Анализ личности 24 страница

Какой урок можно извлечь из этих фактов? Мышечная ригидность может занять место реакции вегетативного страха. Выражаясь другими словами, одно и то же возбуждение в случае паралича страха предпринимает бегство вовнутрь, а в случае ригидности страха использует мускулатуру для формирования защитного панциря.*

Человек, оперируемый под местной анестезией, проявляет ту же мускульную ригидность. Если для расслабления предприняты специальные усилия, тревога тут же усиливается в форме сердцебиения и испарины. Таким образом, мышечное напряжение, не снятое в двигательной разрядке, потребляет возбуждение, которое, в противном случае, могло бы проявиться в страхе; в этом случае страх сохраняется. В данном процессе мы видим прототип связывания страха через агрессию, сдерживание которой ведет к аффект-блоку.

Эти клинические находки очень важны для теории аффектов. Теперь мы лучше понимаем взаимосвязи между:

- панцирем характера и мышечной ригидностью;

- ослаблением мышечной ригидности и освобождением от страха;

- связыванием страха и формированием мускульной ригидности;

- мышечным напряжением и сдерживанием либидо;

- либидным расслаблением и мышечным расслаблением. Перед тем как сформулировать теоретическое заключение на основе этих находок, приведу еще несколько клинических фактов, относящихся к связи между мышечным тонусом и сексуальным напряжением. Когда, в ходе анализа характера, мышечное напряжение начинает отступать из-за ослабления панциря характера, на поверхность выходит страх, или агрессия, или импульс либидо. Мы представляем себе импульс либидо как поток возбуждения и жидкостей тела к периферии, а страха - к центру тела. Агрессивное возбуждение также соответствует возбуждению, направленному к периферии, но оно имеет отношение исключительно к мускулатуре конечностей. Если возбуждение, текущее во всех трех направлениях, может быть освобождено от мышечной ригидности, от

* Теория эволюции должна будет решить, развивалось ли биологическое формирование панциря черепахи подобным образом.

214 Анализ личности

повышенного мышечного тонуса, то мы должны заключить, что хроническое мышечное напряжение возникает при сдерживании потока любой формы возбуждения (наслаждение, страх, гнев) или, по крайней мере, при значительном сокращении вегетативного потока. Это схоже с тем, как сдерживание жизненных функций (либидо, страх, агрессия) выполняется путем формирования мускульного панциря вокруг биологического ядра человека. Если образование характера так тесно связано с тонусом мускулатуры, мы можем предположить существование функциональной идентичности между невротическим характером и мышечной дистонией. Мы приведем дополнительные примеры, которые подтверждают это предположение; мы также приведем примеры, которые, возможно, ограничивают правомерность функциональной идентичности панциря характера и мускульного панциря.

Согласно чисто феноменологической точке зрения, привлекательность того или иного индивидуума может быть в основном описана расслабленностью его мускулатуры, которая сопровождает гибкую психическую реакцию. Ритмичность движений, чередование мышечного напряжения и расслабления при движении сочетаются со способностью к лингвистической модуляции и музыкальности. У таких людей имеется также чувство непосредственного психического контакта. Мягкость детей, которые не подвергались никаким жестким наказаниям, особенно в анальной области, имеет ту же основу. Физически закрепощенные, неуклюжие, нескладные люди, как правило, также и психически негибкие, одеревеневшие, неподвижные. Они говорят монотонно и редко обладают музыкальным слухом. Многие из них никогда не <расслабляются>; других можно убедить <чуточку расслабиться> только при условии искреннего расположения к ним. В этом случае опытный наблюдатель немедленно отмечает изменение в тонусе мускулатуры. Психическая и физическая ригидность в таком случае функционально идентичны. Женщины и мужчины этого типа производят на нас впечатление людей, испытывающих недостаток как в эротичности, так и в тревожности. В зависимости от толщины подобного панциря, ригидность может сочетаться с более или менее сильным внутренним возбуждением.

Наблюдая за меланхоличными и депрессивными пациентами, я обнаружил, что они проявляют заторможенность в своей речи и выражениях лица, как будто каждое движение дается им только через преодоление сопротивления. У маниакальных пациентов, наоборот, все импульсы проявляются в их поведении очень стремительно. При кататоническом оцепенении психическая и мышечная ригидности полностью совпадают; выход из этого состояния восстанавливает психическую и мышечную подвижность.

С учетом всего вышесказанного, можно проложить путь к пониманию смеха (веселое выражение лица) и печали (унылое выражение лица). При смехе лицевые мышцы сокращаются, при печали они становятся вялыми. Это находится в полном соответствии с тем фактом, что мышечное сокращение диафрагмы при смехе (<сотрясающий живот смех>) - парасимпатическое и либидное, в то время как мышечная расслабленность - симпатическая и антилибидная.

При изучении так называемого генитального характера, который не страдает ни от какого застоя возбуждения, возникает вопрос, может ли он создать мышечный панцирь. Это было бы аргументом против моего тезиса о том, что в основном панцирь характера идентичен с мышечным панцирем. Исследование людей с подобным типом характера показывает, что они тоже могут формировать панцирь, что они тоже способны скрыться от неудовольствия и избавиться от страха через затвердевание периферии. В этом случае, однако, существует

От психоанализа к оргонной биофизике 215

большая строгость в поведении и выражении лица. При таких условиях сексуальное возбуждение и способность к сексуальному наслаждению подвергаются негативному воздействию. Работа, которая обычно выполняется без усилий и с явным чувством удовольствия, заменяется на механический, безрадостный труд. Поэтому удовлетворяющая человека сексуальная жизнь создает лучшую структурную основу для продуктивного достижения. Разница между панцирем невротичного характера и панцирем генитального характера заключается в том, что в первом случае мускульная ригидность - хроническая и автоматическая, в то время как во втором она может быть использована, а может быть и не использована, в зависимости от обстоятельств.*

Следующий пример проиллюстрирует функциональную связь между установкой характера, с одной стороны, и мускульным напряжением и вегетативным возбуждением - с другой. Во время проведения анализа пациент отличался поверхностной коммуникацией: сам пациент считал все сказанное им <пустой болтовней>, даже когда он обсуждал самые серьезные вопросы. Вскоре выяснилось, что эта поверхностность стала центральным сопротивлением характера. Анализ показал, что <болтовня> и <поверхностность> представляли идентификацию с его мачехой, обладающей этими же чертами характера. Эта идентификация с образом мачехи содержала пассивно-женственное отношение к отцу; а болтовня была попыткой приручить гомосексуальный объект, для того чтобы забавлять его, ласкать его, как если бы он был животным, причем это функционировало как замещающий контакт, так как во время идентификации с образом мачехи у пациента не было никаких отношений со своим отцом. Он чувствовал отчужденность от него, и это не проявилось почти до самого конца анализа. Подавление сильной агрессии в отношении отца лежит в корне этой отчужденности и поддерживает ее. Следовательно, болтовня была также выражением пассивно-женственного задабривания (вегетативная функция), отражения агрессивных тенденций (функция панциря) и компенсации бескон-тактности. Психическое содержание проявлялось примерно следующим образом: <Я хочу и должен склонить отца на свою сторону, я должен нравиться ему и забавлять его; но мне совершенно не нравится это делать; мне не нравятся его крики - я ненавижу его очень глубоко>. Эти психические установки определяли неуклюжесть и мускульную ригидность пациента. Он лежал одеревеневший, как доска, жесткий и неподвижный. Было ясно, что любое аналитическое усилие будет безнадежным, пока не ослаблен мускульный панцирь. Хотя пациент производил впечатление испуганного человека, он говорил, что и не думает о каком-либо страхе. В дополнение к вышеописанным признакам, пациент проявлял выраженное состояние деперсонализации и чувствовал себя безжизненным. Его чрезвычайно интересные детские переживания были не важны сами по себе, так же как и их связи с его невротическими симптомами; в этот момент нас интересовала исключительно их связь с этим панцирем. Передо мной стояла задача разрушения этого панциря, извлечения из него детских переживаний, а также блокированных вегетативных возбуждений.

* С точки зрения сексуальной экономики, неважно, что биопсихическая энергия связана-, важна форма, в которой это связывание имеет место, ограничивает ли она пригодность энергии. Целью ментальной гигиены не может быть блокирование способности характера к формированию панциря: ее цель заключается лишь в том. чтобы гарантировать свободную подвижность вегетативной энергии, то есть гарантировать гибкость панциря.

216 Анализ личности

Поверхностность диктовалась страхом глубины, и особенно страхом падения. Пациент рассказал, что страх падения действительно доминирует в его жизни. Он боялся утонуть, упасть в горное ущелье, упасть за борт с палубы корабля, он боялся кататься на санях с горки и так далее. Вскоре стало ясно, что эти страхи были связаны и укоренились в избегании типичных ощущений, испытываемых во время катания на качелях или при спуске на лифте. (В моей книге <Функция оргазма> я указал, что в некоторых случаях страх оргазмиче-ского возбуждения воспринимается как страх падения.) Это не удивило нас, так как пациент страдал в точности от этого типа резкого оргазмического нарушения. Короче, поверхностность была чем-то большим, чем пассивная установка или врожденная черта характера; она имела вполне определенную функцию в психических действиях пациента. Это была активная установка, отражение страха падения и ощущений вегетативного возбуждения. Между этими двумя отражающими состояниями должна была существовать связь. Страх падения должен был быть идентичным страху вегетативного возбуждения. Но как это выяснить?

Пациент вспомнил, что, будучи ребенком, он катался на качелях, и как только он почувствовал неприятные ощущения в диафрагме, он сразу же сделался одеревеневшим, т. е. все его мышцы закрепостились. Его обычное мускульное состояние, характеризуемое неуклюжестью и недостаточной координацией, сохранялось с того времени. Для аналитика представляло интерес, что он вообще не имел музыкального слуха. Но этот недостаток также мог быть прослежен к другим переживаниям детства. Он вспомнил, что его мать обычно пела ему сентиментальные песни, которые чрезвычайно возбуждали его, приводили его в состояние напряжения, делали его неугомонным. Когда либидное отношение к своей матери было подавлено из-за разочарования в ней. музыкальность также пала жертвой подавления. Это произошло не только потому, что его отношение к матери существенно поддерживалось музыкальными переживаниями, но также и потому, что он не выносил вегетативного возбуждения, вызываемого ее пением. А это было связано с возбуждением, которое он испытывал при детской мастурбации и которое привело к развитию острой тревожности.

В своих снах пациент часто ощущает свое сопротивление раскрытию бессознательного материала как страх спуска в подвал или падения в яму. Мы знаем, что это сопротивление и его представление во сне связаны, но почему бессознательное ассоциируется с глубиной, а страх бессознательного - со страхом падения? Эта загадочная ситуация была разрешена следующим образом: бессознательное - это резервуар подавленных вегетативных возбуждений, т. е. возбуждений, которые не могут разрядиться и течь свободно. Эти возбуждения испытываются в одной из двух форм: (1) сексуальное возбуждение и чувство удовлетворения у здорового человека; (2) чувства страха и сжатия в области солнечного сплетения, становящиеся все более и более неприятными, у людей, страдающих от нарушения вегетативной подвижности. Они схожи с ощущениями в области сердца и диафрагмы, а также в мышцах, которые испытываются при испуге или во время быстрого спуска. В этой связи также нужно отметить ощущения, испытываемые в области гениталий, когда человек стоит на краю крутого обрыва и смотрит вниз. В этой ситуации чувство генитального сокращения обычно сопровождает мысль о падении. Известно, что при возникновении мысли об опасности организм действует так, как если бы опасная ситуация была реальной. В случае испуга энергия вместе с жидкостями тела течет к центру организма, и поэтому создается застой в области гениталий и

От психоанализа к оргонной биофизике 217

диафрагмы. В случае падения, кроме того, этот физиологический процесс является автоматической реакцией со стороны организма. Следовательно, мысль о падении с большой высоты должна быть функционально идентична с ощущением центрального возбуждения в организме. Это позволяет понять тот факт, что катание на качелях, быстрые спуски с гор и так далее испытываются множеством людей со смесью страха и удовольствия. Согласно сексуально-экономической теории, страх и удовольствие - близнецы, произошедшие из одной основы, а затем противопоставленные друг другу. С точки зрения секс-экономики, поверхностность нашего пациента была активной установкой характера на избежание вегетативных возбуждений - как страха, так и наслаждения.

Аффект-блок также попадает в эту категорию. Связь между мускульной ригидностью, с одной стороны, и поверхностностью характера и бесконтактностью, с другой, все еще остается необъяснимой. Можно сказать, что физиологически мышечный панцирь выполняет ту же самую функцию, которую бесконтакт-ность и поверхностный слой характера выполняют психически. Секс-экономика рассматривает первичную связь между физиологическим и психическим аппаратами не как взаимозависимость, а лишь как функциональную идентичность с одновременным противопоставлением, то есть рассматривает эту связь диалектически. Следовательно, возникает вопрос, не идентична ли функционально мускульная ригидность с панцирем характера, бесконтактностью, аффект-блоком и так далее. Противоположная связь ясна: физиологическое поведение определяет психическое поведение - и наоборот. Тот факт, что они взаимно влияют друг на друга, гораздо менее важен для понимания психофизической связи, чем все, что поддерживает точку зрения их функциональной идентичности.

Я хочу привести еще один клинический пример, который наглядно показывает, как можно освободить оргонотическую энергию от панциря характера и мышечного панциря.

Пациент характеризовался сильным фаллическо-нарциссическим отражением пассивно-гомосексуальных импульсов. Основной психический конфликт заключался в том, что его характер был агрессивным, чтобы компенсировать слабую мускулатуру. Понадобились огромные аналитические усилия, чтобы заставить пациента осознать этот конфликт, так как он сильно сопротивлялся признанию и прорыву анально-гомосексуальных импульсов. Когда прорыв в конце концов произошел, пациент подвергся, к моему удивлению, вегетативному шоку. Однажды он пришел на анализ с одеревеневшей шеей, резкой головной болью, расширенными зрачками, его кожа становилась то пятнисто-красной, то бледной; у него была сильная одышка. Головная боль утихала. когда он двигал головой, и нарастало, когда он держал ее неподвижно. Сильная тошнота и чувство головокружения завершали картину проявлений симпати-котонии. Этот случай был ярким подтверждением справедливости моей точки зрения на связь между характером, сексуальным застоем и вегетативным возбуждением. Мне кажется, что эти находки также прольют свет на проблему шизофрении, поскольку именно при психозах типичны и ярко выражены функциональные связи между вегетативными и характерологическими компонентами. Здесь новым является не то, что психический аппарат и вегетативная система связаны друг с другом функционально. Новым является следующее:

1. Основная функция психики является функцией сексуально-экономической природы.

2. Сексуальное возбуждение и ощущения страха едины и противоположны в одно и то же время (т. е. они выводятся из одного источника биопсихическо-218 Анализ личности

го организма, но протекают в противоположных направлениях), и они представляют несократимую основную антитезу вегетативного функционирования.

3. Формирование характера - это результат связывания вегетативной энергии.

4. Панцирь характера и мышечный панцирь функционально идентичны.

5. Вегетативная энергия может быть освобождена, т. е. реактивирована из панциря характера и мышечного панциря, с помощью определенной техники психоанализа.

Эта теория, разработанная на основе клинических данных, полученных из анализа характера, есть лишь начальный шаг в направлении всеобъемлющего представления о функциональных психофизических связях. Однако я определенно преуспел в достижении некоторых фундаментальных формулировок, касающихся целого комплекса проблем, которые могут хорошо послужить расширению наших знаний о психофизических связях. Моя попытка применить функциональный метод исследования дала хорошие результаты. Этот метод диаметрально противоположен метафизически-идеалистическим или механи-стически-причинно-материалистическим методам, применяемым при попытке определить психофизические связи.

ДВА ВЕЛИКИХ СКАЧКА В ЭВОЛЮЦИИ

Итак, мы установили наличие психофизических связей, которые могут быть доказаны многочисленными клиническими наблюдениями. Опираясь на эти наблюдения, предложить гипотезу для дальнейшей работы в этой области, причем мы просто-напросто отбросим, если она окажется бесплодной или ложной.

В эволюции мы можем указать на два великих скачка, которые резко отличались от плавных процессов развития. Первым был скачок от неорганического состояния к органическому, или вегетативному, состоянию. Вторым был скачок от вегетативного аппарата к развитию психического аппарата, особенно развитию сознания с его основной способностью к самосознанию. Так как органическое произошло из неорганического и психическое произошло из вегетативного, они продолжают функционировать и действовать в соответствии с определенными законами. В принципе, в органическом мы обнаруживаем те же химические и физические законы, что и в неорганическом; а в психической компоненте мы обнаруживаем те же фундаментальные реакции напряжения и расслабления, застоя и разрядки энергии, которые мы обнаруживаем в вегетативной компоненте. Несомненно, функциональные процессы развития характера, которые мы описали как диссоциацию и противопоставление новых образований, также управляются универсальными процессами развития органического из неорганического и психического из вегетативного. В организме органическое противопоставляется неорганическому так же. как психическое противопоставляется вегетативному. Они едины и в то же время противоположны. В способности психического аппарата к самовосприятию, самой интересной и наиболее загадочной функции сознательной жизни, особенно сознания, мы замечаем непосредственное проявление вышеописанного противопоставления. При деперсонализации функция самовосприятия патологически искажается. Использование функционального метода исследования для углубления наших знаний о деперсонализации и связанных с ней явлениях могло бы оказаться важным ключом к решению проблемы сознания.

От психоанализа к оргонной биофизике 219

Я хотел бы, чтобы эти гипотезы воспринимались как черновые наброски решения проблем в очень загадочной области, правильный подход к которым все еще не найден. Они фундаментально отличаются от предыдущих взглядов на связь между психическими и соматическими функциями. Мы должны быть крайне осторожными в формировании новых взглядов; в то же самое время мы должны отбросить все концепции, которые не приближают нас к решению; которые, в действительности, есть лишь преждевременные попытки предугадать решение. Лишь недавно секс-экономика пришла к нескольким фундаментальным формулировкам, дающим ей твердую основу. Теперь многое зависит от экспериментальных исследований оргазма. И еще одно известно определенно: если естественной науке удастся решить проблемы, касающиеся связи тела и души, т. е. овладеть ими в такой степени, что результатом будут ясные правила обращения с ними, а не просто бесполезные теории, то настанет роковой час для трансцендентального мистицизма, <абсолютного субъективного духа>, включая все идеологии, созданные человечеством под вывеской религии как в узком, так и в широком значении этого слова.

Вегетативная жизнь человека является частью универсального процесса природы. В своих вегетативных потоках человек также переживает часть природы. Как только мы полностью постигнем природное функционирование, не будет места для жизнеразрушающих структур, которые предотвращают раскрытие вегетативной энергии, вызывая обессиленность и страдание. Кроме того, их продолжительное существование оправдывается на основании того, что они предопределены и неизменны. Некоторые психические структуры продолжают существовать лишь потому, что мы обладаем лишь отрывочными знаниями об их источниках. Человек мечтает, возбужденный таинственными <океаническими> чувствами, вместо того чтобы разобраться со своей реальностью, и он разрушается в мечтах. Человеческие мечтания, однако, есть просто указание на возможное наслаждение вегетативной жизнью. Вполне вероятно, что науке удастся осуществить человеческую мечту о всеобщем счастье. Тогда вечный вопрос о смысле жизни отойдет на задний план и заменится решением конкретных жизненных проблем.

Глава 14 ВЫРАЗИТЕЛЬНЫЙ ЯЗЫК ЖИВОГО ОРГАНИЗМА

ФУНКЦИЯ ЭМОЦИЙ В ОРГОННОЙ ТЕРАПИИ

Концепция <оргонной терапии> включает в себя все медицинские и педагогические техники, использующие биологическую энергию - оргон. Космическая оргонная энергия, из которой происходит концепция <оргонной терапии>, была открыта в 1939 году. Еще задолго до этого открытия, целью анализа характера считалось освобождение <психической энергии> от панциря характера и мышечного панциря и формирование оргазмической потенции. Сведущие в оргонной биофизике знакомы с развитием анализа характера в <вегетотера-пию>. Последовательное применение естественно-научной концепции энергии к процессам психической жизни сделало необходимым создание новых концепций для новых техник.

Тот факт, что именно сексуально-экономически ориентированная психиатрия сделала космическую энергию доступной, может, по моему мнению, рассматриваться как великий триумф оргонного функционализма. Существуют обоснованные причины, не противоречащие тому факту, что в случае оргона мы имеем дело со строго физической формой энергии, хотя она была открыта психиатрами, а не физиками. Логика этого открытия в области биопсихиатрии диктуется ее развитием, которое я описал в моей книге <Открытие оргона> (том 1: Функция оргазма).

Когда в 1935 году был открыт рефлекс оргазма, акцент в лечении был смещен от характера к телу. Термин <вегетотерапия> был придуман, чтобы принять во внимание этот сдвиг, так как с этого момента аналитическая техника воздействовала на невроз характера в физиологической области. Таким образом, мы говорили о <характеро-аналитической вегетотерапии> для того, чтобы объединить в одной концепции работу с психикой и с физическим аппаратом. Для названия одного явления термин, однако, был слишком длинным. Кроме того, он содержит слово <вегетативный>, что напоминает слово <овощи> [vegetables - англ.]. Последним, но не менее важным было то, что этот термин сохранял психофизическую дихотомию, которая противоречила концепции однородности организма.

От психоанализа к оргонной биофизике 221

Открытие оргона положило конец этим терминологическим трудностям. Космическая оргонная энергия функционирует в живых организмах как особая биологическая энергия. Она управляет всем организмом и задействована как в эмоциях, так и в чисто биофизических движениях органов. Таким образом, с момента открытия оргона психиатры еще раз убедились в необходимости изучения объективных, естественно-научных процессов. Это требует более подробного объяснения.

До открытия оргона психиатрия должна была заимствовать средства у неорганической физики, когда она пыталась доказать свои психологические утверждения объективно и количественно. Ни изучение физико-химических процессов организма, ни мозговая локализация ощущений и мыслей не дали удовлетворительного объяснения эмоциональных процессов. В противоположность этому, оргонная биофизика с самого начала касалась основной проблемы всей психиатрии, эмоций. Слово <эмоция> буквально означает <выталкивание наружу>. Таким образом, мы не только можем, но и должны буквально воспринимать слово <эмоция> при разговоре об ощущениях и движениях. Наблюдение с помощью микроскопа за живой амебой, подвергающейся малому электрическому разряду, безошибочно определило смысл концепции <эмоции>. В основном, эмоция есть не что иное, как плазматическое движение. Стимул удовольствия осуществляет <эмоцию> протоплазмы от центра к периферии. Стимул неудовольствия, наоборот, осуществляет <эмоцию> протоплазмы от периферии к центру. Эти два основных направления биофизического потока плазмы соответствуют двум основным аффектам психического аппарата: удовольствию и страху. Физическое движение плазмы и ощущение, соответствующее этому, являются, как мы обнаружили в экспериментах с осциллографом, полностью идентичными. Они не могут быть отделены друг от друга. Однако, как мы знаем, они не только функционально едины, но в то же самое время противоположны: биофизическое возбуждение плазмы передает ощущение, а ощущение выражается в движении плазмы. Сегодня эти факты являются фундаментальным основанием оргонной биофизики.

Независимо от того. реактивируем ли мы эмоции из панциря характера посредством анализа или освобождаем их от мышечного панциря посредством вегетотерапии, в обоих случаях мы продуцируем плазматические возбуждения и движения. В этих процессах движущей силой является не что иное, как оргон-ная энергия, содержащаяся в жидкостях тела. Таким образом, мобилизация плаз-матических потоков и эмоций в организме идентична мобилизации оргонной энергии. Клинические показатели этой мобилизации достаточно очевидны в изменениях вазомоторных функций. В любом случае поэтому, вызываем ли мы воспоминания, прорываем защитные механизмы или устраняем мышечные напряжения, мы всегда работаем с оргонной энергией организма.

Теперь достаточно ясно, почему я предлагаю включить в термин <оргонная терапия> как анализ характера, так и вегетотерапию.* Общий элемент отражается в терапевтической цели - мобилизации плазматических потоков пациента. Другими словами, если мы действительно принимаем единую концепцию организма, то совершенно излишне разделять организм на черты характера здесь, мускулы там и функции плазмы где-то еще.

В оргонной терапии наша работа концентрируется на биологической глубине, системе плазмы, или, как мы выражаем это технически, биологическом ядре

* Чисто физиологическая оргонная терапия посредством оргонных аккумуляторов изложена в моей книге <Открытие оргона> (том II: Раковая биопатия

222 Анализ личности

организма. Это, как легко убедиться, решающий шаг, так как это означает, что мы покинули сферу <глубинной> психологии и вошли в область протоплазмати-ческих функций, находящуюся даже за пределами психологии нервов и мускулов. Это - очень серьезный шаг; он влечет за собой далеко идущие последствия, так как приводит к фундаментальным изменениям в нашей биопсихиатри-ческой практике. Мы работаем теперь не просто с личностными конфликтами и особыми формированиями панциря, а с самим живым организмом. По мере того как мы учимся понимать живой организм и влиять на него, в нашу работу автоматически включаются чисто психологические и физиологические функции. Схематическая специализация больше невозможна.

ПЛАЗМАТИЧЕСКОЕ ВЫРАЗИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ И ЕГО ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ

Трудно определить живой организм в строгом функциональном смысле слова. Идеи ортодоксальной и глубинной психологии скованы словообразова-ниями. Однако функции живого организма находятся вне всяких вербальных идей и концепций. Человеческая речь, биологическая форма выражения на высшей стадии развития, не является специфическим атрибутом живого организма, чьи функции существовали задолго до языка и вербальных представлений. Таким образом, глубинная психология работает с функцией жизни, которая появилась на относительно поздней стадии биологического развития. Многие животные выражают себя с помощью звуков. Но живой организм способен функционировать в окружающем его мире вне использования звуков как формы выражения.