Гросфу Помпею

Мира у богов при дыханье шквала

Молит мореход. Над Эгеем тучи

Месяц кроют тьмой, поглотив мерцанье

Звезд путеводных.

Мира! — Пил бойца остудил фракиец.

Мира! — Мид устал колыхать колчаном.

Где же купишь, Гросф, этот мир за геммы,

Злато иль пурпур?

Роскошью прикрой, консуларским саном:

Крикнет ликтор: «Эй! Сторонитесь!» Тщетно:

Вьется рой забот под лепным карнизом,

Ум суетится.

Труженик простой упрощает счастье:

Отчая блестит на столе солонка,

Легких снов его не тревожит алчность,

Страх да оглядка.

Краток жизни срок, а желаньям жадным

Нет числа. Зачем? И зачем так манит

Свет иных земель? От себя едва ли

Бегством спасемся.

Всходит и на борт корабля забота,

Конников она, как ни шпорь, догонит —

Диких серн быстрей и быстрее бури,

Спутницы Эвра.

Чем душа жива, тем живи сегодня.

Завтра счет иной. И в лазурном смехе

Горечь утопи. Не бывает счастья

Без червоточин.

Славен был Ахилл, да недолго прожил.

Долго жил Тифон — все старел и высох.

Может быть, тот час, что тебе на гибель, —

Мне во спасенье.

У тебя мычат по лугам коровы,

Кобылица ржет — к четверне по масти,

Плащ роскошен твой — из багряной шерсти,

Крашенной дважды.

Я же принял в дар от нелживой Парки

Деревеньку, дух эолийской музы,

Утонченный стиль да еще презренье

К черни зловредной.