Теория психосемиозиса 4 страница

Сложность описания эксплицитных функциональных уровней психокосмоса заключается прежде всего в том, что психокосмос является целостным образованием и деятельность каждого из его компонентов обусловлена деятельностью всех остальных. Причем надо учитывать взаимообусловленности как по "вертикали", так и по "горизонтали", то есть образующиеся как за счет развертки психического содержания по функциональным уровням, так и за счет многослойности психокосмоса, благодаря которой те или иные психические акты происходят параллельно и предстают как суммарное содержание каждого из функциональных уровней. Поэтому определение свойств психических функциональных уровней может производиться лишь в качестве условного вычленения доминирующего свойства в том или ином целостном процессе.

Будучи подобием внешней семиотической ситуации, внутренняя семиотическая ситуация имеет те же самые структурные единицы, но представленные в другой системе отношений. В семиотическом гексагоне три динамических понятия - действие, смысл и ощущение - были определены как относящиеся к внутренней сфере. Но поскольку психокосмос разделяется на имплицитную и эксплицитную части, а в семиотическом гексагоне это не учитывается, то необходима более тонкая дистинкция. Имплицитное действие - это эффектация, а эксплицитное, также нечетко установившееся в своей эксплицитности благодаря прилеганию к имплицитной части, - это интенциация (от лат. intentio - стремление, усилие). Эксплицитные смыслообразование и ощущение - это концептация (от лат. conceptio - понимание, система) и сенсуация (от лат. sensus - чувство, ощущение). Динамические уровни психокосмоса, на которых происходит оперирование с соответствующими единицами, - это интенциатор (011₁), концептатор (101₁) и сенсуатор (110₁). Другие три динамических понятия семиотического гексагона, относящиеся к внешней сфере, - предмет, индивид и знак - имеют корреляцию с функциональными уровнями психокосмоса, на которых происходит идеация (от гр. idea - вид, образ, понятие, представление), индивидуация (от лат. individuum - неделимое, особь) и сигнация (от лат. signum - знак) и которые называются идеатором (100₁), индивидуатором (010₁) и сигнатором (001₁). Подуровни, на которых происходят статические интенциация и идеация, получили названия интенцианта (111₁) и идеанта (000₁).

Статические эксплицитные подуровни, так же как статические имплицитные подуровни, выполняют функции хранилищ, в которых содержатся следы прошлого психического опыта, выборочно выступающие в качестве образцов в каждом настоящем психическом акте. Но имплицитные статические подуровни еще играют роль активных фильтров для входных сигналов, поступающих из внешней среды в психокосмос, и для выходных сигналов, идущих из психокосмоса во внешнюю среду. Играют ли эксплицитные статические подуровни такую же или сходную роль - это вопрос, требующий разъяснений.

Эксплицитные статические подуровни, исходя из определения эксплицитного в психокосмосе, не могут быть напрямую связанными с внешней средой. Эта связь опосредуется коррелирующими с ними имплицитными статическими подуровнями, с которыми они находятся в отношении "действительное - возможное". Другими словами, содержание рецептанта, полученное им при взаимодействии с внешней средой, актуализируется или, иначе, определяется в идеанте, а содержание интенцианта дезактуализируется или, иначе, дезопределяется в эффектанте. Последние термины были даны на чисто формальных основаниях для обозначения перехода от эксплицитного в имплицитное в психокосмосе. Описать конкретный механизм этого перехода пока не представляется возможным.

Таким образом, эксплицитные статические подуровни, хотя и не напрямую, но связаны с внешней средой, и благодаря им в эксплицитную динамику поступает информация, необходимая для создания образов воспринимаемых объектов, и возникают программы опосредуемых ими же действий с этими объектами. Однако к сказанному надо добавить еще участие имплицитной динамики, которая взаимодействует с эксплицитной динамикой, во-первых, по круговой связи на ТГ-операторной эннеаграмме, а во-вторых, по коррелятивной связи по принципу "возможное - действительное" (рис. 6). Поэтому весь блок интенциации и идеации в его сопряжении с блоком эффектации и рецептации можно представить в виде следующей схемы:

Несмотря на то, что интенциант и идеант принадлежат к эксплицитной части психокосмоса, их следует считать бессознательными психическими образованиями. Содержание данных образований - это, если говорить об интенцианте, следствие потери актуальности динамических составляющих прошлого психического опыта, выхода их из поля сознания, и, если говорить об идеанте, еще не вошедшие в динамику эксплицитного психосемиозиса в качестве образцов следы прошлого опыта и информация, поступающая из рецептанта. Повторное же осознавание этого содержания возможно при вхождении его в динамическую эксплицитную часть психики при операциях припоминания, а также при конструировании составляющих настоящего психического опыта. Последнее осуществляется за счет специфического психического действия - интенции, которую можно представить как некое "напряжение", возникающее в динамической цепи психики и имеющее определенную "нацеленность" на оперирование с теми или иными психическими предметами, то есть с идеями, которые в виде образцов извлекаются интенцией из идеанта и поступают в идеатор.

Интенция может возникать при восприятии внешней действительности, когда перцептивная информация поступает из имплицитной части психокосмоса в эксплицитную, а может - при любой психической деятельности чисто внутреннего характера, когда в ходе нее образуется дефицит предметности. Этот дефицит - явление процессуальное. Сознание всегда предметно, но конкретное предметное содержание сознания постоянно изменяется. Иначе говоря, имеет место "текучесть" идей, когда за счет процессуального идейного вакуума возникает психическое "напряжение", то есть интенция; последняя воздействует на образцы, находящиеся в интенцианте, те - на образцы, находящиеся в идеанте, а эти образцы поступают в виде идей в динамическую часть психики и заполняют собой указанный вакуум. Благодаря быстродействию данных процессов психический опыт никогда не бывает "пуст" (хотя само качество идей может оставлять желать лучшего; они, как говорится, могут быть "бессодержательными").

Интенция не воспринимается при рефлексии как она есть в реальности, то есть в виде психического "напряжения" (или, иначе, "стремления", "усилия", как переводится данный термин), поскольку имеет тенденцию к опредмечиванию и в таком качестве выступает в роли компонента тех или иных волевых актов, актов мотивации, внимания, сосредоточенности, намерения и т. д. Что касается идеации, то она доступна прямому наблюдению, но это наблюдение имеет свою специфику, связанную с сущностью идей.

Что такое идеи в контексте теории психосемиозиса? Это некие системные свертки-прообразы мысленно сконструированных предметов, существующих или не существующих в действительности. Данное конструирование происходит на основе всего накопленного индивидом опыта, содержащегося в виде следов в идеанте. При получении нового опыта содержание идеанта переструктурируется, а значит, соответственно будут переконструироваться и идеи. Причем следует иметь в виду, что одни идеи более подвержены изменениям, а другие - менее, что наряду с новыми формами идей могут существовать и старые формы тех же самых идей, что сфера идей может вместить в себя любые творческие фантазии индивида, все его заблуждения и прозрения, истинные знания и полную нелепицу.

Обычно термин "идея" означает "понятие", то есть мысль, отражающую в обобщенной форме предметы и явления внешней действительности за счет определенных способов фиксации их свойств и отношений. Но то же самое значение имеет и термин "концепт". Поэтому идеатор и концептатор вместе могут быть определены в качестве сферы понятийного мышления. Если говорить о понятии как о результате понимания, то никаких возражений данное определение не вызывает. Однако в семантическом треугольнике понятие ставится на место смысла, с которым в теории психосемиозиса коррелирует концепт, но которому никак нельзя поставить в соответствие идею в том значении этого слова, которое здесь употребляется.

Чтобы прояснить значение слова "идея", можно привести один пример. Известно, что планета Венера имеет еще названия "Утренняя звезда" и "Вечерняя звезда". Смысл названия "Утренняя звезда" отличается от смысла названия "Вечерняя звезда", но референт того и другого - один и тот же, а именно планета Венера как реальный астрономический объект. Этот пример часто обыгрывается в работах по семантике с целью показать, что знак может обладать смыслом, но не иметь референции, что одну и ту же референцию могут иметь различные знаки, что если знак имеет референцию, то он обязан обладать смыслом и т. д. В нашем случае идея - это внутренний референт, и для него будут справедливы по большей части те же закономерности, что и для внешнего референта, то есть, например, идея выражений "Утренняя звезда" и "Вечерняя звезда" будет одной и той же, являясь внутренним субъективным образом планеты Венера. Следует только добавить, что внутренний референт может быть двух видов - эксплицитный и имплицитный, и если первый, то есть идея, не отвечает за истинность представлений в свете их адекватности внешней реальности, то второй, то есть рецептация, - отвечает, поскольку фиксирует данные чувственного восприятия.

Можно сказать, что идея - это в пределе полное представление о предмете, на какое способен конкретный индивид, носитель этой идеи, а концепт - то представление о предмете, которое выражается с помощью системы знаков, используемой в определенной семиотической ситуации. Концепты могут быть различными в зависимости от выражения, но идея останется одной и той же при любом своем знаковом выражении. Идея определяет спектр своих знаковых выражений. Концепт является посредником между одним из них и идеей. Идея содержит в себе в свернутом виде как свои концепты, так и знаковые выражения, если говорить об их психической форме на уровне мысли и внутренней речи.

Специфические свойства идей определяются тем, что в психике есть хранилище образцов, из которых они строятся. Это создает возможности для накопления знаний в объеме, значительно превышающем познавательную мощность отдельного психического акта. Предмет познается только в отношении с другими предметами. Поэтому в идеанте образцам предмета сопутствуют образцы отношений с другими предметами и образцы самих этих предметов. Представления о типичных отношениях приводят к возникновению тех или иных познавательных схем, с помощью которых анализируются родовидовые характеристики предмета, его количественные и качественные стороны и т. д. Поэтому образцы в идеанте являются вмонтированными в эти схемы, составляя с ними нечто относительно целое. Таким образом, возникающая из тех или иных образцов отдельная идея представляет собой как бы "пучность" в океане всевозможных связей всего континуума образцов.

Ситуативная динамика психосемиозиса, если рассматривать ее с информационных позиций, не позволяет вместить в себя не только все знания индивида о предмете, но даже те его знания, которые необходимы для опознания предмета, для выделения его среди других предметов. Но без этого, собственно говоря, невозможен никакой семиотический процесс. Поэтому в динамическую часть психики входят не сами знания, а их свертка, являющаяся свидетельством их наличия, исходя из которого индивид осознает, что он знает то, что знает. Созерцание идей как сверток-прообразов - это фиксация наличия того объема знаний, который может развернуться в психосемиозисе в зависимости от конкретных его запросов. Такое созерцание не стоит на месте, и внимание может переходить от одной идеи к другой или к их разверткам. Каждая идея по ассоциации приводит к актуализации другой идеи, а какой-нибудь этап развертки той или иной идеи сам опредмечивается, то есть становится идеей и вновь по ассоциации вызывает к существованию иную идею.

К процессам идеации находятся в дополнительном отношении процессы интенциации, о которых говорилось выше. Вместе они составляют как бы одно измерение психосемиозиса. Два других измерения составляют также дополнительные пары функциональных уровней, обозначаемые соответствующими дополнительными ТГ-операторами, вследствие чего шкала эксплицитных уровней психокосмоса имеет следующий вид:

Специфика функционирования каждого измерения задается ТГ-операторами с одной единицей, в соответствии с которыми эти измерения можно рассматривать находящимися в отношении "система - подсистемы - элементы". Эта триада коррелирует с диалектической триадой "общее - особенное - единичное". Что касается темпорально-динамических характеристик данных измерений, то их следует рассматривать как отражающие принципы устойчивости, изменчивости и сменяемости:

3. 100 (011) - система, общее, устойчивость;
2. 010 (101) - подсистемы, особенное, изменчивость;
1. 001 (110) - элементы, единичное, сменяемость.

"Прикрепленность" идей к хранилищу образцов, или, иначе, к механизмам памяти, делает их устойчивыми и неизменными в пределах длительности одного акта идеации. Переход от созерцания одной идеи к созерцанию другой является одновременно переходом к другому акту. Но ничто не мешает созерцать сразу несколько идей, составляющих некую динамическую идеациальную композицию. Следовательно, указанные акты могут накладываться друг на друга, образуя непрерывный поток психического опыта.

В пределах длительности одного акта идеации идея может развертываться на некоторый объем своих проявлений - признаков или знаковых форм, регистрация которых осуществляется в сигнаторе. Эти проявления идеи непостоянны и мимолетны. Скорость их смены определяется разрешающей способностью сигнатора. Минимально различимые психические переживания соответствуют кванту психического времени. Череда таких квантов и составляет наблюдаемое содержание сигнатора. Кванты не изменяются, а сменяются друг другом. Изменчивое предполагает нечто устойчивое. Этим устойчивым и является идея. Смена ее проявлений приводит к изменению связей между нею самой и ее проявлениями, к изменению среднего между ними начала, определявшегося ранее как индивидуация. Собственно говоря, индивидуация и являет собой подлинный принцип психического переживания, понимаемого как изменение психического опыта. Устойчивая идеация выступает при этом неким глубинным субстанциональным фоном, а беспорядочное мелькание сигнации видится как нечто внешнее и иллюзорное.

Кванты сигнации со своим содержанием - это единичные образования, существующие в течение некоего конкретного и неповторимого мига. Но все они суть проявления той или иной идеи, являющейся общей для той или иной группы квантов. На стыке устойчивого общего и непостоянных единичностей возникает относительное устойчивое, в меру изменчивое особенное - некое индивидуальное начало, являющееся активным участником конкретной психосемиотической ситуации.

При совмещенности актов идеации содержание сигнатора будет выглядеть неоднородным, складывающимся из пересекающихся потоков проявлений тех или иных идей, в сумме составляющих чувственную наглядно-образную и означенную картину психосемиотической ситуации. Наглядность и образность представляют собой характерную черту деятельности сигнатора. В той или иной мере наглядными и образными становятся все чувственные модусы, но более всего это свойственно зрительным и слуховым модусам. На уровне сигнации не только признаки предмета, но и его знаки предстают в своей чувственной наглядно-образной форме как какие-либо визуальные образования, внутренняя речь или другие коды сигнатора.

Оперирование с ощущениями происходит не только в сигнаторе, но и в сенсуаторе, но там они выступают в плохо различимой форме, как некий чувственный фон, строительный материал, из которого "лепятся" в сигнаторе означенные наглядные образы. Чтобы произошла означенность и чтобы из аморфной ткани ощущений возник наглядный образ конкретного предмета, необходима деятельность не только сигнатора, но и остальных функциональных уровней, но если мысленно абстрагироваться от этого, то можно сказать, что в сигнаторе происходит знаковое и наглядно-образное мышление. В силу того, что такая форма мышления наиболее полно развертывается во времени и в определенном смысле является наиболее информативной (причем как в сфере внутреннего опыта индивида, так и в плане ее трансляции при коммуникативных актах с другим индивидом), деятельность всех остальных функциональных уровней тяготеет к представительству в сигнаторе. Этот уровень - репрезентативный для всех остальных.

А. И. Уемов считает, что "нельзя изучать что-либо иное, кроме вещей, свойств и отношений" (45, с. 3). С этим можно согласиться, добавив только, что структура психики человека организована таким образом, чтобы тот мог осуществлять познание действительности на основании именно этих категорий, благодаря тому, что позиции ТГ-операторов, задающих данную структуру, имеют с этими категориями следующие корреляции:

3. вещи;
2. отношения;
1. свойства.

Под отношениями здесь понимаются отношения вещей и их собственных свойств. Между данными тремя категориями имеются также отношения, которые следует мыслить как отдельные категории. Всего получается шесть категорий, обозначаемых динамическими ТГ-операторами.

Вещь, попавшая в поле зрения индивида, становится предметом его практико-познавательной деятельности. Свойства предмета, с помощью которых предмет может быть выделен среди других предметов, являются его признаками. Отношения, которые имеются между предметом и его признаками, определяются индивидом и варьируются в зависимости от тех или иных его познавательных навыков и установок. Другой индивид может обнаружить совершенно иные отношения между теми же самыми предметом и его признаками. Коллектив индивидов склонен выделять отношения, наиболее актуальные в их совместной практико-познавательной деятельности. В плане освоения природы это суть наиболее значимые отношения среди бесконечного числа отношений между предметом и его признаками (данная бесконечность обусловлена единством мирового целого, в котором все связано со всем). В коммуникациях, когда признаки заменяются знаками, предметно-знаковые отношения носят сугубо конвенциональный характер и определяются необходимостью оптимального развития знаковых ситуаций. Так или иначе, отношения между предметом и его признаками и знаками имеют индивидуализированный характер. Такие отношения - это отражение интерпретаторских качеств отдельного индивида или коллектива индивидов в системе "предмет - знак (признак)". Таким образом, триада А. И. Уемова корреспондирует с установленной выше триадой "предмет - индивид - знак".

А. И. Уемов также показал логические правила перехода от одной категории выделенной им триады к другой (45). С определенными оговорками свойства можно рассматривать как вещи и как отношения, вещи - как отношения и как свойства, как совокупности того или другого, отношения - как свойства и как вещи. Мир как единое целое представляет собой либо совокупность вещей, либо - свойств, либо - отношений, либо - их сочетаний. Всем этим категориям свойственна относительность, и выбор расстановки акцентов между ними зависит от целей и задач практико-познавательной деятельности индивида.

Предмет, представленный как система, может в качестве элементов содержать свои свойства. Группы таких элементов образуют подсистемы свойств, которые можно рассматривать и как отношения между самими этими свойствами, и как отношения между системой и ее элементами. Таким образом, триада А. И. Уемова может быть сопоставлена с триадой "система - подсистемы - элементы".

Если говорить о структуре психики, то она в своих базовых качествах дана конкретному индивиду изначально по причине его принадлежности к человеческому роду. Вне зависимости от своих гносеологических установок индивид от рождения имеет некую совокупность познавательных схем, которую он волен в течение своей жизни наполнить тем или иным содержанием. Эти схемы автоматически раскладывают содержание его познавательного опыта по "полочкам", оставляя при этом достаточно степеней свободы для проведения тех или иных познавательных экспериментов.

Семиотический гексагон, будучи одной из таких схем, вносит свой вклад в осуществление подобных автоматизмов. Все, что есть предметного в вещах, - откладывается на уровне идеации, все, что есть знакового, - на уровне сигнации и т. д.

Каждый из элементов семиотического гексагона может быть представлен в статусе другого элемента. Таким образом, если говорить о динамических элементах, получается система 6 x 6. На уровне интенциации все элементы семиотического гексагона представлены как интенции, на уровне идеации - как идеи и т. д. "Вертикальная" шкала функциональных уровней психокосмоса дробится по "горизонтали" на шесть слоев, в каждом из которых есть доминирующий пункт, связанный с тем функциональным уровнем, название которого он носит. Так, например, в слое индивидуации будут интенции индивидуации, идеи индивидуации и все остальные функции, но доминирующим пунктом будет индивидуация индивидуации.

Об индивидуации речь пошла не случайно. Ведь рассматриваемая структура психики есть структура психики индивида. Распределенность по всем уровням и слоям психокосмоса индивидуального начала во многом объясняет сам феномен "психичности".

Вещи познаются только в отношениях друг с другом. И одной из таких вещей является сам индивид. Причем это такая вещь, которая представляет собой гипостазирование отношений между нею и другими вещами. По сути, это сам принцип отношений. Индивид осознает себя в интроспекции как некое "Я", распределенное по функциональным уровням психокосмоса и представляющее собой специфическое отношение к их компонентам. На уровне интенции это некое "Я-устремление", на уровне идеации - "Я-идея" и т. д. На уровне индивидуации самосознание возводится в квадрат, то есть это будет "Я-яйность". Если по отношению к другим уровням психокосмоса индивид при обычных состояниях сознания может чувствовать себя достаточно отстраненным, то по отношению к индивидуатору так не получается, поскольку он составляет саму сущность индивида.

Тут следует уточнить, о какой сущности идет речь. По большому счету, сущностью индивида не может быть какой-либо отдельный уровень структуры психокосмоса, а может быть только вся она целиком. В том случае, когда об уровне идеации говорилось как о сущностном уровне, имелось в виду регулятивное противопоставление сконструированных сущностей-идей явлениям-знакам, находящимся в сигнаторе. В истории много примеров, когда тот или иной уровень психосемиозиса определялся в качестве сущностного. Это мог быть идеатор, с которым Платон связывал свой объективный мир идей, или уровень рецептации, в котором видели некое материальное начало последователи механистического материализма, или некоторые другие уровни, выделяемые в учениях, о которых пойдет речь в следующих главах. Но такие взгляды - это плод неправильной мировоззренческой установки, которая при принятии ее тем или иным индивидом неминуемым образом вызовет соответствующие деформации в результатах производимой им интроспекции.

Говоря об индивидуации как о сущности индивида, следует иметь в виду экзистенциальное переживание индивидом самого себя как действующего в мире вещей, представляющих собой также своего рода индивидуумов ("особей"), от которых он что-либо претерпевает и которых он сам заставляет что-либо претерпевать. То есть самое непосредственное переживание человеком своего страдно-агрессивного существования и характеризует индивидуацию как одну из функций его психокосмоса.

Индивидуатор - это не пункт, из которого некое "Я" индивида наблюдает за потоком сознания. Такого пункта вообще нет. "Я" "растекается" по всем функциональным уровням психокосмоса, являясь представлением индивида о самом себя, вступающем в некоторые отношения с другими представлениями. Индивидуатор - это пункт, в котором те или иные отношения оцениваются через отношения же. В простейшем случае оценочные операции производятся по принципу "принятие - отталкивание". На базе таких элементарных операций возникают сложные оценочные комплексы, осуществляющие направленную избирательность в отношении тех или иных психосемиотических процессов. Индивидуатор конституирует психосемиозис как акт личной заинтересованности, стимулируя все предпочтительное в нем и подавляя все нежелательное.

В переживании индивидуация проявляется как некий базовый компонент чувства или эмоции. Иногда эти понятия психологами не различаются. В противном случае чувство рассматривается как эмоция, сопровождающаяся определенной понятийной деятельностью. Эмоция не имеет образа, а понятие - имеет, а значит, имеет его и чувство.

Исторически понятие чувства в значении эмоции возникло как во многом отождествляемое с ощущениями, что говорит об их взаимосвязанности. Некоторые модальности ощущений сопровождаются простейшими эмоциями, так называемым эмоциональным тоном, который побуждает индивида к их сохранению или устранению.

Хотя эмоция является более элементарным переживанием, чем чувство, нельзя утверждать, что она есть чистая индивидуация, поскольку включает в себя ее формы выражения. Но если абстрагироваться от них, то простейшие операции индивидуации можно рассматривать в эмоциональных категориях "удовольствие", "неудовольствие" и подобных им, порождающих при комбинировании и предметных соотнесениях всю гамму эмоциональных переживаний.

Индивидуатор находится в дополнительных отношениях к концептору, отвечающему, как уже говорилось, за понятийное мышление. Поэтому непосредственное переживание индивидуации автоматически рефлексируется в тех или иных смысловых кодах, благодаря чему она может стать осознанной, а ее выражением будет уже не эмоция, а чувство.