Глава 26. Своенравная невеста

Аша Грейджой сидела в великом чертоге Галбарта Гловера, попивая вино Галбарта Гловера, когда мейстер Галбарта Гловера принес ей письмо.

– Миледи, – как всегда, когда мейстер обращался к ней, он казался взволнованным. – Птица с Барроутона.

Он подал ей пергамент так, будто хотел поскорее от него избавиться. Послание было туго скручено и скреплено каплей твердого розового сургуча.

«Барроутон, – Аша пыталась вспомнить, кто правил в Барроутоне. – Какой-нибудь северный лорд, навряд ли он дружелюбно настроен».

И эта печать… Болтоны из Дредфорта шли в бой под розовыми знамёнами, покрытыми вышитыми каплями крови. Само собой, они будут использовать и розовый сургуч.

«Я держу в руках отраву, – подумала она. – Мне следует сжечь письмо». Вместо этого она сломала печать. Клочок кожи слетел ей на колени. По мере чтения скупых коричневых строк её чёрное настроение становилось все чернее. «Чёрные крылья, чёрные вести». Вороны никогда не приносят хорошие новости. Последнее сообщение, пришедшее в Темнолесье, было от Станниса Баратеона, он требовал присяги. Но нынешнее было ещё хуже.

– Северяне взяли Ров Кейлин.

– Бастард Болтона? – спросил Кварл, стоявший рядом с ней.

– Рамси Болтон, лорд Винтерфелла, так он подписывается. Но там есть и другие имена. Свои подписи оставили леди Дастин, леди Сервин и четверо Рисвелов. Рядом с ними коряво нацарапан гигант, герб кого-то из Амберов.

Подписи были поставлены мейстерскими чернилами, сделанными из сажи и смолы, но сообщение над ними было нацарапано чем-то коричневым крупным, угловатым почерком. В письме говорилось о взятии Рва Кейлин, о триумфальном возвращении Хранителя Севера в свои земли, о скорой свадьбе. Первые слова послания гласили: «Я пишу это письмо кровью железных людей». Последние: «Я посылаю каждому из вас по кусочку принца. Задержитесь в моих землях и разделите его судьбу».

Аша считала своего младшего брата мёртвым. «Лучше умереть, чем пережить подобное». Клочок кожи упал ей на колени. Она поднесла его к свече и смотрела, как он сворачивается, пока огонь не поглотил его остатки, и пламя не начало лизать пальцы.

Мейстер Галбарта Гловера переминался с ноги на ногу рядом с ней.

– Ответа не будет, – сообщила она ему.

– Могу я поделиться этими известиями с леди Сибеллой?

– Как хочешь. – Аша не могла сказать, порадует ли Сибеллу Гловер взятие Рва Кейлин. Леди Сибелла почти что поселилась в богороще, молясь за своих детей и благополучное возвращение мужа. «Похоже, ещё одна молитва останется без ответа. Её сердце-древо так же слепо и глухо, как и наш Утонувший Бог». Роберт Гловер и его брат Галбарт отправились на юг вместе с Молодым Волком. Если дошедшие до них рассказы о Красной Свадьбе были правдивы хотя бы наполовину, вряд ли они снова вернутся на север. «По крайней мере, её дети живы, и это благодаря мне». Аша оставила их в Десяти Башнях на попечении своих тётушек. Младшая дочь леди Сибеллы всё ещё была грудничком, и Аша рассудила, что девочка слишком хрупка, чтобы подвергать её опасностям ещё одной бурной переправы. Девушка сунула письмо в руки мейстера.

– Вот. Пусть утешится этим, если сможет. Можешь идти.

Мейстер склонил голову и удалился. После его ухода Трис Ботли повернулся к Аше.

– Если Ров Кейлин пал, Торрхенов Удел скоро последует за ним. Потом настанет наш черёд.

– Не так быстро. Щербатый пустит им кровь.

Торрхенов Удел не был развалинами вроде Рва Кейлин, и Дагмер был железным до мозга костей. Он скорее умрёт, чем сдастся.

«Если бы мой отец все еще был жив, Ров Кейлин никогда бы не пал». Бейлон Грейджой знал, что Ров был ключом к северу. Эурон тоже это знал; ему просто было всё равно. Так же как ему было безразлично и то, что будет с Темнолесьем и Торрхеновым Уделом.

– Эурону не интересны завоевания Бейлона. Мой дядюшка гоняется за драконами.

Вороний Глаз собрал всю мощь Железных Островов на Старом Вике и взял курс далеко в Закатное Море со своим братом Виктарионом, следующим за ним, как побитая дворняжка. На Пайке не осталось никого, чтобы просить о помощи, кроме её лорда мужа.

– Мы остались одни.

– Дагмер размажет их, – настаивал Кромм, который не полюбил ни одну женщину хотя бы в половину так же сильно, как битву. – Они всего лишь волки.

– Волки перебиты. – Аша сковырнула розовый воск ногтем большого пальца – Их убили эти живодёры.

– Мы должны направиться в Торрхенов Удел и присоединиться к сражению, – призывал Квентон Грейджой, её дальний родственник и капитан «Солёной Девки».

– Да, – согласился Дагон Грейджой, ещё более дальний родственник. Дагон Пьяница, как его называли, но пьяный или трезвый – он любил сражаться. – Почему вся слава должна достаться Щербатому?

Двое слуг Галбарта Гловера внесли жаркое, но тот клочок кожи отбил у Аши аппетит. «Мои люди потеряли всякую надежду на победу, – мрачно подумала она. – Всё, на что они надеются – это хорошая смерть». И волки, несомненно, ее им обеспечат. «Рано или поздно они придут, чтобы вернуть себе этот замок».

Солнце садилось за высокие сосны Волчьего Леса, когда Аша поднималась по деревянным ступеням в спальню, принадлежавшую некогда Галбарту Гловеру. Она выпила слишком много вина, и теперь её голова трещала. Аша Грейджой любила своих людей: капитанов и команду, но половина из них были дураками. «Храбрые дураки, но всё-таки дураки. Идти к Щербатому, да, как будто мы можем …»

Темнолесье и Дагмера разделяло много лиг, состоявших из высоких холмов, густых лесов и северян, которых было больше, чем она могла представить. У Аши было четыре галеры и почти две сотни человек… Включая Тристифера Ботли, на которого нельзя положиться. Несмотря на все его разговоры о любви, она не могла представить Триса, спешащего в Торрхенов Удел, чтобы умереть вместе с Дагмером Щербатым.

Кварл увязался за ней до спальни Галбарта Гловера.

– Убирайся, – сказала она ему. – Я хочу побыть одна.

– Все, что тебе нужно – это я.

Он попытался поцеловать её.

Аша оттолкнула его.

– Тронешь меня еще раз и я…

– Что?

Он вытащил свой кинжал.

– Раздевайся, девчонка.

– Трахай себя сам, безбородый мальчишка.

– Я лучше тебя трахну.

Один быстрый взмах ножа расшнуровал её безрукавку. Аша потянулась к своему топору, но Кварл отбросил нож и схватил её за запястье, выворачивая руку, пока оружие не выскользнуло из пальцев. Он толкнул её на кровать Гловера, грубо поцеловал и разорвал на ней рубашку, обнажив грудь. Когда она попыталась пнуть его в пах, он увернулся и раздвинул ей ноги коленями.

– Сейчас я тебя поимею.

– Сделай это, – выплюнула она, – и я убью тебя во сне.

Она была вся мокрая, когда он вошел в неё.

– Будь ты проклят, – сказала она. – Будь ты проклят, будь ты проклят, будь ты проклят.

Он сосал её соски, пока она не закричала - наполовину от боли, наполовину от удовольствия. Её лоно стало целым миром. Она забыла про Ров Кейлин и Рамси Болтона с его кусочком кожи, забыла и вече, своё поражение, изгнание, врагов и своего мужа. Имели значение только его прикосновения, его рот, объятия, только его естество внутри неё. Он продолжал, пока она не закричала, продолжал, когда она заплакала, и не останавливался до тех пор, пока не оставил своё семя внутри неё.

– Я замужняя женщина, – напомнила она после. – Ты изнасиловал меня, безбородый мальчишка. Мой лорд муж отрежет тебе орешки и нарядит в платьице.

Кварл скатился с неё в сторону.

– Если сможет подняться со стула.

В комнате было холодно. Аша поднялась с кровати Гловеров и сняла свою разорванную одежду. Безрукавке потребуются новые завязки, но рубашка испорчена окончательно. «Всё равно она мне никогда не нравилась». Она бросила её в огонь. Остальное осталось сваленным в кучу возле кровати. Грудь болела, и семя Кварла стекало по ее бедру. Ей нужно будет заварить лунного чая, иначе она может принести в этот мир еще одного кракена. «Да какая разница? Мой отец мертв, мать умирает, с брата сдирают кожу, и я ничего не могу с этим поделать. И я замужем. Обручена и уложена в постель, вот только с разными мужчинами».

Когда она скользнула обратно под меха, Кварл уже спал.

«Теперь твоя жизнь принадлежит мне. Куда я дела свой кинжал?»

Аша прижалась к его спине и провела руками по его телу. На островах он был известен как Кварл Девица, отчасти, чтобы отличать его от Кварла Пастуха, Странного Кварла Кеннинга, Кварла Быстрого Топора и Кварла Невольника, но в большей степени – за его гладкие щеки. Когда Аша встретила его впервые, Кварл пытался отращивать бороду. Она, смеясь, называла это «пушком на персике». Кварл признался, что никогда не видел персиков, и тогда она предложила ему присоединиться к ней в следующем плавании на юг.

Тогда всё ещё стояло лето, на Железном Троне сидел Роберт, Бейлон мечтал о Морском Троне, и в Семи Королевствах царил мир. Аша шла на «Чёрном Ветре» вдоль побережья, чтобы торговать. Они побывали на Ярмарочном Острове, и в Ланниспорте, и во многих портах помельче перед тем, как добрались до Арбора, где персики всегда были крупными и сладкими.

– Видишь, – сказала она, приставив один к щеке Кварла.

Она дала ему укусить, и по подбородку Кварла побежал сок, а ей пришлось его слизывать.

Ту ночь они провели наслаждаясь персиками и друг другом, и когда вновь расцвело, Аша была сытой, липкой, и такой счастливой, как никогда прежде. «Это было шесть лет назад, или семь?» Лето осталось смутным воспоминанием, и с тех пор как Аша в последний раз наслаждалась персиками, прошло три года. Хотя она всё ещё наслаждалась Кварлом. Может, капитаны и короли её не захотели, зато хотел он.

У Аши были и другие любовники; с кем-то она делила постель полгода, с кем-то – полночи. Кварл доставлял ей больше удовольствия, чем все остальные вместе взятые. Он, может, и брился раз в две недели, но не колючая борода делает мужчину мужчиной. Ей нравилось чувствовать его гладкую, мягкую кожу под своими пальцами. Нравилось, как его длинные прямые волосы падали ему на плечи. Нравилось, как он целовался. Нравилось, как он ухмылялся, когда она водила пальцами по его соскам. Волосы меж его ног были темнее, чем песочные волосы на голове, но они хорошо смотрелись в сочетании с её собственной грубой чёрной порослью. Ей нравилось и это. У него было тело пловца – длинное и стройное, без единого шрама.

«Застенчивая улыбка, сильные руки, умелые пальцы и два надежных меча. Что ещё может пожелать женщина?» Она с радостью вышла бы замуж за Кварла, но она была дочерью лорда Бейлона, а Кварл – простолюдин, внук раба. «Не достоин того, чтобы выйти за него замуж, но вполне сойдёт для того, чтобы сыграть на его флейте». Пьяная и улыбающаяся, она заползла обратно под меха и взяла в рот его достоинство. Кварл заворочался во сне, и через какое-то время он начал твердеть. К тому времени, как он снова напрягся, Кварл проснулся, а она стала мокрой. Аша набросила меха на свои голые плечи и оседлала любовника, вводя его в себя так глубоко, что она уже не могла понять, у кого из них был член, а у кого щель. В этот раз они достигли высшей точки вместе.

– Моя милая леди, – пробормотал он после сонным голосом. – Моя милая королева.

«Нет, – подумала Аша, – я не королева, и никогда ей не буду».

– Спи.

Она поцеловала его щеку, прокралась через спальню и распахнула ставни. Луна была почти полной, а ночь такой необыкновенно ясной, что она могла видеть увенчанные снегом горные вершины. «Холодно, мрачно и неприветливо, но как красиво в лунном свете». Горные хребты мерцали бледным и неровным светом, как ряд острых зубов. Предгорья и холмы терялись в их тени.

Море было ближе, всего пять лиг на север, но Аша не смогла его разглядеть. Слишком много холмов на пути. «И деревья, так много деревьев». Волчий лес, как называли его северяне. Почти каждую ночь слышно волков, зовущих друг друга сквозь тьму. «Океан листьев. А хочется, чтобы это был настоящий океан».

Темнолесье, может, и ближе Винтерфелла к морю, но, на её вкус, всё равно слишком далеко. В воздухе пахло соснами, а не солью. На северо-востоке от этих суровых гор стояла Стена, где поднял свои знамена Станнис Баратеон. «Как говорится, враг моего врага – мой друг, но другая сторона этой монеты заключается в том, что враг моего друга – мой враг». Железнорождённые были врагами северных лордов, в которых так отчаянно нуждался этот Баратеон. «Я могла бы предложить ему своё красивое молодое тело», – подумала она, убирая прядь волос с глаз, но Станниса связывал брак, как и её саму. К тому же, он и железные люди издавна враждовали. Во время первого восстания её отца Станнис разбил Железный флот у Ярмарочного Острова и захватил Большой Вик от имени своего брата.

Покрытые мхом стены Темнолесья охватывали широкий холм с плоской вершиной. Его венчал похожий на пещеру великий чертог со сторожевой башней, поднимающейся на пятьдесят футов вверх. Под холмом был двор с конюшнями, загоном, кузницей, колодцем и овчарней, защищенный глубоким рвом, покатым земляным валом и частоколом из бревен. Внешние укрепления имели овальную форму, повторяя рельеф земли. Там было двое ворот, каждые охранялись парой квадратных деревянных башен, а по периметру стены были проложены боевые ходы. С южной стороны на частоколе сильно разросся мох и до середины покрывал башни. К востоку и западу разлеглись голые поля. Там были посеяны ячмень и овес, но они были затоптаны во время штурма, когда Аша захватила замок. Череда заморозков убила все последующие посевы, оставив после себя только грязь, пепел и чахлые гниющее побеги.

Замок был старый, но отнюдь не из крепких. Она отобрала его у Гловеров, а Бастард Болтона заберет у неё. По крайней мере, её он не освежует. Аша Грейджой не собиралась сдаваться живой. Она умрёт так же, как жила – с топором в руке и с улыбкой на губах.

Её лорд отец дал ей тридцать кораблей для захвата Темнолесья. Осталось четыре, включая её «Чёрный Ветер», а один принадлежал Трису Ботли, который присоединился к ней, когда другие бежали. «Нет, это несправедливо. Они отплыли домой, чтобы присягнуть своему королю. Если кто и сбежал, так это я». При одном воспоминании об этом её охватывал стыд.

– Уходи, – призывал Чтец, когда капитаны несли её дядю Эурона с холма Нагги, чтобы вручить ему корону из плавника.

– Сказал ворон вороне. Пойдём со мной. Ты понадобишься мне, чтобы поднять людей Харло.

Тогда она ещё собиралась бороться.

– Люди Харло здесь. Те, с кем считаются. Некоторые из них кричали имя Эурона. Я не допущу на Харло междоусобицы.

– Эурон безумен. И опасен. Этот дьявольский рог…

– Я слышал его. Ступай Аша. Когда Эурона коронуют, он примется тебя искать. Не смей показываться ему на глаза.

– Если я выступлю с другими моими дядьями…

– Ты погибнешь изгоем, все будут против тебя. Когда ты выкрикнула на вече своё имя перед капитанами, то покорилась их решению. Теперь ты не можешь пойти против него. Только однажды решение вече было отменено. Прочти Хейерега.

Только Родрик Чтец мог говорить о каких-то древних книгах, когда их жизни балансировали на острие меча.

– Если ты остаешься, то и я тоже, – упрямо заявила она.

– Не будь дурой. Сегодня Эурон являет миру улыбающийся глаз, но наступит завтра… Аша, ты дочь Бейлона, и твои права на трон сильнее, чем его. Так что до тех пор, пока ты дышишь, ты представляешь для него угрозу. Останешься, и он убьёт тебя или выдаст замуж за Рыжего Моряка. И я не знаю, что из этого хуже. Уходи. У тебя не будет другой возможности.

Аша пришвартовала «Чёрный Ветер» на дальней стороне острова как раз на такой случай. Старый Вик не был большим. Она могла вернуться на борт своего корабля до восхода солнца и быть на полпути к Харло до того, как Эурон поймет, что её нет. Всё же она колебалась, пока её дядя не сказал:

– Сделай это ради любви ко мне, дитя. Не заставляй меня смотреть на твою погибель.

И она уехала. С начала к Десяти Башням, попрощаться с матерью.

– Может пройти много времени, прежде чем я приду снова, – предупредила Аша.

Леди Аланнис не поняла.

– Где Теон? – спросила она. – Где мой малыш?

Леди Гвинесса только хотела знать, когда вернется лорд Родрик.

– Я на семь лет его старше. Десять Башен должны быть моими.

Аша ещё была в Десяти Башнях, загружая провизию, когда до неё дошла весть о её замужестве.

– Моей своенравной племяннице нужна твердая рука, – поговаривали, что так, по слухам, сказал Вороний Глаз, – и я знаю того, кто cможет её приручить.

Он выдал её замуж за Эрика Айронмейкера и на время своей охоты за драконами назначил Сокрушителя Наковален правителем Железных Островов. В своё время Эрик был великим человеком, бесстрашным жнецом, который мог похвастать тем, что плавал с дедом её деда, с тем самым Дагоном Грейджоем, в чью честь назвали Дагона Пьяницу. Старухи на Ярмарочном Острове всё ещё пугали своих внуков рассказами о лорде Дагоне и его людях. «Я задела гордость Эрика на Вече, – размышляла Аша. – Вряд ли он это забудет».

Она должна была отдать своему дядюшке должное. Одним ударом он превратил соперника в союзника, защитил острова в своё отсутствие и убрал Ашу с дороги. «И ещё хорошенько посмеялся». Трис Ботли сказал, что её место на свадьбе занял тюлень.

– Надеюсь, Эрик не настаивал на исполнении супружеского долга, – сказала она.

«Я не могу вернуться домой, – подумала она, – но и не смею дальше оставаться здесь». Тишина леса угнетала её. Аша провела свою жизнь на островах и кораблях. Море никогда не молчало. Звук волн, омывающих скалистый берег, был у неё в крови, но в Темнолесье волн не было… Только деревья, бесконечные деревья, гвардейские сосны и страж-деревья, буки, ясени и древние дубы, каштаны, железные деревья и ели. Звук, который они издавали, был мягче, чем у моря, и она слышала его только, когда дул ветер; потом ей начинало казаться, что вздохи доносятся отовсюду, будто бы деревья перешептывались на языке, которого она не могла понять.

Сегодня шепот казался громче обычного. «Прилив из мертвых коричневых листьев, – говорила себе Аша, – голые ветви скрипят на ветру». – Она отвернулась от окна и от этого леса. – «Мне снова нужна палуба под ногами. Или, по крайней мере, еда в животе». Она выпила слишком много вина сегодня, но съела слишком мало хлеба и совсем не попробовала проклятого жаркого.

Лунный свет был достаточно ярким, чтобы она смогла найти свою одежду. Она натянула толстые чёрные штаны, стёганную тунику и зелёную кожаную безрукавку, покрытую стальными пластинами. Оставив Кварла с его снами, она тихо спустилась по внешней лестнице, ступени которой поскрипывали под её босыми ногами. Один из часовых увидел, как она спускается, и махнул ей копьем. Она свистнула ему в ответ. Когда она пересекала внутренний двор в направлении кухни, собаки Галбарта Гловера начали лаять. «Хорошо, – подумала она, – это заглушит звук деревьев».

Она отрезала полоску жёлтого сыра от кругляка размером с колесо телеги, когда в кухню вошел Трис Ботли, закутанный в толстый меховой плащ.

– Моя королева.

– Не смейся надо мной.

– Ты всегда будешь править моим сердцем. Никакая куча дураков, кричащих на Вече, не может этого изменить.

«Ну что мне делать с этим мальчишкой?» Аша не сомневалась в его преданности. Он не только был её защитником на холме Нагги, выкрикивая её имя, но и пересёк море, чтобы присоединиться к ней потом, бросив своего короля, родню и дом. «Но он не посмел открыто выступить против Эурона». Когда Вороний Глаз отплыл со своим флотом, Трис просто отстал, сменив курс только тогда, когда другие корабли скрылись из виду. Хотя даже это требовало определённой храбрости; он никогда не сможет вернуться на острова.

– Сыру? – спросила она его, – Там ещё есть окорок и горчица.

– Мне нужна не еда, миледи. Вам это известно, – в Темнолесье Трис отпустил себе густую коричневую бороду. Он утверждал, что это помогает согревать лицо.

– Я видел тебя из сторожевой башни.

– Если ты должен стоять на страже, то что делаешь здесь?

– Там Кромм и Хаген Рог. Сколько нам нужно глаз, чтобы смотреть, как шелестят листья в лунном свете? Нам нужно поговорить.

– Опять? – она вздохнула, – Ты знаешь дочь Хагена – ту, с рыжими волосами. Она управляет кораблём не хуже всякого мужчины, и у неё хорошенькое личико. Ей семнадцать, и я видела, как она на тебя заглядывается.

– Мне не нужна дочь Хагена. – он почти коснулся её, но затем передумал. – Аша, время уходить. Ров Кейлин был единственным, что сдерживало волну. Если мы останемся здесь, северяне нас всех перебьют, ты это знаешь.

– Хочешь, чтобы я бежала?

– Я хочу, чтобы ты жила. Я люблю тебя.

«Нет, – подумала она. – Ты любишь какую-то невинную девушку, которая существует только в твоей голове, испуганное дитя, нуждающееся в твоей защите».

– Я не люблю тебя, – сказала она прямо, – и я не побегу.

– Что здесь такого, за что стоит держаться, кроме сосен, грязи и недругов? У нас есть корабли. Поплыли со мной, и мы начнём жизнь заново на море.

– Станем пиратами?

Это было заманчиво. «Отдать волкам их мрачные леса и вернуться в открытое море».

– Будем купцами, – настаивал он. – Мы поплывём на восток, как и Вороний Глаз, но мы вернёмся назад с шелками и пряностями вместо драконьего рога. Одно плавание в Яшмовое море, и мы будем богаты как боги. У нас может быть дом в Староместе или в одном из Вольных Городов.

– У тебя, меня и Кварла?

Она заметила, как он вздрогнул при упоминании имени Кварла.

– Дочери Хагена может понравиться идея отправиться с тобой в Яшмовое море. Я всё еще дочь кракена. Моё место…

– Где? Ты не можешь вернуться на острова. Если только ты не хочешь воссоединиться co своим лордом мужем.

Аша попыталась представить себя в постели с Эриком Айронмакером, раздавленной его массой, мучающейся в его объятиях. «Лучше он, чем Рыжий Моряк или Левша Лукас Кодд». Сокрушитель Наковален когда-то был ревущим гигантом, пугающе сильным, отчаянно преданным, совершенно бесстрашным. «Может это и неплохо. Он, похоже, умрёт, когда попытается в первый раз исполнить свой супружеский долг». Это сделает её вдовой Эрика, это может быть хорошо или же станет намного хуже, в зависимости от решения его внуков. «И моего дядюшки. В конце концов, все ветра принесут меня обратно к Эурону».

– У меня есть заложники на Харло, – напомнила она ему. И остался Мыс Морского Дракона … Если я не могу получить королевство моего отца, почему не создать своё собственное?

Мыс Морского Дракона не всегда был так слабо заселён, как сейчас. Старые руины всё ещё можно было разыскать среди его холмов и болот, остатки древних твердынь Первых Людей. На возвышенностях были круги чардрев, оставленных Детьми Леса.

– Ты цепляешься за Мыс Морского Дракона, как утопающий цепляется за соломинку. Разве есть на Морском Драконе что-нибудь, способное хоть кого-то привлечь? Там нет шахт, нет золота, нет серебра, нет даже олова или железа. Земля слишком влажная для пшеницы или кукурузы.

«Я не собираюсь выращивать пшеницу или кукурузу».

– Что там? Я скажу тебе. Две длинные береговые линии, сотни скрытых бухточек, выдры в озёрах, лосось в реках, моллюски вдоль побережья, колонии тюленей в море, высокие сосны для постройки кораблей.

– Кто построит эти корабли, моя королева? Где ваша милость найдет подданных для её королевства, если даже северяне позволят тебе владеть им? Или ты собираешься править царством тюленей и выдр?

Она печально засмеялась.

– Выдрами было бы проще управлять, чем людьми, это уж точно. А тюлени умнее. Нет, ты, быть может, прав. Лучшим решением для меня будет возвращение на Пайк. На Харло есть те, кто будет рад моему возвращению. И на Пайке тоже. И Эурон не завоевал друзей на Блэктайде, убив лорда Бейлора. Я могла бы разыскать дядюшку Эйерона, поднять острова.

Никто не видел Мокроголового с самого Вече, но его «утопленники» говорили, что он прячется на Большом Вике и скоро выйдет из тени, чтобы призвать гнев Утонувшего Бога на головы Эурона и его приспешников.

– Сокрушитель Наковален тоже ищет Мокроголового. Он преследует утопленников. Слепого Берона Блэктайда схватили и допрашивали. Даже на Старика Серую Чайку надели кандалы. Как ты найдёшь жреца, если не могут все люди Эурона?

– Он мой родич. Брат моего отца.

Это был жалкий ответ, и Аша понимала это.

– Знаешь, что я думаю?

– Подозреваю, что скоро узнаю.

– Я думаю, что Мокроголовый мертв. Я думаю, Вороний Глаз перерезал ему глотку. Поиски Айронмейкера ведутся только для того, чтобы мы поверили, будто он сбежал. Эурон боится прослыть братоубийцей.

– Никогда не говори такого при моем дяде. Скажешь, что Вороний Глаз боится убить родича, и он прикончит одного из своих собственных сыновей только для того, чтобы доказать, что ты не прав.

Аша почувствовала, что почти протрезвела. Тристифер Ботли всегда оказывал на неё подобное влияние.

– Даже если ты отыщешь своего дядю Мокроголового, вы оба потерпите неудачу. Вы оба участвовали в Вече, так что вы не можете сказать, что оно прошло не по правилам, как сделал Торгон. Вы связаны с его решением законами богов и людей. Вы…

Аша нахмурилась.

– Погоди. Торгон? Какой Торгон?

– Торгон Опоздавший.

– Он был королём в Век Героев, – она помнила о нем только это. – А что с ним?

– Торгон Грейайрон был старшим сыном короля. Но король был старым, а Торгон неугомонным, и так случилось, что когда его отец умер, он совершал набеги на Мандере из своей крепости на Сером Щите. Его братья не оповестили его, вместо этого быстро созвали Вече, думая, что один из них будет коронован короной из плавника. Но капитаны и короли вместо этого выбрали Уррагона Гудбразера. Первое, что сделал новый король – это приказал предать смерти всех сыновей старого короля, что и было сделано. После этого люди прозвали его Злым Братом, хотя убитые и не приходились ему родней. Он правил почти два года.

Теперь Аша вспомнила.

– Потом Торгон вернулся домой…

– …и сказал, что Вече прошло не по правилам, ведь его не было там, чтобы заявить о своих правах. Злой Брат оказался столь же никчёмным, сколь и жестоким, и сохранил мало друзей на островах. Жрецы его осудили, лорды восстали, а собственные капитаны разрубили его на куски. Торгон Опоздавший стал королем и правил сорок лет.

Аша взяла Триса Ботли за уши и поцеловала в губы. Он был красным и запыхавшимся, когда она отпустила его.

– Что это было? – произнес он.

– Это называется поцелуй. Утопи меня за мою глупость, Трис. Я должна была помнить…

Она внезапно замолкла. Когда Трис попытался заговорить, она зашикала на него, прислушиваясь.

– Это боевой рог. Хаген.

Первая её мысль была о муже. Мог ли Эрик Айронмейкер проделать весь этот путь, чтобы предъявить свои права на своенравную жёнушку? «В конце концов, Утонувший Бог любит меня. Я не знала, что делать, и он послал мне врагов, чтобы с ними сражаться». Она вскочила и засунула кинжал обратно в ножны.

– Битва сама пришла к нам.

Выбравшись во двор замка в сопровождении неотстающего Триса, она перешла на бег, но, несмотря на это, опоздала. Бой уже закончился. У восточной стены недалеко от задних ворот Аша обнаружила двух истекающих кровью северян и стоящих над ними Лоррена Длинного Топора, Шестипалого Харла и Злого Языка.

– Хаген и Кромм заметили, как они лезут через стену, – объяснил Злой Язык.

– Только эти двое? – спросила Аша.

– Пятеро. Мы убили двоих до того, как они перелезли, и Харл убил еще одного на стене. Эти двое добрались до двора.

Один человек был мёртв, его кровь и мозги покрывали лезвие большой алебарды Лоррена, но другой ещё тяжело дышал, хотя копье Злого Языка пришпилило его к земле посреди расползающейся кровавой лужи. Оба были одеты в варёную кожу и пёстрые плащи коричневого, зелёного и чёрного цвета. К их головам и плечам были прикреплены ветки, сучья и листья.

– Кто ты? – спросила Аша раненого.

– Флинт. А ты кто?

– Аша из дома Грейджоев. Это мой замок.

– Темнолесье – владение Галбарта Гловера. Это не место для кальмаров.

– Вас там ещё много? – спросила Аша.

Когда он не ответил, она схватилась за копье и повернула, северянин закричал от боли, кровь рекой хлынулa из его раны.

– С какой целью вы пришли?

– За леди, – произнес он, вздрагивая. – О, боги, прекрати. Мы пришли за леди. Вызволить её. Только мы впятером.

Аша заглянула в его глаза. Когда она увидела в них ложь, то оперлась на копье, проворачивая его.

– Сколько вас еще? – произнесла она. – Скажи мне или твоя агония продлится до самого рассвета.

– Много, – наконец сказал он между криками боли. – Тысячи. Три тысячи, четыре…. Айййй…. Пожалуйста…

Она вытащила копьё и вогнала ему в горло двумя руками. Мейстер Галбарта Гловера утверждал, что горные кланы слишком разрозненны, чтобы объединиться без Старка. «Быть может, он не лжет. Быть может, он просто заблуждается». Она познала, каково это, на Вече своего дядюшки.

– Этих пятерых послали, чтобы открыть ворота перед главным ударом, – сказала она. – Лоррен, Харл, приведите мне леди Гловер и её мейстера.

– Живыми или мертвыми? – спросил Лоррен Длинный Топор.

– Живыми и невредимыми. Злой Язык, поднимайся на эту треклятую башню и скажи Кромму и Хагену смотреть в оба. Если они заметят хотя бы зайца, я хочу об этом знать.

Вскоре двор Темнолесья был заполнен перепуганными людьми. Её собственные люди надевали броню или взбирались на боевые ходы. Подданные Галбарта Гловера испуганно смотрели на это и перешёптывались между собой. Стюарда Гловера понадобилось выносить из подвала, так как он потерял ногу во время штурма замка. Мейстер шумно протестовал, пока Лоррен не ударил его в лицо бронированным кулаком. Леди Гловер появилась из богорощи под руку со своей служанкой.

– Я предупреждала вас, что этот день настанет, миледи, – сказала она, когда увидела тела на земле.

Мейстер подался вперед, кровь капала из его разбитого носа.

– Леди Аша, молю вас, спустите ваши знамена и позвольте мне выторговать вам жизнь. Вы обращались с нами справедливо и с уважением. Я расскажу им об этом.

– Мы обменяем вас на детей.

Глаза Сибеллы Гловер были красны от слез и бессонных ночей.

– Гавейну четыре. Я пропустила его именины. А моя милая девочка…Верните моих детей, и вам не причинят вреда. Вам и вашим людям.

Последние слова были ложью, Аша знала это. Её, быть может, обменяют и отправят на Железные Острова в заботливые руки её мужа. Её родичей тоже выкупят, как и Триса Ботли и ещё кое-кого из её людей, у чьих родственников есть достаточно денег для выкупа. Для остальных – топор, петля или Стена. «Всё же у них есть право выбора».

Аша забралась на бочонок, чтобы все могли её видеть.

– Волки пришли за нами, оскалив свои зубы. Они будут у наших ворот ещё до восхода солнца. Бросим ли мы наши копья и топоры? Станем ли молить о пощаде?

– Нет, – Кварл Девица обнажил свой меч.

– Нет, – вторил ему Лоррен Длинный Топор.

– Нет, – прогремел Рольф Карлик, настоящий медведь среди людей, который был на голову выше всех в ее команде. – Никогда.

И рог Хагена снова заревел с высоты, звеня по всему двору.

– Ау-у-у-у! – ревел боевой рог – протяжный и низкий звук, от которого стыла кровь в жилах. Аша начинала ненавидеть звук рога. На Старом Вике дьявольский рог её дяди протрубил поминальный звон по её мечтам, и теперь Хаген возвещал о том, что могло стать последним её часом на земле. «Если я должна погибнуть, то умру с топором в руке и с проклятиями на устах».

– На стены, – приказала Аша Грейджой своим людям.

Сама она с Трисом Ботли за спиной направилась к сторожевой башне.

Деревянная сторожевая башня была самым высоким строением по эту сторону гор, возвышаясь на двадцать футов над самыми крупными страж-деревьями и корабельными соснами в окрестных лесах.

– Там, капитан, – сказал Кромм, когда она забралась на платформу.

Аша видела только деревья и тени, залитые лунным светом холмы и снежные вершины вдали. Потом она заметила, что деревья подползают ближе.

– Ого, – засмеялась она. – Эти горные козлы прикрылись сосновыми лапами.

Деревья двигались, подкрадываясь к замку, как неспешный зелёный прилив. Она вспомнила историю, которую слышала в детстве, о Детях Леса и их сражениях с Первыми Людьми, когда их древовидцы превратили деревья в воинов.

– Нам не справимся с таким количеством, – сказал Трис Ботли.

– Мы управимся со всеми, кто явится, салага, – уверял Кромм. – Чем больше появится, тем больше славы. О нас будут слагать песни.

«Ага, вот только о чем будут петь – о вашей отваге или о моей глупости?» Море было в пяти долгих лигах. Может лучше остаться и принять бой за глубокими рвами и деревянными стенами Темнолесья? «Эти деревянные стены не сильно помогли Гловерам, когда я взяла их замок, – напомнила она себе. – С чего вдруг они должны послужить мне лучше?»

– Завтра мы будем пировать под волнами, – Кромм погладил свой топор, будто не мог дождаться этого.

Хаген опустил рог.

– Если мы умрем с сухими ногами, как мы найдём путь в водные чертоги Утонувшего Бога?

– В этих лесах полно маленьких ручейков, – заверил его Кромм. – Все они впадают в реки, а реки впадают в море.

Аша не была готова умереть – не здесь и не сейчас.

– Живому проще найти море, чем мёртвому. Пусть волки забирают свои мрачные леса, мы отправляемся к кораблям.

Ей было любопытно, кто командует её врагами. «Будь я на его месте, перед тем, как нападать на Темнолесье, я заняла бы побережье и спалила наши корабли». Хотя волкам было не так легко это провернуть без собственных судов. Аша никогда не оставляла на берегу больше половины своих кораблей. Другая половина оставалась в безопасности в море с приказом поднять паруса и плыть на Мыс Морского Дракона, если северяне займут побережье.

– Хаген, труби в свой рог и заставь лес задрожать. Трис, надень броню, пора тебе опробовать твой славный меч.

Когда она заметила, как он побледнел, то ущипнула его за щеку.

– Пролей немного крови под луной вместе со мной, и я обещаю тебе по поцелую за каждого убитого.

– Моя королева, – произнес Тристифер. – Здесь у нас есть стены, но если на берегу мы обнаружим, что волки захватили наши корабли или увели их…

– То мы умрем, – закончила она весело, – но, по крайней мере, мы умрем с мокрыми ногами. Железнорождённые сражаются лучше, когда чувствуют запах моря и слышат шум волн за спиной.

Хаген быстро протрубил три коротких гудка – сигнал, который у железнорождённыx означал отступление к кораблям. Снизу раздавались крики, лязг копий и мечей, ржание лошадей. «Слишком мало лошадей и слишком мало всадников». Аша пошла к лестнице. Во дворе она нашла Кварла Девицу, ожидавшего рядом с её гнедой кобылой, её шлемом и метательными топорами. Железные люди выводили лошадей из конюшен Галбарта Гловера.

– Таран! – закричал голос у подножия стен. – У них есть таран!

– Которые ворота? – спросила Аша, седлая лошадь.

– Северные!

За покрытой мхом деревянной стеной Темнолесья внезапно раздался звук труб.

«Трубы? Волки с трубами?». Что-то было не так, но у Аши не было времени на раздумья.

– Открывайте южные ворота, – скомандовала она, когда северные начали сотрясаться под ударами тарана.

Она вытащила метательный топор с короткой рукоятью из-за пояса, надетого через плечо.

– Час совы прошел, братья мои. Наступает час копья, меча и топора. Приготовьтесь. Мы отправляемся домой.

Сотня глоток заревела: «Домой!» и «Аша!». Трис Ботли поскакал рядом с ней на высоком чалом жеребце. Во дворе её люди сгрудились в кучу, подняв щиты и копья. Пеший Кварл Девица занял свое место между Злым Языком и Лорреном Длинным Топором. Когда Хаген стал спускаться с лестницы на сторожевой башне, волчья стрела попала ему в живот и отправила на землю вниз головой. Его дочь подбежала к нему в слезах.

– Заберите её, – приказала Аша.

Не было времени на рыдания. Рольф Карлик посадил девушку на свою лошадь, её рыжие волосы развевались на ветру. Аша услышала треск северных ворот, когда в них снова ударил таран. «Возможно, нам придется прорубать себе дорогу», – подумала она, когда южные ворота распахнулись перед ними». Путь был свободен. Надолго ли?

– Выдвигаемся!

Аша ударила пятками бока своей лошади.

К тому времени, как пешие и всадники добрались до деревьев на дальней стороне влажного поля, где под луной гнили мертвые побеги озимой пшеницы, отступающие перешли на рысь. Аша оставила верховых позади в качестве арьергарда, чтобы заставить отстающих поторопиться и убедиться, что никто не остался сзади. Вокруг сомкнулись высокие сосны и корявые старые дубы. Темнолесье было названо очень метко. Деревья были огромными и темными, какими-то пугающими. Их ветви сплелись друг с другом и скрипели от каждого дуновения ветра, а верхние сучья царапали лунный лик. «Чем раньше мы уберемся отсюда, тем лучше, – подумала Аша. – Деревья ненавидят нас в глубине своих деревянных душ».

Они двигались на юго-юго-восток, пока деревянные башни Темнолесья не скрылись из виду, и лес не поглотил звуки труб. «Волки получили назад свой замок, – подумала она. – Возможно, они этим удовольствуются и позволят нам уйти».

Трис Ботли ехал сбоку от нее.

– Мы идем не туда, – произнёс он, указывая на луну, просвечивающую сквозь полог из ветвей. – Мы должны повернуть на север, к кораблям.

– Сначала на запад, – настаивала Аша. – На запад до восхода солнца. Потом на север.

Она повернулась к Рольфу Карлику и Роггону Рыжебородому, её лучшим всадникам.

– Езжайте вперед и убедитесь, что путь чист. Я не хочу неожиданностей, когда мы доберёмся до берега. Если наткнетесь на волков, возвращайтесь назад и доложите.

– Если будет о ком, – пообещал Роггон сквозь свою огромную рыжую бороду.

После того, как разведчики исчезли среди деревьев, оставшиеся железнорождённые возобновили движение, но продвигались они слишком медленно. Деревья скрывали от них луну и звезды, земля под ногами была тёмной и ненадёжной. До того как они успели пройти полмили, кобыла её родича Квентона оступилась в яме и сломала переднюю ногу. Квентону пришлось перерезать ей горло, чтобы прекратить её мучения.

– Нам нужно сделать факелы, – предложил Трис.

– Огонь наведет на нас северян.

Аша тихо выругалась, размышляя о том, насколько разумно было оставить замoк. «Нет. Если бы мы остались и стали сражаться, то все уже были бы мертвы». Но блуждание в темноте тоже ни к чему хорошему не приведет. «Эти деревья убьют нас, если смогут». Она сняла шлем и откинула влажные от пота волосы.

– Солнце взойдёт через пару часов. Мы остановимся здесь и отдохнём до восхода.

Остановиться было легко, отдохнуть сложнее. Никто из них не спал, даже Дейл Соня – моряк, прославившийся тем, что мог вздремнуть даже между взмахами весел. Несколько человек разделили мех с сидром, захваченный из запасов Гловера, передавая из рук в руки. Те, кто захватил еду, делились с теми, кто этого не сделал. Её родич Квентон Грейджой послал троих людей взобраться на верхушки деревьев, чтобы посмотреть, не видно ли в лесу факелов. Кромм точил свой топор, а Кварл Девица – меч. Лошади щипали мёртвую бурую траву. Рыжеволосая дочь Хагена взяла за руку Триса Ботли и попыталась увести за деревья. Когда он отказался, она ушла с Шестипалым Харлом.

«Хотела бы я поступить так же». Было бы приятно в последний раз забыться в объятиях Кварла. У Аши было плохое предчувствие. Доведется ли ей ещё раз ступить на палубу «Чёрного Ветра»? А если да, то куда она отправится? «Острова для меня закрыты, если только я не желаю склонить колени, раздвинуть ноги и терпеть объятия Эрика Айронмакера. Ни один порт Вестероса не обрадуется дочери кракена». Она могла бы заняться торговлей, как, кажется, хотел Трис, или отправится на Ступени, чтобы там присоединиться к пиратам. «Или …»

– Я посылаю каждому из вас кусочек принца, – пробормотала она.

Кварл ухмыльнулся.

– Я скорее получу кусочек тебя, – прошептал он, – Сладенький кусочек, который…

Что-то вылетело из кустов и приземлилось с лёгким стуком посреди них, ударяясь и подпрыгивая. Оно было круглым, тёмным и влажным, с длинными волосами, которые намотались сверху, пока оно катилось. Когда эта штука остановилась среди корней дуба, Злой Язык сказал:

– Рольф Карлик уже не так высок как прежде.

Половина её людей уже были на ногах, нашаривая свои щиты, копья и топоры. «Они тоже не зажигали огней, – подумала Аша, – И они знают эти леса намного лучше нас».

Потом деревья заполнили все вокруг, и на её людей с ревом налетели северяне. «Волки, – подумала она, – Они воют, как проклятые волки. Боевой клич севера». Её железнорождённые заревели в ответ, и битва началась.

Ни один певец никогда не сложит песню об этом сражении. Ни один мейстер не напишет летопись для одной из любимых книг Чтеца. Знамёна не реяли, боевые рога не трубили, великий правитель не собирал вокруг себя людей, чтобы сказать последние торжественные слова. Они дрались в предрассветном мраке, тени против теней, спотыкаясь о корни и камни, в грязи, перемешанной с гниющей листвой под ногами. Железнорождённые сражались в броне и просоленной коже, северяне – в мехах, шкурах и сосновых ветках. Луна и звезды взирали с высоты на их сражение, бледный свет пробивался сквозь клубок спутанных веток у них над головами.

Первый человек, приблизившийся к Аше Грейджой, умер у её ног с метательным топором промеж глаз. Это дало ей достаточно времени, чтобы взять в руку щит.

– Ко мне! – закричала она, но взывала ли она к своим людям или к врагам, даже Аша не могла сказать наверняка. Северянин с топором замаячил перед ней, размахивая обеими руками, рыча в бессловесной ярости. Аша подняла щит, принимая удар, потом подобралась ближе и кинжалом выпустила ему кишки. Когда он упал, его вой зазвучал по-другому. Она развернулась и обнаружила еще одного волка у себя за спиной, полоснула его по лбу, ниже шлема. Его рубящий удар попал между грудью и животом, но броня отразила его, и Аша воткнула кинжал врагу в горло, оставив его захлебываться собственной кровью. Чужая рука схватила её за волосы, но те были слишком короткими, чтобы можно было хорошенько ухватиться и запрокинуть голову. Аша впечатала каблук сапога в ступню нападавшего и вывернулась, когда он завопил от боли. Когда она развернулась, мужчина уже лежал на земле и умирал, сжимая клок её волос. Над ним стоял Кварл, сверкнув глазами в лунном свете, с длинного меча стекала кровь.

Злой Язык вслух считал убитых им северян, выкрикнув «четыре», когда упал один и «пять» мгновение спустя. Лошади ржали и лягались, в ужасе закатывали глаза, обезумевшие от резни и кровопролития… Все кроме большого чалого жеребца Триса Ботли. Трис забрался в седло, и его конь вставал на дыбы и описывал круги, а всадник рубил мечом. «Я буду должна ему поцелуй-другой еще до конца ночи», – подумала Аша.

– Семь, – закричал Злой Язык, но рядом с ним, подогнув под себя ногу, растянулся Лоррен Длинный Топор, а тени всё прибывали, издавая крики и шелестя листвой. «Мы воюем с кустами», – подумала Аша, убив человека, на котором было больше листьев, чем на окрестных деревьях. От этой мысли она расхохоталась. Смех привлек к ней других волков. Их она тоже убила, размышляя, не начать ли ей самой вести счёт. «Я замужняя женщина, а это мой грудной ребеночек». Она воткнула кинжал в грудь северянина сквозь мех, шерсть и вареную кожу. Его лицо было так близко, что она смогла почувствовать кислый запах его дыхания, и его рука оказалась у неё на горле. Аша почувствовала, как железо царапает кость, когда её острие скользнуло по ребру. Потом мужчина вздрогнул и умер. Когда она отпустила противника, то почувствовала такую слабость, что едва не повалилась сверху.

Позже она оказалась спина к спине с Кварлом, слыша кряхтение и ругань вокруг, когда храбрецы прорубались сквозь тени, заставляя тех звать мамочку. Куст двинулся на неё с копьем таким длинным, что хватило бы проткнуть её на пару с Кварлом, насмерть приколов друг другу. «Лучше так, чем умирать в одиночестве», – подумала она, но её родич Квентон убил копьеносца до того, как тот успел достать её. Мгновение спустя, другой куст убил Квентона, вогнав топор в основание его черепа.

Позади неё прокричал Злой Язык:

– Девять, и будьте вы все прокляты.

Из-за деревьев выбежала голая дочка Хагена, преследуемая двумя “волками”. Аша вытащила метательный топор и поразила одного из них в спину. Когда он упал, девушка опустилась на колени, подняла его меч и заколола второго, потом вскочила на ноги, вымазанная в крови и грязи с развевающимися рыжими волосами и бросилась в сражение.

Где-то посреди приливов и отливов схватки Аша потеряла Кварла, потеряла Триса, потеряла их всех. Кинжал тоже куда-то пропал, как и все метательные топоры; вместо них у неё в руке оказался короткий меч с широким толстым лезвием, почти как мясницкий тесак. Даже под страхом смерти она не могла бы ответить, откуда он у неё взялся. Рука болела, во рту был привкус крови, ноги дрожали, и бледные лучи рассвета пробивались сквозь деревья. «Неужели так долго? Сколько же мы сражаемся?»

Её последним противником был северянин с топором, крупный мужчина, лысый и бородатый, одетый в залатанную и покрытую ржавчиной кольчугу, что могло значить только то, что он был их вождем или лучшим бойцом. Он вовсе не обрадовался, когда обнаружил, что сражается с женщиной.

– Сука! – орал он каждый раз, когда наносил по ней удар, забрызгав своей слюной её щеки. – Сука! Сука!

Аша хотела прокричать ему что-нибудь в ответ, но в горле так пересохло, что она была способна только на кряхтение. Топор крушил её щит, вгрызаясь в древесину при каждом ударе и вырывая длинные светлые щепки, когда волк выдергивал его обратно. Скоро у неё на руке будет болтаться только куча щепок, годных разве что на растопку. Она отступила и выбросила потрепанный щит, потом отступила ещё раз и заплясала влево и вправо, и снова влево, пытаясь уклониться от занесенного над ней топора.

А потом её спина уперлась в дерево, и Аше дальше танцевать было некуда. Волк занёс над ней топор, чтобы расколоть её голову надвое. Аша пыталась отскочить вправо, но ноги застряли в корнях, поймав её в капкан. Она вывернулась, оступившись, и топор попал в висок, скрежетнув сталью о сталь. Мир стал красным, черным, и снова красным. Ногу молнией пронзила боль, и откуда-то издалека она услышала голос северянина, заносящего топор для последнего удара:

– Ты проклятая сука.

Взревела труба.

«Это неправильно, – подумала она, – в водных чертогах Утонувшего Бога нет труб. Под волнами морской народ славит своего господина воем раковин».

Ей снились горящие красные сердца и чёрный олень в золотом лесу с пламенем, исходящим от его рогов.