Глава 27. Как все образованные люди, Юлия Сергеевна умела четко излагать свои мысли

Как все образованные люди, Юлия Сергеевна умела четко излагать свои мысли. Она, в отличие от многих педагогов, избегала повторений, не спрашивала постоянно: «Вам все понятно?», не отвлекалась на другие темы. И я довольно скоро узнала массу интересного.

У Волчек прекрасные отношения со многими детьми, но с Джиной, которую перевели в гимназию из другой школы, возникла настоящая дружба. Дочь Евгении использовала любую свободную минуту, чтобы прибежать к учительнице и поболтать с ней. Юлия Сергеевна быстро поняла: перед ней очередной заброшенный ребенок, родственники которого считают, что любовь выражается в дорогих подарках.

Джина приходила в гимназию в красивых украшениях, у нее были дорогой телефон и прочие новомодные гаджеты, красивая одежда. По своему материальному положению девочка ничем не отличалась от других учащихся, ее охотно принимали в любую компанию, и первое время одноклассники активно звали Волкову на тусовки. Но Джина ни разу не появилась на чьем‑либо дне рождения, не посещала и школьные вечеринки. Ее интересовала исключительно учеба.

Джи была самой старательной ученицей из всех, кого когда‑либо встречала Волчек. Домашние задания девочка выполняла безупречно, на уроках постоянно тянула руку, доклады писала сама, а не скачивала из Интернета и, естественно, получала высшие оценки по всем предметам. Как классный руководитель Юлия Сергеевна довольно часто общалась с ее матерью. И надо сказать, Евгения резко выделялась на фоне других родителей.

Подчас Юлии Сергеевне приходилось звонить родителям учеников и сообщать им о плохой успеваемости детей. Знаете, что в девяноста девяти случаях из ста Волчек слышала в ответ? «Мы платим немалые деньги за то, чтобы вы учили нашу дочь (сына). Если вы плохо справляетесь со своими обязанностями, увольняйтесь, а к нам не приставайте». Волкова же была той сотой, что сама пару раз в неделю беспокоила Юлию Сергеевну и задавала ей вопросы о Джине. Сначала Волчек посчитала ее гиперопекающей чадо мамашей и в душе посочувствовала девочке, но потом произошло событие, заставившее учительницу посмотреть на ситуацию иначе.

Волчек пытается развить у школьников такие чувства, как доброта, сострадательность, и изо всех сил внушает детям из богатых семей, что самое простое – это дать кому‑то денег, намного более ценно – потратить на товарища время. Вот почему Юлия Сергеевна попросила Джину остаться после уроков и подтянуть по химии двоечника Виктора Некрасова.

– Надо помогать друг другу, – сказала учительница девочке. – Витя плевать хотел на репетитора, но, по‑моему, ты ему нравишься, и перед тобой парню будет неудобно, поэтому он сделает дополнительное задание.

– Я не люблю идиотов, – ответила Волкова, – но ему помогу. Только, пожалуйста, позвоните моей маме и скажите, о чем вы меня попросили. Без ее согласия я не смогу задержаться после уроков.

Юлия Сергеевна удивилась, но набрала номер старшей Волковой. Лучше б она этого не делала! Едва уяснив, чего хочет Волчек, Евгения заорала так, что у классной руководительницы заложило уши:

– Моя дочь никогда не будет заниматься с мальчишкой! Немедленно отправьте ее домой! Ну и глупость вы придумали! Пусть этот двоечник даже не смотрит на Джину! Знаю я, что у него на уме, уж точно не учеба! У парней один секс в голове! Надо же, а нам сказали, что ваша гимназия – приличное место… Не смейте поощрять разврат!

Крик перешел в визг, Евгения швырнула трубку. Юлия Сергеевна ошарашенно уставилась на Джину. Девочка пожала плечами.

– Не обижайтесь на маму. У нее пунктик на сексуальной почве, она считает занятие любовью отвратительным, грязным делом. Наверное, это из‑за того, что мой отец ее бросил.

Юлии Сергеевне оставалось лишь кивать. Она вспомнила, как, приведя впервые Джину в гимназию, Евгения Федоровна строго сказала:

– Моя дочь должна сидеть за партой исключительно с девочкой. Договорились?

Волчек удивилась и ответила:

– У нас одноместные столы.

– Прекрасно! – обрадовалась Евгения.

А чуть позже она запретила дочери посещать внеклассный семинар по шахматам.

Руководитель секции подошел к Юлии Сергеевне с просьбой:

– Пожалуйста, поговорите с матерью Волковой. У Джины явные способности к шахматам, но почему‑то Евгения Федоровна против занятий.

Волчек соединилась с Евгенией, но та не пошла на уступки, резко отрубила:

– Нет и нет!

– Но почему? – не поняла Юлия Сергеевна. И услышала в ответ:

– Джине вредно сидеть, сгорбившись над доской, испортит осанку.

Но сейчас, поговорив с девочкой, учительница с запозданием поняла: дело вовсе не в осанке. Семинар по шахматам посещали одни мальчики, и Джина там была бы единственной девочкой.

Недели через две после памятной беседы по поводу помощи двоечнику Джина вместе с Юлией Сергеевной отправились на городскую олимпиаду по математике. Девочка решала задание, а Волчек спустилась в местный буфет и столкнулась там со своей бывшей однокурсницей Леной Виноградовой. Они обнялись, завели разговор. Елена рассказала, что работает в платной школе, с успеваемостью у ребят там не очень хорошо, большого интереса к учебе дети не проявляют, знают, что родители всегда пристроят их в какой‑нибудь вуз на коммерческое отделение, поэтому на олимпиаду нашли лишь одного участника.

– У нас аналогичная ситуация, – пожаловалась Юлия. – Если б не Джина Волкова, некого было бы сюда привести.

Лена состроила гримасу.

– Джина Волкова? Она теперь у вас?

– Да. Ты ее знаешь? – удивилась Юлия.

– Еще бы! – воскликнула Виноградова. – Отвратительная девчонка. Начала заниматься сексом лет в одиннадцать, переспала почти со всеми старшеклассниками. О ней такое говорили! Бедная Евгения Федоровна… Вот уж радость для матери. Представляю, каково ей жить с малолетней проституткой.

Волчек разозлилась.

– Нехорошо повторять мерзкие сплетни. Джина – прекрасная ученица, в дневнике одни пятерки, умная, спокойная, целеустремленная девочка. А вот мамаша у нее с левой резьбой, шагу ей самостоятельно сделать не дает.

Виноградова хмыкнула.

– Ну, с такой доченькой поседеешь, если вообще ума не лишишься! Может, Джину от сексуальной разнузданности вылечили? Знаешь, после чего ее выперли? Семиклассницу поймали в мужской раздевалке бассейна с мальчишкой старше ее на три года. Вот уж был скандал!

– И выгнали Джину? – возмутилась Юлия. – Наверняка парень соблазнил глупенькую малолетку.

– Все наоборот, – возразила Елена. – Наш психолог работал с Джиной и понял: она нимфоманка.

Юлия встала.

– Специалист не имеет права рассказывать о своих пациентах. Советую прикусить язык, иначе Евгения Федоровна может подать на тебя в суд.

– Погоди, ты еще убедишься в моей правоте! – воскликнула Елена. – Может, Джинка сейчас из себя ангела корчит, но вылезет из нее черт, вот тогда ты и вспомнишь нашу беседу.

Юлия Сергеевна не поверила бывшей одногруппнице, но стала внимательно присматриваться к Джине, попыталась с ней подружиться и преуспела. Девочка прониклась доверием к ней и, поскольку Волчек жила в соседнем с гимназией доме, стала забегать к учительнице в гости. Очень скоро Юлии Сергеевне стало понятно, что вся родительская забота Евгении о дочери заключается в запретах: то нельзя, это недопустимо. Джине элементарно не с кем поговорить, не у кого спросить совета. Девочка буквально засыпала ее вопросами, как философскими, так и бытовыми. Например: «Для чего живет человек?», «Как правильно красить губы?».

– Похоже, у тебя в классе нет друзей, – один раз осторожно сказала Волчек.

– Они мне не нужны, – отрезала Джина. – Я должна обязательно получить золотую медаль. Непременно. Во что бы то ни стало. Терпеть не могу гимназию, уроки, всех педагогов, кроме вас, но мне просто необходима тупая желтая кругляшка!

– Зачем? – пожала плечами Юлия Сергеевна. – Ты из очень обеспеченной семьи, поэтому в любом случае поступишь в институт. Хотя бы на платное отделение. Зачем же лишать себя радостей жизни – не ходить в кино, на вечеринки, не тусить с приятелями – ради какой‑то медали.

Джина обняла свою взрослую подругу.

– Вы даже не представляете, как отличаетесь от других учителей! Им не придет в голову заявить такое. Они все лицемеры, думают одно, вслух говорят другое. А вы честная. Мне плевать на вуз. Но мать пообещала: если я окончу школу отличницей и сдам ЕГЭ лучше всех, меня отправят получать образование в Америку. Вот я и корплю над учебниками. Потому что в Москве живу, как в тюрьме, а в Штатах обрету свободу. И никогда назад не вернусь. Я их ненавижу! Всех!

Неожиданно из уст Джины полился страстный рассказ, и Волчек услышала, что семья Волковых состоит из лицемеров, которых волнуют лишь слава и деньги. Федор Николаевич не устает повторять во все подсунутые ему микрофоны, как сильно повлияла на него смерть младшего сына, и теперь он мечтает искоренить наркоманию. Но на самом деле он озабочен привлечением новых клиентов в клинику, вот и рекламирует свои услуги.

– Смерть Олега дедушке на пользу пошла, – жестко говорила Джина. – Ну кем он был до того, как сын погиб? О нем вообще никто ничего не слышал! А бабка? Ей тоже повезло, теперь она – суперзвезда. На фотках в журналах вся семья в обнимочку сидит, а на самом деле бабка живет за городом, дед в клинике, мы с мамой там же, – у нас на территории есть квартира, но я деда раз в три месяца вижу, и он при встречах мне одно‑два слова бросает. Дядя Николай вечно перед ним пресмыкается. Доктор‑то он фиговый, дед ему ничего серьезного не поручает, так, ерунду. Боится, как бы тупой сынишка не накосячил. Мама своего отца тоже побаивается, потому что все деньги у Федора Николаевича, а у него характер гадючий. Если с дедом поспорить или какой‑то его приказ не выполнить, он тебе в лицо улыбнется, а потом поедешь в магазин и обнаружишь, что на карточке пусто, Федор Николаевич счет прихлопнул. Он маме так пару раз показывал, кто в доме хозяин. Настоящий жаб! Хотя мамаше так и надо, она меня просто со свету сживает!

– Подросткам свойственно слишком остро воспринимать семейные конфликты, – осторожно возразила Юлия Сергеевна. – Станешь постарше и поймешь – все у вас в семье нормально. Тебя любят, оплачивают учебу в дорогой гимназии, впереди перспектива обучения в США. Может, Федор Николаевич и жадный жаб, как ты говоришь, но на внучку средств не жалеет.

– Фига с два! – взвилась Джина. – Дед просто хочет, чтобы я сидела тихо. Иначе в дурку запрет. А я уже побывала в лечебнице, больше не хочу. Вот и прикидываюсь, что меня там вылечили, хотя очень тяжело приходится.

– Ты лежала в психиатрической лечебнице? – не поверила своим ушам Волчек. – Но об этом нет и намека в твоих документах.

Джина рассмеялась.

– Вы прям как маленькая… Меня засунули вроде в частную школу, а на самом деле там больница. Хорошо, я сообразила таблетки в унитаз смывать и комедию перед докторами ломать. Терпеть не могу бабку – она кривляка, лицемерка, слова правды от нее не услышать, – но, видно, мне ее клоунские гены перепали. Роль девочки‑незабудки удается мне с блеском: и в вашей гимназии все меня считают долбанутым на учебе ботаником, и домашних я вокруг пальца обвела. Ничего, окажусь в США, оттянусь по полной. Там они меня не достанут. Наконец‑то избавлюсь от семейки. Жаль только одну Эмми. Она очень хорошая, добрая, мы с ней вроде дружим. Правда, у нее голова как у первоклашки, но это лучше, чем лживость остальных.

– А почему ты попала в клинику? – спросила учительница.

– Вот вам сколько раз в день мужчина нужен? – вместо ответа неожиданно задала вопрос Джина.

Волчек привыкла к «неудобным» беседам с подростками, но тут слегка растерялась.

– Прости, не поняла…

Девочка улыбнулась.

– Да ладно вам! Основной инстинкт. Все трахаются. Гляньте, сколько народа на улицах, а откуда люди взялись? Они результат чьего‑то секса. Так вы сколько раз в день со своим любовником веселитесь?

Волчек не хотела терять доверия Джины, поэтому ответила честно:

– Сейчас я не имею постоянного партнера. Но когда он был, то мне вполне хватало одного‑двух раз в неделю.

– И вы не страдаете из‑за отсутствия секса? – удивилась Джина.

– Физически – нет, – призналась Юлия Сергеевна. – Наверное, мне от природы достался не очень яркий темперамент. А вот душевно, из‑за отсутствия рядом близкого человека, – да, страдаю. Хочется, чтобы кто‑нибудь помог, сказал добрые слова, ободрил в случае неудачи. В конце концов, приятно просто посидеть на диване бок о бок с любимым, посмотреть вместе телевизор. Мне необходимо чувство защищенности, которое появляется у женщины, если рядом с ней достойный мужчина. Но я не оригинальна, это желание свойственно почти всему слабому полу. Редко кто из нас ищет секс в чистом виде.

– Значит, я долбаный урод, – мрачно произнесла Джина. – Мне только трах и нужен! Без телевизора, ласковых слов и прочей дребедени.