Виды преступлений

В Новгороде впервые в истории русского уголовного права появляется категория государственных преступ­лений, что знаменует новый шаг в развитии феодальной государственности, свидетельствующий об осознании государством своей самостоятельности, своего верхо­венства над населением и недопустимости протестов со стороны последнего, характеризуемых отныне как пре­ступные посягательства. Как отмечает С. И. Штамм, по­нятие измены сложилось в Новгороде и Пскове раньше, чем в других землях¹.

Государственные преступления не получили в Новго­роде детальной юридической разработки. Составы их очень неконкретны и растяжимы, благодаря чему они позволяли охватить широкий круг деяний.

Определение всей рассматриваемой ниже группы преступлений как государственных условно. Оно под­черкивает их принципиальную новизну для русского уголовного права как преступлений, посягающих на интересы государства. По более частному объекту по­сягательства государственные преступления распада­ются на три подгруппы: преступления, направленные против порядка управления, т. е. в более точном и узком смысле государственные, должностные преступления и преступления против осуществления судебных функций греударства.

I Среди государственных преступлений в узком смысле центральное место занимали широкие составы «переве-та» и «крамолы».

«Перевет»? насколько он поддается определению на основе частных случаев, сообщаемых летописью, ^озна­чал измену и мог заключаться в сношениях с врагами государства, переходе на сторону врага, деятельности в пользу враждебных Новгороду сил. В условиях час­тых конфликтов с Литвой, Польшей, Швецией, русски­ми князьями, колониальными территориями перевет по­лучил немалое распространение. Летописи называют переветниками посадника Якуна, бежавшего в 1141 го­ду вместе с изгнанным князем Святославом, посадника

Захарью и бирича Несду, имевших связи с враждебным Новгороду князем Святославом (1167); Сбышку Воло-совича, Завида Волосовича и других, предавших в 1194 году мятежной Югре новгородских данников; корелов, которые в 1314 году избили городчан в корельском го­родке Русе и ввели к себе немцев; Данилу Пишова, по­славшего в 1317 году своего холопа с грамотой князю Михаилу, еще не целовавшему крест Новгороду; двин­ских воевод, взявших в 1397 году сторону великого князя московского, отложившихся от Новгорода и поде­ливших между собой новгородские земли, и т. п.¹

Под 1216 годом летопись говорит о деяниях, сход­ных с переветом, но называет виновных «преступника­ми кресту»: они убежали с женами и детьми к князю Ярославу, хотя вместе со всем Новгородом целовали крест на верность Мстиславу². Скорее всего, мы имеем здесь дело с частным случаем перевета, а особое назва­ние преступников вызвано религиозно-нравственной, а не юридической, оценкой их действий летописцем. Воз­можно также, что нарушение крестоцелования в госу­дарственных (не процессуальных) делах, вследствие свойственной древнему праву казуистики, выделилось в особый состав, очень близкий к перевету.

Крамола означала мятеж, восстание, смуту. Как мы знаем, вся новгородская общественная жизнь протека­ла в формах, с внешней стороны весьма беспорядочных, но акты, признававшиеся крамольными, выделялись из общей массы вполне определенными признаками. Они были неконституционными выступлениями против влас­тей новгородских и против богатых горожан, выступле­ниями, не санкционированными вечем, не связанными теми правилами, при соблюдении которых боярско-ку-печеская верхушка могла считать свой классовый инте­рес гарантированным (присутствие владыки, посадни­ков, тысяцких, сотских и т. п.)³.

От перевета крамолу отличает отсутствие связи с внешними силами, враждебными государству. Как и пе­ревет, крамола могла выразиться частично в грабежах и насилиях, но исчерпывалась ими только когда грабе­жи благодаря своему масштабу приобретали антигосу­дарственный характер. О таком случае летопись рас-

¹ См.: Развитие русского XVII века. М., 1986. С. 165.