Обломов

<…> Он остановился совсем, оцепенел на минуту. «Что, если тут коварство, заговор…И с чего я взял, что она любит меня? Она не сказала: это сатанинский шепот самолюбия! Андрей! Неужели?..быть не может: она такая, такая… Вон она какая!» - вдруг радостно сказал он, завидя идущую ему навстречу Ольгу.

Ольга с веселой улыбкой протянула ему руку.

«Нет, она не такая, она не обманщица,— решил он,— обманщицы не смотрят таким ласковым взглядом; у них нет такого искреннего смеха... они все пищат... Но... она, однако ж, не сказала, что любит!— вдруг опять подумал в испуге: это он так себе растолковал... — А досада от­чего же?.. Господи! в какой я омут попал!»

— Что это у вас? — спросила она.

— Ветка.

— Какая ветка?

— Вы видите: сиреневая.

— Где вы взяли? Тут нет сирени. Где вы шли?

— Это вы давеча сорвали и бросили.

— Зачем же вы подняли?

— Так, мне нравится, что вы... с досадой бро­сили ее.

— Нравится досада — это новость! Отчего?

— Не скажу.

— Скажите, пожалуйста, я прошу...

— Ни за что, ни за какие блага/

— Умоляю вас.

Он потряс отрицательно головой.

—А если я спою?

—Тогда. ... может быть...

—Так только музыка действует на вас? — сказала она с нахмуренной бровью. — Так это правда?

—Да, музыка, передаваемая вами...

—Ну, я буду петь... Casta diva, Casta di... — зазву­чалаона воззвание Нормы и остановилась.

—Ну, говорите теперь! — сказала она. Он боролся несколько времени с собой.

—Нет, нет! — еще решительнее прежнего заключил он. — Ни за что... никогда! Если это неправда, если мне так показалось?.. Никогда, никогда!

—Что это такое? Что-нибудь ужасное,— говорила она, устремив мысль на этот вопрос, а пытливый взгляд на него.

Потом лицо ее наполнялось постепенно сознанием; в каждую черту пробирался луч мысли, догадки, и вдруг все лицо озарилось сознанием... Солнце так же иногда, ходя из-за облака, понемногу освещает один куст, другой, кровлю и вдруг обольет светом целый пейзаж. Она уже знала мысль Обломова. <…>