитет сознания по отношению к эмоциональным влияниям… Чистое сознание требуется, чтобы контролировать весь разум, как мы используем глаза, останавливая их на различных объектах, но не прилагаем особых усилий, чтобы видеть. Таким образом, концентрация в гунфу не имеет обычного ощущения запрета внимания, направленного на отдельный объект чувств, а просто является спокойной осведомленностью о том, что произойдет здесь и сейчас. Наглядным примером такой концентрации может служить зритель на футбольном матче; вместо сосредоточенного внимания на игроке, у которого находится мяч, у него формируется картина всего футбольного поля. Аналогичным образом разум, изучающий гунфу, сконцентрирован не на том, чтобы подробно останавливаться на отдельной части тела соперника. Во время спарринга изучающий гунфу учится забывать о себе и следует за движением своего соперника, оставляя разум свободным, чтобы совершить ответное движение без какого-либо излишнего обдумывания. Он освобождается от сознательных внушений сопротивляться, и использует гибкий подход. Все его действия исполнены без самооценки; он позволяет своему сознанию оставаться стихийным и свободным. Как только он перестает думать, его поток движения сбивается, и противник тут же наносит ему удар”.

В последующие годы, когда судьба уносила его в необычные и изнурительные направления, мышление Брюса неизбежно становилось все более гибким. Он был готов приспосабливаться и соответствовать меняющемуся образу жизни. Брюс писал:

“Мир полон людей, решительно настроенных кем-то стать и причинять кому-то беспокойство. Они постоянно хотят идти вперед, выделяться. От такого стремления нет пользы для изучающего гунфу, поскольку гунфу отвергает все формы самоутверждения и конкуренции.

Изучающему гунфу, если он действительно хорош, совсем не присуща гордыня. Гордость преувеличивает превосходство в статусе кого бы то ни было в глазах других. В гордости есть страх и незащищенность, поскольку, когда человек стремится к высокой оценке, то достигнув определенного статуса, его автоматически обуревает страх потери этого статуса. Затем защита статуса оказывается самой важной потребностью, тем самым создавая ощущение тревоги.

Как мы знаем, гунфу направлено на работу над собой, и поэтому внутреннее я является чьим-то истинным я; поэтому для того, чтобы познать свое истинное я изучающий гунфу живет, не завися от мнения окружающих. Так как он совершенно самодостаточен, он не имеет страха перед тем, что его не ценят. Изучающий гунфу посвящает себя тому, чтобы стать самодостаточным, и никогда не зависит от мнения окружающих, чтобы оставаться счастливым. Мастер гунфу, в отличие от новичка, контролирует свои силы, он спокоен и скромен, не имея ни малейшего желания хвастаться. Под влиянием занятий гунфу его мастерство обретает духовность, и он сам, став свободнее посредством духовной борьбы, претерпевает изменения. Для него слава и статус – не более чем пустой звук”.

Разумеется, записывая эти слова, Брюс не имел и малейшего представления о том, какое будущее лежит перед ним. Он слегка вкусил славу, будучи детской кинозвездой, но имел слабое представление о высотах, которых достигнет, став воплощением героических качеств китайцев и других азиатов.

К пятнадцати годам Брюс был значительной фигурой среди подростков, живших в районе Коулуна. Он был очень симпатичным, и начал вызывать интерес у девушек. Его брат Питер вспоминает, как Брюс проводил до 15 минут перед зеркалом, укладывая волосы, убедившись, что его галстук должным образом завязан - прирожденный перфекционист. Его внешний вид, самоуверенность, репутация бойца, говорили о том, что у него не было трудностей с привлечением женского внимания. Его подход к девушкам был также тонко сбалансированным – всего лишь грамотная смесь самоуверенности, чувствительности и легкой грации. Словом, он производил значительное очарование на женских особ, попадавших в его сферу влияния. Он даже оказался искусным танцором, выиграв чемпионат по ча-ча-ча в британской колонии в 1958-ом. В бумажнике у него был список 108 различных движений. Во всем, чем бы ни занимался Брюс, будь то боевые искусства, кино, танцы или дружба, он отдавал всего себя.

Вскоре после поступления в школу Ип Мана Брюс стал следовать по пятам за двумя парнями старшего возраста, Вонгом Сун-лунгом и Чунгом Чук-хингом (Уильям Чунг). Они также изучали вин-чунь, и, изучив основы стиля, жаждали бросить вызов представителям других школ кунг-фу. По большей части это были весьма неплохо проведенные и рискованные встречи - молодые люди измеряли храбрость, силу, навыки и энергию друг друга. Эта “два брата” и Брюс, “младший брат”, основали костяк задиристых представителей вин-чунь. Начнем с того, что состязания ограничивались горсткой участников по обеим сторонам и всегда держались в секрете. Тем не менее, в конце концов поединки стали более крупными и открытыми, когда соперничающие группы брали напрокат машины и выезжали на открытую местность в Новых Территориях. Здесь отбирались судьи, устанавливались правила и подготавливался “ринг”. Эти матчи продолжались несколько лет, неизменно с участием Брюса и других специалистов по вин-чунь, тем не менее, не всегда оканчиваясь их победой.

Когда Брюса “попросили” покинуть колледж Ла Салль, он перешел в школу святого Франсуа Ксавье, где его, по словам младшего брата Роберта, “считали королем горилл – боссом всей школы”. Дело было скорее не в том, что он стремился нанести физический вред менее способным подросткам, а в том, что он никогда не отказывался принять вызов. Как выразился Роберт: “Брюса не требовалось просить дважды подраться ”.

Примерно в то же время большой интерес к Брюсу проявил ирландский брат в школе святого Франсуа Ксавье. Брат Кенни один или два раза спарринговал с Брюсом, и узнав, насколько хорош тот был, убедил его принять участие в боксерских чемпионатах между школами - бокс по официальным правилам. В финале среди школ Брюс встретился с англичанином из школы короля Георга V, который был чемпионом в течение трех лет подряд. Брюс принял стойку кунг-фу и стал ждать действий соперника, который начал пританцовывать в классическом боксерском стиле, а затем пошел в атаку, тогда-то Брюс и нокаутировал его.

Тем не менее, на горизонте маячили неприятности. По словам Роберта Ли, ученики школы Чой Ли Фут бросили вызов школе вин-чунь. Вскоре обе группы подростков встретились на крыше многоквартирного жилого дома в районе Переселения. Многие из крыш этих зданий были отданы под баскетбольные площадки. Правило заключалось в том, что выиграет та школа, которая первой заставит своего соперника перейти белую черту. Предполагалось, что это будет не жестокий поединок, а просто серия спаррингов. То, что начиналось по-дружески, вскоре стало чем-то отвратительным, когда один из учеников «чой ли фут» поставил Брюсу фонарь под глазом. Это привело Брюса в режим полной боевой готовности, и он тут же обрушился на противника серией прямых ударов. Он был очень быстр, и парень просто не мог ничего сделать. Брюс достал его по лицу несколько раз, и тот упал за черту. Брюс, все еще в ярости, разразился рядом ударов ногами, попав парню в глаз и рот, а также выбив зуб.

Родители парня обратились в полицию с жалобой, и миссис Ли пришлось пойти в местное отделение полиции и подписать документ, утверждающий, что она будет нести ответственность за будущее хорошее поведение Брюса, когда он находится под ее присмотром. Затем он отвела Брюс в расположенный неподалеку ресторан и провела с ним спокойную, но при этом серьезную беседу о его будущем. Миссис Ли не сказала ничего о происшедшем инциденте остальным членам семьи, но вскоре после этого случая сказала мужу, что Брюс, которому уже исполнилось 18, должен заявить о своих правах и сделать выбор в пользу американского гражданства. “Его сердце не лежит к учебе” – объяснила она мистеру Ли. Учитывая сказанное, в тот момент жизни у Брюса не было никакой надежды попасть в колледж, останься он в Гонконге, и один Бог знает, что могло из него выйти.

Брюс упражняется в ча-ча-ча.

Он выиграл в Гонконге чемпионат по ча-ча-ча в 1958 г.

Брюс Ли со своим отцом Ли Хой Чуэнем

На борту парохода, плывущего из Гонконга в Соединенные Штаты,

в апреле 1959-го Брюс учил танцевать пассажиров первого класса

Танцы ча-ча-ча. Юношей Брюс носил очки, которые позже

заменил контактными линзами

Тренировка в Гонконге и игры с птицей в семейном доме

на Натан Роуд – лето 1963-го

Брюс тренируется со своим отцом и друзьями в Гонконге за городом

Брюс на встрече с семьей в Гонконге, 1963 г. Его отец (слева) рад видеть,

что его сын вернулся успешным молодым человеком

Так было решено, что Брюс должен вернуться в Сан-Франциско. Пароход, на котором он поплыл, принадлежал Эмерикэн Президент Лайнс. Вояж занял 18 дней, и послужил для Брюса временем глубокого внутреннего анализа и адаптации к новой среде. Покидание своей семьи, друзей, и единственного дома, который у него был, ради неизвестного места рождения было волнительным, но и тревожным испытанием. Брюс жил беззаботной молодостью, но теперь столкнулся с неопределенным будущим, даже не представляя, как прокормит себя, когда у него закончатся те сто баксов, что ему дали на дорогу. Реальность обрушилась на него очень быстро. Но размышляя об этих тягостных вопросах, Брюсу также удавалось наслаждаться жизнью. Хотя у него был билет второго класса, он провел большую часть времени на палубе первого класса, проводя демонстрации ча-ча-ча и обучая некоторых пассажиров своим сложным па.

Оттачивание движения в ча-ча-ча.

В арсенал Брюса входило более ста различных движений

В зрелые годы Брюс вернулся в одну из своих альма-матер,

школу святого Франсуа Ксавье на церемонию награждения

Брюса изображали малолетним преступником, но в общем и целом, я полагаю, что это было преувеличенное представление. Брюс, я просто убеждена, был по сути слишком интеллигентным, чтобы не понимать, где можно переступать черту. Когда я смотрю на старые фотографии своего мужа, сделанные во времена учебы в школе святого Франуса Ксавье, он выглядит далеко не мятежным преступником. На фотографиях со своим классом он очень хорошо смотрится в школьном пиджаке, его волосы аккуратно уложены, и в своих очках он выглядит абсолютно серьезным и прилежным молодым юношей. В своем личном дневнике Брюс писал:

· 30 ноября 1958: сейчас я пытаюсь понять, кем мне быть – доктором или может кем-то другим? Если я сделаю выбор в пользу доктора, мне придется усердно учиться.

· 1 декабря 1958: нужно больше заниматься математикой. Больше заниматься английским (разговорным).

Прибытие Брюса транстихоокеанским пароходом завершило главу в его жизни, когда он жаждал выделиться из многих миллионов как молодой человек, обладающий уникальной личностью и целью. Достижение звездного статуса к 18-летнему возрасту было едва ли не лучшим приготовлением к построению стабильной личности. Когда человек добавляет к этому физическое и умственное превосходство, установленное над современниками при помощи способностей в боевых искусствах и других навыков, я считаю, это просто прекрасно, что Брюсу удалось приехать в Америку таким уравновешенным и даже превосходным юношей.

“На мой взгляд 99% восточной самообороны – бред. Это просто показушная чепуха. Она неплохо выглядит, но бесполезна в реальной жизни” – Брюс Ли

Брюс перед своей студией на Университи Уэй в Сиэтле.

Этот молодой юноша, одетый с иголочки, тот самый человек,

с которым я познакомилась в 1963 г.

В течение жизни Брюса и даже в течение нескольких лет после его смерти появилось поразительное множество мастеров боевых искусств, пытавшихся подражать ему. Вообще говоря, я не обижаюсь на их стремления, скорее считаю это комплиментом Брюсу как мастеру боевых искусств и как человеку. Тем не менее, что я нахожу любопытным, так это путь, по которому пошли многие из этих людей, пытаясь достичь своих целей и ошибочно делая упор на физическую сторону искусства, и по большей части, совершенно игнорируя невероятную интеллектуальную и духовную сущность Брюса. Есть те, кто считает, что они могут стать такими, как Брюс, если будут питаться той же пищей, которой питался Брюс, заниматься по точно такому же тренировочному расписанию, как он, путешествуют в Гонконг, чтобы изучать вин-чунь, одеваются как он, зачесывают волосы так же, как он, и даже говорят с его кантонским акцентом.