Вот ты,- кто?

Хозяин, — сразу вырвалось у Пети помимо воли. Но Кощей не удивился, то ли поняв, то ли вспомнив чего-то...

Хозяин, — сказал он с нажимом, — хорошо, ладно. Тогда это что? — вновь ткнул пальцем туда же.

Петя напрягся. Нутром чуял, о чём говорит Кощей.

Это — я... Петя... думающий, что я Петя.

Правильно, — обрадовался Кощей, — на Хозяина одето знание о Пете, о кукле Пете, о том, какой он. Оболочка то есть. Дальше... На Петю надета ещё одежда... Откуда мы знаем об этом?

Видим, — сказал Петя, — ощущаем.

А где это всё? — спросил Кощей. — Видение, осязание?

В голове, — сам же себе ответил, — а раз в голове, значит, тоже знание. Вот и выходит, что не одежда на Пете, а оболочка из знаний наших о том, что это одежда.

Так и всё остальное, — продолжал, — не стены вокруг нас, а знание об этом, не небо и земля — а знание. То есть — ещё оболочки и ещё... Много их. И не разглядеть Хозяина под ними...

А если убрать знание наше об оболочках этих, — говорилКощей, — тоничего от них и не останется. Но как убрать? Апризнать, что из себямы всё сделали, что и нет их в отдельности, а есть лишьХозяин...

Петя удивился, Кощея слушая, — ведь только перед этим то же самое и он делал, с ним « Я-каясъ », себя в нём признавая ...

Рассказал о том Кощею, спросил:

Так отчего ж ты со своим Кощеем-придурком не проякался? Раз всё так хорошо понимаешь?

Заклятье на мне особое — «Кощейское». Одного понимания мало. Вот ты когда «Я-кался», что выходило? Сердце тем большим становилось, обнимая собой всё... И всё к цельности возвращалось, к единству. А у меня через сердце заклятье проложено. Лишь когда единым стану — оживёт оно. Потому я и Кощей. Потому и Бессмертный... Сердцем за то заплачет...

А ты мне смех дал, — говорил Кощей, за руку Петю взявши, — путь к спасению мне указал. Расчищает, рассыпает смех барьеры разные, оболочки рушит... Никакое заклятье не удержится. Сразу понял, враз почуял, что поможет он...