К кораблю Вергилия

Пусть Киприда хранит тебя,

Пусть хранят Близнецы, звезды-водители,

И родитель ветров Эол,

Провожая тебя веяньем Япига.

Я доверил тебе, корабль,

И ветрилам твоим друга Вергилия,

Половину души моей, —

Принеси же его к берегу Аттики.

Трижды медная грудь была

У того удальца, у дерзновенного,

Кто впервые свой хрупкий струг

Предал ярости волн, штормы и смерч презрев —

Аквилона и Африка,

И дождливых Гиад, нота неистовства,

Нота властного буйства вод

Возмущать и смирять в логове Адрия.

Что угрозы и смерть тому,

Кто воочию зрел чудищ невиданных

И взбешенного моря зев

Между скал роковых Акрокеравнии!

О, напрасно провидец-бог

Отделил океан и оградил им твердь,

Раз суда святотатственно

Разрезают кормой даль заповедных вод.

С дерзким вызовом, все презрев,

Род мятется людской, руша святой запрет,

Дерзкий отпрыск Япета нам

Не к добру дар огня хитростью выманил.

Только с высей эфира был

Им похищен огонь, тотчас нахлынула

Хворь ордой лихорадок; смерть

Свой ускорила шаг, прежде медлительный.

Дал созданью бескрылому

Крылья мудрый Дедал — средь пустоты парить.

Переплыл Ахерон Геракл —

Возвратился, как был, из безвозвратной мглы.

Нет для смертных преград земных!

Безрассудная ж дурь на небо просится,

Но не терпит, чтоб всех за грех

Громовержец поверг гневною молнией.

Пирре

Что за щеголь — омыт весь ароматами,

Весь в гирляндах из роз — в гроте так яростно

Стан сжимает твой, Пирра?

Для кого эти локоны

Скромно вяжешь узлом? Ох, и оплачет он,

Будет клясть, и не раз, клятвы неверные,

Будет на море бурном,

Черным тучам в свой черный час

Удивляясь, глотать соль накипевших слез,

Он теперь — золотой, нежною, верною —

Не на миг, а навеки —

Он тобой упоен. Увы,

Ослепительна ты. Горе слепым! А я,

Из пучины едва выплыв, спасителю —

Богу моря одежды,

Еще влажные, в дар принес.