А) Предрасположенность понятия

Прежде чем мы приступим ко второй части доказательства, призванной провести границу в отношении реального и одновременно выработать позитивное отношение идеального и реального бытия, необ-

532 ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ходимо учесть еще и другую сторону идеального познания. Традиционная двусмысленность понятия идеальности — не единственная причина непонимания бытийственного характера идеальных предметов. Скорее, она уже вызвана своеобразием того способа познания, который имеет с ними дело. Это своеобразие можно обозначить как исчезновение гносеологического характера предмета в поле познания. Но так как с гносеологическим характером предмета связаны сверхпредметность и в-себе-бытие, то такое исчезновение есть одновременно исчезновение идеального бытия, а следовательно, и как такового познавательного характера в идеальном познании.

Здесь надо вспомнить то, что изложено выше (гл. 38, с). Математическое высказывание, пожалуй, выражает чисто математическое отношение, но оно в то же время и скрывает его, а именно — благодаря своей собственной предрасположенности к мысленной оформленное™ и своей осознанности, как бы благодаря своей логической первоочередности. Оно порождает видимость, будто дело в нем идет только о нем самом, о его мысленном существовании, можно также сказать: о его понятийном существовании. Ибо оно как раз пребывает в сфере понятия. Понятие, со своей стороны, есть, пожалуй, понятие вещи, но оно не тождественно вещи. Напротив, оно может и допускать промах в ее отношении. Но так как здесь всякое схватывание вещи, т.е. математического предмета, принимает форму понятия, то появление понятия в сознании порождает видимость, будто оно само уже есть вещь, и благодаря этому та вместе с ее бытийственным характером скрывается. Понятие, схватывая («понимая») идеальное бытийствен-

ПРОБЛЕМА И ПОЛОЖЕНИЕ ИДЕАЛЬНОГО БЫТИЯ 533

ное отношение, одновременно также скрывает его от сознания. Оно не исчезает по сравнению с тяжестью предмета. По своей сущности оно первоочередно. В силу этого оно заставляет исчезнуть то, что оно постигает.

О том, что дело обстоит так, свидетельствуют обсуждавшиеся теории математического мышления. Они, таким образом, теряют из виду способ бытия математических предметов, что последние кажутся им прямо-таки продуктами науки. Но и для непредубежденной установки отнюдь нелегко однозначно зафиксировать разницу между высказыванием и высказанным отношением величин, между понятием треугольника и самим треугольником.

Ввиду такого положения дел необходимо задать вопрос, в чем, собственно, дело? Ведь высказывания (суждения) и понятия имеют место и в поле реального познания. Почему же там они не выступают вперед? Почему человек не позволяет себе так легко смешивать понятие некоей реальной вещи или некоего лица с самой реальной вещью или самим лицом?

Или, быть может, надо признать, что таковое смешение существует и в реальном познании? Правда, есть теории, в этой ситуации утверждающие, что у нас вообще есть только наши понятия и представления о реальном мире, не сам этот мир. Так с давних пор учил скепсис, такой вывод делал субъективный идеализм, оспаривая тем самым у естественного осознания мира его познавательный характер. Дальше всего пошли неокантианцы, попытавшись всю природу редуцировать до понятийного содержания науки.

Но это в конце концов только философские теории, пороки одностороннего толкования проблемы

534 ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

на основе неполного анализа феномена познания. Они не снимают естественного сознания реальности. Ибо последнее коренится в данности совершенно иной важности, нежели наука и теория. Это доказало рассмотрение эмоциональных актов и жизненного контекста.